Эхо озера Велес

– Спасибо за заботу, брат. Но ты пришёл за другим. Спрашивай. Силы ответят…

– Что ты задумала?

– Этот ритуал… – задумчиво произнесла ведьма, облизала губы, – моих сил недостаточно. И многое для меня сокрыто. Но ты… Ты любил её. Весту. Я вижу, не отрицай. Тебе они расскажут, а я буду проводником. По праву ведущей.

Она поднялась. Прямая, хрупкая, в отблеске огня. На шее – амулет из вороньей лапки, а на запястьях – костяные браслеты. Похожа на шаманку или цыганскую ведьму с заёмной силой. Ника никогда не чуралась ритуальной магии – в отличие от других рождённых магов.

– Если ты хочешь знать правду – ты должен быть в круге. Иначе ты услышишь лишь тишину.

Матвей смотрел на неё с усталой злостью, с затаенной надеждой, с толикой беспокойства. Потом кивнул, подтверждая, что войдет в круг и станет вопрошающим у сил.

– Только если ты пообещаешь: не дашь этой тьме взять тебя.

– Я поклялась себе. Этого хватит.

Парень без слов разулся, скинул тяжёлую куртку, оставшись в простой рубахе и штанах. Затем осторожно коснулся незримого купола силы, окружавшего ведьму, дождался тёплого отклика-приглашения – и переступил барьер из свечей. Его голубые глаза слегка засветились – он был признан достойным занять место напротив чаши.

Ника удовлетворённо улыбнулась, протянула ему свободную от серпа ладонь:

– Пожертвуй пару капель крови, маг из рода Велес, – официально произнесла ведьма.

Матвей протянул руку. Ни один нерв не дрогнул на его лице, когда кончик серпа вспорол кожу у основания большого пальца. Рубиновые капли ринулись в чашу и с тяжестью упали в неё, подняв высокий водяной столб. Он неохотно опал, оставив в воздухе каплю, которая присоединилась к своим товаркам –и полетела к расписанному, но закопчённому потолку.

– Спрашивай, маг, что хочешь знать… – голос Ники разнёсся по залу, шурша как песок, шипя как змей, расщепляясь на несколько октав.

Она неторопливо и плавно опустилась на пол, жестом разрешая брату последовать её примеру. Матвей, внутренне содрогнувшись от какофонии голоса, подчинился правилам и сел.

Свечи затрепетали, будто почувствовали: появился новый участник – и он имеет право спрашивать.

Волосы Яники пламенели в свете огня, а лицо стало другим – не страшным, но древним, словно тени предков смотрели из глубины веков. Её глаза странно менялись, будто через них смотрели тысячи духов. Тонкие пальцы девушки зачерпнули смесь соли и трав и рассыпали в чашу. Матвею показалось, что её ногти на миг удлинились и почернели.

Нервный вскрик воронов за стенами и порыв ветра, ударивший в заколоченные окна, стали знаком: стихия рядом – и поддерживает ритуал.

– Что случилось с Вестой? – ровно спросил Матвей, когда почувствовал, что можно.

Ника неестественно замерла, даже перестала дышать, глядя расширенными зрачками в воду. По поверхности пошли концентрические круги, а потом ведьма заговорила ровным, низким голосом:

– Она шла по своей воле, но навеянной мороком, ведомая чужим желанием. Её босые ноги несли по чужому пути. За правую руку её держала чёрная тень, а в левой была кровавая цепь… Ею девица будет привязана на две сотни лет ко дну. Тело и душа её отданы в услужение – и станут силой для той, кто может приказывать.

Мурашки побежали по коже Матвея, а челюсть напряглась. Он едва сдержался, чтобы не схватить ведьму за плечи и не встряхнуть, требуя ответов – помнил, что у ритуала есть правила. И что устами сестры сейчас говорят силы.

– Кто та, кто может приказывать?

– Темна душа её и помыслы, – голос Яники изменился, стал чуть выше, но тише, ближе к шёпоту, – сильна магией и хитрым разумом. Жажда снедает её сердце, требует власти и силы. Неутолима она и тяжела. Не видит преград ведьма на пути своём.

Неожиданно Яника подняла лицо и взглянула на брата чужими глазами, а губы сложились в жутковатую усмешку:

– Ведьма из рода Велес, что обещала пролить кровь семьи. Всю – до последней капли.

Повисла звенящая тишина, а свечи полыхнули синим пламенем. Яника продолжала хищно улыбаться, ожидая реакции Матвея. Она странно склонила голову к плечу и начала тихонько смеяться:

– Что такое, маг? Не того ответа ожидал? Извела сестрица любовь твою – не сберёг, прячась за слепотой своей…

– Кто ты? – он не позволил голосу дрогнуть, поняв, что с ним сейчас говорил кто-то из сильных духов.

– Я-то? – фальшиво удивилась ведьма и снова рассмеялась. – А знаешь ли ты, кто ты, Матвей? Знаешь ли, как кричала и плакала душа возлюбленной, перед тем как шагнуть в Озеро?

– Что именно хочешь мне передать, безымянный дух?

Глаза парня опасно сверкнули, когда Яника когтистыми пальцами пробежалась по рукоятке серпа, но, словно обжёгшись о ведьмин инструмент, отдёрнулась. Затем улыбка исчезла с её лица.

– Знаешь ли ты, кого она звала? Ты – тот, кто позволил загубить любовь свою, оглохнув ко всем знакам, ведьмак, – серьёзно прозвучал голос. – И не знать тебе больше пары – недостойным признан до тех пор, пока не искупишь вину.

В этот момент Ника закрыла глаза, странно выгнулась и закашлялась. Сверху начали падать капли воды, туша некоторые свечи. Из груди ведьмы вырвался серый дымок, а лапка ворона истлела, обращаясь в мелкий прах.

Сейчас – Кир

Матвея нашел на берегу озера. Рыжий слепым взглядом смотрел куда-то вдаль. Ветер трепал его вихры. Одетый не по погоде и ситуации – в белой тонкой рубашке, босой – он держал в руках небольшой букетик.

Кир помнил, какой сегодня день. Каждый год друг возвращался к своей незаживающей ране. Пророчество – давнее, злобное – стало его реальностью. Лишь однажды Матвей осмелился проверить его. И лишился второй своей любви.

Слова были не нужны. Кир остановился поодаль и молчал. Дань уважения. Это правда – они все наделали ошибок и теперь расплачивались. Невыносимым существованием с незаживающими ранами в душе. И больше всего парня злило то, что Матвея «посчитали» абсолютно незаслуженно. Впрочем… не ему судить. Озеро учло всех Велес и раздало каждому своё бремя.

Пока что оставалась неясность только с Никой. Яника или Вероника – кто эта девушка? Такая похожая… и одновременно совсем иная. Ведьма. Кир пнул мелкий камушек, и тот улетел куда-то между сосен. Чёртова ведьма! Он чувствовал притяжение – до боли знакомое – и ненавидел его. Сердце стучало по-своему, как будто намекая… Но ведьмак только сильнее сжал зубы.

– Это не она и она одновременно, – прошептал он и беззвучно расхохотался.

Он запутался в липкой паутине образов, времён и картин. Без хронологии, без сюжета, без смыслов. Они накладывались друг на друга, как оверлей,[1]и, вопреки ожиданиям, не складывались в цельную картину – только бередили душу. Киру хотелось выть от этого зудящего чувства. Или подставить грудь под удар когтистой лапы упыря, чтобы она вырвала, наконец, это беспокойное сердце.

– И ты тоже, брат? – невесело хохотнул Матвей, неслышно подойдя.

Цветов в его руках уже не было – он бросил их в воду. След печали ещё оставался в глазах, но привычная ироничная маска возвращалась быстро. Матвей настолько привык к образу весёлого безумца, что вряд ли уже мог его снять. С тех пор как умерла Элла. С тех пор как не стало Весты.

– Да к чёрту! – встряхнулся Кир, на миг зажмурился, а потом уже с привычной деловитостью спросил:

– Как у нас дела с людоедом?

– С людоедкой, – почти флегматично поправил рыжий. – Это она. Во-первых, по половым признакам. Во-вторых, по своей природе. Это ищейка, Кир. Даже странно, что мы раньше подобного не предположили.

– О как! – почти не удивился, – а про половые признаки ты знаешь…

– Потому что Ника её упоминала, забыл? Она мельком видела тварь. Но мы опять не сообразили.

– Не было причин. И из кого же эта красотка сделана? И главное – кем?

– Если на второй вопрос у меня ответов нет, то по первому есть нехорошие подозрения, – как-то совсем мрачно усмехнулся Матвей. – Но пока озвучивать не стану, чтоб не каркать, как говорила моя бабуля. Поэтому предлагаю восстановить в памяти все подобные случаи, которые мы списали на кого угодно, кроме истинного виновника…

– Их было всего три, – нахмурился Кир.

– Ага… если не считать необъяснимую гибель людей при странных обстоятельствах. Ищейкам ведь не обязательно показательно расчленять тела.

– Вот дьявол! Умеешь ты, Матвей, испортить настроение, – от души признал Кир и снова пнул камешек с такой силой, что тот, врезавшись в тонкую сосну, с треском сломал её ствол.

Рыжий рассмеялся в ответ. Вариантов было не так уж много, но все они требовали проверки. Логичнее было искать живого кукловода и не распыляться на отлов зверушки. Но пока они будут вычислять мага, который не хочет быть обнаруженным, нежить может успеть натворить серьёзных дел. И одно дело, если это бесследные исчезновения «диких» туристов, другое – эффектные выступления с кровавыми свидетельствами.

– Дед собирается снова на вылазку – расставить ловушки и сигналки, – нарушил тишину Матвей. – Если хочешь – иди с ним, а я посторожу на месте – вдруг Ника снова захочет пробежаться.

– Я останусь. Что-то подсказывает мне, что тварь явится в гости – посмотреть на реакцию на предыдущую шутку. Она не просто хочет выманить Нику… Словно старается причинить ей боль.

– И как там её воздыхатель поживает?

– Старательно пытается сдохнуть. Так что ведьма будет ныть и плакать, чтоб спасли ненаглядного, – саркастичный ответ.

Рыжий сдержал рвущийся хохот, но глаза так и сверкали весельем.

Причём судьба Захара его не волновала, а вот реакция друга – очень забавляла. Трагикомедия с участием этих троих знатно развлекала весьма скудную на события проклятую жизнь Матвея Велеса. Намечающийся любовный треугольник в лучших традициях мыльного сериала – что может быть забавнее?

И ради того, чтобы досмотреть эту историю до конца, он был готов даже кое-что предпринять…

– Что ты задумал? – подозрительно мягко спросил Кир, наблюдая за выражением его лица.

– О чём ты? – правдоподобно удивился рыжий.

– Даже не думай.

– Друг мой, перенапряжение последних дней дурно на тебе сказывается…

– Матвей, чтобы ты, рыжий подонок, не задумал – не делай этого, – ни капли не проникся Кир его игрой.

– Но ведь тогда будет совсем невесело, – подмигнул тот и исчез.

Кир «слышал», как парень стремительно удаляется от места встречи. Скорость его передвижения была выше, чем даже у некоторых вампиров. Поэтому при погоне за нежитью его польза была весьма высокой – Матвей отличный загонщик.

[1] Оверлей – это приём наложения нескольких полупрозрачных слоёв (текста, изображений или графических элементов), каждый из которых сам по себе может казаться хаотичным или бессмысленным, но при точном совмещении с другими слоями формирует цельную картину или скрытое сообщение. Часто используется в шифрах, художественных инсталляциях и визуальных головоломках.

Глава 17

Сейчас – Ника

Огонь в камине весело хрустел дровами, распространяя тепло по комнате. За окном по-осеннему вредно моросил дождь. Потому ароматное тепло живого пламени казалось ещё более уютным и атмосферным.

Ника отложила книгу, с хрустом потянулась и выпуталась из пледа – надо принести дров. Она старалась не выдавать внутренней дрожи и беспокойства от того, что осталась в доме одна. Мазнула взглядом по затейливому оберегу из кости, бусин и кожаных шнурков – он отдалённо напоминал восточные колокольчики и ловец снов. Всей колдовской душой девушка ощущала, что предмет наделён немалой силой. Той самой, что пронизывала фундамент.

Оставшееся наследие Велеса всё ещё напоминало о былых возможностях. Ностальгия, напоминавшая дежавю, всколыхнула прозрачное сознание, поднимая со дна мутный ил. Ника замерла, надеясь, что вот оно – поймает наконец-то внятную картинку. Но… нет.

– Срань какая-то, – проворчала под нос и снова смерила взглядом оберег. – Только душу бередишь.

Ведьма вернулась к делу – направилась за дровами.

У входной двери, на веранде, стояли дежурные, растоптанные ботинки сорок пятого размера – то что нужно, если собрался сбегать к поленнице или спуститься в подвал. Модный образ дополнила дедова куртка, укутавшая Нику до колен. Кажется, именно так ходили модели на каком-то из недавних показов?

Темень на улице стояла такая, что едва различались вытянутые руки, несмотря на то что ведьмы вроде как и не натыкаются на деревья в лесу… Впрочем, Веронике грех было жаловаться – она ориентировалась в пространстве шестым чувством. Но всё равно вернулась в дом за фонарём и зажгла гирлянду на веранде. Как ни храбрилась, а неприятный страх просачивался сквозь логические стены.

За границей света темнота стала вовсе чернильной. Ника поёжилась и бодро поскакала за угол дома, где были аккуратно сложены дрова.

– Не могла эта тварь гулять выйти летом? – риторически поинтересовалась, когда мелкие капли полетели в лицо.

Луч фонаря то и дело выхватывал из темноты мрачные деревья, неверные тени. Ника светила себе под ноги и быстренько набирала в корзину пахучие колышки.

За плетёной оградой, чисто символической, выполняющей роль декора, громко хрустнула ветка.

Вместе с ней сердце ведьмы рухнуло в пятки.

Ника почувствовала, как волосы зашевелились на затылке, и мерзкий холод начал подниматься по позвоночнику. Движения замедлились, дыхание стало поверхностным и частым. Она не могла заставить себя повернуться, но при этом буквально превратилась в слух, остро ловя абсолютно все сигналы – тела, разума, интуиции. Даже расстояние от поленницы до входной двери девушка почти физически ощущала – знала, сколько шагов нужно.

«Возьми себя в руки, малахольная!» – с раздражением рявкнула мысленно. Своим же голосом, но с металлическими нотками, которыми раньше не владела, – Магией не управляешь – так хоть тело подбери!»

Страх вцепился в неё, как голодный пёс в кость – с энтузиазмом и голодным ворчанием. Но Вероника отодвинула его, послушавшись голоса разума.

Замершая неподвижно, она знала, что в любой момент сорвётся с места. Но теперь притаилась не как кролик перед хищником… а как змея, готовая к броску.

«Где же ты?» – с лёгкой нетерпеливостью подумала, едва заметно поворачивая голову.

Знала – нельзя бежать, не зная, откуда грозит опасность. Чтобы не попасть прямо к ней в лапы. Еле слышный хруст повторился. Потом что-то зашуршало… и, кажется, зашипело. Очень близко.

Ника сглотнула вязкую слюну – она чувствовала спиной взгляд, холодный, как кусок льда.

Фонарь висел на крючке под навесом и освещал небольшой пятачок пространства. Чуть дальше – двор, обозначенный слабым мерцанием из окон. От этого все тени казались живыми, в сизой плёнке мелких капель дождя.

Кое-как взяв себя в руки, Ника медленно потянулась к ручке топора, который удачно был воткнут рядом с правой рукой.

Пальцы дрожали от адреналина. В голове – ни одной связной мысли. Уши шевелились, как у заправской лисы, пытаясь расслышать хоть что-нибудь сквозь тихий шелест погоды. Вот она – рукоять. Осталось только выдернуть её одним рывком. У неё хватит сил. Ведьма она или погулять вышла за дровами?

Новый шорох заставил действовать.

Будто сжатая пружина, рыжая распрямилась, вырвала топор из западни и с разворота замахнулась.

Никого.

Топор по инерции продолжил движение, чуть не вывихнув запястье. Девушка споткнулась и чуть не упала. В ушах шумело от собственного пульса. Но вокруг всё затихло. Будто в насмешку, ветер продолжал шевелить ветви деревьев и покачивать фонарь. Издевательски заскрипел флюгер, и Ника вздрогнула, крепче сжав рукоять топора.

Страшно было настолько, что сводило живот, наворачивались слёзы, но она опасалась даже моргнуть – вдруг пропустит появление твари. Зрение потеряло фокус от влаги и напряжения.

Смазанная тень на периферии! Шорох… Тихий звук, похожий на шипение…

Шаги – мягкие настолько, что их не мог бы засечь обычный человек. И – баловство ветра – луч фонаря будто выхватил чей-то силуэт!

Ника развернулась, подалась в ту сторону и почти приняла решение сделать рывок к дому…

Нет. Показалось.

Звук – за спиной. Девушка закричала:

– Аааааа!

Новый замах топором – и снова мимо.

Поленница удачно оказалась за спиной, справа – дом, слева – пустота и тревога. Вязкая, жуткая и голодная.

Снова шорохи, скрип флюгера и… ещё один звук, пробирающий до костей, заставляющий почувствовать, как мочевой пузырь сжимается – что-то острое и когтистое скребло по металлической части навеса над дровами. Он прогибался и стонал.

Ника слышала каждый шаг и беззвучно скривила рот в усмешке, похожей на оскал – понимала, что мало шансов, но даже не собиралась бежать, подставляя твари спину. Если уж сдохнуть – то глядя в мерзкую морду, но не убегая как дичь. Слеза скатилась по щеке, а руки сжали обух покрепче.

«Рано хоронишь… – снова включился голос».

Шаги остановились прямо над ней, ветер замер, снова заскрежетали когти. Пытка ужасом растянулась, как карамель, на один бесконечный миг – всё смолкло. А потом кто-то бесшумно спрыгнул слева. Ника интуитивно повернулась, уловила движение воздуха и замахнулась. Фонарь качнулся и осветил эти до боли знакомые глаза.

Тёмные озёра, светились зелёным кошмаром. Руки Ники уже послушно опустили топор, но когтистая рука без малейшего усилия остановила лезвие в сантиметре от лица.

– Будь ты проклят! – с чувством выдохнула ведьма и позволила второй слезе скатиться по щеке.

– И тебе добрый вечер, – очаровательно улыбнулся Кир, показывая чуть более длинные, чем надо, клыки.

Он аккуратно вынул оружие из ослабевшей руки девушки и вернул на место – воткнул в большой пень. Ника рассеянно проводила его взглядом и зажала рот рукой – спазм тошноты грозил лишить ужина.

А когтей ведь нет у него!

– Ты… я… зачем ты это сделал?! – возмутилась ведьма.

– Сделал что? – приподнял тот брови. – Забежал проверить, как ты тут?

– Ты пугал меня!

– Я? – парень очень натурально удивился, так что Ника начала сомневаться в себе. – Зашёл узнать, жива ли…

– Ты подкрадывался!

Тщательно оглядевшись, он посерьёзнел. Кир взял корзину с дровами в одну руку, фонарь положил туда же, а Нику подхватил другой рукой и повёл в сторону дома. Его тёмные глаза то и дело сканировали тьму вокруг. Казалось, дождь ему совсем не мешал.

– Подхожу я, значит, к дому, а от него тревогой несёт на сотню метров вокруг, – он буквально втолкнул девушку на веранду и только потом несколько расслабился. Магию здесь чувствовала и Ника. – На всякий случай обошёл двор, прислушался. А тут ты стоишь вся перепуганная – искры летят. Что я должен был подумать?

– Я слышала… кого-то, – Ника обняла себя руками. – Это ты был?

Тёмные влажные волосы падали на лоб парню, капли воды красиво стекали по лицу и сверкали в свете фонариков. Только сейчас Ника поняла, что он был в тёмной сырой футболке и мягких спортивных штанах – и словно совсем не мёрз.

Кир даже не смотрел в её сторону, стоя на верхней ступени веранды, и сканировал лес вокруг. Лёгкий тон, которым он говорил, совсем не вязался с нахмуренными бровями и лёгким недовольством на лице.

– Я, – сказал, – но не только…

Эти слова прозвучали набатом. Горло Ники перехватило, и она сжала себя крепче, вцепившись в куртку. Хотелось верить, что это всё были выверты сознания и долгое напряжение. Но Кир безжалостно подтвердил то, что у Ники – правильные инстинкты.

Кир отошёл от края веранды, взял дрова и указал рукой на дом, предлагая войти:

– Нервничать лучше там, где тепло и сухо.

Сбросил корзину в холле и буквально вытряхнул девушку из ботинок и куртки. Волна адреналина схлынула, и Ника осознавала ситуацию – рядом кто-то был, кроме Кира с его чёрным юмором.

Он пристально оглядел её и заметил:

– Тебе бы умыться, душа моя. Выглядишь неважно.

С неожиданной силой и яростью Ника толкнула его в грудь. Брюнет даже не стал мешать. Только удивлённо пошатнулся и задел вешалку, которая с грохотом рухнула на зеркало. Звук был почти оглушающим – осколки посыпались на пол. Красивое зеркало в раме от пола до потолка – разбилось.

– Ненавижу тебя, говнюк! – голос звучал даже тихо, но чувства, что вложила в слова, довольно сильно резанули своим накалом. Как и кусок стекла – плоть.

Ведьма развернулась и побрела в ванную, не удостоив взглядом ни Кира, ни разбитое зеркало. Порезанная рука дико болела. К ней присоединилась и голова. Уже, кажется, за полночь, а сумасшедший день всё не заканчивался.

– Ладно, прости. Внешность ведьмы – действительно не тема для комментариев, – философски но с ноткой ехидства повинился он ей в спину.

Ника скрипнула зубами, но не ответила.

Отстранённо прикинула, когда ждать привет от подсознания, и так же спокойно отметила, что паническая атака не случилась, крыша окончательно не поехала. А мысли не рассыпались бесчисленным количеством бисерин.

Как никогда чётко в памяти всплывал каждый час сегодняшнего дня, каждый разговор и эмоция. Правда, что делать с новой жизнью, информацией и новой собой – ведьма всё ещё не знала. И частично виной тому был Кир, который снова рушил привычное течение жизни.

«Клин клином выбивают, – съехидничала язва в голове».

Она устало потёрла виски и вгляделась в собственное отражение – пристальный взгляд зелёных глаз вовсе не был больным.

Ведьма в отражении послушно протянула ладонь и коснулась ладони своего оригинала – холодная поверхность приятно обласкала кожу. Кто она теперь, кому она готова верить?

Саркастичная усмешка скривила губы – по всей видимости, никому и всем. Ложь плотным коконом оплела всю семью Велес – не распутать. Но она и не собиралась распутывать, ведь проще всё сжечь, развеять пепел и добраться до истины.

– Кардинально, – хмыкнула, глядя, как кровь капает в умывальник из пореза на тыльной стороне предплечья.

Зря, кстати, сорвалась на парне. Он ведь не шутил. Снова вспомнила чужой холодный взгляд из тьмы – это был не Кир. Не та энергия, не тот посыл.

Оно дразнится. Играет, как с Захаром. Который к слову все еще не пришел в себя. Но Ника не собиралась позволить ему такую роскошь. Шухт будет жить и вернется обратно, хочет оно того или нет! И расскажет, что случилось на дороге. Дед что-то упоминал о выборе? Нет, у Зары такого не будет, ему придется принять, что сверхъестественный мир сам пришел по его душу.

И если уж решил подкатывать к ведьме, то сам себе дурак. Теперь никуда не денется.

Отражение дёрнуло уголком губ в намеке на усмешку.

«От ведьмы Велес уйти можно только на тот свет…»

***

В ванной провела минут сорок – она всласть выплеснула свой недавний ужас, стоя под душем. Горячая вода смывала дрожь, согревала кожу, успокаивала мысли. А потом, уже перед зеркалом, обнажённая и спокойная, Ника заметила, как кровь сочится из свежего пореза на руке – под водой он размок и вновь раскрылся, хотя стал быстро затягиваться ранее.

Надо заканчивать с этим членовредительством. Хватит! Кстати, старые шрамы на запястьях, казалось, растворялись в коже, медленно исчезая день ото дня.

Вот так, рассеянно глядя на них, девушка подумала о том, что паранойя – не такой уж плохой апгрейд. Особенно, когда узнаёшь, что всю жизнь провела бок о бок со сверхъестественными существами, а семейка цинично лечила тебя от ведьмовства. А за дверью тебя ожидает голодный хищник, которого ловят уже несколько недель. Мило.

– Мне нужно выпить, – тихо сообщила зеркалу. – Месяц назад я бы вскрыла вены. А может, вышла в окно. Или оказалась на препаратах в лечебнице. Но не теперь. Мне нужно вино, что-нибудь поесть. И секс.

Стук в дверь отвлёк от разговора с собой, заставив вспомнить, что она в доме не одна.

– У тебя всё в порядке? Кровью провоняла весь дом.

– Шёл бы ты… доброжелатель, – от души послала негромко.

Но он услышал. Кто бы сомневался?

– Не дуйся. Я согласен – перегнул с шутками, – и, подтверждая, что это всё снова не всерьёз, спросил: – Но зеркало-то при чём?

– Клоун чёртов… – закатила глаза рыжая.

– А ещё – подонок, сволочь и всё прочее, – скучающим голосом подтвердил. – Выходи. У тебя опять порез кровит. Я могу помочь.

– Без тебя разберусь, – Ника потянулась за аптечкой здоровой рукой.

С левой всё так же капала кровь на пол и раковину – кадр из триллера. Но почему-то оторвать взгляд было сложно. Совершенно извращённое желание наблюдать за винной жидкостью, текущей по коже, было сродни эротическому любованию.

– Открой, иначе я сам войду.

– И я тебя убью, – сообщила ведьма, даже не думая одеваться или вытираться полотенцем.

– Я серьёзно.

– О Высшие! – снова закатила глаза. – Кир, отвали! Хочешь быть полезным – приготовь лучше перекусить чем-нибудь. Я скоро выйду.