Охотница

–Появляется после захода солнца, – обстоятельно перечислял староста, – люди теперь боятся выходить на улицу даже в сумерках. Те, кто мельком видел, говорят, огромный, зверюга. Сам, слава Десятерым, не встречал, а сват божится, что ночью услышал шум у сарая, выглянул, а как увидел два светящихся глаза выше человеческого роста, помчался наутек, насилу успел запор на дверь набросить. А то бы не приведи Боги… И воет же, воет по ночам, зараза. Спать никому не дает.

–Убил кого–то? – поинтересовалась я.

–Троих, кузнеца да двух братьев–купцов.

Я задумчиво почесала подбородок. Слишком часто в последнее время общалась с мужчинами–Охотниками и переняла дурацкую привычку. Три человека за двадцать дней? Маловато для взрослого оборотня. Либо осторожничает, либо…

–Скажите, обратилась я к хозяйке, – а скот домашний не пропадал? А дети? Больные?

Женщина помотала головой. Значит, действительно взрослый перевертыш. Сильный, если расправляется с взрослыми здоровыми мужиками. Но почему жертв так мало? Оборотень, если очень захочет, может расправиться с тремя противниками одновременно. Внезапно у меня возникла еще одна идея.

–Может быть, кто–нибудь приехал в вашу деревню погостить к родственникам? Как раз десятидневья два тому назад?

Риз сосредоточенно наморщил лоб.

–Да, кажись, нет, – мужик поскреб в затылке и вопросительно посмотрел на жену.

–К вдове Макитовой приехала племянница. Аккурат чуть больше двух десятидневий минуло, – выпалила та, с испугом глядя на меня.

Я с любопытством перевела взгляд на женщину.

–Это уже интереснее.

–Так что, госпожа воительница, – радостно хлопнул по столу Риз, – возьметесь разобраться?

Я крепко задумалась. На вызов Охотники ответить обязаны. Отказываться от работы у нас не принято. Но вряд ли магистр Кэссим подозревал, что мой первый вызов окажется таким сложным. Волкодлаки относятся к шестому классу опасности, а это требует навыков опытного магистра, а никак не новичка. Не то чтобы я испугалась… но посоветоваться с кем–то постарше бы не отказалась.

–Скажите, любезный, – прибегла я к последнему средству, – разве у вас в селении нет мага?

–Был, – горько ответила хозяйка, – да помер.

–Волки съели, – радостно сообщил самый старший сын старосты.

–Совсем волки обнаглели, – посетовал Риз, отвесив сыну звонкую затрещину, – спасу от хищников нет. Ночью чуть ли не в окна лезут, скребутся под дверью и у окошка подпола.

Безнадежно махнув рукой, мужик замолчал.

–Хорошо, – неожиданно для себя произнесла я. – Сколько заплатите?

Мгновенно просияв лицом, староста погнал жену разогревать безнадежно остывший самовар, мимоходом бросив мне: «Потом договоримся».

*

Я не могла поверить, что все же согласилась на такую авантюру. Бросив взгляд на звезды, я поняла, что уже перевалило за полночь, пожалуй, даже закончилась первая стража. Наступило самое глухое время ночи. Начать поиски волкодлака я решила с дома Макита, точнее, его вдовы. Уже давным–давно погасли все огни в деревне, замолчали брехавшие собаки, в далеком лесу отзвучала волчья песня, а я все мерзла, притаившись за поленницей. Пальцев ни на руках, ни на ногах я давно не чувствовала, несмотря на то, что добросовестно прочитала три заклинания, прежде чем приступать к ночному бдению. Морозный воздух неприятно покалывал ноздри. Я подняла меховой воротник, чтобы защитить хотя бы нос и щеки. Осторожно потерла варежки друг о друга и поглубже натянула меховую шапку, взятую взаймы у сердобольной Ланы, жены Риза.

Что–то мягко коснулось плеча. Неужели еще и снег пошел? Только этого мне не хватало для полного счастья! Всю ночь будет бушевать метель, а утром откопают из сугроба ледышку в мой рост. То–то вдова Макита удивится…

В виски легонько толкнулась волна телепатии.

–А чего это ты тут сидишь? – донесся до меня тихий и вкрадчивый голос.

–Волкодлака сторожу, – автоматически ответила я и, изумившись, кто еще кроме меня может гулять так поздно, обернулась.

Ой! На высокой, добротно сложенной поленнице, как курица на насесте, сидел волкодлак собственной персоной. Шерсть топорщилась во все стороны, визуально делая зверя крупнее раза в полтора. Желтые глаза с круглым человеческим зрачком ярко сверкали в темноте, из открытой пасти вырывалось облачко пара. Оборотень, да еще и маг в придачу. Здрасьте, приплыли.

–Чего уставилась? – осклабился оборотень. – Это же я, чудище, монстр и убивец. Сразу предупреждаю: честный рыцарский поединок отменяется. Терпеть этого не могу, знаешь ли. Кричи, давай, от ужаса, а я пока слезу.

Договорить волкодлаку я не дала, вышла из столбняка и, последовав его совету, завизжала во все горло. В окнах через мгновение зажегся свет, заметались огоньки лучины. Громко залаяли собаки, и по всей деревне начал вспыхивать свет в окошках.

–Как все отрицательно, – с явным сожалением пробормотал зверь. С сомнением посмотрел на поднявшуюся суматоху в доме, но решил не рисковать. – Ну ладно, я не прощаюсь. Может, еще увидимся.

Примерившись, волкодлак скакнул вбок и провалился в сугроб по самые уши. С трудом выкарабкавшись, он ужом проскользнул под забором и выбрался за околицу. Я сделала, было, шаг назад, и вдруг что–то звякнуло, хлопнув меня по бедру. Меч! У меня же есть меч! Я обещала защитить крестьян, а сама кричу от страха и зову на помощь. Позор! Охотница несчастная.

Я вскарабкалась на забор и уже прикидывала, как бы половчее спрыгнуть, как вдруг кто–то крепко схватил меня за сапог.

–Я поймал вора! – ликующе закричал молодой парень, дергая меня за ногу, как звонарь за веревку колокола. – Теперь не уйдешь!

–Да не вор я, отпусти, – я попыталась освободиться, но парень держал сапог мертвой хваткой.

–Как не вор, когда по чужим амбарам шаришь? – возмутился мой противник. – Вон, у нас вилы вчера пропали. И у соседей мешок зерна позавчера.

–Что–о? – от изумления я разжала руки, парень в очередной раз дернул, и я шлепнулась ему прямо на голову.

–Вот сейчас отец придет, никуда ты не денешься! – торжествовал охотник на воров, крепко вцепившись в мою ногу.

Я перевернулась на спину и выплюнула набившийся в рот снег.

–Да отстань ты! – и пнула, не глядя.

Парень вскрикнул, согнулся пополам и медленно осел в сугроб. Ой, кажется, попала.

–Кто здесь? – из дома стали выбегать люди, некоторые – с дубинами в руках.

Проворно вскочив на ноги, я рыбкой прыгнула через забор. От него к лесу вела четкая цепочка следов. Прижав меч, чтобы не колотил по бедру и не оставлял синяков, я припустила вслед за волкодлаком. Тот отбежал уже на порядочное расстояние от деревни, и теперь неторопливо трусил по полю, помахивая хвостом.

–Стой, гад! – проорала я, когда до зверя оставалось несколько сотен шагов.

Тот оглянулся и махнул хвостом, словно приглашая следовать за ним, но скорость не изменил.

–Ах, паршивец! – я припустила быстрее. Для заклятий по–прежнему было слишком далеко.

Волкодлак двигался наискось по полю, оставляя лес сбоку. Странно, на месте любого зверя я искала бы убежище именно в чаще.

Внезапно я замерла как вкопанная. Что же это я делаю? Любой нормальный оборотень уже давно развернулся бы и принял бой, а этот не торопится, но и не останавливается… словно заманивает за собой.

Волкодлак тоже затормозил и лукаво покосился на меня ярко–желтым глазом. Я стояла, не шелохнувшись. Зверь, не спеша, развернулся и медленно пошел ко мне, постепенно ускоряясь. Я кинулась прочь. Волкодлак несся размашистыми скачками, быстро нагоняя меня. Поняв, что добежать до деревни я не успею, да и сомневаюсь, что селяне сумеют дать отпор, я повернула к опушке. Добежав до ближайшего дерева, я подпрыгнула, ухватилась за ветку и за несколько мгновений вскарабкалась наверх.

Волкодлак немного попрыгал под деревом, обдирая кору когтями, а затем сел и облизнулся.

–Слышь, ты, слезай, давай.

–Да щас! – я наоборот попыталась залезть повыше.

–Все равно свалишься, – философски рассудил зверь, – ночь холодная, к утру ноги–руки закоченеют, не удержат.

В ответ я засветила нахалу снежком в нос. Для чего–то посущественнее нужно было освободить обе руки.

Внезапно сучок, на котором я стояла, жалобно хрустнул. Потеряв опору, я взмахнула руками и отчаянно взвизгнула. Волкодлак довольно причмокнул, сел поудобнее, зажмурился и услужливо подставил распахнутую во всю ширь пасть. Слава Десятерым, каким–то невероятным усилием я сумела извернуться и ухватиться за соседнюю ветку. Подтянулась, вскарабкалась, точно белка, и судорожно вцепилась в ствол, боясь шелохнуться. Оборотень подождал немного, но, видя, что добыча почему–то не спешит приземляться, приоткрыл один глаз.

–Ну, знаешь, – недовольно пробурчал он, – ты уж определись, то ли ты падаешь, то ли пока нет.

Я ничего не ответила, лишь крепче стиснула руками и ногами ствол дерева.

Время шло. Небо начало светлеть, а звезды – гаснуть. Я уже не ощущала ни рук, ни ног из–за жуткого мороза, который к рассвету лишь усилился. То, что я по–прежнему держалась на дереве, иначе как чудом назвать было нельзя.

Наконец, волкодлак встал из сугроба, где перед этим выкопал себе что–то вроде берлоги. Там он лежал все это время, положив морду на лапы, и изредка поглядывал на меня, свесив на бок ярко–розовый язык.

–Ладно, я пойду, пожалуй, – зверь еще раз старательно потянулся всеми лапами и встряхнулся. – Может, еще увидимся. Ты тут не скучай, ладно?

Волкодлак с довольным видом махнул хвостом и скрылся в кустах.

Я выждала для верности еще чуть–чуть, но вокруг по–прежнему царила тишина. Волкодлак действительно ушел. Странно. С другой стороны, как раз вовремя, мои силы уже подходили к концу. Я съехала по стволу вниз, разжала руки и кулем рухнула на спину в сугроб. Полежала немного, приходя в себя, а затем перевернулась на живот и попыталась встать на ноги. Удалось мне это только с помощью согревающих заклинаний и попытки с третьей – так сильно я закоченела за ночь.

В кустах что–то хрустнуло, со стороны противоположной той, куда ушел волкодлак. Я затаила дыхание и в испуге огляделась. Конечно, с наступлением рассвета ночная нежить попряталась кто куда, но на смену ей из нор вылезла дневная, а она бывает не менее опасна. Я, конечно, не трусиха, да и оружие у меня есть, однако двигалась я по–прежнему с трудом, как–то скованно после ночного мороза. И вообще, осторожность и трусость – совсем не одно и тоже. На всякий случай я положила ладонь на амулет и, постоянно оглядываясь, поспешила в Лудяки.

*

Деревня встретила меня настороженной тишиной. Проходя по улице, я ловила настороженные взгляды крестьян. Одна женщина при виде меня даже выронила ведро с водой. Вид у меня, конечно, был тот еще: измазанные в смоле штаны, порванная на плече куртка, в выбившихся из–под шапки волосах торчат иголки и какие–то веточки.

Втянув голову в плечи, я шагала к дому Риза. Назад я не оглядывалась, но слышала, как селяне бросали свою работу и шли следом за мной, постепенно сбиваясь в угрожающих размеров толпу. Неужели о ночной драке за сараем Макита, точнее, его вдовы, уже стало известно всем? Когда я добралась до нужной мне избы, зловеще гудящая за спиной толпа основательно навела на меня страху. Староста ждал меня у калитки. Я остановилась шагах в пяти от него, неуверенно поглядывая на такую желанную, но абсолютно недосягаемую дверь.

–Вернулись, – словно не веря сам себе, протянул Риз.

Действительно, только сумасшедший добровольно возвращается на место преступления. Но я оставила в Лудяках сумку с книгами и парой заживляющих зелий, и, что важнее всего, на самом ее дне лежал кошелек с тремя золотыми – всеми моими сбережениями. Еще я оставила в деревне свою лошадь, но, если Лита еще могла вырваться и нагнать меня, кошельки пока бегать не умеют.

–Я могу все объяснить, – промямлила я.

–Жива! – радостно всплеснула руками жена старосты, выбежав из дома. – Ой, радость–то какая!

–Погоди, – Риз схватил Лану за руку, не дав ей подбежать ко мне. – Сперва надо разобраться.

Зародившаяся, было, во мне искорка надежды потухла, а сердце стремительно ухнуло вниз.

–Да это все какое–то недоразумение, – начала я оправдываться.

–Вот сейчас мы это и узнаем, – грозно пообещал Риз.

Я в страхе попятилась.

–Давай, – потребовал староста деревни.

Я растерялась.

–Что?

Шею показывай, говорю, – грозно сдвинул брови Риз.

–З–зачем? – не понимала я.

–Давай показывай, – настаивал староста, – а то искупаем в святой воде.

Я моргнула. Внезапно в голове что–то щелкнуло, я все поняла и громко засмеялась. Самое распространенное суеверие, будто волкодлаки кусают людей в шею, чтобы сделать их себе подобными, и боятся только святой воды.

–Так вы что, решили, что он мог меня покусать? – сквозь смех выдавила я. – Ой, глупость–то какая! Конечно, смотрите, сколько вам нужно.

Я расстегнула куртку и расшнуровала высокий ворот шерстяной рубахи. Риз опасливо приблизился и осторожно заглянул мне за воротник. Осмелел, оттянул ворот и тщательно осмотрел мою шею.

–Чисто, – не веря своим глазам, пробормотал староста и крикнул уже громче, – чисто!

Селяне возликовали, жена Риза, отпихнув его, крепко обняла меня, да так, что я почти услышала, как хрустнули мои кости.

–Вы уж простите нас, госпожа, за недоверие, – смущенно развел руками староста. – Но мы были твердо уверены, что и вы живой не вернетесь. Как тот, прошлый. Уже и поминки запланировали. Вечером, в корчме.

–Какой прошлый? – изумилась я.

–Предыдущий маг, – охотно пояснил Риз. – Случайно проезжал мимо деревни. Расспрашивал, как и вы. Засаду устроил. Все по–научному. Да только утром мы нашли его мертвым за околицей. Видать, одному Охотнику не по силам справиться с этой пакостью.

–Так была еще одна жертва? Почему же вы меня об этом не предупредили? – зашипела я.

–Не обижайтесь, госпожа, – неуверенно ответил Риз, удивленный моим возмущением. – Но куда вам против настоящего волкодлака? Вот если бы вы были взрослым мужиком, тогда возможно… А так…

Я злобно фыркнула, не удостоив старосту ответом. Естественно, куда приятнее пропить денежки, собранные сообща на гонорар Охотника. А если в неравной борьбе погибнет один, два мага, Ковен все равно вышлет подкрепление, которое разберется с проблемой, но уже бесплатно. Отпихнув старосту с дороги, я, раздраженно топая, направилась в избу, от души хлопнув дверью.

*

Хозяйка расстаралась на славу, стол просто ломился от еды. Я, не спеша, боясь обжечься, прихлебывала горячий смородиновый настой и грелась после веселой ночи. Лана хлопотала у печи, дети убежали играть во двор, старушка–бабушка отправилась сплетничать к соседям. Компанию мне составлял один лишь староста, чинивший прошлогодние лапти.

–Не боитесь? – спросила я Риза, глядя через окно, как его сыновья с радостными воплями бегают по улице.

–Что? – переспросил тот.

–Не боитесь детей выпускать одних на улицу? – пояснила я. – Ну, волкодлак там…

–Так ведь день же, – удивился моему вопросу хозяин. – Днем волкодлак не может обратиться.

Я усмехнулась. Как наивно! Вопреки таким убеждениям солнце не спасает от напасти. Это же не истинный оборотень. Кстати, удивительно, почему волкодлак все же ушел на рассвете? Может быть, он сам верит в эти суеверия? Смешно.

–Тот маг, – медленно проговорила я, – ну, про которого вы говорили, когда он погиб?

–Еще в начале Луны Листопада, – посчитал по пальцам староста. – Да вы не думайте, госпожа, это не он. Маг хороший мужик был, Ремаром звали. Если попросишь, всегда и скотину вылечит, и хворь заговорит. Жениться вот собирался…

Риз горестно взмахнул рукой.

–А что невеста? – спросила я.

–А что невеста? – повторил староста. – Вышла за другого и живет себе припеваючи.

–Ясно, – не могла я скрыть своего разочарования.

Нет, наверняка маг с этим никак не связан.

–Где он жил? – скорее для очистки совести спросила я.

–За околицей, – Риз показал в окошко на лес. – Вон там и стояла его избенка, крохотная совсем. Сгорела она, сразу после его смерти.

–Спасибо, – поблагодарила я сразу и хозяина за информацию, и хозяйку за вкусный напиток. – Пожалуй, я прогуляюсь вокруг села. Вдруг нападу на след.

Лита встретила меня радостным ржанием. Видно было, что лошадка застоялась в конюшне. Она едва дождалась, когда я ее оседлаю. Стоило нам выехать за околицу, и я пустила лошадь вскачь. Лита только этого и ждала, и стрелой понеслась по утоптанной дороге. Очень скоро мне пришлось ее остановить: мы свернули в поле, и лошадь могла сломать ногу на какой–нибудь кочке. Я неспешно поехала к тому участку леса где, по словам старосты, раньше находилась избушка мага. К моему огромному удивлению, все, что я смогла найти – снежный холм, похожий на медвежью берлогу. Никаких следов пепелища, да и жилья вообще. Куда ни глянь – кругом снежная равнина. Я спрыгнула с лошади и тут же провалилась в снег по колено.

–Как все отрицательно, – вспомнила я выражение волкодлака.

Я медленно побрела вперед, внимательно глядя по сторонам. Сплошной снег, только кое–где проглядывают сухие кустики, палки какие–то… Стоп! Вот этот кусок палки, торчащий из–под снега, явно был обработан руками человека, слишком уж он гладкий. Я заторопилась к подозрительной палке. Когда я стерла снег с ее поверхности, оказалось, что это – обугленная с одного конца доска. Я дернула доску, та не шелохнулась. Что же ее держит? Я попыталась расшатать доску с помощью магии. Тоже безрезультатно, она сидела намертво. От досады я пнула соседний сугроб. Раздалось шипение, снег словно вздохнул и провалился в воронку. Под доской открылся темный лаз. Я принюхалась и сморщила нос: пахло мокрой шерстью. Все–таки я оказалась права. Если погибший маг и не обратился в волкодлака, то зверь явно устроил себе берлогу в развалинах жилища колдуна. Делать нечего, надо лезть внутрь. От поднятого мной шума любой бы проснулся, а раз волкодлак до сих пор не вылез разбираться с нахальным нарушителем тишины, значит, он устроил себе дневку где–то в другом месте. Нельзя упускать такую возможность узнать что–то о нашем перевертыше. Я с трудом протиснулась в узкий лаз – мешал меч, цепляясь за едва заметные выступы, – и повисла на руках. Кто знает, как далеко земля? На какую там высоту может запрыгнуть взрослый волкодлак? Кажется, три ярда. Ну, ладно. Я собралась с духом и разжала руки. Мгновение падения растянулось для меня почти на полстражи. Когда подошвы ударились о гладкий глиняный пол, я от неожиданности не удержалась на ногах и шлепнулась на спину. Полежала немного, приходя в себя, и выпрямилась во весь рост. Левая ступня тут же отозвалась острой болью. Неужели подвернула? Как некстати!

Я щелкнула пальцами, вызывая сфероид. Маленький огненный шарик давал немного света, но его хватило, чтобы я рассмотреть крохотное круглое помещение, по–видимому, бывший подпол избы. Теперь в углу лежали два тулупа на лапнике, очевидно, заменяя волкодлаку постель. На деревянных полках, чудом уцелевших при пожаре, стояли два глиняных горшка. Я не постеснялась сунуть в них нос. Один был до краев наполнен чудесным душистым медом, из второго пахло курицей. На нижней полке рядком стояли книги, три толстых гримуара по магии. Я не стала даже пальцем к ним прикасаться, помня, что случается с теми, кто посмеет посягнуть на чужие магические книги. Колдуны умеют защищать свое имущество. Я наклонилась поближе и уловила легкий запах гари. До сих пор не выветрился! Наверное, маг рисковал своей жизнью, чтобы спасти из огня драгоценные книги. Я выпрямилась и случайно сшибла головой ложку, которая лежала на самом краю верхней полки. Издевательски звякнув, она закатилась в самый угол. Пришлось опускаться на колени и обшаривать углы в поисках беглянки. Ага! Я успела заметить, как за одним из тулупов мелькнуло что–то светлое. Я откинула тулуп¸ но у самой стены лежала вовсе не ложка, а маленькая книжка, из тех, что называют карманными.

Внезапно я поняла, что больше не слышу позвякивания лошадиной сбруи, вокруг царила тишина. Мне почудилось, что в ней есть что–то зловещее. Слышно было только мое собственное дыхание. Я машинально сунула книжку за пазуху и кинулась к выходу. К несчастью, то, что легко может сделать волкодлак, оказалось не под силу человеку. Я не умею прыгать на несколько ярдов в высоту. К тому же, стена под лазом, на мою беду, оказалась гладкой, как стекло, из замерзшей глины. Ни одного зацепа. Когда я попыталась выковырять в ней ступеньки, стена крошилась, не держала ни руки, ни ноги. Сосредоточившись, я пробормотала формулу левитации, молясь, чтобы это капризное заклинание сработало, но не тут–то было. Оно приподняло меня над полом всего на ярд, а затем перестало действовать. Я камнем рухнула вниз и довольно чувствительно ушибла локоть. Да, волкодлаку не нужно опасаться незваных гостей. Даже если кто–то и найдет его убежище, то, войдя, уже не сможет выбраться, и придется незваному гостю терпеливо дожидаться возвращения хозяина.

Представив себе на мгновение встречу с разъяренным волкодлаком в тесном помещении, я содрогнулась, подскочила и заметалась по крошечной комнатке в поисках чего–нибудь, на что можно встать и вылезть наружу. Ящик, лавочка, что угодно! К моей досаде, волкодлак жил аскетом, и кроме двух полок больше ничего деревянного не держал в своей берлоге. К моей чести, я попыталась отодрать полки от стены, но они даже не шелохнулись. Обессилев, я опустилась на тулуп, подтянула к лицу колени и положила на них подбородок. Как бесславно закончилась моя коротенькая жизнь. Никто и не вспомнит про заезжую наемницу, даже косточек не найдут. И угораздило этого проклятого волкодлака устроить себе нору в подвале. Жил бы себе, как все люди, в доме. Даже если бы заклинило дверь, я выбила бы окно и выбралась на свободу.

Я резко подняла голову. Ну конечно! Это же подпол! Значит, где–то должно быть окошко для вентиляции. Я вскочила на ноги и бегло осмотрела помещение. Нет, свет падает только из лаза, через который я проникла сюда. Я двинулась по периметру помещения, простукивая стену в различных местах и на разной высоте. Когда я, наконец, услышала долгожданный гулкий звук, то поначалу не поверила в свое счастье. Волкодлак решил не утруждать себя и просто прибил доску поперек окна. Причем не очень аккуратно, доска шаталась. Я вставила меч как рычаг между деревом и стеной и начала расшатывать гвозди. Страх придал мне сил, и в рекордное время доска повисла, покачиваясь на одном гвозде.

Пробивать стену направленной силовой волной я не решилась – слишком легко было ошибиться и промахнуться, тогда заклинание, натолкнувшись на толщу земли, пойдет в обратном направлении. Нет уж, спасибо. Я сняла варежку и пальцем обвела квадрат, временно расширив вентиляционное окошко до такого размера, чтобы в него смог протиснуться человек. Выход был открыт. Окошко находилось где–то на уровне моих глаз, и залезть в него было нетрудно. Сложнее оказалось протиснуться на свободу. Кажется, я себе польстила, немного не рассчитала ширину лаза и рукав куртки зацепился за какой–то неприметный выступ. Я дернула раз, другой. Бесполезно, что–то держало меня мертвой хваткой. На мгновение меня посетила дикая мысль, как ужасно будет, если я тут застряну. Вот повеселится волкодлак, просто колики заработает от смеха. Я отчаянно рванулась, раздался отчетливый треск ткани, но я уже почувствовала свободу и устремилась вперед.

Когда я все же вылезла наружу, успело стемнеть, и на небе высыпали звезды. Паршивка Лита отошла от пепелища довольно далеко и пощипывала торчащую кое–где из–под снега сухую траву. Услышав мой призывный свист, лошадь виновато прижала уши и потрусила ко мне. Я шагнула вперед, чтобы схватить ее узду и охнула от пронзившей ногу боли. Пока я в страхе металась по подвалу, я совершенно забыла о своем неудачном падении, но сейчас поврежденная ступня решила напомнить о себе. С трудом, хромая на каждом шагу, я все же изловила лошадь, только с помощью рук забросила себя в седло, подобрала поводья, и мы поехали обратно в Лудяки. Заваливать снова вход я не стала: волкодлак, что по запаху, что по следам с легкостью поймет, что в его логове побывал чужак. На то он и волкодлак.

*

Вечер пролетел в хлопотах. Хозяева, узнав, что я повредила ногу, заохали и чуть ли не на руках внесли меня в избу. Там жена старосты разрезала сапог и тщательно ощупала мою ступню. Оказалось, просто сильный ушиб. Лана наложила травяную повязку и запретила ходить целые сутки. Как больной, мне выделили удобную лавку у окна, избавив от необходимости лезть на печку. Здесь же, полулежа на лавке, я и поужинала.

Наступила ночь, все в деревне угомонились и уснули. Риз с женой устроились на полатях, старушка, кряхтя, влезла на печку, четверо детей – все вместе, «валетом» – на единственной в доме широкой кровати.

А мне не спалось. Возможно, в моей бессоннице был виноват поднявшийся к ночи ветер. Он бешено раскачивал кроны деревьев, стряхивал снег с крыши и заставлял какую–то ветку монотонно долбить в окно. Проворочавшись полночи, я с огорчением поняла, что заснуть все равно не удастся, и встала попить воды. Кувшин стоял на столе в центре комнаты, в нескольких шагах от моей лавки. Поврежденная нога ныла и отказывалась выдерживать вес тела. За окном скрипел снег, в трубе подвывал ветер. И как все умудряются спать посреди такой какофонии?