Казнить нельзя помиловать

Матвей осторожно уложил ее на спину, на заплетающихся ногах добежал до джинсов, скатал их валиком и подпер спасенной спину.

– Ну твою ж мать! Это еще что на тебе? – он дернул за шнуровку корсета. – Ты как будто все сделала, чтоб сегодня помереть. Но знаешь, как у нас говорят? Не в мою смену!

Матерясь так, как может материться только человек, переживший угрозу смерти, но не утративший способности говорить, Матвей зубами и ногтями расшнуровал корсет и, чтобы открыть дыхательные пути, запрокинул девушке голову. На ее бледно-голубой груди внезапно обнаружилась непонятная татуировка, на голой руке тоже мелькнула какая-то надпись.

Матвей чертыхнулся – не до татуировок сейчас.

– Теперь как? Лучше?

Она свободно, глубоко вдохнула.

– Да…

Матвей устало завалился навзничь рядом. Сердце билось везде – в груди, шее, голове, руках. Он не знал, сколько так пролежал, вслушиваясь в ее жадное тяжелое дыхание, – внутренние часы стояли.

– Холодно…

Он разлепил веки и повернул голову – девушка сидела рядом и крупно тряслась.

– Там подальше лежит моя сухая футболка. Давай принесу. А вообще, пошли в машину греться и вызывать скорую. Ну или давай я тебя сам отвезу в больницу, а за машиной кого-нибудь из родственников пригонишь.

Матвей поднялся и не без удовольствия отметил, что тело возвращается в норму. Он нашел сброшенную футболку и понес ее спасенной девушке.

– Держи. Снимай свои мокрые доспехи. Да не бойся, я отвернусь… Хотя, чего я там не видел. Считай, я твой крестный отец. Меня, кстати, Матвей зовут. А ты? – он протянул футболку и, как обещал, отвернулся.

– Ка… Каролина, – она взяла футболку и начала натягивать на себя. – Погоди… Ты… Ты зачем меня раздел? Трогал меня, да?

– Что? – Матвей удивленно обернулся.

Каролина протянула руку к голове и внезапно вытащила целый клок волос.

– Это что? Ты что сделал? За волосы меня тащил? Меня? Ты хоть знаешь, сколько эти волосы стоят?!

Матвей таращился на пучок, но как ни пытался, вины не почувствовал.

– Ты тонула! Ситуация такая, что мелкие потери в расчет не идут. Я вон тоже пострадал, но… Блин, да какого черта? Я тебе жизнь спас…

– А я тебя просила меня спасать?

– Чего?..

– Я тебя просила?!

– Ты специально что ли? Ты… топиться ходила?

– Тебе какое дело? Понравились? – она вдруг задрала футболку и сверкнула белой грудью из расшнурованного корсета.

Матвей шагнул к ней, схватил за локоть, поднял на ноги и одернул футболку.

– Идти можешь?

– Могу. А куда? – Каролина вызывающе посмотрела ему в глаза. – Нравлюсь я тебе, да? Конечно, нравлюсь – я же красотка. Я знаю. Но вот в чем дело: ты мне не нравишься. И больше не смей меня трогать – противно! – она вырвала руку.

Матвей слышал, что такие бывают, но лично никогда не встречал. И вот надо же – «повезло».

– Не нравишься.

– Думаешь, ты такой умный? Если я тебе отказала, можно сделать вид, что не очень-то и хотелось, да?

– Да не хотелось мне ничего! Я вообще жениться планирую!

– Ой, хватит. Я вас таких пачками каждый день отшиваю.

– Я не понял, ты пьяная что ли? – он внимательно вглядывался в ее лицо.

Каролина задрала подбородок, чуть прикрыла глаза и лукаво замычала.

– М-м-м, не-а! Вот, кстати, принеси мне вискарь из машины, – она капризно вытянула губы и обняла себя за плечи. – Мне холодно. Мужчина ты или нет?

– Обойдешься. Тебе в больницу надо. Документы бери, тачку закрывай, поехали. Я не скажу, что ты за рулем была.

– Не поеду. Нельзя мне в больницу.

– Ты все-таки пьяная… Но сейчас это неважно

– Нет!

– Никогда, ни при каких обстоятельствах не лезь в воду пьяной! Ты не знаешь таких простых вещей? Еще и за рулем катается!

– Да не пила я алкашку, папочка!

– Тогда что?

Каролина рассмеялась и побежала к машине, на бегу скинув с себя футболку Матвея. Она залезла во внедорожник и врубила заново тот же трек, под который влетела на пляж.

– Все, неудачник, пока! Я тебе не по зубам и не по карману!

Прежде, чем дверца авто захлопнулась, Матвей успел прокричать:

– Дура! В больницу езжай! Слышишь?!

Каролина ударила по газам, рассыпав песочный веер из-под колес, и выехала с пляжа. Матвей медленно дошел до брошенной футболки, поднял, отряхнул песок, надел. Вернулся к джинсам, нашел кроссовки и поплелся к своей машине. Внутри он врубил печку на полную мощность и долго еще пытался унять нервную дрожь – Каролина вовремя смоталась, он был в секунде от того, чтобы выдрать ей последние волосы. Матвей обнял руль и уставился на реку, едва не ставшую этой ночью его последним пристанищем.

Ему хотелось жить. Хотелось воскресных блинчиков и нянчить детей от Машки.

Мужчина созрел

Матвей просыпался с трудом. Тело в плечах невнятно болело; тяжелая, будто похмельная, голова отказывалась запускать полноценные мыслительные процессы. Он не спешил открывать глаза, гонял в темноте обрывки мыслей, вяло рефлексировал о странной минувшей ночи. В полудреме ему мерещилось, что вытащил он из реки не клубную тусовщицу, а ведьму-утопленницу со зловещей тьмой, таившейся в облачно белой груди.

Что ж так плохо-то?..

Под одеялом Матвей осознал себя голым и не удивился – бывает. Он разлепил веки, тронул экран смартфона и мысленно свистнул: почти три часа дня – измотанный ночным происшествием, он отключился на десять часов. Отлеживаться было совсем уже некогда – вчера он наметил поход в магазины. Матвей сполз с постели, размялся и потащился в ванную. На полотенцесушителе обнаружились высохшие после спасательного заплыва трусы и несколько пыльная футболка с засохшими потеками от мокрых волос. Здесь же валялись и джинсы, щедро сыпавшие песком из карманов, стоило их хоть немного тронуть. Матвей сгреб шмотки в охапку и бросил в корзину.

Он долго чистил зубы, остановив неподвижный взгляд на дне раковины.

«Что-то было с ней не то… Что-то не то… Колеса какие-то съела? Или просто дура? – неотвязно стучало в висках. Ему казалось, он где-то «не доработал», хотя, что еще он мог сделать? Ведь ничего же? Сам чуть не угробился, пока… – Ай, да фиг с ней!»

Матвей сплюнул зубную пасту, легонько хлопнул по крану и поднял лицо к зеркалу. В отражении на него смотрел помятый взлохмаченный дядька, чуть старше, чуть беспокойнее, чуть задумчивее, чем был сам Матвей. Алые царапины на его плечах саднили тягучей, едва уловимой болью. Матвей срастил в голове ощущения и картинку.

Нужна пара дней, чтобы это зажило, не надо Маше такое показывать – она хоть и умная девушка, но лучше судьбу не испытывать.

Бриться не стал – теперь уже завтра, на смену. Он бросил разглядывать себя в зеркале и влез под контрастный душ. Матвей рычал и отфыркивался под колючими водными струями, смывая с себя и реку, и пляж, – ночью, по возвращении, на душ не хватило ни сил, ни желания. Он вывернул до упора холодную воду и жестко потер ладонью лицо. Поток, словно талый весенний ручей, обрушился на царапины. На пару секунд ему полегчало, боль утихла, мысли прояснились.

*

Матвей сидел на родительской кухне и наблюдал, как мать осторожно пробует из черпака кипящий на плите борщ. Отец сосредоточенно резал сало. Матвею досталось нарезка хлеба и сыра. Карман на его джинсах едва заметно топорщился, коробочка грела сердце.

Матвей управился с хлебом и, отложив ножик, заговорил.

– Мам, пап…

Мама тревожно замерла у плиты.

– Что такое, сынок? – она налила еще неотключенный борщ в тарелку и осторожно поставила ее перед Матвеем.

– Мам…

– Да не тяни ты, господи! – она выжидательно уставилась ему в глаза.

– Я женюсь.

– Хотел, чтобы у меня сердце остановилось, да? Обормот такой! Я решила, что ты в армию записался! Отец, ты чего молчишь?

– Ну а чего? Мужчина созрел – мужчина женится. Так и должно быть. Ты ведь созрел? – поддел он Матвея.

– Надо думать, созрел – тридцатник корячится охламону! – мать шутливо отвесила «жениху» подзатыльник, он машинально почесал голову и смущенно улыбнулся. – Я уж думала, до пенсии будешь девку мариновать. Ну слава богу! – она закинула полотенце на плечо и, вытирая им руки, присела к столу. – приведи хоть на ужин свою Машу, а то уж не помним, когда и видели.

– Обязательно приведу, – с охотой кивнул Матвей.

Он налегал на мамин борщ и сладко щурился от разливающегося по нутру тепла и от того, что все в его жизни идет, как надо – даже любимый яблочный пирог с корицей и пудрой стоит на краю стола – ждет, когда Матвей до него доберется!

– Она хоть согласилась? Или в ковре притащишь? – отец, видно, очень хотел знать подробности, но спросить напрямую, без шуток, не мог.

Матвей откусил хрустящую хлебную корочку зачерпнул борща и с набитым ртом пробубнил:

– Пошлежавтра.

– Чего?

Матвей проглотил еду и прочистил горло.

– Не спрашивал еще. Послезавтра спрошу – завтра на смену.

– Простой такой… Это ж тебе не соли попросить! – всплеснула руками мать.

– Не, я подготовлюсь. Нормально все сделаю… – он на секунду смолк, – а потом к ее семейству пойдем – руки просить.

– Правильно. Любой отец зауважает зятя, если тот у него испросит благословления, так сказать. Отец мой просил материной руки у деда, я просил руки твой мамы у тестя, теперь и ты давай. Хорошая традиция, правильная.

Матвей только усмехнулся.

– Да если бы отец… Там мать – вот, кто настоящий дракон, стерегущий принцессу! Мать надо умаслить, чтобы хотя бы первое время нам кровь не пила. Да сами увидите, когда познакомитесь.

– Гос-с-спади! Да что ж там за ведьма такая? – не сдержала удивления мать. – Мне кажется, ты наговариваешь на женщину. Маша вон какая хорошая. Не могла же Баба Яга такую Алёнушку воспитать?

– Мам, да я сам удивляюсь! – рассмеялся Матвей и кивнул на пустую тарелку: – Очень вкусно, спасибо!

– На здоровье, Матюша. Пирог будешь?

– Ма, что за вопросы? – растянулся в улыбке Матвей. Он тщательно вытер губы и руки салфеткой и, пока мать хлопотала вокруг пирога, юркнул в карман.

– Вот. Сегодня купил, – Матвей бережно поставил коробочку на уголок стола. Мать звякнула об стол блюдцем с пирогом и радостно ее сцапала. Коробочка тут же была открыла.

– Глянь, красота какая! – она гордо продемонстрировала содержимое отцу. – Сам выбирал?

– Все относительно, – смутился Матвей, – консультант, конечно, помог, но это кольцо я сразу узнал – точно Машкино!

– Ну ты жу-у-ук! – протянул отец. – Ладно. Правильно все. Давно пора.

Матвей вернулся от родителей счастливый и сытый, с литровой банкой борща – "на завтрак" – и тремя кусками яблочного пирога – с собой на дежурство.

Главный вечер

С Машкиного диплома прошло уже два года, и Матвей поймал себя на мысли, что все чаще советуется с ней о крупных покупках. Что поездки, за редким исключением, планирует только с ней. Что «мы» в его речи мелькает не реже, чем «я» и звучит уж куда приятнее. Он даже салфетки покупает те, которые ей больше нравятся, зелёные. А что? Хороший цвет. И шторы ему выбирала она, потому что он хотел, чтобы ей нравились его шторы. Машка вошла в его жизнь неслышно, но глубоко и прочно. Так и какого же черта? Сколько еще она будет отпрашиваться у мамки, чтобы провести с ним вечер и утро? Право на Машу столбить пора было официально. Пришло время устроить все так, чтоб теща сама спрашивала у них разрешения! Ладно, нужна Машка, так и придется брать со всем приданным: холстами, красками и тещей. Продается только в комплекте, значит, берем комплект. На самом деле, и тещу терпеть можно, наверно, он и правда к ней придирается. Главное – лишний раз не попадаться ей на глаза.

Вернувшись утром со смены, Матвей уснул не сразу – в груди возбужденно зудела мысль о грядущем вечере. Он официально пригласил Машу на ужин, она официально обещала прийти. Он предложил заехать, она отказалась. Да так даже и лучше – сразу попадет в его царство романтики! По дороге домой он купил воздушные шары сердечками и любимые Машкины пирожные, приготовление мяса ответственно взял на себя. В ожидании «того самого момента», за комодом, в дальнем углу, притаилась корзинка розовых роз, на самом комоде изящно вытянулись высокие светодиодные свечи – парафиновые он в силу профдеформации не любил.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.