Все оттенки ночи. Страшные и мистические истории из переулков

Так вот, о проклятье… О нем мне рассказывала бабушка Маргарет, которая умерла прошлой осенью. Раньше она возглавляла Ковен, а после ее смерти Верховной ведьмой стала моя мама. Вот тогда мы и начали отдаляться друг от друга. Она постоянно где-то пропадала, загруженная работой и заботой об имидже. Сын, лишенный магических способностей – серьезное пятно на репутации. Мама считает, я должен учиться усерднее, тогда никакое заклятье не будет помехой, но я ее энтузиазма не разделяю. Быть сыном ведьмы и так непросто. А уж сыном Верховной ведьмы — совсем отстой.

– Тобой только ворон пугать, – услышал я мурчание у себя за спиной. Неизвестно откуда появившийся Коготок, ловко запрыгнув на кресло-качалку, уставился на меня. – Волосы лохматые, весь в шоколаде. Настоящее пугало!

Я смахнул с лица крошки и бросил на кота недобрый взгляд.

– Предатель! Зачем рассказал маме про ночной кошмар? Больше тебя в комнату не пущу, будешь, как все обычные коты, спать на холодном полу в коридоре.

Коготок потянулся.

– Не буду… Мр-мяу! – Он разлегся в кресле. – Ты для этого слишком слабохарактерный.

– Ну хоть ты не начинай! – возмутился я.

Корить себя за отсутствие силы воли я мог и сам, без помощи Коготка.

– Не стой как истукан, – вдруг сказал кот. – Агата приедет только вечером. Или ты хочешь произвести на нее впечатление, замерзнув насмерть и превратившись в зомби?

Мои уши вспыхнули. Я хотел возмутиться, но не мог произнести ни слова и только сердито сопел.

– Так я и думал, мр-мяу, – заключил Коготок и обернул лапы хвостом.

Я сердито посмотрел на него и вернулся в дом.

Агата… Одного ее имени было достаточно, чтобы я впал в ступор. Стоило только подумать о ней, как я тут же будто наяву видел ее большие зеленые глаза в обрамлении пушистых ресниц… Длинные рыжие волосы, которые так красиво сияют на солнце… Россыпь веснушек на бледном лице… Она была самой красивой девушкой, которую я встречал. Я влюбился в нее с первого взгляда.

* * *

– Так это ты – про́клятый мальчишка Ллойдов? – было первым, что я услышал от шестилетней Агаты.

Ее мама, всеми уважаемая ведьма Астрид, владела магией времени и дружила с моей матерью. Ночь с 31-го октября на 1-го ноября мы каждый год проводили вместе. Мамы отправлялись на шабаш, а нас с собой не брали, и мы сидели дома под строгим надзором Коготка.

– Мама говорит, ты никогда не сможешь колдовать, – проговорила Агата, в упор разглядывая меня, но я ее почти не слышал.

Для меня не существовало ничего, кроме ее огромных глаз. Мне казалось, они похожи на колодец, и я тону в нем, тону…

– Ты какой-то дурной, – вдруг заявила Агата. – У вас есть во что поиграть?

– Ничего я не дурной, – надулся я. – Сама такая. И колдовать я могу, просто не так хорошо, как мама. А когда избавлюсь от проклятия, для меня вообще преград не будет. Я стану самым сильным колдуном! А ты так и останешься глупой девчонкой!

– Это я-то глупая? – возмутилась Агата и покраснела. – Да ты… Ты…

Ей хотелось сказать что-нибудь обидное, но она так ничего не придумала и убежала в сад.

С тех пор нашей дружбе пришел конец.

* * *

На кухне все бегало, прыгало и летало. Мама пыталась украсить пряные маффины серебристой паутиной. Дядя Эрни – судя по чашке, плавно взлетавшей над столом и с негромким стуком опускавшейся на блюдце, наслаждался чаем.

Я принял единственное возможное решение – спастись от этой суеты у себя в комнате.

* * *

Небо почти затянуло тучами, когда мимо моего окна верхом на метле пролетела тетя Астрид. Я вскочил со стула, отшвырнул джойстик, и, одернув свитер, вышел из комнаты.

– Артур, дорогой! – голос тети Астрид был звонким, как переливы колокольчиков. – Чудесно выглядишь, тыковка! А как ты вырос за год! Скоро будешь на две головы выше меня!

Я с удовольствием обнял тетю Астрид и поцеловал в щеку. От нее приятно пахло – апельсинами и еще чем-то горьким.

– Ну и космы… – протянула она, запуская длинные пальцы в мои отросшие волосы. – Вас с Агатой теперь друг от друга не отличить.

– В каком смысле? – удивился я.

В это самое мгновение распахнулась дверь, и Агата – о, незримые боги! – вошла, держа на руках мурчащего Коготка.

Шикарные рыжие локоны, так красиво лежавшие на ее плечах, исчезли. Ее стрижка была короткой, как у мальчишки.

– И ничего мы не похожи, мама. У него волосы цвета соломы, а у меня благородная рыжина, – произнесла Агата скучающим голосом. – Привет, Артур. Интересный свитер… Сам связал?

– Ха-ха, – ответил я. – Очень смешно.

– Мне казалось, у тебя полно свободного времени, так что я бы не удивилась, если бы ты посвятил его чему-то в этом роде. – Она подняла бровь. – Насколько мне известно, ты даже на маг-права не сдаешь, как все наши ровесники, потому что твоя метла… не поднимается в воздух.

Я глубоко вздохнул. «Не падай в грязь лицом, не комментируй», – шептала мне на ухо светлая половина меня. «Ответь ей как следует, что она о себе возомнила? Ну-ка, соберись и как рявкни!», – командовала темная половина.

– Земля вызывает Артура! – Агата пощелкала передо мной пальцами свободной руки и улыбнулась. – Извини, что-то я увлеклась. Шутка была ниже пояса. Ну все-все, а то на тебе лица нет.

Коготок, перебравшийся на ее плечо, мурлыкнул.

– Не извиняйся, Агата. У него всегда такое глупое лицо, когда он тебя видит.

– Я начинаю жалеть, что мы взяли тебя из приюта, – зло прошипел я, глазами меча молнии в кота. – Надо было отдать тебя той трехлетней девочке, которой нравилось таскать тебя за хвост!

– Агата, ты прекрасно выглядишь!

В холл вошла мама. Она уже успела сменить домашнее платье в горошек и фартук с какими-то странными рюшами на стандартную одежду офисного работника – светло-бежевый костюм с широким черно-оранжевым поясом.

Жаль, что она не наряжается, как ведьмы из фильма «Фокус-покус». Позапрошлым летом я видел его в кино, и меня позабавило то, как смертные представляют себе одежду колдуний. Остроконечные черные шляпы – это нечто!

Агата с подчеркнутой вежливостью приветствовала мою маму поклоном и спросила:

– Вы уже отправляетесь на шабаш или останетесь ненадолго с нами, чтобы выпить пунш? Я сварила маленький котелок.

Она взмахнула рукой, откуда-то сверху посыпались искры и посреди гостиной, перед телевизором, появился огромный черный котел на треноге, в котором булькал пунш. От запаха пряностей у меня заслезились глаза.

– Ничего себе – маленький!.. – выдохнул я. – До следующего Хэллоуина хватит.

– Артур, тыковка, не занудствуй, – улыбнулась тетя Астрид.

Они с мамой обменялись мимолетными улыбками, и тетя, не теряя времени, направилась на кухню за чашками.

– Предлагаю выпить за ваш последний год без шабаша! – донеслось с кухни, а потом раздался звон посуды: что-то разбилось. – Ой, Эрни, прости!.. Я тебя не заметила. Ты не ушибся?

Агата подмигнула мне, и я вновь забыл, о чем думал.

– Да, хочется верить, что в следующем году мы будем отмечать Хэллоуин не в этой гостиной, а в лесу, как положено, – сказала она.

– Я тоже на это надеюсь, – согласился я, хотя вовсе не был уверен, что у меня хватит магических сил, чтобы пройти обряд посвящения.

Тетя Астрид разлила дымящийся пунш по чашкам и весело провозгласила:

– За Артура и Агату! Пусть Хэллоуин 1995 года станет последним…

Вдруг люстра качнулась с протяжным скрипом. Дверь в дом распахнулась настежь, порыв ветра разбросал бумаги, лежавшие на комоде.

– Что за… – недовольно воскликнул я и вдруг перехватил свирепый мамин взгляд.

– Все в порядке. – Ее голос звучал уверенно и спокойно. – Просто кто-то забыл запереть дверь.

Она взмахнула рукой, и дверь с грохотом захлопнулась. Я шагнул в сторону, чтобы поставить чашку на стол. И в этот момент люстра рухнула, разлетевшись на тысячу осколков. Рухнула на то самое место, где я стоял секунду назад.

– Кажется, этот Хэллоуин и правда мог стать последним, – нервно засмеялся я.

Послышался треск электричества, и дом погрузился во мрак.

II. Щелчок

Я уныло выковыривал из ковра осколки разбившейся люстры. Это было непросто, так как свет погас во всем доме. Где-то закоротило, а разбираться у мамы времени не было – она и так опаздывала. Нагрузив дядю Эрни едой, она напомнила нам с Агатой: ни при каких обстоятельствах не подниматься на чердак (это правило мы и так никогда не нарушали) и при малейшей опасности сразу связаться с ней по магической связи. В такие моменты я думаю: что будет, если подарить ей пейджер?

Я бросил очередной осколок в мусорное ведро, надеясь не опрокинуть при этом свечу.

– Давай уже скорее заканчивай уборку, и посмотрим «Дракулу», – устало протянула Агата и уселась на диван с чашкой пунша. В полумраке она больше походила на древнегреческую богиню, чем на ведьму, только в клетчатой рубашке и голубых джинсах, а не в белой тоге. Коготок запрыгнул ей на колени и принялся крутиться на месте.

– Во-первых, если хочешь, чтобы я справился быстрее, то помоги, а не умничай, сидя на диване, – заметил я, убирая волосы за ухо.

– Мне лень, – отозвалась Агата. – А что во-вторых?

– А во-вторых, «Дракулу» мы все равно посмотреть не сможем. Электричества нет.

– Так пусть появится, – нахмурилась Агата. – Нужно его позвать?

Тетя Астрид жила в заколдованной деревеньке в нескольких милях от нашего дома, поэтому Агата с детства общалась только с ведьмами и колдунами. И в школу ходила там же, и о том, откуда берется электричество, им не рассказывали.

– Меня всегда удивляло, как мало ты знаешь о мире людей, – сказал я. – Нет, электричество позвать не получится. Оно спит.

– Ну, класс, – повелась Агата. – То есть ты хочешь сказать, что мы не посмотрим фильм только потому, что электричеству нужно выспаться? Какая наглость с его стороны! – Она застонала: – Воистину ужасный Хэллоуин.

Я не смог сдержать улыбку. Вообще-то, как и тетя Астрид, Агата людей недолюбливала. И точно так же, как тетя Астрид, не могла сказать, почему. Но ей нравились некоторые развлечения, доступные обычным смертным. Особенно кино. Особенно триллеры. Поэтому раз в год, когда мы собирались у нас дома, я восполнял пробелы в ее кинообразовании.

Наклонившись ближе к ковру, я попытался сгрести мелкие осколки рукой.

– И что же теперь делать? – продолжала размышлять Агата. – Не спать же ложиться?

– Ну, не знаю, – Я был поглощен сбором стеклянного крошева. – Можем поговорить о чем-нибудь. В конце концов, это наш последний раз. Ну… последний раз, когда мы вместе в канун Хэллоуина. – Я чихнул. – Неужели тебе от этого не грустно?

– Платочек принести? – фыркнула Агата.

– Зачем? – удивился я.

– Чтобы утереть слезы печали! Последние несколько лет я жду не дождусь, когда наконец смогу провести Хэллоуин с семьей и друзьями! Будем читать заклинания, проводить ритуалы… Гораздо круче, чем есть сладкий попкорн и смотреть движущиеся картинки.

– Это называется «фильмы», сколько раз повторять, – закатил я глаза, но Агата меня не слушала.

Откинувшись на спинку дивана, она запрокинула голову, уставилась в потолок и мечтательно продолжила:

– Лететь на метле так высоко, так быстро, наперегонки с ветром… Кружить между горячих звезд, схватить одну и спрятать за пазуху… Плясать, пока ноги не заболят, пить огненную воду из коровьих копыт…

Я поморщился.

– А потом натереть кожу мазью из душистых трав и веселиться, пока не пропоет…

– Ай! – вскрикнул я. Крошечный осколок впился в мой указательный палец. – Зараза!.. – На коже выступила кровь, потекла ручейком вниз.

– Отойди-ка, – вздохнула Агата. – Пока ты не порезался еще сильнее и не решил, что истечь кровью – отличная идея.

Она поставила чашку на столик и поморщилась, будто собиралась чихнуть. Затем взмахнула рукой и осколки, даже самые мелкие, которых и не разглядишь, взмыли вверх. Из мусорного ведра в воздух со звоном и бряканьем поднималось стекло, вновь собираясь в люстру…

– Опять эти твои штучки со временем… – вздохнул я. – А раньше нельзя было?

– Тебе же известно, что я не могу слишком часто использовать перемотку времени. Это тебе не песню на… как это называется? На плеере переключить, – сказала она таким тоном, будто объясняла элементарные вещи несмышленому ребенку. – Тем более, что всегда есть риск создать временной парадокс, потерять какое-нибудь важное воспоминание или даже полностью стереть себя из временной линии.

– Тогда оставила бы как есть…

Стеклышко, застрявшее в моем пальце, выскочило и полетело к остальным осколкам. Но кровь не останавливалась. Облизав палец, я нахмурился и вдруг заметил, что Агата как-то странно смотрит на меня.

– Что? – проговорил я, не убирая руку от лица.

– Ничего.

Она резко отвернулась и щелкнула пальцами. Люстра, как новенькая, взлетела к потолку и повисла, слегка покачиваясь и звеня подвесками.

Это свет так падает, или Агата покраснела?..

– Готово, – сказала она. – Теперь нужно ждать, когда мои магические силы восстановятся, прежде чем я снова смогу сделать что-нибудь такое.

– Ты молодец, – неожиданно для себя произнес я. Агата явно удивилась, а я, чтобы не встречаться с ней взглядом, наклонился и поднял свечу. – Три года назад ты с трудом могла попасть в чей-то сон, а сейчас так ловко манипулируешь временем… И даже можешь направлять силу на отдельные предметы.

Я ожидал услышать очередную колкость, но Агата не спешила с ответом.

– Спасибо, я стараюсь, – пробормотала она.

Коготок подозрительно громко замурчал.

– Ингрид сказала, что на кухне нам оставили тыквенный пирог, – помолчав, проговорила Агата. – Не хочешь поужинать пораньше?

– Да, конечно, – согласился я. – Надеюсь, мармеладные червяки до него еще не добрались.

* * *

– У тебя есть запасной план? Я не собираюсь несколько часов пялиться в стену, – заявила Агата. Она сидела, поджав ногу, и щедро поливала кленовым сиропом подгоревший тыквенный пирог. – Чем ты обычно занимаешься?

– В приставку играю, но сейчас и это не получится. Для нее тоже электричество нужно, – ответил я. – Еще книги читаю.

– Восхитительно, – кисло произнесла Агата. – И все? А с друзьями вы как развлекаетесь?

– А чего ты ожидала? Что каждый вечер, нарядившись в пончо и сомбреро, я трясу маракасами? – вспыхнул я, но тут же подумал, что Агата вряд ли поняла хоть слово. – Мама работает, я учусь в самой обычной старшей школе, а сверстников, владеющих магией, поблизости нет.

Я зачерпнул арахисовую пасту длинной ложкой. Моя порция тыквенного пирога оказалась очень маленькой и только раздразнила аппетит.

– Ты что же, все время один? – удивилась Агата.

– Представь себе, – ответил я и, мечтая сменить тему, добавил: – Не хочешь еще сока?

Она кивнула. Не выпуская ложку изо рта, я встал и направился к холодильнику.

– Почему тогда госпожа Верховная ведьма не отправит тебя к нам в деревню? Ты бы мог хоть на каникулах увидеть, как живут люди магического мира.

Я пожал плечами и что-то промычал. Конечно, я знал ответ, но не готов был поделиться им с Агатой. Вряд ли она поймет, если я скажу, что маме кажется, будто за каждым поворотом меня поджидает опасность. Возглавив Ковен, она вообще помешалась на безопасности. Все комнаты теперь увешаны амулетами, и даже на полу в ванной начерчена защитная пентаграмма.

Я наощупь достал из холодильника стеклянную банку сока и, открутив крышку, принюхался. Еще не забродил. Облизнул ложку и проговорил:

– Осталось немного гранатового. Ты такой пьешь?

– Тащи уже сюда, – сказала Агата, залпом допивая остатки пунша из своей чашки.

Она зажгла новую свечу – предыдущая почти догорела, – и короткая вспышка осветила ее лицо. Я невольно залюбовался и едва не пролил сок на скатерть.

– Артур, послушай, – вдруг сказала Агата, подперев голову рукой. – Я никогда не спрашивала, потому что это вроде как неприлично, но… – Она замолчала. Я вопросительно поднял бровь, и она продолжила: – Но раз это и правда наш последний Хэллоуин вдвоем, может…

«Нет, нет, нет…» – Самые невероятные мысли замелькали у меня в голове с бешеной скоростью. Дыхание перехватило. «Неужели она хочет спросить о моих чувствах к ней? Вдруг и она все эти годы была влюблена в меня? Не может быть! Что, если она сейчас признается мне?.. Седой Мерлин, что тогда делать?!»

– О твоем родовом проклятье ходит столько слухов, – поговорила наконец Агата. – Откуда оно вообще взялось? И что стало с остальными мужчинами вашей семьи?

Внутри у меня будто что-то оборвалось. Я был так разочарован, что едва смог произнести:

– А, ты о проклятье…

– Если не хочешь, не рассказывай! – замахала она руками. – Извини, если это больная тема.

– Все нормально, – заверил я, отодвигая стеклянную банку с соком в центр стола, чтобы случайно не задеть ее локтем. – Ну, про ведьму и моего пра-прапрадедушку ты уже сто раз слышала, а больше я и сам ничего не знаю. Бабушка не любила поднимать эту тему, – пояснил я. – Не любила разговоров про отсутствие магии, и все такое. Как бы тебе объяснить?.. Представь, что ты птица – например, сокол. И вся твоя жизнь – полет.

– Угу, – сказала Агата, прищурившись.

– А потом – раз! – тебе обрезают крылья. И все, ты теперь обычная куропатка.

Агата прыснула, но заметив серьезное выражение моего лица, смутилась.

– Во мне есть магия, я это чувствую, но она так глубоко, что я не могу до нее добраться.

– Жуть, – сочувственно сказала Агата. – И ничего нельзя сделать?

– Как видишь, – мрачно ответил я. – Ну это ладно, прадедушке и дедушке повезло куда меньше, чем мне. Сначала прадед спятил, потом слег с лихорадкой и умер. А потом, когда родился мой отец, та же участь постигла деда.

– А почему тебе повезло? – не поняла Агата. – Или ты не боишься сойти с ума?

– Боюсь, конечно, – признался я, но добавил: – Бабушка говорила, что внезапные смерти прекратились после того, как папа… исчез.

О, мы коснулись самой больной темы. Черт бы побрал это электричество!

– Он до сих пор не прислал даже письма? И ты ничего о нем не слышал?

– Нет, – я покачал головой. – Он отправился фотографировать… Ну, это когда какой-то момент из жизни можно запечатлеть на бумаге… Хм… ладно, потом покажу тебе фотоальбом. Так вот, однажды он пошел фотографировать болотных ведьм, и больше его никто не видел. Мама думает, его похитили… или заколдовали, что еще хуже. Но мне кажется, ему просто больше понравилось плавать в озере, чем растить сына.

Я не хотел, чтобы это прозвучало чересчур серьезно, но вышло именно так.

Агата почувствовала, что мне не по себе, и нахмурилась. Она потянулась ко мне, чтобы обнять, но тут между нами, быстро взмахивая крыльями, пролетело что-то маленькое и черное.

– Не уйдеш-ш-ш-шь, мышка-ау! – промурлыкал запыхавшийся Коготок, появляясь на кухне.

Он запрыгнул на стол и, вцепившись в скатерть, проехал вместе с ней, сбивая на пол чашки и тарелки. Банка с соком покачнулась, замерла на краю стола, но потом все-таки полетела вниз. Нас с Агатой окатило кроваво-красными брызгами.

Коготок ловко спрыгнул со стола, но не рассчитал, что тарелка с остатками пирога грохнется прямо ему на хвост. Он подпрыгнул, метнулся в темный угол и зашипел.

– Все усы теперь в сиропе… м-ряу! – донеслось до нас его ворчание.

– Это единственное, что тебя волнует? – возмутился я, оглядывая свой испачканный свитер. – Больше ничего?

– Мышь из-за вас упустил… – добавил совершенно не раскаивающийся Коготок и принялся вылизываться.

– Ты самый невоспитанный кот, которого я видела! – возмутилась Агата, пытавшаяся промокнуть ярко-алое пятно на груди бумажным полотенцем. Казалось, она истекает кровью после того, как ей выстрелили в грудь из пистолета. Ее голубые джинсы тоже были в брызгах сока.

– Нужно срочно закинуть твои вещи в стиральную машинку. Тогда есть шанс, что они отстираются. Мама недавно купила сверхсильный магический пятновыводитель из корня цветка-невидимки, это поможет! – засуетился я, боясь, что Агата, не дождавшись извинений от Коготка, обозлится на меня.

– Отличное предложение! – саркастично воскликнула она, подтверждая тем самым мои опасения. – А во что мне переодеться? В твои потные футболки?

– Мр-мяу, и как ты включишь стиральную машинку? – послышалось из угла.

– Для нее тоже необходимо электричество? – Агата посмотрела на Коготка, а затем на меня. – Буди его немедленно! Скажи, что поспать оно может и потом!

– Коготок, ты слышал? – нашелся я. – Сейчас вы с Агатой пойдете в подвал, к электрощиту, а я – наверх, искать чистую одежду.

– Я с ней никуда не пойду! – проворчал Коготок.

– Я с ним никуда не пойду, – проворчала Агата.

– Некогда спорить, – напомнил я. – А то пятна не удастся вывести. Нужно, чтобы кто-то был рядом с Коготком, пока он будет чинить электрощит. Не то он запросто забудет, зачем спустился в подвал и начнет ловить летучих мышей.

Заметив недовольный взгляд фиолетовых глаз, я фыркнул и сказал, пристально глядя на кота:

– И нечего на меня так смотреть! Можно подумать, я не знаю, кто любит пошалить с выключателями, особенно когда я смотрю любимый сериал.

– Не понимаю, о чем речь, – промурлыкал Коготок, но все-таки выбрался из своего угла. – Ладно… Агата, отнеси меня вниз.

– Сам дойдешь, – твердо сказала она. – Лапы не отвалятся.

– Я мигом! – Схватив со стола свечу, я выскочил из кухни и побежал по лестнице на второй этаж.

Так, взять что-то из маминой одежды – не вариант. Во-первых, она взбесится, если узнает, что я рылся в ее вещах. А во-вторых, ее комната наверняка, как обычно, защищена охраняющим заклятием – чтобы никто не совал нос в ее дела.

Я застыл перед дверью в свою комнату. Нет, Агата явно дала понять, что мои футболки ее не устраивают. Что же делать?

И тут будто неведомая сила заставила меня обернуться. Я посмотрел на лестницу, ведущую на чердак.

«Нет, нет, нет, – тряхнул я головой. – Плохая идея».

После смерти бабушки Маргарет все ее вещи привезли к нам домой. Сундуки с ее одеждой мама хранила на чердаке. Но ведь она запретила туда подниматься!

Лестница манила, тянула к себе. Я смотрел на нее… и, наконец, перестав сопротивляться, сделал несколько неуверенных шагов вперед.

* * *

Дверь чердака почти всегда оставалась открытой, но у меня никогда не возникало желания туда подниматься. Разумеется, в раннем детстве я тайком заглядывал в эту маленькую душную и пыльную комнату. Она казалась мне настоящей сокровищницей – темнокрасные бархатные шторы, закрывающие единственное круглое окно, деревянные стулья с мягкой обивкой, разбросанные по полу подушки, и много-много книг… Пока в моей жизни не появилась игровая приставка, меня очень интересовало все, что видел там – разбитое зеркало в старинной раме, украшенной драгоценными камнями; железная клетка, внутри которой жужжали пчелы, никогда не вылетавшие наружу; странные рисунки, игральные карты…

Раз в месяц, а иногда и чаще, мама поднималась на чердак, но никогда не говорила, зачем. Сначала я думал, что она разбирает ненужный хлам – все-таки некоторым вещам было уже несколько веков… Но потом решил, что ей просто нужно место, где можно побыть в тишине. Что-то вроде еще одного кабинета – с метлами, бутылями настоя из вереска и прочими колдовскими штучками.

Я переступил за порог, щелкнул выключателем. Конечно же, света и здесь не было. Свеча, которую я принес с собой, еще горела, но освещала все лишь на расстоянии нескольких шагов. Я почти ничего не видел вокруг. Оставалось надеяться, что на голову мне не свалится гигантский паук.

Шаг, потом еще один. Комод на кривых ножках, графин с янтарной жидкостью…

– Может, тут что-нибудь найдется? – спросил я сам себя.

Я потянулся к огромному деревянному шкафу, и вдруг свеча погасла, оставив меня в кромешной тьме. Под потолком, мигая короткими вспышками, вдруг зажглась лампа. Тусклый и теплый электрический свет озарил чердак.

– Агата! – позвал я.

– Коготок потянул за какой-то рычаг, и все заработало, – отозвалась она. – Где ты? Я поднимаюсь! Ты нашел, во что мне переодеться?

– Я на чердаке! – крикнул я и открыл шкаф.

На меня с грохотом обрушилось что-то белое, и я с воплем отпрыгнул, едва не грохнувшись в обморок.

– Не думала, что тебя так просто напугать скелетом, – хмыкнула у меня за спиной Агата.

Выглядела она довольно жутко – как будто нарядилась на школьную вечеринку по поводу Хэллоуина. Еще одна жертва маньяка из фильма «Крик».

– Откуда тут взялся скелет? – удивился я.

– У каждой уважающей себя семьи такой есть, – улыбнулась Агата, но тут же стала серьезной. – А твоя мама не рассердится, что мы здесь? Мне казалось, она запрещает тебе даже приближаться к чердаку.

– Зачем же ты тогда сюда пришла? – поднял я бровь. Мне было прекрасно известно, что ее, как и меня, много лет мучило любопытство: что еще здесь хранит мама, кроме бабушкиных вещей? Человеческие кости, свитки с древними заклинаниями? А может, она держит тут какое-нибудь чудовище?