Разделенные

Виртуальные отношения постепенно стали нормой. Они стирали барьеры, позволяли людям быть вместе, независимо от расстояния или обстоятельств, и при этом полностью исключали нежелательные последствия. Многие даже находили такой формат более удобным, лишённым неловкости, ошибок или несовершенств, присущих реальной жизни.

Однако для некоторых эти ограничения вызывали ощущение отчуждения от естественной природы человеческих отношений. Вопрос о том, можно ли считать виртуальные ощущения равными настоящим, стал предметом дискуссий, но большинство привыкло к новому укладу.

Пара закончила танец, и, когда они вновь заняли свои места за столиком, перед ними, словно по волшебству, появились напитки в изящных бокалах. Лёгкий аромат наполнил пространство, создавая ощущение завершённой гармонии. Однако их внимание отвлекло неожиданное появление нового сообщения в воздухе:

– В честь столетия со дня создания первого анклава, сеть наших ресторанов приглашает вас провести праздничный вечер, заказав столик в столь знаменательный день.

После объявления начался яркий голографический ролик. На фоне космической тьмы появилась Земля, окружённая мягким светом, а голос за кадром повествовал о начале новой эры. Первый умный город, управляемый искусственным интеллектом, стал сенсацией своего времени. Он был экологически чистым, с идеально сбалансированной эко- и социальной системой.

Кадры сменялись один за другим: футуристические здания, наполненные зеленью и светом, улицы, где транспорт двигался без шума, и счастливые лица людей, нашедших убежище от хаоса внешнего мира. Этот город стал первым шагом к построению идеального общества. Люди бежали туда, оставляя позади нестабильность и разруху старого порядка.

Со временем города росли и множились. Они объединялись в кластеры, которые затем формировали анклавы – автономные сообщества, связные общей сетью. За сто лет было создано более ста тысяч таких городов, полностью покрывших планету сетью взаимосвязанных анклавов.

Ролик завершился сценой, где Земля, словно в паутине света, была опоясана идеальной системой анклавов. В центре экрана появлялся слоган:

"Власть Шести".

Слова сияли на фоне планеты, обещая стабильность, гармонию и счастливое будущее для всех её жителей.

Генрих и Элеонора грустно улыбнулись. Ролик был блестящим примером пропаганды, но за этой иллюзией скрывалась хорошо известная правда. Всё, что демонстрировалось как "идеальное общество", на самом деле было тщательно организованной системой контроля.

Каждый кластер существовал в изоляции, отделённый от других гигантскими стенами, уходящими высоко в стратосферу. Эти стены служили не только физическим барьером, но и символом разделения. Перемещение между кластерами было категорически запрещено, чтобы предотвратить миграцию населения в более благоприятные регионы с комфортным климатом. Любая попытка нарушения этого правила каралась жестоко, а обоснования всегда звучали одинаково: "Во благо равенства и порядка".

Контроль был повсеместным и абсолютным. Искусственный интеллект, управлявший жизнью анклавов, следил за каждым действием, каждым словом и даже мыслями, выраженными через виртуальные интерфейсы. Ничего не ускользало от его алгоритмов. Создание семьи и рождение детей также регулировались строгими правилами. Пары могли получить разрешение только после прохождения множества тестов на совместимость и соответствие потребностям анклава.

Эти анклавы, представленные в рекламе как утопия, на деле были комфортабельными загонами. Каждый кластер специализировался на определённой деятельности, производя ресурсы или технологии, которые передавались правящему классу. Этот элитный слой общества, недосягаемый и почти мифический для обычных жителей, находился на вершине пирамиды власти. Они управляли всем с помощью искусственного интеллекта, распределяя ресурсы и принимая решения, которые обеспечивали стабильность системы – но только той, которая выгодна им самим.

Ролик уже подходил к концу, когда его сменил следующий. На этот раз речь шла о новейшем достижении системы – создании водных анклавов. Голос диктора звучал вдохновляюще, почти торжественно, описывая этот шаг как новую веху в развитии человечества.

Голографические изображения сменялись одно за другим: гигантские платформы, дрейфующие в открытом океане, подводные города с куполами из сверхпрочного стекла и бесконечные промышленные комплексы, уходящие в морские глубины.

– Водные анклавы предоставляют человечеству уникальные возможности! – звучал голос диктора. – Здесь кластеры специализируются на добыче ценнейших ресурсов из океанов и морей: нефти, газа, минералов, а также водных биоресурсов. Эти технологии – прорыв, который поможет обеспечить устойчивое развитие и процветание для всех жителей планеты!

Генрих нахмурился, наблюдая за сменой картинок. На экране показывали рабочие поселения, окружённые сложными системами очистки воды и переработки. Люди, изображённые на голограммах, улыбались, занимаясь исследованием морских глубин или обслуживанием оборудования. Всё выглядело идеально – слишком идеально.

Элеонора опустила взгляд, её руки машинально играли с бокалом.

– Они называют это гармонией, – произнесла она тихо. – Но мы же знаем, это просто контроль.

Генрих кивнул, глядя на мерцающую голограмму планеты.

– Утопия для них. Для нас – золотая клетка, – ответил он с горькой усмешкой.

Они замолчали, погрузившись в свои мысли. Музыка тихо звучала в фоновом режиме, её лёгкость и беззаботность странно контрастировали с напряжением, повисшим между ними. Тема, которую они так старательно избегали, снова поднимала голову, требуя обсуждения.

Элеонора сидела неподвижно, склонив голову. Её пальцы нервно касались края бокала, рисуя на его поверхности невидимые узоры. Генрих смотрел на неё, но не решался заговорить первым, как будто боялся нарушить хрупкое равновесие.

– Генрих, я боюсь, – наконец произнесла она, и её голос прозвучал неожиданно тихо, почти шёпотом. После долгой паузы она подняла на него глаза, полные тревоги. – А если мы не сможем быть вместе? Если система нас не одобрит? Я… я не выдержу этого.

Она отвернулась, стараясь скрыть слёзы, предательски блеснувшие в глазах.

– И ещё это клеймо… "одинокие". Я не смогу жить с этим. Может, нам лучше остаться просто друзьями? Так будет проще…

Генрих быстро встал, его стул едва не упал от резкого движения. Он подошёл к Элеоноре и, опустившись перед ней на одно колено, взял её руки в свои.

– Что ты, милая, – воскликнул он, глядя ей прямо в глаза. – Такого не случится! Мы – идеальная пара. Наша совместимость гарантирована самой природой.

Его голос звучал уверенно, но в глазах мелькнуло беспокойство, которое он старался скрыть.

– Мы созданы друг для друга, – продолжил он, сжимая её ладони. – И я обещаю, что мы будем вместе. Навсегда.

Элеонора не ответила, но её пальцы слабо сжали его руки в ответ. В её взгляде всё ещё читались сомнения, но слова Генриха, хоть и не до конца развеяли её страхи, всё же принесли некоторое успокоение.

– Я обещаю, – повторил он, с силой вложив в эти слова всё своё чувство.

Они остались так, сидя в тишине, окружённые мягкими звуками музыки и приглушённым светом, который словно подчеркивал их маленький мир внутри огромной системы, где обещания и чувства были единственным, что ещё оставалось под их контролем.

Пара рассталась уже после полуночи. Генрих отвёз Элеонору домой, и их прощание было коротким, но наполненным теплотой. Её улыбка, хоть и усталая, согревала его сердце, пока он наблюдал, как она исчезает за дверью своего жилища.

Флаер плавно поднялся в воздух, подхваченный ночным потоком транспорта. Генрих летел по воздушной трассе, его взгляд блуждал по огням родного кластера, мерцающим внизу. Огромный промышленный добывающий комплекс светился как гигантский организм, излучая холодное электрическое сияние. Высокие башни, переплетённые трубопроводами и лифтами, образовывали лабиринт из света и тьмы. Это зрелище завораживало своей монументальностью, но в то же время подавляло, напоминая о неумолимой рутине и ответственности.

Мысленно Генрих уже подсчитывал убытки. Оставленная сумма за ресторан сократила его электронный кошелёк ровно на половину. Такие траты были редкостью, но сегодняшняя встреча того стоила. Однако впереди его ждал новый день, и теперь приходилось искать пути восполнения.

"Надо будет проработать сверхурочно," – подумал он, напрягая память в поисках списка предстоящих задач. Любая ошибка или сбой в работе могли стоить не только премии, но и места в системе, где даже малейшее снижение эффективности считалось поводом для пересмотра статуса работника.

Флаер свернул на боковой маршрут, ведущий к его жилому сектору. Вдали маячил его дом, одно из сотен одинаковых зданий, выстроенных ровными рядами. Генрих устало выдохнул, предвкушая сон, который позволил бы хоть на несколько часов забыть о тяжести завтрашнего дня.

Перед сном Генрих тихо заполнил заявку на сверхурочные часы, обосновав её желанием накопить дополнительные дни отпуска. На самом деле он стремился заработать больше, не вызывая лишнего интереса у компании. Этот предлог был проверенным способом отвлечь внимание от истинных намерений – всем казалось, что он просто заботится о балансе работы и отдыха.

Головной офис вряд ли станет вникать в детали, думал Генрих. Система настроена так, что такие заявки проходят почти автоматически. Оставалось только дождаться одобрения, и его дополнительный доход начнёт расти, не привлекая к себе ненужных взглядов.

Глава 3

Домашняя нейросеть, как всегда, разбудила Генриха ровно в шесть утра, мягким звуковым сигналом, напоминающим шелест листьев. Над кроватью бесшумно завис летающий столик, на котором красовалась идеально налитая чашка ароматного кофе и булочка с хрустящей корочкой, только что напечатанная пищевым принтером. Пахло так, будто еду только что достали из традиционной духовки.

Преодолев желание поваляться ещё пару минут, Генрих энергично сел на кровати, потянулся и отправился в ванную. Летающий столик, словно подстраиваясь под его ритм, немного повисел в воздухе, а затем легко скользнул в сторону кухни, исчезая за дверью.

В ванной комнате его ждала ультрасовременная кабина вибродуша, окружённая мягким светом. Как только он вошёл, кабина автоматически закрылась, и система активировалась. Тёплые струи воды с вибрацией массировали кожу, снимая остатки сна. Одновременно с этим невидимые манипуляторы тщательно очистили зубы с помощью пасты с наночастицами, удаляя даже мельчайший налёт. Далее система деликатно, но эффективно позаботилась о кишечнике и мочевом пузыре – Генрих едва успел заметить этот процесс благодаря мгновенной обработке отходов.

Пока вибрационные струи продолжали массаж, под тонкой кожей заработали электрические импульсы, заставляя мышцы сокращаться и расслабляться, как при полноценной тренировке. Генрих чувствовал, как его тело наполняется энергией, словно он уже провёл час в спортзале. Завершающий этап – лёгкий поток охлаждённого воздуха и капля ароматического масла, что заставляло его почувствовать себя так, будто он только что вернулся с курорта.

Ещё минуту он постоял в кабинке, наслаждаясь этим утренним ритуалом, а затем, ощутив бодрость и свежесть, направился на кухню, где столик уже приготовил новый сюрприз.

Генрих сидел за столом, неспешно допивая кофе, и с задумчивым видом скользил пальцем по экрану, развернутому перед ним. Поток новостей смешивался с развлекательным контентом, который создавали другие пользователи глобальной нейросети. Он бездумно пролистывал кадры, мемы, короткие ролики и заголовки, мелькавшие один за другим. Когда-то и он пытался присоединиться к этой виртуальной ярмарке тщеславия, создавая собственный контент. Однако его работы не прошли строгую модерацию сети, где каждая идея оценивалась по трём критериям: качеству, креативности и адекватности.

Генрих не расстроился. Небольшой укол разочарования быстро сменился апатией. Кредо, виртуальная валюта, в награду за творчество ему всё равно бы не дали. Да и зачем стараться? В эпоху, когда фильмы и музыка создавались нейросетями, а сценарии писались на основе массивов данных, давно хранящихся в сети, потребность в режиссерах, актёрах и композиторах отпала. Кино и музыкальная индустрия, некогда гигантская и блистающая, превратилась в реликт прошлого, уступив место автоматизированным развлечениям.

Людям всё же оставили возможность выражать свои творческие идеи, но только в строго регламентированных рамках. Общественная нейросеть предоставляла платформу для экспериментов, однако допускала к публикации лишь то, что соответствовало её жестким стандартам. Исключение делалось разве что для художников и писателей. Их работы подвергались тщательной оценке экспертных алгоритмов, и только после этого могли быть оплачены. Генрих подозревал, что этот процесс тоже был больше показушным, чем честным.

Он свернул экран и устало потер виски. Мир, в котором нейросети управляли творчеством, стал для него безликим и бесцветным. Даже те немногие, кто продолжал писать книги или рисовать картины, делали это не для души, а ради признания искусственного разума. "Может, стоит попытаться ещё раз?" – мелькнула мысль, но тут же растворилась в потоке новой информации на экране.

– Доброе утро, мастер Генрих, – раздался ровный, спокойный голос рабочего ИИ, когда он усаживался за штурвал флаера.

Генрих не ответил сразу, потянулся к пульту управления, активируя систему навигации. ИИ, казалось, была привычна к его молчанию и продолжила:

– Я с нетерпением жду вашего прибытия и рада сообщить, что ваша заявка на сверхурочные работы одобрена системой. На данный момент наблюдаются небольшие, некритичные сбои в работе двух роботов в разных участках шахт.

Генрих нахмурился. "Некритичные сбои" почти всегда означали дополнительные проблемы, которые только на первый взгляд казались незначительными. Он сделал глубокий вдох, усилием воли прогоняя раздражение.

– Локацию я уже отправила на ваш флаер, – добавила ИИ.

– Принято, – наконец отозвался Генрих, голосом, в котором не было ни дружелюбия, ни враждебности. Просто сухая профессиональная нотка. Он провёл рукой по сенсорному дисплею, открывая карту шахт, где мигали две точки с отметкой «Авария».

Флаер мягко поднялся, гудение двигателей заполнило кабину. Генрих слегка расслабился, облокотившись на спинку сиденья.

– Подробности сбоев? – уточнил он, глядя на экран, где мелькали схемы шахтных туннелей.

– Первый робот демонстрирует сбои в манипуляторной системе, – ответила ИИ с лёгкой интонацией сожаления, словно извиняясь за доставленные неудобства. – Второй – проблемы с сенсорными датчиками. Это уже третий раз за неделю, я отметила это в отчёте для отдела технической диагностики.

Генрих тихо хмыкнул. Конечно, отметила. Вот только отдел, скорее всего, проигнорирует этот отчёт, как обычно. Ему придётся разобраться самому, как и всегда.

– Спасибо за информацию, – повторил Генрих, чувствуя, как привычная рутина снова захватывает его. Он переключил флаер в автоматический режим и поднялся с места, чтобы подготовиться к работе. В тесной кабине было мало места для маневра, но Генрих наловчился переодеваться даже в таких условиях.

Сняв повседневную одежду, он быстро натянул тяжёлый рабочий комбинезон, который защищал от пыли, радиации и возможных выбросов газа, частых в глубине шахт. Материал комбинезона был покрыт слоем нанополимеров, устойчивых к порезам и термическим повреждениям. Генрих закрыл молнию до самого подбородка, поправил шейный обтюратор и убедился, что герметизация выполнена правильно.

Затем он надел перчатки, встроенные с датчиками, которые передавали тактильную отдачу от любого объекта, и закрепил на поясе набор инструментов. Последним шагом был шлем с встроенной системой фильтрации воздуха и дисплеем дополненной реальности, через который он мог наблюдать за состоянием оборудования и получать подсказки от ИИ.

Флаер мягко вибрировал, продвигаясь по туннелям, а свет из окна освещал гладкие стены искусственно созданных шахт. Генрих опустился обратно в кресло, проверяя оборудование на поясе. Словно в ответ, голос ИИ снова раздался:

– Уточняю: первый участок находится на глубине 3 200 метров. В системе обнаружены следы нестабильности грунта, но угрозы обрушения нет. Второй участок менее глубокий, но сигнал от робота поступает с прерывистостью. Вероятна потеря связи.

– Прекрасно, – пробормотал Генрих себе под нос, чувствуя, как усталость накатывает ещё до начала работы.

Флаер издал короткий звуковой сигнал, уведомляя, что прибытие на первую точку займёт менее пяти минут. Генрих привычно проверил систему связи и выдохнул, готовясь к тому, что будет ещё один долгий рабочий день в глубине шахт.

Генрих провёл сорок напряжённых минут, методично выявляя ошибки в системе робота и устраняя неполадки. Закончив, он с облегчением перевёл дыхание и направился к следующему сигналу. Вторая проверка тоже не обошлась без сложностей, но опыт и хладнокровие позволили ему справиться быстрее. Уже готовясь наконец вернуться в каптерку, он внезапно замер: глухой звук, отдалённо похожий на взрыв, эхом прокатился где-то вдали.

На экране мгновенно вспыхнуло сообщение тревоги. Оно было от смежного мастера. Адреналин резко взметнулся, сердце застучало быстрее. Генрих бросил взгляд на карту: место происшествия было всего в пяти минутах полёта на флаере. Не раздумывая ни секунды, он бросился к своему транспортному средству, быстро запуская двигатели. В голове мелькали вопросы: что случилось? Успеет ли он вовремя? Флаер взревел, отрываясь от земли, и помчался навстречу неизвестности.

Прибыв на место, Генрих замер, поражённый увиденным. Взрыв газового отводчика серьёзно повредил одного из роботов, а его обломки снесли опору. Порода частично обрушилась, завалив коллегу. Подойдя ближе, Генрих с облегчением узнал Эрика – товарища по работе, с которым они не раз встречались на общих мероприятиях.

Эрик был в сознании, но его состояние вызывало тревогу. Нога выглядела повреждённой, на лице проступали следы удара, а на груди лежали куски породы и обломки робота. Шлем имел повреждения, но защитный костюм выдержал и уберёг его от серьёзных травм.

– Эрик, ты как? Держись! – громко сказал Генрих, стараясь придать голосу твёрдости. Он быстро осмотрел завал, прикидывая, как лучше освободить коллегу, не усугубив его положение.

Генрих быстро оценил обстановку. Обломки робота, обрушенная опора, заваленный породой Эрик – всё требовало немедленных действий. Сжав зубы, он активировал интерфейс управления ближайшими роботами через свой планшет. На карте отобразилось несколько машин, находящихся неподалёку. Они могли помочь, если правильно направить их.

Парень быстро подключился к сети управления и ввёл команду для двух ближайших роботов-экскаваторов. Их системы откликнулись с секундной задержкой, и машины начали двигаться в сторону завала. Одновременно он поддерживал контакт с Эриком, чтобы тот не потерял присутствия духа.

– Эрик, всё будет хорошо. Я подключился к системе. Сейчас роботы начнут разгребать завал, – сказал Генрих, стараясь звучать уверенно, хотя внутри всё сжималось от волнения.

Роботы прибыли через несколько минут. Генрих виртуально настроил их манипуляторы, задав точные команды. Один робот начал осторожно снимать камни с грудной клетки Эрика, другой – поднимать обломки опоры. Удерживая контроль над операцией, Генрих следил, чтобы ни одна деталь не сдвинулась слишком резко.

– Ещё немного, держись, – подбадривал он Эрика, видя, как тот с трудом, но кивает.

Наконец, основная масса завала была убрана. Генрих отключил роботов и сам поспешил к Эрику, чтобы убедиться, что его можно безопасно переместить. Используя небольшой подъёмник, встроенный в комбинезон спасательной службы, он осторожно поднял Эрика и перенёс его в сторону от опасной зоны.

– Ты молодец, всё сделал правильно, – сказал Генрих, проверяя состояние коллеги. – Сейчас вызову меддрон, скоро за тобой прилетят.

Эрик слабо улыбнулся, видно было, что силы на исходе, но его глаза выражали благодарность. Генрих выдохнул, почувствовав, как напряжение постепенно уходит. Ему удалось спасти коллегу.

Меддрон прибыл через несколько минут, его манипуляторы мягко, но уверенно подхватили Эрика и аккуратно переместили его в медицинский отсек. Генрих с облегчением наблюдал, как внутренние системы дрона быстро приступили к работе: автоматические инъекторы сделали несколько уколов обезболивающего и противошокового, а затем один из манипуляторов наложил шину на сломанную ногу. Эрик выглядел измождённым, но теперь был в надёжных руках.

Через пару минут дрон закрыл отсек, коротко просигналил и поднялся в воздух, унося Эрика в сторону ближайшего медцентра. Генрих ещё некоторое время смотрел вслед, пока дрон не исчез за горизонтом, и невольно подумал о Элеоноре. Она была специалистом по скорой помощи и курировала работу таких меддронов. Именно благодаря её кропотливому труду система экстренной помощи работала без сбоев. Элеонора лично следила за комплектами медикаментов и биоматериалов для восстановления тканей и регенерации повреждённых частей тела, которые входили в стандартное оснащение дронов.

Генрих вспомнил, как однажды она рассказывала, что уже больше тридцати лет меддроны на основе ИИ оказывают первую помощь пострадавшим, снижая смертность и ускоряя процесс лечения.

Парень задумался. Благодаря тому, что большую часть работы выполнял роботизированный технический персонал, людям отводилась роль контроля и регулирования систем в различных отраслях – от услуг до производства. Такая работа требовала не только глубоких знаний и сосредоточенности, но и высокой ответственности. Любая ошибка или упущение со стороны специалиста могли привести к сбоям в системе, что в масштабах современного мира имело бы серьёзные последствия.

Обучение специалистов проходило в специализированных институтах, где с использованием ИИ формировались новые нейронные связи в мозгу. Этот процесс позволял эффективно усваивать большие объёмы знаний и навыков, необходимых для конкретной профессии. Выпускники таких институтов получали не только пакет специализированных знаний, но и понимание важности своей роли в работе сложных автоматизированных систем.

Именно ответственность за принятие решений, проверку и коррекцию работы ИИ и автоматических систем делала специалистов ключевым звеном. От их внимательности и профессионализма зависела не только стабильная работа технологий, но и безопасность людей, использующих результаты их труда.

Генрих тщательно изучил место аварии, его взгляд скользил по обгоревшим обломкам и искореженному металлу. Он подключился к анализу данных, поступивших от роботов, обследовавших территорию, и изучил программные логи, зафиксировавшие события перед взрывом. Результаты анализа были неутешительны: взрыв произошел по вине Эрика, из-за его невнимательности и халатности. Это открытие заставило Генриха нахмуриться. Он понимал, что рано или поздно к такому же выводу придет и головная нейросеть. А это означало лишь одно – расследование, последующие разбирательства и, возможно, дисквалификация Эрика.

– Дисквалификация, – тихо произнес Генрих, словно сам не верил в то, что сказал. Это слово звучало как приговор. Он закрыл глаза и на мгновение глубоко вдохнул, пытаясь подавить тяжесть эмоций, которая поднималась в груди. Дисквалификация означала, что Эрика снимут с его позиции и отправят на переквалификацию. Генрих представил холодные стерильные помещения центра обновления, яркий свет, ослепляющий глаза, и неподвижную фигуру Эрика на хирургическом столе.

Процедура внедрения новых пакетов данных начиналась с полной очистки памяти, стирания всего, что было признано «некорректным». После этого через сложную нейрохирургическую манипуляцию создавались новые нейронные связи. Генрих вспомнил рассказы тех, кто прошел через это: головная боль, вспышки хаотичных воспоминаний, как будто чужих, и странное чувство потери, будто что-то важное навсегда исчезло.

Он знал, что такие вмешательства никогда не проходили бесследно. По слухам, частое стирание и добавление данных вызывало сбои: когнитивные провалы, ошибки в восприятии реальности, а иногда даже разрушение личности. Генрих представил лицо Эрика – уверенное, решительное – и вдруг ощутил горькое сожаление. Ошибка Эрика стоила ему дорого, но цена за её исправление казалась слишком высокой.

Генрих открыл глаза и посмотрел на обломки. Они казались теперь не просто кусками искореженного металла, а напоминанием о хрупкости не только механизмов, но и человеческого разума.

Человек, прошедший обновление, редко оставался в строю надолго. Со временем его состояние ухудшалось, и он неизбежно оказывался в числе так называемых «неспособных» – людей, утрачивающих возможность быть полезными своему анклаву и кластеру. В эту категорию входили и те, кто стал инвалидами из-за несчастных случаев или производственных травм, и те, кто не выдержал последствий обновлений.