Эхо озера Велес

Ну а то, что Марко скрывает какие-то секреты… Девушка глубоко вдохнула тёплый сладковатый аромат воска и огня:

– Это настолько ожидаемо, что даже скучно.

Несмотря на это, сказать о своих настоящих подозрениях было страшно. От этого дрожало все в груди и холодел затылок. То ли от страха подтвердить правду, то ли узнать что это вредные фантазии, от которых психотерапевт пытался избавить.

«Ты приехала подтвердить подозрения, – снова проснулся голос, – еще чуть-чуть и…»

– И что?

В ответ тишина. Ника поверила словам деда – нужно немного времени и она сможет сформулировать правильные вопросы, получить ответы и развеять туман. Впрочем, догадки стали только четче.

В семье Велес готовить, надо признать, умел только Марко, причем изумительно! В чем благодарная внучка убедилась в который раз. Тушеный заяц удался на славу, а красное вино оттенило вкус – так утверждал дед. Вероника воздержалась от алкоголя. Увы, с лекарствами, которые она приняла днем, он несовместим. Жаль, что поддалась страху и приняла спонтанное решение выпить таблетки. Бокал красного уютным вечером помог бы лучше. Благо, Марко не имел ничего против вина, это Ясен категорически запретил Нике алкоголь.

Просидели почти до полуночи, обсуждая самые разные вещи и обходя странный дневной диалог. Было ли любопытно, тревожно, страшно? Несомненно. Но эти эмоции покрылись тонким ледком смирения и были отложены на невразумительное потом. Марко травил байки, цитировал по памяти немецких поэтов на чистейшем языке оригинала и нахваливал жаркое из зайца. Ника бегло знала немецкий, но гораздо хуже деда потому с удовольствием слушала его речь.

Так хорошо на душе, что тело и разум невольно расслаблялись, с облегчением сознание позволило убавить бдительность. Ника отодвинула от себя пустую тарелку и перебила Марко:

– Дед… Я сломала жизнь хорошему человеку, – тихо призналась в том, что не давало покоя. Намеки Джульетты упали на благодатную почву и расцвели буйным цветом. Да что там… Девушка винила во всем только себя.

– Считаешь ответственность только твоя? – снова не выказал ни грамма удивления Марко.

Чтобы занять руки, стала размешивать в чашке мед, неторопливо и задумчиво, лишь бы не сжимать нервно пальцы. Заодно подбирала слова, чтобы точнее сформулировать словами все полутона.

– Когда позволила себе рисковать жизнью, отстегнула страховку, я рискнула исходя из гордыни и детского желания быть лучше всех. Я знала, что со мной не все хорошо, но хотела перечеркнуть плохое яркими эмоциями, действиями, трогать реальность руками, чтобы она не убежала, – впервые за долгое время Вероника проговорила это вслух, – я знаю правила безопасности наизусть, дед. Меня не назвать дурой. Но страсть к риску – она словно выключает разум. Забываю, что это может навредить кому-то еще. Откуда такое бесстрашие? Ты наверняка знаешь.

Умолкла, чтобы перевести дыхание и глотнуть чаю. Ну вот, пластырь сорван, кровь течет, а рана болит. Станет ли теперь хуже, или Ника сможет исцелиться?

– Риск присущ всей нашей семье, – подал голос Марко.

– Молчи, помню, что мы договорились подождать… Кстати, сколько? Вероятно, это бесстрашие заразительно. Давид старше и опытнее, разумнее! Но так часто шел у меня на поводу. Почему?

– Потому что хотел, – дед чуть дернул бровью, – в жизни все что происходит – следствие личного выбора каждого человека. Не ты подставляла более опытного напарника, а он выбрал ходить по лезвию с тобою об руку. Твое чувство вины продиктовано синдромом выжившего, Рона. Чем раньше это осознаешь, тем быстрее простишь мальчишку.

– Прощу?

– Хочешь сказать, что не злишься на него за то, что сорвался? За то, что лелеет обиду на тебя и казнит?

– Я не думала об этом так, – негромко ответила и прикусила губу, – я просто хотела поговорить, а он не позволил даже посочувствовать.

– Ты жалела его, не сочувствовала. А это хуже, чем само падение и травма. Дай вам обоим время, и станет легче.

– Спасибо, – после паузы сказала. Боль не ушла, но стала глуше.

– Не за что, Рона.

Снова повисла уютная тишина. Долила себе чаю, снова положила мед и стала задумчиво размешивать. Мысли текли вяло. О житейской мудрости деда, о прекрасном образовании, которым он не горел желанием говорить, но невольно демонстрировал, о странностях и секретах.

– Врач пытается поставить мне диагноз, – сказала Ника, – сначала это пугало, потом веселило, а сейчас я бы даже была благодарна за определенность.

– Хочешь простого ответа? – вновь поразительная проницательность Марко.

– Выходит да! – тяжелый вздох, – Или нет… Я сбежала потому что со мной что-то не так! Тоже легкий путь – спрятаться под кровать, в надежде, что бабайка не найдет.

– Ты уверена, что все это – свидетельство изъяна, – негромко заключил, положил в рот тонкий, прозрачный мясной ломтик, – но не уверена, что так и есть… Пора заглянуть в лицо своим демонам.

Дед стал убирать со стола лишнее и собрался унести на кухню. Пока Ника осмысливала реплику, мазнула взглядом по чашке и автоматически схватилась за нее, положив ладонь сверху. Сердце бешено стучало в ушах, а пальцы аж побелели. Ложка прекратила сама собой размешивать мед, прижатая к стенке. Прикусила губу, пытаясь понять, была ли это галлюцинация.

– Ты как? Побледнела будто.

– Все хорошо, – аккуратно вынула ложечку.

– Уверена?

– Абсолютно. Я, наверное, пойду спать, день был длинным…

– Конечно, спокойной ночи.

Лес, холод и рассеянный свет. Ни звука, только облачка пара от дыхания. Что Ника здесь делает? И где это здесь? В просвете между деревьями видно воду. Это озеро –приходит знание в ответ на немой вопрос.

Все ощущения обрывочны, как разрезанные куски киноленты. Тонкая белая рубашка прикрывает лодыжки − холодно, волосы скользят по плечам и рукам − щекотно, босые ступни чувствуют сухие иголки сосен и мелкие камешки − больно.

Смазанное движение справа заставляет рефлекторно оглянуться и пробуждает страх. Никого. Только тихий шорох за спиной. Сердце колотится от ужаса, тело покрылось мурашками – пришла полная и абсолютная уверенность, что прямо сейчас наступит конец. Глаза до рези вглядываются в окружающие темные кусты, ладони вцепились в рубашку. Охотник рядом, он забавляется с жертвой. Движение!

Крик не поможет, но он разрывает неестественную тишину, «вакуум» рвется и впускает остальные звуки: громкое дыхание, плеск воды, шум деревьев на ветру и хрип, вырывающийся из груди – чья-то рука почти без усилия врывается в грудную клетку. Выдох прерывается, она потрясённо смотрит как чужое запястье торчит из солнечного сплетения, звук рвущейся плоти еще звучит в ушах, когда она поднимает глаза и видит жутковатую улыбку. Еще миг и охотник вырывает ее сердце. А де же смерть?

Глаза напротив – яркие как звезды, злые, демонические. Сытые. Они взирают сверху вниз, приказывают подчиниться, подавляют волю. Больно.

Хочется вдохнуть, но легкие больше не слушаются, хочется плакать, но слез нет. Есть сосущая пустота внутри. Почему она еще жива? Потрясенно осматривает кровоточащую дыру в груди, которая алчет чего-то. Чего? Сердца?

Вот же оно − пульсирует в окровавленной ладони, которая сжимается в кулак и чернеет. Длинные когти с отвратительным чавканьем прерывают мощную пульсацию сердца, темная кровь течет между пальцами.

Немое удивление прерывается вечной тьмой, она опускается сверху.

Вероника с криком села в кровати. Руки судорожно ощупывали солнечное сплетение, пока рваное дыхание не восстановилось. Это был сон! Реалистичный, страшный сон. Эти глаза. Они смотрели в самую душу, их взгляд до сих пор здесь. С усилием потерла лицо и посмотрела в окно – скоро рассвет, все хорошо, это просто плохой сон. Но разбудило ее вовсе не он…

Шипение громкое и возмущенное раздалось от приоткрытого окна. Ника вздрогнула, беззвучно откинула покрывало и спустила босые ноги на пушистый ковер. Рука сама скользнула к лампе – будет вместо оружия. Звук больше не повторялся, но девушка кралась в сторону окна. Когда рука потянулась к шторе, чтобы отдернуть ткань, с подоконника спрыгнула серая теня, Ника вскрикнула и выронила лампу, схватилась за сердце:

– Горыня, сожри тебя леший! – схватила огромного пушистого кота, – Ты на кого шипишь?!

Но животное в ответ громко заурчало, прикрывая большие умные глаза. За окном тихо хрустнула ветка, кот встрепенулся, но хозяйка понесла его в кровать, в надежде еще поспать. А всякие жуткие сны и шорохи пусть подождут. Ника от них никуда не денется, видимо.

[1] The Relentless – Lost in Control

Глава 3

Музыка для атмосферы: THE HELLFREAKS – Weeping Willow

Сейчас – Ника

Проснувшись у себя на мансарде, не сразу поняла где находится. Перед глазами нависал совсем не потолок столичной квартиры. Понадобилась целая минута, чтобы вспомнить, где она находится и что здесь делает. А потом и причины, по которым была вынуждена срочно бежать… от себя, от города.

***

Высота окрыляла и манила. Дарила состояние абсолютного счастья в момент, когда Ника поднималась под купол, когда сильное тело послушно выполняло движения и покоряло пространство. Это давало возможность чувствовать себя почти богиней, особенно, когда после смотрела кадры, снятые снизу и видело результат. В эти моменты понимала Нарцисса[1] – девушка обожала себя в такие моменты и тихо восхищалась.

В воздушную гимнастику влюбилась с первого взгляда, почти сразу как уехала из Елени. Не было ни секунды сомнения. Подруга Ясена привела девочку в акробатическую школу. По правде говоря, она принадлежала семье Джульетты Шафрански больше двух десятков лет. И попасть туда в качестве ученика непросто. Для Ники сделали исключение по большому блату.

Огонь, вспыхнув в глазах рыжей ученицы, ни разу не угас с тех пор. Становился только сильнее с каждым падением, синяком, неудачей. А уж когда у ловкой и сильной Вероники Велес получалось, энтузиазм и абсолютное счастье волнами расходились от нее, заряжая других на подвиги. Настроение девочки бывало заразительным. Ее так и прозвали – Огнекрылка.

И хоть за плечами была художественная гимнастика, ей понадобилось масса адских усилий, чтобы взлететь на вершину. Физическая база оказалась подходящей, а отсутствие страхов позволило быстро схватывать премудрости полета. Первым снарядом было воздушное кольцо и полотна, потом пилон, позже – цепи. Ника стала царицей сольной программы. Ей не нужны были ни хореографы, ни стилисты – каждый номер ставила по своим эскизам, которые придумывала сама. Обычно идея захватывала исходя из образа или косплея – Феникс, фея Динь-Динь, Мистик, Веном.

– Боги, кто ты вообще, огнекрылая? – с изрядной долей восхищения и недоверия спрашивал Давид. Красивый, как с картинки акробат, мечтавший стать артистом цирка дю Солей[2].

Парень стал проводником в мир воздушной гимнастики – сначала с нотой сомнения и небольшой охотой. А потом с удовольствием и азартом. По-доброму завидовал удивительному таланту, бесстрашию и страсти подопечной. И, наверное, был немного влюблен? Останавливал только возраст Ники, которой было пятнадцать на момент, когда стал наставником. Впереди у них было несколько лет активной работы…

– Твоя новая головная боль! – смеялась она, – Хочу попробовать что-то необычное.

– Например?

– Не знаю, – задумчиво мечтала лежа на матах и вытянув руки к куполу, – хочется чего-то такого…

– Парный полет?

– Ну, нет… это страшно!

В это время девущка вырывалась в Елень только летом. На фоне ярких впечатлений под куполом, поездки мало запоминались и быстро выветривались. И хоть проводила дома по два месяца, похвастаться отдыхом не могла – казалось, что рассказывать нечего, будто никаких событий не случалось. Душу захватывало увлечение, новые люди, идеи, мир.

Дядя Ясен стремился показать как можно больше – Мачу-Пикчу, Помпеи, Ангкор, Варанаси, Теотиуакан, Кносс и другие потрясающие места планеты. В этих путешествиях Ника нахваталась интересных идей и увлеклась теологией и культурой народов мира.

А по приезду из очередной вылазки на древние города, Ника окуналась в гимнастику и едва успевала сносно учиться.

Давид умел быть убедительным. Через пару лет уговорил поставить красивый номер вместе с ним. Получилось. Настолько хорошо, что звездная парочка стала работать вместе. На место влюбленности пришло полное доверие, дружба и общие цели. Ника хотела, чтобы желание Давида сбылось, чтобы он попал в цирк мечты. Вместе они писали и ставили его номер для промо-ролика. Тут пригодилась творческая фантазия и талант режиссера девушки. Собственно, именно на режиссуру она собиралась поступить в университет.

– Давай поставим парную композицию!

– Это должно быть крутое соло, друг! Ты должен блистать! Я буду только мешать.

Она была права. Ролик прошел отбор и попал в базу цирка – его отметили как перспективного артиста, хоть и не выслали приглашение сразу. Отпраздновали красиво и весело. Утром Ника бесшумно ушла, тихонько собирая разбросанные вещи и морщась от головной боли – плохая идея смешивать секс и алкоголь. Парнеры нарушили их гармонию, но сожалеть об этом не собиралась. Давид стал важным мужчиной в жизни – внимательным, нежным и очень умелым. Все могло бы быть красиво и предсказуемо, как в любовном романе. Но он хотел большего. А Ника не могла позволить эту близость. Как пара и как партнёры они расстались. До последнего случая.

Прыжок! Словно крылья вырасли за спиной. Надежные руки схватили ее, подтолкнули и Ника проворно взобралась на доппель-трапе[3]. Раздраженно поправила ремни безопасности, секунду подумала и стала их снимать. Снизу что-то крикнула Джульетта про страховку, но девушка отмахнулась. Как объяснить происхождение ее абсолютной уверенности в прыжках? Как описать интуитивную абсолютную веру в непогрешимость? Нормальные люди пальцем у виска покрутят. И будут правы, если покажут гимнастку психиатру. Поэтому Ника молчала и просто отлично выполняла элементы.

«– Перестраховщики, блин, – проворчала и глянула вниз».

Предстоял еще один красивый прыжок. Давид будет ловить партнёршу одной рукой, она замрет в красивой фигуре, а дальше – зрелищный выход на финал с красивым переворотом в воздухе. Миллион раз отработанная связка, Ника с закрытыми глазами могла сделать каждое движение, даже думать не нужно. Давид тоже профи, и его, кстати, никто не заставлял пристегиваться!

– Из вас двоих тебя жальче, – ехидно отмахнулся от претензий техник и ушел, – и он не будет летать в свободном падении.

– Аргумент, – проворчала.

Девушка раскачалась на перекладине, приготовилась соскользнуть вниз головой, сфокусированная и собранная, поймала улыбку Давида напротив и улыбнулась в ответ. До нее долетали команды внизу – там растягивались другие любители щекотать нервы. В ушах играла музыка, а восторг пузырился в венах. Очень важно все сделать вовремя и синхронно. Давид тоже абсолютно готов и сейчас они сделают знакомый трюк, который Джульетта снимет в рекламный ролик для школы.

Пора. Ника технически великолепно совершает начало движения и бросает тело вперед, напрягая каждую мышцу, превращаясь в импульс и стрелу. Время для нее замедляет бег, вот тянет руки, поворачивает голову и боковое зрение фиксирует что-то странное на технических лесах. По ним техники добирались до прожекторов. Но сейчас там стоял вовсе не техник – длинные мокрые волосы, запятнанный кровью наряд и горящие глаза. Потусторонний ветер треплет одежду, еще секунду и… полет с утеса в стылую воду. В душе на миг вспыхивает ощущение жуткого дежавю – Ника уже видела это, ужас сковал конечности, ладони мгновенно вспотели.

«О Небеса! Только не сейчас, – пронеслось в мыслях».

В носу появился запах хвои и влаги, заныли ноги и ребра, эхо раскатов грома пустили мурашки по коже. И хоть прыжок длился всего мгновение, девушка успела прожить жизнь. К реальности ее вернул крик и рывок за запястье, а потом живот словно подцепили воздушным крюком и резко дернули. Она падала.

В той иллюзии все закончилось плохо – ощущение полета настолько было реальным, что невольно задержала дыхание. Этот кошмар раньше приходил только сном. Но сейчас она не спала. Ужас украл дыхание, потому что Ника знала, что будет дальше – удушающая ледяная вода в легких и чья-то стальная хватка на запястьях… Реальность и бред смешались.

Доли секунды закончились, время снято с паузы. Ника обнаруживает себя в миллиметре от ладоней Давида. Но слишком поздно хвататься, элемент провален. В глазах парня отразился ужас, инстинктивно попытался догнать партнёршу, кончики пальцев мазнули по ладони. Буквально за полсекунды оба поняли, что ошиблись. Судорожная попытка поймать обеими руками, Ника ухитрилась схватиться левой рукой. Одно мигание глаз, рывок и вот они падают. Удар, жуткий хруст. Темнота и писк в ушах.

Кажется, Ника слышала сирены скорой, кто-то кричал, потом успокаивал. Кололи руки, мельтешили перед глазами, просили не закрывать тяжелые веки. Она почти ничего не чувствовала, только в нос настойчиво лес запах воды и хвои. Так пахло в лесу, у озера. И чей-то голос говорил и повторял одно и то же. Но слова разобрать Ника не могла. Снова опустила ресницы и опустилась в благословенную тьму.

– Вашей племяннице, – голос врача у приоткрытой двери знаком, – удивительно повезло. Совсем скоро мы сможем ее выписать, понадобиться недолгая физиотерапия и она снова будет ходить, а там и к нагрузкам вернется. Очень сильный организм и феноменальная регенерация. Это удача…

Ясен в компании доктора вошел в палату. Он внимательно оглядел девушку на койке, гипс на ноге и шейный корсет. В глазах дяди не было ни удивления, ни беспокойства. Он словно знал, что все будет хорошо. Поделился бы этой верой в лучшее. Впрочем, заподозрить Ясена в лишнем оптимизме сложно, вероятно, помогает его обычная холодность.

– Я хочу увидеть Давида…

Всю неделю, что Ника пробыла в больнице , ее никуда не пускали, хотя действительно быстро шло восстановление. Медсестры и врачи ничего не говорили, отмахиваясь общими ответами. Теперь же, требование адресовано дяде, который недовольно нахмурился, переглянулся с доктором, сунул руку в карман и после паузы ответил:

– Нет.

Через полгода просьб, требований, истерик и поисков. После сотни сброшенных звонков и несколько заблокированных аккаунтов в социальных сетях и мессенджерах, Ника приехала лично в реабилитационный центр, где теперь жил Давид. Ей пришлось преодолеть серьёзные кордоны, чтобы узнать хоть какую-то информацию.

– Дорогая, он не хочет с тобой говорить, пойми, – это Джульетта стояла в дверях коридора и пыталась вразумить ученицу, – ему тяжело даже думать о тебе, не то, что видеть!

– Я хочу поговорить!

– Ты выжила, полностью здорова, у тебя работающие ноги и никаких последствий, – резко оборвала госпожа Шафрански, – Сказочное везение и немыслимое счастье! Благодари Бога, что тебе вообще так повезло! Ты сняла страховку, упала и осталась жива! А он – не может даже шевелиться! Если бы ты не пренебрегала правилами, Давиду бы не пришлось…

Женщина резко замолчала, видимо осознала что и как говорит. Ее слова молотом ухнули на незажившую душевную травму Ники. Все это время она казнила себя и едва не довела до нервного срыва.

– Ах вот в чем дело… вы вините меня!

– Нет, но… он хотел тебя спасти, Ника и вы оба упали.

Пауза. Джульетта виновато, но упорно на что-то намекала. А Вероника не хотела верить в то, что партнёр не раз демонстрировал – не желает с ней говорить. В горле стал ком. Она медленно развернулась, собираясь уходить, Джульетта расслабилась и попыталась даже сказать что-то утешительное. И никак не ожидала, что девушка проворно проскочит мимо и ворвется в палату.

Давид парализован почти до груди. Осунулся, скулы заострились, яркие золотистые глаза потухли и полны боли. Когда Ника вбежала, он отвлекся от электронной книги. Наверняка слышал разговор за дверью и абсолютно проигнорировал. Его волнистые волосы теперь были подстрижены короче, чем раньше, а уголки губ больше не стремились к улыбке.

– Привет… – ее голос мгновенно сел.

– Уходи, Ника.

– Я…

– Не хочу тебя видеть.

– Но Давид, я…

– Пошла вон! – он размахнулся и швырнул в нее электронной книгой.

***

Впечатления от ночного кошмара развеялись, а вот проза реальности отступать не собиралась. Ника тяжело вздохнула и вылезла из постели. Заметила, что кот ушел требовать еду у Марко – дед живо хозяйничал на кухне, судя по ароматам кофе и корицы. Прошла в свою персональную ванную в закутке за лестницей на мансарду. Пристально вгляделась в отражение – оно вело себя прилично и пугать не собиралось, хотя такое пару случалось. Ника пристально уставилась в свои зеленые глаза, играя в гляделки. С извращенным желанием ждала, что девушка в зеркале прекратит копировать движения и саркастично подмигнет, или растянет губы в оскале.

– Никаких галлюцинаций, поняла меня? – строго приказала Ника после минуты разглядываний, – никаких кошмаров!

Отражение так же поправило волосы, нанесло на сухие губы бальзам, а когда Вероника отвернулась, мигнуло, словно случились помехи сигнала. На миг в зеркале проявилось бледное лицо, его обрамляли мокрые волосы, которые придерживал колючий венок.

Перед тем как спуститься завтракать, Ника взяла графический планшет, чтобы набросать эскиз новой идеи. Решила что хочет корсет в комплект к короне, из таких же элементов. Как раз у нее есть подруга, которая сумеет пошить то, что нужно. Кроме этого, была куча новых мыслей и десяток заказов в очереди. Если все будет хорошо, Ника планировала оборудовать в доме мастерскую. Одна из кладовок на первом этаже прекрасно подойдет для таких целей, только хлам нужно разобрать. Дед использует вместо склада огромную площадь – варвар!

В списке дел на сегодня был пункт «съездить на другую сторону озера». В детстве Ника жила там с родителями. У отца был гостиничный бизнес, и он пытался открыть один комплекс на родной земле, но не сложилось почему-то. Местные жители что-то бормотали про нечисть и проклятия, но девушка не вслушивалась. Как бы там ни было, от родительской задумки осталось несколько красивых шале, в том числе и хозяйский. Время не сильно им повредило, стараниями Ясена, надо думать.

Ника хотела сходить, покопаться в родительских вещах, найти старые фото. Сама не знала зачем, но тянуло туда. Возможно, потому что хотелось, наконец, поставить точку в бесконечном трауре.

«Я хочу выставку для маминых картин» – написала дяде.

Пора что-то делать с ее наследием, на которое посматривали некоторые коллекционеры.

Бросила телефон на кровать. Как ни крути, дядя заботился о ней, даже если методы казались странными или даже жестокими. Ника много могла сказать о нем, кроме того, что Ясен не любит племянницу. Порой, из любви люди совершают гораздо более страшные поступки, чем из ненависти. Именно любовь оправдывает любые средства.

«Например, всю жизнь лгать прямо в глаза?»

Двери комнаты были нараспашку, потому девушка отлично услышала придушенный возглас, потом грохот и шипение кота. Вздрогнула от испуга и кинулась вниз. На кухне разыгралась драматичная сцена. Оказывается, Марко чуть не упал из-за Горыни, подлезшего под ноги, и уронил горячую сковородку на ногу.

– Дед! Ты цел?! – подбежала, чтобы помочь.

Но этого не требовалось. Дед громко ругал кошака без единого слова мата, но при этом впечатляюще! Пожалуй, только на украинском языке можно столь красочно обрисовать точку зрения и это любая цензура пропустит. Хотя на немецком звучало бы эпичнее.

– А щоб йому голова облізла! – возмутился он, разглядывая легкий ожог на руке – пытался поймать сковородку, а потом перевел взгляд на бардак и на ушибленную ногу: – Кров би тебе нагла заллєла, сучий ти сину!

– Ну, вы даете! – Ника сориентировалась быстро и полезла за аптечкой, пытаясь сдержать смех.

– Морда – хоч пацюків бий, – продолжил обращение к коту, который невозмутимо валял лапой горячий кусок мяса, честно стыренный, – а йому ще подавай жерти! До гаспида дістав мене!

Помощь в обработке неглубоких но неудобных ожогов Марко принял. Так что завтрак готовить закончила внучка, стараясь негромко хохотать над приклоючением. Оказывается, Горыня творог в своей миске проигнорировал и принялся требовать мясо. Марко собирался протушить его в винно-сливовом соусе, а кот имел свои виды.

– Он меня под утро разбудил, – покосилась на пушистого засранца, – я потом к тебе выпустила. А вы тут подрались за еду.

Не выдержала, хихикнула, тут уже и Марко рассмеялся, пока любимец невозмутимо поедал добычу.

– От шкода! – улыбнулся в усы пострадавший, – вы чем-то похожи.

– Не придумывай! Коты похожи на своих хозяев, задумайся, деда! – Ника подошла к плите, чтобы сварить кофе и как бы между прочим: – поеду сегодня в родительский дом, хочу найти мамины дневники и фотоальбомы.