Вероятность невероятности

Опять дополз до своей норы, обрюзгший недовольный червяк. Ну вот, всё цело, даже стекло не вылетело. Буду сидеть дальше и ничего не менять. А то, поди, мечтаешь о лучшем, а там-то оно и хуже окажется. Я повалился на кушетку и завернулся в одеяло. Выхода нет оттуда, откуда сам не хочешь выходить…

Хильда

Сегодня я вновь проснулась за пять минут до будильника. Чудесно, когда организм привыкает к режиму. Вообще, любой режим – это чудесно, правильно, выверенно. Хаос порождает ещё больший хаос. Однажды общество дало слабину, подверглось хаосу – и последствия теперь можно лицезреть за моим окном. Если его открывать, конечно… А иногда – слышать.

Мой бывший кавалер, Герберт, часто рассказывал мне, мол, всё творящееся вокруг – заговоры и провокации, дабы держать нас всех в узде. Мол, перед лицом страха, опасности и общего врага мы будем более послушными и сплочёнными, так будет легче нами управлять. Чушь собачья. Недавно Герберт исчез. Может, сбежал к новой любовнице, но скорее – не с тем поделился своей паранойей. Надеюсь, его вылечат. При любом раскладе.

Взбодрившись чёрным кофе, я стала собираться на работу. Крашусь всегда по минимуму – так положено по уставу, в котором прописано всё до мелочей, вплоть до наличия украшений и возможной гаммы в макияже. В моём гардеробе всегда царит порядок – как и везде в моей жизни. Поэтому в голове и не возникает глупых мыслей, как у Герберта и подобных. Хаоса нет. Всё упорядоченно.

Со школьной скамьи люблю носить форму. Не приходится принаряжаться, каждый раз задумываться, что надеть. А выглядит как? Ммм, у её создателей точно есть вкус.

Поверх высоких чулок я натянула строгую чёрную юбку-«карандаш», последовательно застегнула каждую миниатюрную пуговицу на белоснежной рубашке. Поправила её накрахмаленный ворот, завязала чёрный галстук. Накинула на плечи длинный чёрный китель, застегнув его и подпоясавшись широким кожаным ремнём. Сунув ноги в высокие, по колено, ботинки, я в который раз засмотрелась на себя в зеркале. Умеют же делать что-то красивое, даже в такие нелёгкие времена.

Только вот причёска не соответствует. Я собрала свои пышные, пшеничного цвета, волосы в низкий пучок. Так-то лучше. Регламенты существуют, чтобы их исполнять. Как и все инструкции. Как принято говорить на службе – все они «написаны кровью». Раз кто-то умный решил, что мне по чину носить такую красоту, я-то уж точно ни за что противиться не стану.

Открыв дверь, я чуть было не совершила ужасную ошибку, но вовремя спохватилась и сняла с вешалки свою фуражку. Вот стыда-то было бы, забудь я её дома. Ругая себя, надела её и спустилась вниз по узкой лестнице. Хорошо, что в моём доме всего пара этажей – не люблю многоэтажки, не по статусу они мне.

Статус… Волшебное слово. Мне ещё с пелёнок внушали, что оно – самое важное, особенно в жизни женщины. Вот Герберт мне по статусу не подходил, и чего только нашла? А, былое. Неровен час, ещё и вместе с ним угодила бы куда попадать не стоит. Судьба миловала.

Усаживаясь в свою шикарную машину, идеально чистую и поблёскивающую алым боком на солнце, я задумалась вот о чём. Насколько на статус влияют грязные слухи? Особенно – правдивые? Я недовольно закусила губу, поворачивая ключ и заводя мотор.

Подружек у меня не осталось. Сразу после школы вектор сменился. Если там со мной пытались подружиться, чтобы побыть в тени моей популярности, то позже девушки в основном мне завидовали и не хотели меркнуть на моём фоне. Да и не очень-то нужны они мне… Разве что, вот за слухами следить. Так, я лишь раз слышала, как за спиной перешёптывались – мол, офицерскую форму носит, а сама – «штабная».

Ох, как меня тогда это задело! Я резко обернулась, а сплетниц и след простыл – бояться меня, разумеется. А в лицо такое говорить – и подавно. Но сплетен за спиной этот страх никак не отменяет. Внутри всё полыхало целую неделю. Да и сейчас я злобно оскалилась и вцепилась руками в руль так, что аж пальцы побелели.

Было бы не так обидно, будь это грязной ложью. Но, увы, сплетники были правы. Табельным оружием я владела так себе, ещё и никогда не использовала его в бою. Вот прям совсем никогда – стреляла только на стрельбищах, когда проходила подготовку. Да и подготовка эта, мягко скажем, была такой… Проплаченной. Как и то, какую должность я занимаю сейчас. Вот, признаю. Папенька денег не пожалел, да будет благословенна его память.

Штабная… Может, не стоит обижаться на такое клише? Откуда им-то знать? Кому – им? Да, чёрт побери, всем… Оттого и обидно. Бурча под нос проклятья, я натянула на руки чёрные кожаные перчатки и вышла из машины. Проходящие мимо рядовые отдали мне честь и вытянулись по стойке «смирно», немного гася пылающее внутри огнём задетое эго. А что? Приятно. Ничего не скажешь.

Коротко кивнув, я прошла мимо, направляясь ко входу монументального здания Министерства Защиты Населения. Армия и полиция давно слились воедино, выполняя примерно одинаковые задачи. Наземных операций не было уж больше века, хотя по телеканалам частенько вещают – вот-вот и будет.

Конечно, «вот-вот» не наступит ещё долго, а может быть, никогда. Я не шибко сильна в экономических вопросах, но что-то мне подсказывает, что ресурсов на всякие там корабли, подводные лодки и самолёты у Коалиции просто нет, и в ближайшее время точно не возникнет. Я могу ошибаться. Но, разумеется, никогда не признаю этого вслух. Ни перед кем.

Навстречу мне из дверей Министерства вышел Вахид. Смерив меня привычно злачным взглядом, он поймал меня под локоть и негромко произнёс:

– Хильда, свет моих очей, не подумала насчёт моего предложения?

«Не подумала и не собираюсь,» – очень хотела ляпнуть я, но – не положено. Это он про приглашение моей персоны в ресторан. Снизошёл, так сказать, а я всё выкручиваюсь, чтобы и не отказать, и не пойти. Ненавижу, когда рядом со мной кто-то выше по званию. Некомфортно. Вот и сейчас приходится наигранно улыбаться натянутой улыбкой.

– Подумала, но нет ни одной свободной минутки. Пока что, – я осторожно высвободила руку из его цепкого захвата, – Как появится, непременно тебе сообщу.

Он одарил меня недовольным взглядом, но говорить ничего не стал. Непривычно, что отказывают. Сам виноват. Статус, конечно, хорошо, но он физиономию-то свою видел? Я не из отчаявшихся, так-то. И вообще, даже если закрыть глаза… служебные романы чреваты. А я – девочка неглупая.

Продолжая мило улыбаться, я поспешила скрыться за дверью. Фух. Надеюсь, однажды ему надоест такое моё поведение, и он оставит меня в покое.

Стараясь подниматься по помпезному лестничному маршу как можно быстрее, я машинально сняла перчатки и убрала их в карманы. Вообще, их полагается носить везде, но этому распоряжению никто не следует. Обычно. Я следую. Само как-то получилось…

Поднявшись, я направилась по коридору с высоким потолком, устланным тёмно-алым ковром. Шаги сразу стали менее гулкими. Сфокусировавшись на звуке, я не заметила, что одна из дверей на моём пути открылась. Из неё показался генерал Гренц и поймал меня за локоть. Откуда у всех эта привычка – за локти меня хватать? Я им что, кукла? Он воровато улыбнулся и вполголоса произнёс:

– Звук твоих шагов я узнаю из тысячи, милая моя. Зайди-ка, есть дело для тебя.

Седовласый статный мужчина был моим дядей – старшим братом моего покойного отца. Относился он ко мне соответственно, чем порой меня злил. Впрочем, я прекрасно понимала – если бы не это родство и богатство моей семьи – чёрта с два я занимала бы свою должность. Да и ниже тоже.

– Присядь, – велел мне дядюшка Гренц, убирая в ящик массивного деревянного стола настоящую реликвию – бумажную книгу. Я не успела разглядеть, что было написано на обложке, но, не сомневаюсь – авторство было за каким-нибудь любимым Вольфгангом Гренцем мыслителем древности, вроде Ницше, Фрейда или Канта. Меня заставляли в подростковом возрасте их читать, но я слишком быстро засыпала от прочтения даже пары абзацев. Кому нужны книги, когда есть фильмы и сериалы? Всё же посмотреть можно, а не тратить столько времени и… зрения?

Я разместилась в высоком резном кресле по другую сторону от стола и деловито закинула ногу на ногу, разместив руки на подлокотниках. Потому, что могу. Любимой племяннице можно и нарушение субординации простить. Так-то.

– Ты, помнится, хотела какое-то полевое задание? – Гренц смерил меня недовольным взглядом, но делать замечание не стал. Я кивнула, и генерал продолжил: – Сама знаешь, с этим всегда туго. На шпионскую миссию тебя отправить не могу – с твоим акцентом тебя рассекретят ещё с порога. Да и навыков у тебя соответствующих нет, – он тепло улыбнулся, видя, как я поникла. – На это есть другие. Тебе доверю кое-что поважней.

– С… самолёт? – заикнувшись, с нескрываемой надеждой спросила я.

– Да, умница, – генерал расплылся в улыбке, видимо, глаза меня выдали. – Прошлый прилетал вчера, о следующем пока уговора не было. Когда будет – тебе сообщат. Если, конечно, хочешь поучаствовать.

– Хочу! – выпалила я. – Кто же не хочет! А вдруг, там шпионы? Хоть раз пистолетом воспользуюсь, а то всё в кобуре пылится!

– Ну… не будь столь радикальна, – Гренц продолжал улыбаться, словно он дал конфету младенцу. – Шпионы куда ценнее живыми. Во-первых, у них можно узнать о каких-то планах врага, если вовремя извлечь из них фальш-зуб с цианидом. Во-вторых, кто знает, насколько ценная птица может угодить к нам в сети. Обмен заложниками никто не отменял. Так что, прошу тебя быть посдержаннее. Тем более, груз ценный. Вряд ли ему навредят пули, но всё ж.

– Не понимаю, почему мы с ними вообще хоть какие-то дела имеем, – фыркнула я.

– Потому что война – войной, но вымирать никто не хочет, – Гренц перестал улыбаться. – Месторождений хагацида у нас нет нигде. Оно вообще единственное в мире, вроде как. Нам несказанно повезло, что у наших врагов нет технологий по созданию из него плат для андроидов, поэтому они делятся с нами частью добытого взамен на готовый продукт. Только представь, в какой хаос и мрак погрузится наш мир, если в нём перестанут производить андроидов? Никто в поле работать не пойдёт, даже если от голода будут умирать. Пока этот натуральный обмен – единственный выход. И то, мы не в самом лучшем положении – кто знает, когда их разведка украдёт данные о схеме производства и в обмене пропадёт надобность. Так что, важность поимки шпионов – первостепенная.

– Я понимаю, – поморщилась я. – Но, зачем вести такие игры с западом, если можно обратиться на восток? Ходят слухи, у них андроиды есть. Может, есть и хагацидовое месторождение? Или технология какая-то другая для производства этих самых плат?

– Моя милая Хильда… – Гренц грустно вздохнул. – Как показала вековая история, любые походы на восток – весьма чреваты. Либо ходоки не возвращались, либо приносили беду сюда. А нам вот только врагов с востока не хватало, мало нам на западе! Так ведь тисками зажмут и уничтожат. Если на востоке и правда хотя бы кто-то живёт. Там же всё ядерными боеголовками в последнюю войну всё засыпали. Туда пойдёт только сумасшедший.

– Хорошо, дядя Вольфганг, – сдалась я. – Такие философские вопросы оставлю командованию. Я готова приступить к заданию, как только потребуется.

– Отлично, – он кивнул, но нахмурился – не любил, когда я упоминаю о нашем родстве на службе. – Тебе сообщат, когда станет известна точная дата вылета. Ступай.

Глава 3

Исида

Сколько себя помню, мне всегда говорили, что я – избранная. Для чего? Не знаю. Для чего-то. Хотя, всё я знаю. Я – богиня. Мои жрецы говорят – звёзды так сказали. А услышали их астрологи.

Звёзды сказали! Газовые шары на невероятных расстояниях от нашей планеты посмотрели на Землю, где родилась я, и сказали! У них глаза есть, рот, ага. Как на моих детских рисунках, сделанных на обложках раскрасок, так как внутри, по линиям, мне рисовать было неинтересно.

Ладно, это я утрирую. Сказали – это сложились как-то необычно на небосводе. И повлияли на мою судьбу. А почему? Потому что люди так решили. Вот и вся астрология.

Меня учили точным наукам, а потому в программе был предмет со словом «астро». «Астрономия». Но, учить меня ему стали совсем недавно. И вот, даже знаю, почему. Психику мою чтобы не тревожить. Я же сама не догадаюсь, что звёзды – это не предсказатели какие-то. Вот ведь чушь.

Хорошо, что от родителей не отлучали из-за этого. Решили, что мне полезно будет с ними общаться и поддерживать связь. И на этом спасибо. Социализацией больше не заботились. В шесть лет меня поселили в Храме под надзором жрецов и начали учить всем наукам, в особенности математике, физике и химии. Прочие предметы тоже были, но не так много.

Жрецы говорили мне, что я – избранная хранительница знаний и у меня есть своя миссия. Какая – ни разу не уточняли, но я так и решила – хранить знания. Мы же в каменном веке живём. Иронизирую, если что.

Впрочем, на вопрос, почему знания должны храниться именно во мне, я всегда получала короткое – так принято. Ладно, принято – так принято. Примем.

Однажды, когда мне было двенадцать, я поставила под сомнение эти вкладываемые с детства в голову аксиомы. Жрецу математики. Он потёр лысину, посмотрел на меня как-то умоляюще… И что? И мне на следующее занятие, вместо положенной физики, привели жреца-психолога.

Помню, как меня тогда поразило, что у него на голове волосы росли. Все мои жрецы были лысыми, и я считала, что все мужчины такие. А психолог был совсем другим! Высокий, в очках, с седыми волосами аж по плечи, которые он убирал в хвост. Я минут пять его только разглядывала, а он улыбался. И молчал.

Беседы с ним были настоящей отдушиной. А ещё я тогда поняла вот что: где-то в Храме был какой-то гипнабельный механизм. Моих жрецов сначала засовывали туда, чтобы вложить в них знания на определённый предмет, а после занятия – чтобы они обо всём забыли.

Со жрецом-психологом такого явно не делали – он помнил все наши занятия и практически каждое моё слово. Вот это память! А ещё – он умел слушать. Я, конечно, понимаю – профессия такая, но как же это волшебно!

Жаль, что я тогда была маленькой и наивной. Задавала слишком много вопросов. И вскоре стала задавать их не только жрецу-психологу. Вот это стало первой в моей жизни ошибкой. На занятии по культорологии мне стало скучно. Я задумалась, а что, если мои жрецы – андроиды? И ущипнула. Он ойкнул и спросил, чего мне так не понравилось в его словах.

– Ты бесчувственный! Как ты можешь говорить о культуре и искусстве, если сам ничего не чувствуешь?

Пожаловался, видимо. Психолога заменили на другого психолога. Тоже лысого и безэмоционального. Он мне объяснил, мол, прошлый был временным. Пока достойного подбирали.

Достойного! Я тогда заперлась в своей комнате и требовала вернуть недостойного. Услышали? Естественно! Но не так, как того хотелось бы мне. Обманули. Сказали, что помогут, а вместо этого… Стыдно сказать! Поставили мне урок биологии и очередной лысый мужчина рассказывал мне, как устроено женское тело и как работают гормоны! А психолога оставили нового.

С тех пор я больше с ними не разговариваю. Ну, не по делу и не по занятию. Даже вопросы лишний раз не задаю. Если жрец что-то не рассказывает на занятии, значит, он этого просто не знает. Не вложили. Не загипнотизировали. Или как там…

Жрецы мои всё-таки не андроиды. Они тёплые. Это я узнала, когда ущипнула. Механизму-то зачем лишний раз нагреваться? Тем более, на поверхности?

К слову, логике меня тоже учили. Развивали. С рождения. И вот периодически она давала сбой. В моей голове. Но, делиться этим я ни с кем не стала. Только вот начала писать на своём уникальном планшете об этом.

Да-да, именно писать. За пределами моего Храма мало кто может что-то напечатать. Ибо, зачем? Люди сосем обленились. Даже читать не умеют, не то, чтобы писать. Всюду голосовые интерфейсы, голограммы и пиктограммы на крайний случай. Если где-то что-то написано, рядом есть авто-чтец. Обычно нет, разумеется.

Я не заперта в своём Храме. Мне можно покидать его, выходить на улицу. Иногда даже нужно. Верховному управляющему Оскамвы я периодически нужна. Приглашает, чтобы программы совместные снимали с ним и со мной. Интервью всякие. Но это – последние пару лет. Почему до этого было не нужно – не представляю даже.

Так вот, я выхожу. Иду до автомобиля в сопровождении охраны. И до резиденции управляющего также. Просто погулять мне не особо разрешают, говорят, избранным не положено. Когда я спросила, где – то самое положение, в котором это написано, мой служка завис. Андроидам можно. Но ответа так и не дал.

К жрецам обращаться с таким вопросом совершенно бесполезно. Какое там положение, в них знаний на один урок. В итоге, пришлось интересоваться у Верховного управляющего. Вот он как-то интересно ответил:

– Уважаемая богиня, а вам зачем снисходить до народа? Вы уже избраны. Привилегированы. Уникальны. Познание мира за пределами Храма принесёт вам лишь боль, страдания и опустошение. Мы не заинтересованы в том, чтобы хранительница знаний помутилась самым ценным – рассудком. Оставьте эти мысли и учитесь, так вы принесёте очень много пользы всему нашему обществу.

Больше он ничего не сказал. Здесь, впервые в жизни, зависла уже я. Хотя я – точно не андроид. Я бы знала. Или… нет? Кажется, у людей это называется – задуматься. Я часто задумывалась до этого, но не придавала значению названию действия. Я вообще редко о таком думаю… Запуталась в итоге.

Пришлось просто признать, что Верховный управляющий прав. Не потому, что звёзды так «сказали». Не потому, что, судя по краткому курсу физиогномики, он мне не соврал. Я просто не отдавала себе в этом отчёт. А вдруг, и правда, потеряю рассудок?

Вот уж чего-чего, а этого терять никак было нельзя. Да и всё, что я узнавала из научных фильмов меня порой расстраивало. Раньше люди больше общались между собой. Не по телефону, планшету или с помощью компьютера – а вот так, как я на занятиях со жрецами. Сейчас даже это кануло в лету. Разговаривать друг с другом лично стало не модно.

Образование существует как таковое, но оно абсолютно номинальное. Выбираешь кем быть, и тебя научат только тем навыкам, которые нужны для профессии. Если, конечно, ты хочешь работать. Многие уже не хотят. Сидят на пособиях от государства и им хватает. Откуда у государства ресурсы, чтобы всех содержать – вот тут вопрос. И его я, разумеется, никому не задам. На меня гипнабельная машина не действует. Вроде. Проверять не хотелось бы.

Я отложила планшет, на котором печатала, и оглянулась на всякий случай. То, что мои рассуждения кто-то прочтёт – вряд ли. Даже андроидам сейчас уже этого не закладывают. Зачем?

Однако, осторожность не помешает. Планшет мой очень старой модели – отберут, потом не отыскать такой уже. Мне его выдали со скрежетом, я просила так-то тетрадь. Обычную. Где можно было бы писать, как в старом кино. Мне всегда это казалось каким-то чудом. Руки рисуют закорючки, а их потом кто-то может прочесть! Эх… Хорошо, хотя бы планшет дали.

Солнце светило ярко. Его лучи красиво пробивались меж колонн моего Храма. Красиво – интересное слово. Жрец-психолог говорил, что это понятие субъективно. Каждый чувствует и видит так, как хочет сам. У людей есть какие-то особенные вкусы и ощущения. Стоило вспомнить, настроение стало ухудшаться. Про такую вещь, как настроение, тоже он мне рассказывал.

Киснуть точно нельзя. Ещё чего напридумывают, чего мне не нравится и не захочется. И жалеть потом. Неа. Я поднялась со скамьи, установленной средь зелёного газона, покрывавшего весь внутренний двор моего Храма. Дерево посадить мне не разрешили. А мне очень хотелось. Я долго допытывалась, почему. Сказали, мол, нельзя. В городе не разрешено из-за требований какой-то там организации.

– Так мы не в городе. Мы в Храме, – запротестовала я.

– Храм в городе, богиня, – ответил служка. – Лимит. Больше деревьев нельзя.

– Даже мне?! – вскинулась я.

– Даже вам. Простите.

Да чего уж, он-то не виноват. А Верховному управляющему не скажешь. Пришлось смириться. Говорят, когда я доучусь, у меня больше будет свободы. Ну, как говорят. Жрец-психолог говорил. Я всегда ему верила. И сейчас верю. Надеюсь…

Я тряхнула головой, гоня мысли. Верить должны в меня. Так говорят жрецы. А надеяться на что-то – значит, разочароваться. Так Верховный управляющий говорит. Всё равно. Однажды, сама буду решать, слушать кого-то или нет. Мне не говорили о том, сколько именно меня будут учить и что будет потом. Но, знания же конечны? Нельзя же учиться всю жизнь? Или можно?

Меж колонн замелькала фигура андроида-служки. Он подошёл ко мне, привычно кланяясь в пояс. Это так все делают. Дань уважения и всё такое. Хорошая традиция. Мне нравится.

– Надо идти на занятия? – привычно поинтересовалась у него я.

– Надо, – согласился, – у вас замена, богиня.

– А что такое?

– Не могу знать, богиня. Велено оповестить и пригласить вас в аудиторию один.

– Ого, давно там занятий не было, она же большая такая. А что за замена?

– Не велено говорить. Положен стресс-фактор.

– Ух ты! – удивилась я.

Стресс-факторы мне уже устраивали, но не по занятиям. Иногда меня учили всяким полезным вещам – чтобы я не только теоретиком была. Каждый раз разное. Оставляли на неделю жить в убежище, но в потайные комнаты не ходить. Было скучно. Но – необычно. Отключали электричество и интернет. Смотрели, как я буду с этим жить. Ага. Кормить не переставали вот ни разу. Так что жить можно. Отсыпаться и отдыхать от учёбы – благодать.

Прищурившись, я спросила у служки:

– Хорошо, не говори. Раз положено. А что в зале что-то разместили?

– Да, богиня, – легко поддался он. – Рояль.

– Ух ты! Меня будут учить музыке?

Завис. Видимо, догадался, что обманула наивное механическое создание. Андроиды про ложь совсем не знают. Не понимают. Я проверяла ни раз. Я тоже не знала. Пока однажды, лет так в десять, не взяла вместо положенной по рациону одной конфеты две. У меня тогда служка спросил, мол, сколько взяли.

– Одну, – соврала я.

– Принято, – только и ответил он.

И мне вот понравилось. На жрецах я тоже проверяла, но они не такие наивные, как андроиды. Ещё и настучать могут. Это тоже пришлось усвоить и не перебарщивать.

– Простите. Не велено говорить, богиня, – ответил мой нынешний андроид-собеседник.

– Договорились. Пойдём на занятие тогда. Там и узнаем.

Какое-то странное чувство. Необычное. Я шла на занятие и в голове роились самые непривычные мысли. В моей фантазии за чёрным роялем сидел молодой человек. Его руки касались клавиш, и вокруг звучала музыка. Откуда, интересно? Я видела рояль на картинке. Не припоминаю, чтобы в нём были колонки.

Мы со служкой прошли через луг перед Храмом и поднялись по широкой белой лестнице. Андроид учтиво поклонился мне в пояс и исчез в глубинах храмового комплекса. Довольно большого, кстати. Или мне так кажется.

Войдя в зал для занятий, я увидела, что на белом полу стоял рояль. Нет, не чёрный. Белый. А за клавишами сидел… не то, чтобы прямо такой молодой человек, которого я себе представляла. Но и не бритый жрец. Просто человек. Обычный. Такие иногда попадаются мне в Храме, но быстро исчезают из моего поля зрения. Этого я точно никогда не видела. Это мой учитель? Я подошла.

– Ты жрец? – спросила я его. Не поприветствовала. Зачем?

Он поднял голову, сдул светлую чёлку со лба. Вот это умение! Его взгляд сильно отличался от всех, кто на меня когда-либо смотрел. Внимательный, оценивающий. И глаза такие… светлые, янтарно-карие, как будто в них заблудилось солнце. Никогда таких не видела. Смотрел этот странный человек на меня чуть дольше, чем положено по этикету, потом почесал нос и отрицательно помотал головой.

– Ты немой?

Он удивлённо посмотрел на меня и тихо ответил:

– Нет. Мне просто запретили с вами разговаривать.

– Так чего ты говоришь, раз запретили? – я вздёрнула брови.

– Полагаю, невежливо не отвечать на прямой вопрос.

– Так ты жрец музыки?

– Нет, конечно, – он усмехнулся и поднялся из-за рояля.

Вообще у него как-то слишком много движений. Он слишком… живой что ли?

– Так, а кто тогда? Если не жрец?

– Я просто настройщик рояля, – мне показалось, что он говорил с раздражением. Не припоминаю, чтобы кто-то говорил со мной в подобном тоне. Обычно, это могла позволить себе только я. – Это очень редкая специальность по нынешним временам.

– Роботы, что, не могут настраивать инструменты? – я нахмурилась и он снова усмехнулся:

– Не могут. А я могу.

– Настраивать и всё?

– И всё. Сейчас настрою и уйду. А жрец придет сразу, как я закончу, – парень заглянул под огромный деревянный навес рояля, напоминающий крыло. Не знаю, как оно называется. Мне музыку раньше не преподавали и рояль я вижу впервые.

Стукнув пару раз по клавишам, он удовлетворённо кивнул и направился к выходу.