Счастье падало с неба…

– Яночка, почему мужчин нет? – сокрушалась Ольга Павловна, рассаживая деток за отдельный «детский» стол. – Что за наказание такое! Вино некому открыть.

Вино открыли сами, разлили по высоким бокалам, выпили за здоровье именинницы.

Тосты произносили аккуратно, чтобы неосторожным словом не навредить виновнице торжества. Но Алла Подгородняя с самого начала не уловила общий настрой и, воспользовавшись долгой паузой, когда соседки по столу раскладывали по тарелкам очередной кулинарный шедевр Ольги Павловны, произнесла короткий, но емкий тост.

– Ну, Яночка, мужа тебе хорошего, главное, щедрого! – Алла гнусаво хихикнула и одним глотком отпила полбокала красного вина.

Под трехрожковой люстрой из чехословацкого стекла повисла напряженная пауза. Все обратили взоры на Яну, с любопытством ожидая какого-то пояснения на столь смелый выпад Подгородней.

Яночка медленно допила шампанское, до последнего пузырька и хрустальный бокал на тонкой ножке со всего размаху грохнула о дубовый старый паркет, словно застолье происходило не в чопорной домашней обстановке, а в прокуренном разбитном кабаке. Ольга Павловна заметно покачнулась на стуле, но от комментария благоразумно воздержалась.

– На счастье! – пояснила раскрасневшаяся именинница. – Чтоб сбылось!

Бокал не разбился, упал в мягкий ворс ковра и остался там лежать до окончания вечера. Всем стало ясно, что исполнение желания придется ждать долго…

Отпуск выпал Яне в ноябре. Из всей бухгалтерии, которая отгуляла летние отпуска на жарких берегах Средиземноморья, ей одной выпал холодный, слякотный месяц поздней осени. Любая другая на ее месте могла бы добиться от начальства справедливости, чтобы перенести две недели ноября хотя бы на сентябрь и захватить бархатный сезон в Анапе. Но Яна, привыкшая стойко переносить превратности судьбы, и без того была рада провести отпуск в стенах теплой квартиры, тем более, что стены эти давно требовали ремонта.

Обои пузырились. Клей от горячей воды брался комочками. Щетинился валик, оставляя на стене липкие ворсинки. Три дня Яночка геройски противостояла разрушительной силе ремонта, а на четвертый решила передохнуть и еще раз взвесить все «за» и «против» прежде, чем во второй комнате сдирать старые обои, которые по сравнению с новыми смотрелись гораздо лучше.

После завтрака ей приспичило замесить тесто на шарлотку, а яиц не хватило. По классическому рецепту требовалось их восемь штук, имелось всего три. Маловато. Ни на «классический», ни «на глазок». Пришлось остановить запущенный с пол-оборота кулинарный процесс и мчаться в ближайший магазин.

В узкие джинсы Яночка заправила растянутый свитер, сверху накинула куртку, волосы стянула резиночкой, вспушила челку, бледные глаза закрыла черными очками. «Пять минут ходьбы! Туда и обратно! Никто не заметит, никто не узнает. Краситься не буду!»

Выйдя из подъезда, она огляделась по сторонам. Никого. Словно вымерли все. Пройти надо было по прямой метров пятьдесят, завернуть за угол, и еще шагов двадцать оставалось до магазинного порога. Торопливо зацокали набоички каблуков: цок-цок по асфальту, цок-цок по тротуарной плитке.

А дальше все как в сказке.

– Девушка, а можно с вами познакомиться?

Неожиданный вопрос для девяти часов утра.

Яночка, подсчитывая всю дорогу в уме количество недостающих яиц, суть вопроса до конца не уяснила.

– Зачем? – только и смогла пролепетать старая дева, уставившись на приятного мужчину среднего возраста и явно без комплексов.

– Как зачем? Вам любовник разве не нужен?

– Мне вообще-то сейчас яйца нужны, – выпалила Яны без всякой задней мысли, еще успела подумать, что сказала что-то неприличное.

Мужчина не растерялся. Подмигнул правым глазом, качнулся на толстой подошве итальянских ботинок с пятки на носок.

– Так договоримся, без проблем. Всё в наличии. Желаете проверить?

И тут Яна отмерла. На щеках проступили клубничные пятна.

– Совсем совесть потеряли! Куда только полиция смотрит…

Она пулей влетела в магазин и уже там, возле привычных стеллажей, выбирая злосчастные яйца, выпустила пар. «Это же надо посреди бела дня, без всякого стеснения, а у меня даже глаза не накрашены, волосы не причесаны. Маньяк! Точно маньяк… Как домой возвращаться?»

Яночка трепетно и тревожно ждала продолжения странного знакомства, крутила головой по торговому залу, чтобы прилюдно дать маньяку смелый отпор, если тот вздумает подкатить к ней на виду у всех. Она задержалась в молочном отделе. Тщательно пересмотрела на упаковках обезжиренного творога срок годности, неизвестно зачем постояла возле витрины с тортами и минут пять прикидывала в уме разницу в стоимости потраченных продуктов на шарлотку и заводского приготовления роскошного тирамису. Шарлотка выходила дешевле.

Маньяк в магазин не зашел. С некоторым разочарованием Яна поплелась к кассе и, выкладывая на транспортерную ленту коробочки с куриным яйцом, все продолжала размышлять: «А главное, почему сразу любовник, у меня и мужа-то нет. Прежде чем любовника заводить, надо мужем обзавестись, так вроде полагается в приличных семействах…». Расплатившись с любезной кассиршей, перед выходом из магазина она всмотрелась в отражение стеклянной двери. «И что он во мне успел разглядеть? Определенно маньяк!»

В этот момент в голове ее решалось сложное логарифмическое уравнение. Проснувшийся вдруг женский интерес сомневался, что важнее: познакомиться или шарлотку испечь? И по традиционной логике следовало бы выбрать второе, но Яночка и так всю сознательную жизнь придерживалась именно правильных решений, а вывод не радовал. И не разбившийся бокал пятый месяц не давал покоя.

Не надеясь на везение, она вышла из магазина и растерянно осмотрелась вокруг. Маньяка нигде не было, но со стороны автостоянки белое «аудио» призывно моргнуло фарами.

Не раздумывая, Яночка шагнула в бездну.

– Вы шарлотку любите? – Как-то смело и совсем по-хозяйски она уселась на переднее сидение. – У меня дома тесто недомешанное. И обои недоклеенные. Я тут рядом живу, вот за этим поворотом один квартал, второй дом слева… Чего вы ждете? Поехали!

Анатолий еще раз с ног до головы оценил новое знакомство. Вроде ничего. Не из робких.

На заднем сидении лежала тощая спортивная сумка с футболкой и тремя парами свежих носков. Все, что успел собрать в порыве гнева.

Вчера он некрасиво поссорился с женой. С какими-то злыми обвинениями, с несвойственным раздражением обоюдно вылили друг на друга столько грязи, что под конец на его заявление: да я очень быстро тебе замену найду, она ответила вполне разумно: давай, попробуй, кому ты нужен! Хлопнув дверью, он отправился спать в машину. Утром, с непривычки отлежав бока на жестком сиденье, Анатолий твердо решил: домой возврата нет.

В магазин он заехал за кефиром и сдобной булочкой, перепутал завтрак с ужином. Удрученно походил по залу, купил сигарет. Прохладное утро бодрило. Он закурил прямо на голодный желудок, на пороге магазина, протяжно выдыхая над головой сигаретный дым, смотря в осеннее серое небо. Что дальше?

Мимо шли люди совершено равнодушные к его душевной пустоте, забегали в магазин, выходили с пакетами и спешили, кто – направо, кто – налево, в тепло протопленных квартир. Анатолий пожалел, что ушел из дома налегке, позабыв о грядущей зиме и теплом пальто на шерстяной подкладке, приобретенном в прошлом году в Вене по случаю сезонной распродажи. Да, еще год назад с женой они путешествовали по Европе, гуляли по площадям, паркам, музеям, дегустировали чешское пиво и баварские колбаски. Привезли из поездки три чемодана «нужных» вещей, только где-то между Марселем и Сан-Ремо потеряли связующую нить глубокого чувства.

«Кому ты нужен!» – обидно стучало в висок. И правда: кому?

Она вылетела из-за угла. Цокали набоички сапожек, бледные руки под горлом сжимали воротник легкой курточки, плечи дрожали от холода, русый хвост на затылке, как у школьницы, и только черные солнцезащитные очки несуразно смотрелись в дождливое утро на покрасневшем носу. А за ними испуганная, затравленная синяя пустота бескрайнего неба. Это он увидел, когда Яна от неожиданного предложения поспешила очки снять, чтобы внимательнее разглядеть претендента на роль любовника.

– Вы извините меня, – спасовал Анатолий под глубоким нажимом синих глаз. – Я пошутил неудачно… Я женат.

– А какая разница? Ведь любовнику в паспорт не смотрят. Да и по статистике женатый мужчина надежнее холостого.

Непонятная наука – статистика – всегда оказывается на стороне мужчин. Это он понял сразу, когда процесс приготовления шарлотки оказался трудоемким, застенчиво кропотливым и весьма увлекательным, затянувшимся до самого вечера.

Через месяц в районном ЗАГСе под одной и той же фамилией были сделаны две записи: развод и бракосочетание. И никто не мог сказать точно, что повлияло на такой непредвиденный исход – нехватка яиц или многолетняя усталость от пустой жизни ради завуалированного долга и череды скучных дней, где уже давно не было ни привязанности, ни уважения, ни любви.

Тибетская мудрость гласила: «Твое счастье это всегда чье-то горе». Благодаря этой жестокой догме сохранялся вселенский баланс. Яночка, не веря в собственное счастье, житейскую мудрость постигала не спеша, шаг за шагом, и все удивлялась стечению обстоятельств, так вовремя совпавших в одном месте и в одно время.

Вместо свадебного торта на праздничном столе между холодцом и запеченной уткой красовалась шарлотка на «антоновке» с хрустящей корочкой.

Яблоки

Утро началось суетно. С опоздания. Людочка опоздала с завтраком, с глажкой широких бантов и расчесыванием русых кос. У двойняшек в этот день был заключительный танцевальный конкурс. Девочки, издерганные преподавателем по танцам, и сами умудрились нагнать на себя такого страху, что от волнения их слабые желудки ничего не принимали: ни омлета, ни ветчину, ни чая.

– Пусть хоть молока выпьют, – шипела свекровь.

Эмма Павловна сидела за кухонным столом и победоносным видом наблюдала за суматошной беготней невестки, причем левая, тонко выщипанная бровь ее изгибалась острым треугольником. Всю неделю Эмма Павловна намекала на помощь. На даче погибал урожай. Созревшие яблоки градом падали с гибких ветвей и бессовестно гнили в сырой траве, но сын с невесткой не замечали ее беспокойства.

Яблоки Эмма Павловна предпочитала всем другим фруктам и ягодам. За день съедала больше десятка, причем и спелых и с зеленцой, намывала целую гору и кромсала острым ножом на крупные кусочки, отсекая все лишнее.

В размышлениях, как спасти урожай, она вся извелась, день за днем прокручивала в уме возможные варианты, но ничего не складывалось.

Во вторник она не выдержала, после ужина выставила сыну ультиматум.

– Неужели трудно родной матери хоть вот столечко помочь! – И выставила на всеобщее обозрение край мизинца. – За мои-то труды!

Ради спасения урожая сын пообещал взять на работе отгул, но вместо обещанного уехал на три дня в командировку в Саратов. Просто ирония судьбы. Отгул в четверг взяла Людочка, но ради девочек, ради конкурса бальных танцев, в котором им пророчили первое место.

– Сама поеду, – решила Эмма Павловна.

Вечером в кладовке с обиженным видом она нарочно громко гремела эмалированными ведрами. Эмаль для натруженных рук была тяжеловата. Тогда в объемный пакет Эмма Павловна втиснула два пластиковых ведра, легкие и вместительные одновременно…

– Мама, ну зачем вы поедете на дачу? – Между утюгом и плетением третьей косы Люда отговаривала свекровь от поездки за город. – На выходные съездим все вместе. Валера из командировки вернется. Если вы хотите яблок, то я вам пару килограмм на рынке куплю.

– Буду я рыночные есть, как же! – Правая бровь задралась дугой, левый треугольник вытянулся в линию. – Свои гниют… Знаю я ваши выходные, то одно, то другое. Сама поеду. Вы больно все занятые.

Людочка, хорошо изучившая характер свекрови, научилась точно улавливать непреклонный тембр голоса Эммы Павловны, и в этот момент разговора уступчивость казалась самым правильным решением. Более того, брак ее тоже держался на уступчивости, которой Эмма Павловна умело манипулировала в личных целях.

Вместе они вышли из подъезда и разошлись в разные стороны. Людочка с девочками побежала на трамвайную остановку, свекровь – на троллейбусную. В четверть двенадцатого от конечной остановки троллейбуса отправлялся дачный автобус. Эмма Павловна все рассчитала. За два часа между рейсами она успевала и яблоки собрать, и полить огурцы в теплице, и грядки вспушить новенькой, хорошо наточенной тяпкой.

Дорогой она злилась на сына, бог знает в чем, винила невестку и вспоминала то золотое время, когда Валерочка принадлежал ей одной и по первому материнскому зову бежал выполнять ее грандиозные задумки, начинания, фееричные проекты. И если бы не женитьба, был бы он сейчас большим начальником, а не инженером на побегушках. И пока Эмма Павловна добиралась на дачу, ее притупленное жарой воображение рисовало красочные картины упущенного будущего…

Под полуденным зноем она первым делом полила в теплице огурцы, радуясь пупырчатым завязям. Прошлась тяпкой по клубничным грядкам, подвязала молодые побеги малины, придирчивым глазом проверила картофельную ботву. Колорадского жука не нашла.

– Сдохла нечисть поганая, – от души порадовалась Эмма Павловна.

Яблок набралось намного больше, чем было рассчитано. На сортировку ушел целый час, причем спелые, небитые, сорванные прямо с ветки укладывались в ящик, а требующие немедленной переработки, с червоточиной и мятым бочком – в ведра. Пропавшую часть урожая, сгнившую от долгого лежания на земле, пришлось закопать.

Перед тем как отправиться в обратный путь, Эмма Павловна решила на скорую руку приготовить кофе на электрической плите, но дачный электрик – вечно поддатый, наголо бритый мужичок – еще с утра отключил линию от подстанции. Менял предохранители.

Оставшись без целительного напитка, Эмма Павловна в два прикуса справилась с домашними бутербродами, промочила горло минеральной водичкой и, подхватив два ведра с яблоками, засеменила на остановку. Автобус шел строго по расписанию. В запасе оставалось несколько минут.

Присев на лавку, Эмма Павловна безразлично оглядела собравшуюся публику и решила позвонить сыну. Ни вчера вечером, ни сегодня утром Валера почему-то ей не позвонил. Она уже подобрала слова для короткого разговора, которые уколют, но не больно, ведь мать не способна навредить ребенку больше, чем он сам может навредить себе… Вдруг яблоки из ведра подпрыгнули прямо в лицо, а черный асфальт улыбнулся приветливо и грязно.

– Ой, граждане, женщина упала! Помогите, люди! Помогите! Молодежь, скорую вызывайте!

Это последнее, что она услышала. Возле ее уха какая-то низенькая женщина в белой косынке голосила пронзительно неприлично, а спелые яблоки катились по остановке под ноги удивленным прохожим…

После конкурса Людочка повела девочек в городской парк. Там они гуляла до наступления темноты. И среди пестрой толпы двойняшки выделялись приметными фигурками, словно фарфоровые балерины. Тонкие, гибкие, почти невесомые. Прохожие оборачивались им вслед, и Людочка с некоторой гордостью, держа дочерей за руки, ощущала и свое участие в их совершеннейшем успехе. Первую высоту они взяли! С понедельника начнутся репетиции для краевого конкурса, но сегодня они праздновали по-настоящему – с мороженым и сладкой газировкой.

Еще один сюрприз Людочка берегла для мужа. Сюрприз грандиозный! Вчера на совете директоров банка ей объявили о повышении. Из начальницы маленького отдела кредитования она давно выросла.

Десять лет назад, вручая ей красный диплом, декан экономического факультета напророчил Людочке стремительный карьерный рост и руководящее кресло. С креслом все сбылось в точности. Удобное, мягкое, в подчинении три человека, но дальше было замужество, декретный отпуск и вечно болеющие девочки, на работу времени не оставалось. Карьера ее потихоньку сползала вниз, хотя кресло в кредитном отделе почему-то долго пустовало, все никак не могли подобрать Людочке замену на время ее декретного отпуска.

Семейные хлопоты они с мужем разделили пополам. Валера обожал девочек, баловал подарками и много чем еще, и втайне от жены пожертвовал положением ведущего инженера ради семьи. Не сговариваясь, они оба понесли себя в жертву на семейный алтарь, и счастье их наверняка было бы идеальным, если б не свекровь. Эмма Павловна выпадала из общего семейного счастья, а вернее, плохо с ним мерилась.

О собственной квартире Люда мечтала с первого дня замужества. О большой, красивой, удобной. Чтобы девочки имели отдельные комнаты, чтобы была родительская спальня и вместительная гостиная с окнами на восток. Еще Людочка мечтала завести на широкой лоджии маленький уголок рая с орхидеями, лимонами и папоротниками. И пить по выходным чай среди зеленого оазиса, любуясь солнечным утром. Такая мечта стоила дорого, а лишних средств не было.

Кредиты Валера не признавал:

– Не надо загонять себя в долги. Сами заработаем. Время еще есть.

Время бежало быстро, намного быстрее, чем они планировали, а в жизни ничего не менялось. Девочки подрастали. Их частые ссоры в единой спаленке приносили Людочке разочарование, временами даже страх, что квартирный вопрос может рано или поздно навредить счастью. И вдруг повышение! Впереди ее ожидала небольшая стажировка в головном офисе, командировка в Москву, и новое кресло из белой кожи заведующего валютным отделом, о котором мечтали многие.

Люда весь вечер подсчитывала в уме, какие возможности откроет перед ней новая должность, заранее радовалась льготному кредиту на покупку квартиры, словно заявление, подписанное финдиректором, лежало у нее в сумочке.

Новость распирала Людочку изнутри. Она сдерживалась из последних сил, чтобы не позвонить мужу. Представляла, как вытянется Валеркино лицо, округляться глаза, а потом под красное вино они будут просматривать объявления квартир в жилищном вестнике, но пара интересных вариантов у Людочки уже имелась…

В пустой, темной квартире стояла напряженная тишина. Свекрови нигде не было. И этот важный факт остался без внимания, потому что Эмма Павловна часто меняла планы и без предупреждения ночевала на даче.

Муж позвонил около десяти часов вечера.

– Люся, а мать где? Я дозвониться до нее не могу.

– Телефон, наверное, разрядился. Она утром на дачу уехала, вероятно, там ночевать осталась. Наработалась. Устала. Да мало ли что…

Кнопочный старенький телефон Эммы Павловны остался лежать под скамейкой на дачной остановке. В сумочке кроме проездного на автобус, ста рублей мелочью, расчески и валидола фельдшер «скорой помощи» ничего больше не нашла. Описание внешности и примерный возраст передали в полицию на всякий случай, вдруг родственники кинутся искать. И кинулись. Только на вторые сутки, когда свекровь не вернулась домой.

Сначала Людочка обзвонила морги, потом больницы, два раза беседовала с дежурным полицейским, подробно описывала внешность Эммы Павловны.

– Она на дачу собиралась за яблоками, – уточняла взволнованная невестка.

– Минуточку. В одном протоколе яблоки фигурировали…

В палату она вошла после продолжительного разговора с лечащим врачом. Молодой невролог приятной внешности подробно объяснил методы лечения, длительность реабилитации, затронул дефицит лекарств и вскользь упомянул о маленькой зарплате. Но Людочка и так знала, что после инсульта единицы возвращаются к полноценной жизни. В сумке у нее лежал еще теплый бульон, жидкое картофельное пюре, два апельсина и три яблока, купленные на рынке.

Увидев ее, Эмма Павловна едва улыбнулась перекошенным на левую сторону ртом и что-то промычала нечленораздельное, но невестка поняла и без слов – пора менять подгузник. Потом они долго смотрели друг на друга. Одна жалела о еще не прожитых годах, другая – о ведре спелых яблок.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.