Ключ: Козырь Бейкера

– Мы скоро будем, говори адрес.

Айзек не придал значения к такому резко возникшему интересу к его другу, а теперь он сидел в комнате, абсолютно бесполезный, беспомощный и жалкий. Он не мог помочь Лиаму, поэтому просто сидел в доме и ждал – самое худшее, что он мог сделать, когда вокруг его друга бегали врачи.

Капитан молча ругался сам на себя:

«Если бы я только подошёл к нему и сам всё решил, его бы не накачали. Если бы я думал головой. Лиам бы сейчас был здоров, его бы не шатало, как пьяного в дрова мужика, и он бы не…»

И он бы не спутал его с отцом и не пытался бы от него отбиться.

Айзек прервал свои мысли, поджимая губы. Если бы он не успел, если бы набрал Томасу минутой позже, если бы не придал этому вообще никакого значения, то Лиам бы не пострадал. А если он из-за него станет наркоманом?

«Чёрт бы тебя побрал, ты должен следить за ним! Ты должен следить, чтобы с ним ничего не случилось, и ты всё равно проебался! Кретин, и ты что-то говоришь Лиаму об ответственности? Чёртов придурок!»

– Айзек, – тихо проговорил Сэм, чтобы не разбудить девушку.

Хилл вырвался из яростных мыслей и посмотрел на бледного парня.

– Прекрати.

– «Прекрати» что? – Айзек расслабил кулаки, продолжая смотреть на друга.

– Ты не виноват.

– Виноват, – ответил он и отвернулся.

– Бред. Айзек, без тебя сейчас Лиам был бы в куда более тяжёлом состоянии.

– А мог бы вообще в нём не быть. Он и так в больнице из-за того, что его накачали наркотиками, что может быть хуже, – выдавил Айзек с толикой раздражения от тревоги и согнулся, опуская руки на колени.

– Кома? Смерть? Айзек, с Лиамом всё будет хорошо. Бейкер с ним. Отдохни и поспи немного. Худшее позади.

– Ага, – фыркнул парень и повернулся к Сэму, – сам-то вообще глаза смыкал? Не успокаивай меня! Посмотри на себя! И сходи, хотя бы поешь, в отличие от тебя я впихнул в себя грёбанный обед.

Реймон промолчал, проглатывая каждое желающее сорваться с губ слово, и опустил взгляд на Алекс, провёл между лопаток, еле касаясь кончиками пальцев. Заботливые прикосновения к девушке словно успокаивали его. Сэм поджал губы, а Айзек отвернулся и упёрся взглядом в толстовку Лиама, небрежно брошенную на спинку кресла перед уходом.

«Да… Мы все на взводе…»

Я сидел в чёрном салоне «Ауди» и смотрел в окно, прислонившись лбом к холодному стеклу. Голова продолжала болеть, и немного подташнивало. Томас молча вёл машину, возвращая меня домой, несмотря на желание врача оставить меня под контролем профессионалов. Вечернее солнце задорно играло в салочки с высотками, отбрасывая от них ослепляющие лучи, и в прятки с простыми домами, создавая красивые линейные тени на асфальте. Улицы плавно сменяли друг друга. Здания остались позади, и показалось небольшое футбольное поле, на котором носились мальчишки с улыбками на лице. Кто-то из них сделал грубый подкат, и оба парня повалились на траву, после чего набросились друг на друга раздражёнными взглядами, за которыми последовал какой-то эмоциональный разговор с толчками в плечи. Скорее всего просто переброс «любезностями».

Это была школьная территория, они были не особо младше меня. В глубину души закралась зависть, когда я увидел, как один из травмированных ребят, прихрамывая, направился к матери, которая протянула руки в его сторону и взволнованно свела брови. Я поспешил отвернуться, плотно поджимая губы. Томас обратил на меня внимание, меняя положение руки на руле. Проследил за тем, что зацепило меня несколько секунд назад. На его лице появилось ещё незнакомое мне выражение, сжав губы, он отвернулся, словно провинился в чём-то и выслушивал не самую приятную речь. На зелёном сигнале светофора путь продолжился.

Тишина в салоне могла бы давить на нас, но Томас давал мне время отдохнуть от вопросов, которые, скорее всего, появятся от друзей, точнее нахлынут на меня волной по приезде, а я просто пытался расслабиться между глупыми попытками вспомнить все события той ночи.

Этот урод напоил меня, и теперь я не могу ничего вспомнить. Ничего из того, что я хочу! Сукин сын!

Я прижал к губам согнутый палец, на котором слегка спущенное кольцо опасно крутилось на фаланге. Мысли пытались вернуться на одну цепочку событий без лишних ответвлений и не нужных деталей. Я представлял перед собой победное выражение лица Хораса и пребывал в злости. Он развёл меня, как пацанёнка. Как он смог заставить меня пить эту дрянь, не прилагая никаких усилий?

– Лиам, – Бейкер осторожно вернул меня в реальность, – поделись со мной.

Я понимал, что он имел в виду именно то, что мешало мне сейчас – мои мысли. Том хотел, чтобы я не держал в себе и тем более не разбирался сам. Я посмотрел на профиль мужчины, внимание которого полностью было обращено на дорогу. Он уверенно и в то же время расслабленно держал руль и откидывался на водительское кресло. Рукава рубашки свободно закатаны до локтей, а пальто покоилось на заднем сидении. В салоне было тепло, поэтому моя куртка была распахнута и немного приспущена с плеч.

– Не понимаю, почему у меня появилась даже мысль сделать глоток, – с трудом озвучил я.

Делиться с кем-то тревогами всегда было пыткой вне зависимости от желания. Томас слегка нахмурился и задумался. Щёлкнул правый поворотник, Бейкер плавно вывернул руль. Автомобиль свернул подальше от высоток и направился к домикам поменьше. Впереди уже виднелся знакомый поворот.

– Хорас Ли опасный человек, Лиам. Ты не первый, кого он мастерски заставляет плясать под свою дудку.

– Он что, гипнотизёр? – горько усмехнулся я.

Мужчина одарил меня проницательным взглядом.

– В гипноз я не верю, а вот манипулятор из него что надо. Скажи, какие детали разговора ты помнишь? Что-нибудь. Или не говори ничего. Тебе лучше забыть об этом.

О таком я, конечно, вряд ли когда-нибудь забуду. Помедлив, я всё же повёл плечом и заговорил:

– Он очень странно себя вёл. Как будто опыта у него совсем в добывании информации нет. Сначала к угрозам хотел прибегнуть, охрану свою рядом со мной держал, а потом как-то переключился… Идиот какой-то…

Который тебя обвёл вокруг пальца и, не шевеля им, опоил какой-то дрянью.

Идиот ли?

– Потом я… слегка поиздевался над ним…? – начал и поспешил добавить, напоровшись на его вскинутую бровь и многозначительный взгляд, – я нёс всякую чушь, чтобы он устал задавать вопросы, надеялся, что выгонит…, а в итоге он сильнее завёлся, – я посмотрел на раскрытые ладони.

Томас вздохнул:

– Лиам… У меня нет слов. Нет… у меня есть слова. Есть, но я никак не буду это комментировать.

Осуждения в его голосе не услышал. Я не стал поднимать голову, пытаясь сдерживать улыбку, а затем добавил, подводя некий итог:

– Он кажется довольно вспыльчивым человеком и совершенно не разбирающимся в допросах.

– Хорас не так прост, как может показаться на первый взгляд, Лиам. Поверхностные люди могут оказаться самыми хитрыми. Они показывают лишь то, что им выгодно представить людям. Ли к ним и относится. Лучше с ним не связываться. Ты не опытен тягаться умом с такими, как он.

– Ты меня сейчас глупым назвал? – я повернулся на сидении, ремень безопасности беспощадно впился в шею.

– Лиам. Хорас держит тут всю наркоторговлю. Думаешь, мне смешно?

Пламя в глазах Бейкера горело, и если кого-то оно согревало теплом, то других убивало: тех, кто смел тронуть то, что оно так старательно охраняло. Догадаться о том, что творилось в голове у босса было невозможно. Близкие, что видели во взгляде Томаса заботу и доброту, даже не догадывались, как от того же самого взгляда недругов бросало в дрожь. Янтарные искры, словно вспышки солнца, блистали посреди планеты, которая таилась в самой глубине его глаз.

– А откуда ты знаешь Хораса?

Томас не ответил, переводя внимание на перекрёсток. Я сжал губы, прекрасно понимая, что меня услышали, но бессовестно проигнорировали. Хотелось достать его вопросами, но сил на безумные, глупые идеи после произошедшего не хватало. Оставшиеся несколько минут до знакомых мне с детства ворот мы проехали в молчании. Когда те, разъезжаясь, скрипнули, из дома, словно пули, выбежали трое друзей. Они налетели на меня, как только я покинул автомобиль и чуть не сбили с ног. Вопросы о здоровье, общем состоянии и том, что же произошло в эту ночь, безжалостно посыпались со всех сторон.

– Ребята, ребята, ребята, – Томас опустил руки на плечи Сэма и Айзека, потому что тянуться к головам было не так удобно, и отодвинул их назад, – он в порядке, но ему нужен покой, его отказывались выписывать ещё дня три, так что не надо набрасываться на него. Дайте ему отдохнуть. Захочет – сам расскажет.

Реймон бросил на меня скептичный взгляд, и я, проникаясь его критическим недоверием, поспешил спастись, отвернувшись к Алекс.

«Захочет – расскажет? Ага, конечно. Он скорее помрёт в очередной раз, чем чем-нибудь с кем-то поделится. Достал скрывать всё, Райз, сколько мне стучаться в твою тупую башку, чтобы ты прекратил подавлять эмоции?» – читалось на его лице, пестрящем субтитрами.

Девушка обхватила меня руками за шею и прижалась к груди. Я крепко обнял её и зарылся носом в волосы. Давление Сэма тут же пропало, а приятный запах карамели временно укрыл от тревог.

– Лиам, – пролепетала она, сжимая в руках ткань куртки.

– Всё хорошо, – прошептал я в ответ и притянул сильнее.

Бейкер оставил нас и направился к крыльцу особняка, где его уже ждал Филлип. Они поздоровались кроткими кивками и скрылись внутри.

Томас решил, что ни за что не станет мириться с такой выходкой от Хораса. Этот псих зашёл слишком далеко, когда рискнул обратить свои грязные методы на его человека. Когда он рискнул тронуть Лиама. Этот психопат обязательно пожалеет о том, что смог додуматься до такой идеи. Бейкер лично захотел переломать ему пальцы и выдрать кадык.

– Томас, – Фил еле поспевал за боссом, который стремительно направлялся к кабинету, – тебе нужно остыть.

– Хочешь оставить это существо безнаказанным? – с еле сдерживаемой яростью процедил Томас, поднимаясь на второй этаж.

Привлекать внимание не хотелось. А злость в нём кипела с самого прибытия в клуб. Хорас, заприметив своего партнёра в коридоре, заметно побледнел, а потом сбежал, решив оттянуть выяснение отношений на потом.

– Нам нужно оценить риски, если мы выбьем Хораса из игры. Он слишком важная фигура на рынке, чтобы убирать его.

– Филлип, – он обернулся, вынуждая друга резко остановиться, – важная фигура? Этот наркоман со своим гаремом проституток? Его нужно было давно убрать.

– Если ты не забыл, это он тут нас веществами обеспечивает. Забыл, что поставки наркотиков мы получали именно через его людей? Если накроется – потеряем дурь за выгодную цену, а следом и всех наших информаторов, между прочим, они могут с лёгкостью присоединиться к нему, тогда наших врагов станет ещё больше. И Хорас – не наркоман, – заметил Фил, закрывая дверь кабинета.

– Ты прекрасно знаешь, что я и без того ненавижу этих обдолбышей.

Томас опустился в кожаное кресло и потёр переносицу. Его переполняла злоба, и он был готов разорвать своего партнёра на части. От Хораса ножа в спину стоило ожидать ещё давно, однако мужчина даже подумать не мог, что это станет угрозой не для его бизнеса, а для кого-то из его людей. Лиам чуть не погиб из-за того, что он не задумывался обо всех рисках.

– Мы не торгуем наркотой, Томас. Как будто мне нравится возиться с этими дикарями, но наркотики прочно сидят на рынке уже с каких годов? С семидесятых? На дворе двадцать первый век, Том. И не забывай вот что: людей у Бейна больше, чем мы можем себе предположить, так что нам нужны городские крысы, которые всё слышат. Много крыс.

– Они обдолбанные.

– Мы не даём им дозу, чтобы они носились по улицам в угаре. Всё рассчитано. Ты забыл, кто этот мусор контролирует? – обиженно бросил Фил, подходя к столу.

Коинс опустил скрещенные недавно руки на обработанную поверхность эбена, Бейкер вздохнул.

– Ты контролируешь.

– Вот именно, – Коинс ткнул пальцем в стол, – я. Так что ошибок быть не может. Но Хорас – шишка не малая. Ты прекрасно это понимаешь.

– Мы найдём другого на его место. За такое он в живых точно не останется. Я сварю его в чёртовом котле, да он к самому Сатане проситься будет!

Филлип напрягся, чувствуя скользящий по спине холодок от тона своего друга. Понимал, что стоило его успокоить и чем раньше, тем лучше. Если дело касалось безопасности Райза – боссу срывало крышу, хоть вскоре он и брал себя под контроль.

– Томас, не стану спорить, он заслужил смерти, но нам стоит для начала найти ему замену. Нам нужно оставаться в здравом уме, понимаешь меня? Остуди свой пыл, сходи, навести Лиама. А я всё решу, найду ему замену и придумаю, как незаметно вывести его из игры.

– Мы решим, – поправил босс и схватил ноутбук, – и займёмся этим прямо сейчас.

Фил вздохнул:

– Что ж, поспать мне, видимо, сегодня не светит…

Он расположился на стуле напротив Бейкера, доставая различные папки и файлы с документами. Город медленно накрывало толстым одеялом, откладывая солнце до следующего дня.

А ночь обещала быть бессонной.

Грязная работа

В течение недели мне не давали ничем заниматься: я не ходил в зал, не тренировался отдельно с Айзеком, не бегал, не катался на «Каве», даже не выходил с территории. Ничего. Словно посадили под домашний арест, но забыли сказать об этом. Меня не выпускали за ворота, даже когда я просил или всеми способами врал: разворачивали к особняку и пинали в сторону крыльца без дальнейших разбирательств.

Комната стала моим убежищем и клеткой одновременно, она тщетно пыталась заменить мне прогулку по городу. Меня мучили кошмары, о которых я никому не говорил, потому что не хотел напрягать друзей лишними заботами. Пусть слегка остаются в стороне от такого меня. А я и сам как-нибудь справлюсь. Всё-таки это только моя проблема.

Разум и память играли со мной плохими шутками, и я начал жалеть о том, что совсем недавно злился на то, что в голове был огромный пробел прошлого события.

Мне удавалось засыпать лишь после того, как я вспоминал эту несчастную бутылку, воду, проникающую в организм вместе с наркотиком. Глоток яда, который медленно впитывался в клетки, скользил по горлу и поражал их. Дыхание перехватывало, я хватался за шею, и неосознанно сжимал её, перекрывая себе кислород. Мне хотелось забыть это адское чувство, разливающееся внутри меня. Забыть и убить его, закопать глубоко в сознании и запереть навсегда. Но боль можно было вытеснить лишь чем-то другим, более ярким – для меня это была другая боль, но возможности скрыться в зале не было – постоянный контроль, словно в больнице, мешал. Все считали, что мне стоит отдохнуть и полностью восстановиться. Каждый в этом особняке при виде моей персоны становился заботливой пожилой медсестрой, цель которой: успокоить и уложить в кровать неугомонного пациента.

От этого и выходила та самая ловушка: выплеснуть агонию я не мог, кричать и огрызаться на всех, лишь бы получить желаемое – занятие и вовсе глупое. От того приходилось молчать и разве что выть в подушку, сдерживая разрывающий горло ком в себе. Слёзы, как лучший способ выплеска эмоций, никак не появлялись, что бы я ни делал, и порой это жутко бесило. Как бы ни пытался выдавить из себя всю боль таким методом: пара слезинок, а дальше брейк, и мы завершали этот поединок со счетом 1:0 не в мою пользу. Я не мог заставить себя отпустить всё, послать к чёрту и пуститься в рыдания. Не получалось. Да и…

Я же мужчина. Какие ещё к чёрту слёзы?

Было невыносимо страшно вспоминать всплывающие в памяти ощущения. Казалось, что из-за того, что я это делаю – переживаю их снова и снова. Но ясность разума лишь усугубляла картины, которые я видел. Меня пугали совершенно нечёткие предметы, и всплывающие перед глазами пятна различных грязных цветов. Я вспоминал ослабевающее тело, наливающееся невыносимой тяжестью, пока яд продолжал распространяться. Я опустил ноги на пол и уставился на свои руки, повернув их к себе ладонями. Они дрожали. Опять этот тремор…

Заниматься чем-то, забивать голову и убивать себя физически гораздо лучше, чем каждый раз копаться в себе и находить новые шрамы, которые разрывают изнутри.

Я не хочу это чувствовать, не хочу чувствовать страх. И боль я тоже не хочу чувствовать. Это чувства слабака. А я таким быть не хочу.

В голове бились мысли, наполненные отчаянием. Я поднялся и направился к выходу, коридор пустовал. Каждый занят своим делом, один лишь я бродил по особняку словно призрак. Меня пытались оградить от занятий, позволить отдохнуть и выдохнуть после случившегося. Однако это самое худшее. Я не мог сидеть без заданий. Если голова не способна заняться чем-то, чтобы отвлечься, то тело должно было взять на себя эту грёбанную ответственность. Иначе мысли начинали сжирать меня от и до.

Я спустился по лестничному пролёту и заглянул в гостиную, там сидело несколько парней, они бурно обсуждали результаты матча. Телевизор кричал на весь этаж, но никто не требовал убавить громкость. Диван заскрипел от бурных движений сидящих на нём Малкольма и Айзека с его лейтенантом из отряда и Скотта. Они подскочили, бурно возмущались игроком на экране. Я понаблюдал за ними со стороны, постоял в коридоре, не приближаясь к арке. Не хотелось, чтобы меня кто-то видел. Снова напомнят о постельном режиме. Бред. Полный бред. Я оторвался от наблюдения за старшими и прошёлся по коридору, разглядывая светлый интерьер. За дверью было тихо.

На улице бродил ветерок, разносящий листву из своеобразного пункта А в пункт Б. Мужчина, который работал у нас в мастерской, нёс в руке грабли, он подошёл и протянул мне. Я вопросительно вскинул брови, но всё-таки взял их.

– Раз ты уже вышел, приберись тут, – сказал работник.

Я удивился, он не стал задавать мне глупых вопросов о самочувствии и давать указания, которые я всё равно бы не выполнил. Меня это поразило и успокоило одновременно.

– Хорошо, – неуверенно протянул я и обернулся, смотря ему вслед.

Холодная ручка неприятно морозила кожу. Я посмотрел на подъездную дорожку и вздохнул: казалось, что деревья решили переодеться именно здесь. Механики стали выходить из гаража, когда я заканчивал с работой. Кто-то одобрительно кивал или хлопал меня по плечу, может, теперь, когда все видят, что мне лучше, дадут новые задания? Хотя бы парочку в неделю. Я продолжил убирать листья, сам понимал, что от беготни по городу совсем позабыл о простых обязанностях в особняке, – пропустил их уже несколько раз, если не больше, прикрывала меня, конечно же, троица: Айзек, Сэм, Алекс. Поддержка чистоты лежала на каждом. Чужаков Бейкер в дом не нанимал – не доверял.

– Занимаешь руки?

Обернулся на голос девушки. Ал стояла в лёгкой курточке нежного голубого цвета и прятала руки в карманы. Я поставил грабли и опёрся на палку.

– Вроде того.

– Лиам… – начала девушка, но вдруг поджала губы.

Я освободил руки, облокачивая занимающий их предмет на лавочку неподалёку, и приблизился к ней. Алекс обхватила меня за торс. Я уткнулся ей в макушку и прикрыл глаза. Её сладкий запах приятно тянулся в ноздри.

– Всё в порядке. Я здесь.

– Ты чуть не умер…

– Нет, нет, – я прижал её сильнее, заправил выбившиеся пряди за ухо и поцеловал в волосы, – всё хорошо, не надо. Всё же хорошо.

– Лиам, обещай, что ты будешь осторожен. Пожалуйста, Ли.

Я помолчал, кивнул ей. Она вновь уткнулась мне в шею. Я пропустил мягкие волосы сквозь пальцы. Хотелось стоять с ней так вечность и никогда и ни за что не отпускать. Девушка не пыталась убедить меня в том, что говорили мне Сэм, Айзек и Томас. Она не говорила, что стоит вести себя ответственнее, что нужно смотреть в оба глаза, следить за деталями, быть настороже. Алекс лишь хотела, чтобы я остался жив.

– А знаешь, – я оглядел механиков, которые направлялись дальше по делам, – может, сходим куда-нибудь?

Ал повернулась ко мне, я продолжил.

– Кажется, я обещал сводить тебя в кино.

Филлип терпеть не мог, когда чьи-то грязные дела прикасались к их семье и бизнесу. Был готов защищать каждый кусок земли, как бешеный пёс, которому хотелось лишь одного – разорвать чью-то плоть – за что хозяева посадили его на короткую цепь и не спускают с неё даже по праздникам. Но между жаждущим крови животным и Филлипом Коинсом стояла большая разница: Томас ничем его не сдерживал и ограничивал исключительно рамками безопасности его близких людей. А это было и в его интересах.

Автомобили на дороге стояли в пробке и перебрасывались друг с другом нецензурными сигналами, раздражение и злость захлестнули улицу, а светофоры продолжали изводить водителей утомительным ожиданием. Фил направлялся туда, где всё оживало ближе к полуночи и вновь уходило в сон лишь к пяти-шести часам утра. Взгляд упал на забитый доверху пустыми энергетиками, банками пива, бычками и прочим мусором бак. Рядом с ним лежала помятая бумажка с оторванным краем. Коинс поднял лист и не без неприязни стряхнул с него грязь.

«Вот же дрянь», – подумал он.

На лице заиграли желваки, внимание заострилось на изображении и сумме под ним. Пальцы смяли несчастную бумагу, добавляя ей новые шрамы. Мужчина узнал в фотографии Райза, а вознаграждение за него защекотало горло подкатывающей яростью. Скомкав в руке лист, Фил разорвал его и швырнул в мусорку. Вывеска ночного клуба не кричала своим названием, сливаясь с фасадом самого здания. Блеклая «Афродита» не привлекала к себе внимание и тихо ждала своего часа, чтобы вновь ослеплять собой одиноких и неверных мужчин.

Фил опустил голову, отрываясь от логотипа, и подошёл к закрытой двери. Несколько вежливых стуков не придали никакого эффекта, поэтому, выждав всего минуту, он, сжал кулак и сильно ударил по ней. Раздался щелчок, и дверь открыл бритоголовый рослый мужчина в чёрном аутфите. Он смерил Коинса взглядом.

– Чё надо? Клуб закрыт.

В ответ тот лишь мило улыбнулся, но глаза его намекали на твёрдость настроя и опасность.

– Где хозяин этого чудесного заведения?

– Не знаю. Не здесь, – мужчина поспешил прекратить разговор, но Филлип не стал снижать напор.

Фил ловко подставил ногу в щель, не позволяя охраннику закрыть дверь. Пришлось напрячься, чтобы противостоять ему в том, чтобы войти внутрь. На помощь к рабочему пришёл его коллега. Коинс вздохнул, лёгким движением головы, отбрасывая со лба каштановые пряди.

– Почему нельзя проявить вежливость и гостеприимность?

Он огляделся: на тумбе стояла ваза с какими-то искусственными цветами, от тусклого освещения пришлось сильно напрягать зрение. За спинами виднелись огромные двери, судя по всему, это и был вход в самую шумную часть клуба.

– Проваливай давай.

Фил оторвал взгляд от входа:

– Нет, у меня к вам дело.

– У босса не назначено никаких встреч, – начал второй, начиная раздражаться, – катись на хрен отсюда.

– А вы говорили, его нет, – усмехнулся Коинс, метнув внимание на первого охранника, и тут же устало втянул воздух, – я старался казаться тактичным, что ж, ладно… в охранников всегда набирают таких тупых? Это какой-то обязательный критерий при подборе персонала?

Мужчины вспыхнули, словно фитили распалили из рядом находящейся горелки. Они набросились одновременно, поджимая его к углу. Фил покосился на небольшую картину на стене и, снял её, подхватив за нижние края. Охранники приближались, он ударил одного, судя по всему, недешёвым произведением искусства и оттолкнул ногой. Второй отшагнул, уворачиваясь от падающего коллеги.

– Ну, девочки, – Коинс встряхнул руки и бросил взгляд на противника, сбрасывая пальто на вешалку у двери, – повеселимся?

Фил не ожидал от них ничего, кроме поспешных действий и ошибок. Простая охрана часто была пугающей лишь внешне, в драках им помогали дубинки или шокеры, чего сейчас ни у того, ни у другого он не заметил. Ему было скучно, но приятно вспомнить, чем он занимался раньше: несмотря на возраст, кулаки так и жаждали драки, а тело натягивалось словно пружина от взрывающегося в венах адреналина. Неопытные противники были слишком молоды и ненатренированы по сравнению с тем, кого мир в своё время искал не одной-тройкой стран.

Губы тронула ухмылка, и, ударяя одного из соперников, он рассмеялся.

– Мне уже не двадцать девять, но признаю, приятно вспомнить какого это – надирать задницы выскочкам.

Коинс посмотрел на упавшего мужчину, затем на второго, встряхнул кисть. Перешагнул их и направился к массивным дверям, которые распахнул, толкая от себя, послышался грохот от их удара по стенам, за ними было просторное помещение в фиолетовых тонах, взгляд метнулся к бару, где девушка с убранными в небрежный пучок волосами протирала стойку. Она подняла голову и вздрогнула, когда заметила на вошедшем последствия боя. Выронив тряпку, работница прижала руки к себе и с ужасом отбежала ближе к коридору, пригибаясь за стойку.