Любовь в отражении – 3. Золотой мальчик

– А внутрь проход есть или все заколочены? – полюбопытствовал он у идущей рядом девушки.

– Ну, – как бы раздумывая, произнесла она, – раньше тут десятилетиями клад искали все кому не лень. Перекопали, изгадили, так что администрация, когда началась перестройка и вроде как реконструировать собирались, все ходы заделала. Но, вероятно, и остался где. Это у пацанов спросить надо, они, говорят, до сих пор лазят. А может, просто рисуются друг перед другом.

Антон отошел на несколько шагов назад, огляделся. Темно, народу никого рядом нет. Фонари с площади сюда почти не добивают.

– Постой тут, я вон попробую за край ограды подняться и внутрь заглянуть, – и парень, сняв с плеча рюкзак, поставил его на землю.

Лида кивнула, зябко потирая руку об руку.

До Антона только сейчас дошло, что она без перчаток. Это его горячая собачья кровь греет, а девчонка-то – человек. Безо всякой задней мысли парень сделал шаг вперед и зажал ледяные Лидины ладони между своими. Девушка дернулась, как будто он ее ударить собирался, и испуганно уставилась на него глазищами.

– Ты чего?!

– Вижу же, закоченела. Сейчас согрею немного, на стену слажу, и пойдем назад.

Шуганная деваха все-таки. Вся замерла, чуть ли не трясется. Боится его, что ли? Так вроде в самом центре поселка стоят. Что он ей сделает? Заори, и вся округа сбежится…

– Слушай, а у вас тут какие-то развлечения есть? – больше чтобы отвлечь девушку, задал вопрос Антон.

Гудеть он тут не собирался – быстро дела сделать, и подальше от этой дыры. Назад к ночным клубам, крутым тусам и прочим радостям жизни.

– Дискотека в клубе по субботам, – все еще зажато проговорила Лида, отводя в сторону глаза.

– М-да… трешово, ну ладно, поглядим, – проговорил Антон, опуская руки и разворачиваясь к церковной стене.

Подошел поближе. Ровненькая кладка, блин. Выбоин мало. Пожалуй, если чутка подпрыгнуть, он ухватится за край.

Глава 5

– …передумал лезть? – услышал Антон откуда-то сзади и обернулся.

Лида догоняла, взгромоздив на плечо рюкзак. Церковь была метрах в тридцати позади. Что за чертовщина?! Вот только собирался подтянуться, и уже тут. При Лиде, однако, он решил ничего не проверять. Забрал рюкзак и ответил:

– Да что-то перехотелось куртку пачкать… Веди, куда тебя провожать.

– Да тут близко! – спохватилась девушка. – Я, правда, сама могу.

– А вдруг мне приятно в твоей компании? – с улыбкой поддел Антон.

Лидино лицо окаменело. Губешки только обиженно дернулись. Блин, такие пухленькие, манящие…

– Тебе что от меня надо? – зло спросила она.

Тут уж оборотень и сам растерялся. Что, решила, что он издевается, что ли? Черт, как же сложно с этими тихонями, никогда не знаешь, что у них в голове.

– Ничего. Сейчас доведу до дома, и адьес, – и показал ей глазами, мол, топай.

Лида пошла и вроде подуспокоилась. Но Антона, наоборот, как раскручивать начало:

– Я тут никого не знаю пока. Составишь мне компанию на эту вашу дискотеку?

Лида снова напряглась.

– Я туда не хожу. Да и тебе не стоит.

– Почему?

– Местные к коттеджским привыкли и то через раз дерутся. А ты свежая кровь. Как пить дать докопаются.

– Я за себя постоять могу.

– Против толпы? – хмыкнула Лида. – А потом приедет полиция и всех засунет в обезьянник до утра. Поселковых родители или жены заберут за магарыч, а ты один отдуваться останешься. Богатый, что ли, деньги лишние?

– Точно не бедствую, – непонятно зачем ляпнул Антон и тут же пожалел.

Лида окинула его таким презрительным взглядом, что аж съежиться захотелось.

– А что, деньги в твоем представлении – зло? – огрызнулся Антон.

Кажется, он впервые чувствовал себя некомфортно, оттого что его отец – крупный бизнесмен и проблем с финансами у парня никогда не было. Ну а с момента, когда Антон стал получать за Стражу, он и подавно перестал комплексовать по этому поводу.

– Если они честно заработанные, то нет, – пояснила свою позицию девушка.

– А с чего ты взяла, что мои не такие?

– Тебя вообще как зовут? – неожиданно выпалила она.

– Антон.

– Так вот, Антон, ты меня проводил, – и потянула руку за рюкзаком.

Оборотень посмотрел на дом, около которого они стояли. Зеленый забор в похабных картинках и таких же надписях. По пятнам видно, что с вандализмом пытались бороться закрашиванием, но получалось так же безуспешно, как у Дон Кихота с ветряными мельницами. Черт побери, так Лидка, похоже, ведьмина дочка! На ловца, как говорится, и зверь бежит.

– О, глаза округлились! Смотрю, уже наслышан, – ехидно бросила девушка, нетерпеливо дергая за лямку сумки, которая все еще висела у Антона на плече.

– Тебя за это и шпыняют? Давно? – глухо произнес он.

– Какое тебе дело? – не на шутку разозлилась Лида. – Отдавай рюкзак и проваливай. А то сейчас напущу на тебя… что-нибудь.

– Да? – спокойно чуть улыбнулся Антон. – А что же на своих обидчиков не напустила?

Лида возмущенно хватанула воздух, не найдя, что именно быстро ответить, и ее губы снова вздрогнули. А Антон просто не сдержался, так захотелось попробовать их на вкус. Притянул девушку и поцеловал. Черт, какая же вкуснючая!

Лида замерла на миг, видимо, от неожиданности. Потом дернулась, попытавшись вырваться, но Антон еще пару секунд ее удерживал. Не отвечает, впрочем, и не сжала, сопротивляясь, рта. Значит, в целом не противен. Или… или совсем опыта нет?! От этой ошеломляющей мысли Антон, собственно, и разжал руки.

Лида, вся аж малиновая, так что и веснушки перестали выделяться, наконец заполучила сумку и бросив:

– Дурак! – скрылась за калиткой.

Дурак?! Антон расхохотался. По физиономии за такой финт он получал, в промежность пытались засветить – это да. Обзывали в три этажа, но чтобы «дурак»… Как в детском саду, ей-богу! Раз Лида пошла в школу в восемь, а сейчас заканчивает одиннадцатый, значит, ей около девятнадцати. Может ли быть в современном мире, чтобы до такого возраста – и девчонка ни разу не целовалась? Симпатичная ведь. Да ну на фиг! Пурга какая-то… Неужели все так суеверно сглаза боятся?

Настроение необоснованно улучшилось, и поселок престал казаться совсем уж невзрачным. Захотелось сменить ипостась и пробежаться догом, однако заморачиваться с одеждой в малознакомом месте – та еще задачка. Поэтому парень решил просто пробежаться, пусть и в человеческой форме. Тем более времени прошло достаточно, вероятно, уже Титовы от агронома вернулись и что-нибудь дельное расскажут.

Глава 6

Антон бежал трусцой к гостинице, потому что очень хотелось выплеснуть излишки энергии. Интересно, это его так место силы напитало или с поцелуя повело? Блин, да это даже и не поцелуй-то был, а так… Юная ведьмочка, значит… ну-ну. Никаких воздействий в свою сторону Антон не боялся. Во-первых, оборотни вообще туго поддаются всем этим сглазо-приворотным штучкам, во-вторых, как на страже, на нем стоял такой «бронежилет» из заклинаний, аннигилирующих большинство чар, что и опытная ведьма зубы бы обломала.

Ух, а как она на него зыркнула, посчитав мажором! Хотя мажор он и есть, что уж там. Сколько Антон себя помнил, как только ему перестали нанимать няню, у него всегда имелась банковская карта и неограниченный лимит на ней. Собственно, родители так компенсировали отсутствие личного внимания, а парень другой жизни не знал, и его все устраивало. Сперва.

Мать у Антона окончила театральный институт и, с ее точки зрения, была актрисой. С ее, потому что подросший сын так и не увидел с ней ни фильмов, ни даже театральных афиш. Да и помнил он эту высокую манерную блондинку плоховато. Антону исполнилось всего пять, когда вечно занятая мамаша встретила какого-то голливудского то ли продюсера, то ли агента и укатила с ним в другую жизнь.

Отцу-бизнесмену тоже стало не до наследника. Жену, похоже, этот идиот любил, поэтому в свободное от контрактов, погрузок и командировок время спасался от предательства дорогим алкоголем и всякими там моделями. Антон и в таком плане очень рано повзрослел, сообразив, для чего в их доме все эти красивые тети.

Единственная вещь, за которую парень по гроб жизни будет благодарен отцу, – что лет в девять отправил его на все лето в другой город к бабушке, своей матери. Вот тогда Антон и узнал, что мир не такой, как кажется. Что дед его был оборотнем, здоровенным ньюфаундлендом, а отцу ничего не передалось. Впрочем, родитель оказался этому несказанно рад, и жизнь простого бизнесмена без вот этих «проблем и заморочек» его вполне устраивала.

Бабушка же мальчику не только открыла глаза, но и объяснила, что нужно делать, если ген проявится. А еще учила внука самоконтролю. Так прошло три счастливых лета подряд. Отцу он по бабушкиной просьбе ничего не рассказывал, да тот и не интересовался особо. На третий год чудо произошло – в один из дней, прямо на огородной грядке, с остервенением выдергивая сорную траву (да-да, у бабушки были жесткие методы наказания), Антон обратился.

Мальчишка удивился и одновременно обрадовался. Он уже давно морально приготовился и скорее расстроился бы, если бы такого не произошло. Тут же ринулся к колодцу и, запрыгнув на его борт и едва не свалившись, заглянул в воду. Никогда же не знаешь, в кого обратишься, это как-то там завязано на темперамент, характер и кучу других факторов. Из отражения на него смотрел не ньюф, однако своя новая морда королевского дога парня тоже вполне устроила.

Бабушка сразу же связалась с главой общины в родном городе Антона, и его взяли под присмотр и на учебу. Без отца здесь бы никак не обошлось, поэтому скандал вышел грандиозный. Старший Кропоткин орал так, что стены у особняка тряслись до подвала. С матерью он тогда общаться перестал и к внуку запретил подходить на пушечный выстрел. Наверное, мог и сыну-малолетке перекрыть кислород, но то ли все-таки какие-то чувства к нему питал, то ли боялся огласки, только убедить «жить как все» и не учиться на стража попытался словами. Вот у Антона всё в жизни есть, а еще больше будет, на фига ему это ярмо в виде стражи между мирами? Опасное, между прочим, а хуже всего, что придется кому-то подчиняться.

Однако парень уже вошел в переходный возраст и не отказался от учебы на стража сперва в пику отцу. Тем более это давало ему некую финансовую независимость, и в случае открытого конфликта с родителем Антон бы на улице не остался. Так было в начале. А потом жизнь стража, неизведанный мир и знания затянули. Новые возможности, ответственность, осознание важности того, что ты делаешь и для чего рожден…

Сейчас Антон не мыслил без этого жизни. Как, впрочем, и без некоторых удовольствий. Догму, что оборотень влюбляется один раз, парень похоронил в своей голове, не поверив в нее ни капли. Ну да, женатые оборотни, которых он знал, казались верными мужиками, хотя это ничего не доказывало. Ведь он знал и тех, кто создавал семьи уже в возрасте, пережив «муки первого чувства», просто чтобы не оставаться одним. Они так же, как и все, заводили детей, мирились и ругались. А то, что в их отношениях не было любви… А кто ее вообще видел, эту любовь? Антон – точно нет. В Деда Мороза он перестал верить в десять, вот и в любовь примерно во столько же. За нее в окружающем мире выдавали все что угодно, но сколько ни назови ящерицу или скульптуру драконом, драконом она не станет. А все потому, что драконы, во всяком случае в нашем мире, лишь миф. Вот и любовь относится к субстанциям того же порядка.

Что же касается любви плотской, к которой Антон приобщился очень рано, тут все обстояло еще примитивнее. После одной из ссор, желая досадить отцу, он просто купил у очередной его модельки свой первый опыт. Комплекта из браслета и сережек с бриллиантами вполне хватило для того, чтобы парня за неделю посвятили во все азы «Камасутры». Собственно, тогда в крышку гроба с названием любовь и был забит последний гвоздь. С тех пор, куда бы юный оборотень ни смотрел, все женщины ему казались продажными. С той разницей, что одних достаточно было прокатить на дорогой тачке, другим – подарить сережки, а третьим – все свои банковские счета и штамп в паспорте. А, ну да, и обещание хранить верность. Ха-ха! Кто бы его соблюдал!

И так оставалось до последнего времени, пока его не в меру наивный напарник, над романтическими порывами души которого Антон всегда беззлобно подшучивал, не влюбился.

Глава 7

Кирилл внимательно изучил у Николая Петровича карту Сарнасова и сейчас старался бежать к церкви окольными путями. Все-таки чем позже в поселке обнаружат бесхозно шатающихся породистых собак, тем лучше. Тем более, насколько он понимал, волчья стая об их визите не в курсе, и лучше бы с вопросами пришли как можно позже. Да, волков в Сарнасове, кроме агронома, не было. Они жили по другим ближайшим деревням и на хуторе за широкой полосой леса, но слухи все равно расползаются быстро.

Интересно, что скрывает сам Николай Петрович? Можно, конечно, попробовать на него надавить… Впрочем, лучше сначала собрать хоть какую-то информацию самим, чтобы ориентироваться, чего можно ждать. Вот, собственно, на фоне затянутого облаками неба выступил контур церкви. Кирилл принюхался – воздух еще сохранял зимнюю свежесть, хотя здесь к нему агрессивно примешивался запах старого строения: подгнившее дерево, пыль от кладки, ржавчина от листов, которыми заколочены входы и окна…

Кир побежал вдоль стены, дождавшись, пока неприятный подкожный холодок, о котором рассказывал агроном, опалит грудину. Значит, как бы ни хотелось верить в обратное, чертова дыра где-то здесь. Хаски сбавил темп и стал искать любую возможность пробраться на территорию развалин. Вскоре такая появилась – один из металлических листов был чуть отогнут снизу, и, если прижаться пузом к земле и аккуратно двигать лапами, можно и протиснуться.

Внутри стены, однако, далеко продвинуться Киру не удалось – он пересек пару темных помещений и уже увидел основной зал, лишенный крыши и поэтому хоть как-то освещенный ночным небом, как его нос уперся в барьер. Хаски отодвинулся и опасливо ткнул впереди себя лапой – пустота оказалась твердой. Церковный алтарь был по-прежнему виден, но его от Кира отделяла стена плотного воздуха.

Секунду подумав, хаски сменил ипостась и попробовал прощупать все пространство перед собой. Совсем скоро у него уже зуб на зуб не попадал, и пришлось перекинуться назад, а прохода так и не нашлось. Такой барьер плюс отвод глаз – точно ведьмина работа. Похоже, агроном таки прав, и Аграфена что-то затевает. Если разрыв материи ей нужен, чтобы инициировать дочь, то почему тянет? Пока агроном наткнулся, пока к главе городской общины обратился, это же сколько дней прошло! В любом случае, к ведьме с такими способностями, что смогла место силы накрыть, считай, куполом, на хромой козе не подъедешь. Надо заманить ее в какие-то такие условия, чтобы сама созналась. Или выследить. Хаски выбрался назад и еще раз обежал вокруг всего здания. Холодок добивал практически везде. И это паршиво.

Лучше от греха подальше вызвать из города полную экстренную бригаду. Но ведь Доктор заранее подозревал, что они тут найдут, однако отправил только их. Ладно, сейчас в гостиницу спать, а дальше определимся с планом действий. И Кирилл сломя голову понесся обратно к дому агронома, чтобы там привести себя в порядок и заявиться в гостиницу как ни в чем не бывало человеком. В конце концов, раз портал стоит минимум неделю и ничего не произошло, может, он тут и полгода открыт, и год, наверняка же агроном регулярно у церкви не прохаживался и не разнюхивал.

Антон уже был в гостинице и, в отличие от них, голодный как бездомный пес. Он спешно глотал борщ вприкуску с огромным ломтем хлеба.

– Ого! А откуда у нас такие разносолы? – удивился Кирилл.

– А я тоже времени зря не теряла, – усмехнулась Марина, обнимая снимающего пальто мужа. – Хотела вообще сама что-то приготовить, но познакомилась с местной горничной. Точнее она здесь в гостинице и повар, и всю-всю женскую работу делает. Так вот, первая хорошая новость – здесь кормят! Только надо заранее выбрать по меню, я на всякий случай на всех троих завтрак заказала. Там, внизу, есть столовая в купеческом стиле, очень милая. С утра вас ждет по яичнице из трех яиц, двойная порция сосисок и сырники к чаю. Наедитесь же? – с сомнением уточнила Марина, переводя взгляд от мужа на Антона.

Оба парня неуверенно кивнули.

– Но есть и вторая новость, – заговорщицки произнесла девушка. – Пока тетя Тоня разогревала борщ, я с ней немного поболтала. У ведьмы, конечно, в деревне двоякая слава. Как что серьезное – так к ней бегут, хотя в целом скорее боятся и ненавидят. Почему ненавидят – сложно сказать. Во всяком случае, мне аргумент: «Ну так она ж ведьма, значит, с дьяволом того… якшается» – серьезным для двадцать первого века не показался. Ну и это еще не все! – с торжеством, что может быть полезной, воскликнула девушка. – Помнишь, Кир, мы подумали, что агроном что-то утаивает? Так вот, оказывается по молодости он за Аграфеной ухлестывал! Тетя Тоня приехала сюда позже, так что тоже знает только сплетни. Говорили, что ведьма его жестко отшила и даже мужским бессилием прокляла.

Антон аж жевать прекратил и поперхнулся. Потом, не колеблясь, вставил:

– Чушь! Оборотня бы не пробрало… К тому же, что, он столько лет ждал, чтобы отомстить? Индийским кино попахивает…

– Согласен. Да и говорил Николай Петрович о ней не как ненавидящий человек… – добавил Кирилл. – Я бы… скорее поверил, что дочь – его, поэтому он так и засуетился, и к Доктору в обход стаи побежал за помощью… В любом случае, давай, Мариш, займись этим. Будешь фиксировать все идеи, может, за что-то и зацепимся.

– А у церкви что? – отодвигая пустую тарелку, уточнил Антон. – Мне Марина все рассказала, что вам – агроном. Я там был сейчас человеком. Так и есть – попробовал перелезть и очнулся идущим в другую сторону.

– К сожалению, портал там точно есть. Даже внутрь проник, но не увидел.

– Развернуло?

– Нет. Наткнулся на непреодолимую стену воздуха.

Антон присвистнул.

– Что думаешь делать?

– Хочу попробовать съездить в Рожки и посмотреть на вторую ведьму. Если она хоть в какой-то силе, привести сюда и мнение экспертное послушать.

Антон кивнул.

– А я в гости к ведьме пойду.

Марина с Киром, оба с расширившимися глазами, уставились на парня.

– Тоныч, мы же договорились, сначала собираем инфу, чтобы не спугнуть.

– Вот я и пойду собирать инфу, – самодовольно пояснил тот, – я с ее дочкой познакомился, и она меня на чай пригласила.

Строго сказать, никто его не приглашал, но Антон был уверен, что сумеет исправить этот недоразумение.

Теперь пришла очередь присвистнуть Кириллу.

– Ну, я же всегда говорю, женщины – это по моей части, – продолжил Антон, довольный произведенным эффектом.

– Так может, ты тогда в Рожки? – с улыбкой кивнул в сторону выхода Кирилл. – Тамошняя ведьма так-то тоже не мужик…

Маришка прыснула, а Антон попробовал в шутку лягнуть напарника ногой, но тот ловко отскочил.

– Ладно, давайте тогда по койкам, а завтра по плану.

Антон кивнул и зевнул. Марина пошла в комнату вслед за мужем. Когда они остались одни, Кирилл нежно погладил жену по щеке, а потом взял за плечи и заглянул в глаза.

– Обещай! Кто бы что ни сказал, пока меня завтра не будет, из гостиницы ни ногой!

– Хорошо, – напряглась Марина. – Ты думаешь, из портала выбралась сущность D1, как та?

– Не знаю. Пока в голове полная каша из гипотез. Может… Я тебя отвезу в город? Там хотя бы под присмотром бабы Нюры?

– Ни за что! – и Марина вцепилась в мужа мертвой хваткой. – Обещаю быть паинькой!

Кирилл обнял и поцеловал жену, чтобы ее успокоить. Сам он, однако, думал о том, как побыстрее разделаться с порталом и увезти любимую подальше от всех этих ведьм, разрывов материи и прочих далеких от нормальной жизни вещей. Дело ему перестало казаться таким уж простым и безопасным, как виделось в начале.

Глава 8

Лида быстро заскочила в дом, разделась, кинула суетящейся на кухне матери:

– Голова болит, сразу спать пойду!

И тотчас скрылась у себя в комнате.

Ей очень надо было переварить сегодняшний странный вечер. Наедине. Девушка нырнула в ночную рубашку, не включая в своей комнате свет, и забралась под одеяло. Дома, как всегда, пахло травами и немного лекарством. Принимала посетителей мать тут же, в отведенных для этого помещениях. Вообще у нее было образование фельдшера, и она старалась лечить научными знаниями там, где это возможно, хотя ей почему-то мало кто верил. Так что как только Лида научилась понимать слова, стала слышать в свой адрес «ведьмачка», а то и «ведьмино отродье».

Конечно, девочка поинтересовалась у мамы, что это значит. Та лишь отмахнулась: «Не бери в голову, завидуют». Однако время шло, и дальше скрывать очевидное не получалось. Аграфена наконец набралась смелости и, посадив дочь перед собой, как могла, донесла до детского сознания важные моменты. Что да, она потомственная ведьма, умеет лечить людей и еще некоторые вещи делает, и бабушка была ведьмой, а вот Лиде не передалось. Но это большое счастье, потому что ведьмовство – это скорее не дар, а проклятие. Люди не понимают и боятся, поэтому так и относятся к Аграфене, ну, заодно и к ее дочери. Девочка поняла. Вроде бы.

Сперва пыталась игнорировать косые взгляды сельчан, потом спорить и за мать заступаться да собственную репутацию заработать – хорошо училась в школе, от заданий не отлынивала, в помощи никому не отказывала, только все равно оставалась «ведьмачкой». Девчонки, бывает, просили ее погадать или наворожить, она честно говорила, что не умеет, те обижались и в итоге перестали общаться с одноклассницей, как будто ее вообще нет.

Парней Лида сама сторонилась. Видела, как они перья друг перед другом распушают, типа: «Смотри, я ей подножку поставлю, или толкну, или еще какую пакость придумаю, а мне за это ничего не будет!» Один, правда, к ней долго приглядывался и в девятом классе пригласил на киносеанс. И Лида подумала, что в клубе же ничего плохого случиться не может. И пошла. Парень действительно казался милым. А потом случайно увидела в школе, как он собирает выигрыш за то, что победил в пари и ведьмачка согласилась с ним сходить в кино. К тому же врал, что она (!) к нему целоваться лезла, и парни гоготали как кони. А ведь Лида тогда даже за руку взять себя не позволила. Словно что-то почувствовала… Было мерзко и обидно до слез.

В итоге девушка просто смирилась, мечтала выучиться на врача и уехать из Сарнасова как можно дальше. И вдруг – сегодня. Кто этот Антон, откуда свалился на ее голову? Сначала, когда он компанию Витька спугнул, Лидка подумала, что это какая-то ловушка, сговорились. Хотя парни так озлобленно смотрели друг на друга, что было правда не похоже, что они знакомы. Собственно, она и не рассмотрела неизвестно откуда свалившегося защитника, пока он не стал ей помогать собирать книги и на его лицо не упала полоска света.

Блондин. Черты такие точеные, но хищные. Как будто опасность в нем какая-то кроется. Вероятно, такой эффект еще создавался от контраста светлых волос с темными четкими бровями и глазами насыщенного карего цвета. И красив, как актеры в фильмах. Голос приятный, и речь… явно недеревенская. Конечно, разумнее было быстрее домой бежать, мало ли что за типчик. Скорее всего, какой-нибудь очередной мажор из коттеджного поселка заглянул развлечений поискать. Таких Лидка тоже уже видела. Летом в основном – заезжали на своих крутых тачках и заманивали девчонок кататься, предлагая всякие мартини и дорогие сигареты. Лида старалась от них вообще держаться за километр. Подобные развлечения, известно чем заканчивающиеся, ее совершенно не интересовали.

Но парень общался уважительно, никаких грязных намеков не делал, а проводить до площади? Да почему бы и нет? Тут центр поселка, все знакомые, неопасно. Тем более ее стало разбирать любопытство – кто он и что забыл в Сарнасове.

Предположить, что Антон ни с того ни с сего полезет целоваться, она, конечно, не могла. Вроде же нормально общались? Непонятно, что на него нашло. Впрочем… (Лида аккуратно дотронулась до губ.) Если заранее не прогнозировать никаких гадостей, ощущения от поцелуя и правда остались очень приятные. От Антона пахло тонким мужским парфюмом, а от внезапных, незнакомых и необычайно острых чувств у Лиды аж закружилась голова. Следовало сразу вырваться, но она растерялась, опешила. Конечно, как и все девушки ее возраста, она иногда читала любовные романы, мечтая, что когда-нибудь встретит того самого. Антон, знающий ее всего несколько часов, быть им не мог. Зато впечатления о первом поцелуе почему-то оказались настоящими. Именно такими, как в книгах.

Захотелось видеть этого нахала снова. Только зачем? Да и о чем им говорить? Площадь она ему уже показала, храм тоже. Составить ему компанию на дискотеку – конечно нет, это надо быть вообще не в себе. Она и посещала ее всего один раз, и того, как на нее смотрели и как сторонились, ей на всю жизнь хватило. А может, Антон тоже с кем-то на нее поспорил? Лиде стало еще дурнее, чем в тот первый раз несколько лет назад, а на глазах непроизвольно выступили слезы.