Эхо озера Велес

Он провел языком по открытому горлу, прикусил подбородок, потом с силой провел по бедру, талии, сжал почти до боли грудь с твердым розовым соском. Чувствуя как сам уже на грани, потянул волосы на затылке сильнее и стон удовольствия ведьмы ублажил слух. Но то, как она попросила музыкой вибрировало на коеже

– Кир… пожалуйста, – поерзала, пытаясь углубить проникновение, – возьми меня…

– Ты отдашь мне Озеро, Ника, и я выберу тебя, поняла? – вошел в тугое тепло одним движением, на всю длину, наверняка причиняя легкую боль, но по ее нервам прокатилась волна удовольствия, которая хлестнула наотмашь и его чувства.

«О, Высшие, почему она оказалась такой?».

Сейчас – Ника

Дыхание вырвалось едва заметным облачком, а запах осени смешался с ароматом смерти в завораживающий коктейль. Он порождал странные ассоциации в подсознании, которые тут же ускользали от внимания. Кончики пальцев и шея покрылись мурашками, как только Ника переступила невидимую черту вокруг мертвого тела. Будто вошла в странный круг, в котором слишком много… чего? От этой мысли отвлекла открывшаяся глазам картина.

Иней украсил жуткую сцену и добавил некро эстетики, достойной хорошего триллера: почерневшая кровь на желтом покрывале трав и хвои, длинные брызги, украсившие стволы ближних деревьев. Опавшая листва – почти ровным полумесяцем лежала с другой стороны распростертого трупа, нетронутая кровью. Носки бордовых ботинок Dr Martens замерли как раз на краю этой странной черты, словно Ника боялась нарушить эту сцену. Небо частично закрывала сень неподвижных дубов, нависающих немым укором. И художественно выпотрошенный сторож. Все это, как кружевами, было посеребрено приморозком.

Нет, истинный эстет не упустит возможности найти искусство. Даже в смерти. Хотя почему даже? Издревле люди видели в ней что-то упоительно красивое и до жути притягательное.

«Это ты так себя успокаиваешь? – давно голос не просыпался»

– Что? – выскользнула из задумчивости Ника. Кажется, ее окликали уже несколько раз.

– Не стоит смотреть, – Захар заступил вид тела и заглянул ей в лицо с беспокойством, – не то зрелище, которое хотелось бы видеть с утра.

– Я в порядке, спасибо, – кивнула и отметила, что парень тщательно удерживал спокойствие. Ему откровенно некомфортно здесь и он непроизвольно ежился. Дело только в трупе, или энергетику места ощущала не только Ника?

Смерть произошла не так давно. В то время, когда она была здесь в прошлый раз? У изувеченного трупа не досчитались печени и других органов. Нику не покидало подозрение, что знает, чьих лап это дело. В желудке скрутился черный спрут, а голова закружилась. Нет, личные глюки, сны и фантазии никак не связаны с нападением животных. Правда?

Так же у тела изуродовано лицо настолько, что сразу опознать его не представлялось возможным. Такое впечатление, будто зверь этой частью тела тоже пообедал. Желудок снова сделал попытку свернуться в узел. Девушка часто и поверхностно дышала, чтобы запахи разложения и крови не так сильно дразнили рецепторы. Захар мужественно держался рядом, но отводил взгляд. Кажется, сын профессионального охотника сложно переносил вид распотрошенного человеческого тела.

Довольно быстро на место приехали люди, вокруг началась суета и Велес чуть отошла в сторону. Марко показал ей куда нельзя подходить, чтобы не затоптать следы и не нервировать прибывшего следователя.

− Его порвал медведь, − заключил уставший врач с глубокими морщинами на еще не старом лбе.

Если бы мужчину не обозначили как работника местного морга и по совместительству исполняющего обязанности криминалиста, Ника не заподозрила бы в нем доктора. Дашкевич – откликался он только на фамилию – собирал неопрятные волосы в короткий низкий хвост, носил очки с толстыми линзами и потертые брюки цвета хаки. В его машине на сидении спокойно лежало охотничье ружье, рядом с чемоданом специфических инструментов.

− Странно, конечно, они в это время года не агрессивные. Разве что зверя спровоцировали, – спокойно сказал Недич – местный следователь.

Ника узнала его – этот высокий и худой мужчина приехал на место гибели ее родителей, был он тогда моложе, но глаза все такие же холодные и цепкие. Кивнул как старой знакомой и не спросил, что она собственно делает на месте преступления. Крепкая сигарета дымила сизой густой дымкой. Кисловатым табаком пропахла его функциональная куртка, и даже аура.

– Но Никола не был осторожен, – это Марко, – судя по следам, был пьян, насколько – Дашкевич скажет позже… – криминалист буркнул нечто согласное и снова склонился над трупом, – Видел, как след петляет?

– Он бы не вышел на звериную тропу среди ночи просто так…

– Может по нужде отошел? – предположил Захар, стараясь не смотреть на останки соседа.

– Никола? – вскинул брови Недич, – а что ему мешало сделать как всегда: распахнуть двери сторожки и выйти на порог? И самый главный вопрос: что со следами зверя?

Его неприязненный взгляд коснулся всех присутствующих: бригада скорой помощи, мертвый сторож, Марко и несколько егерей. Мужчины никак не отреагировали на холодный взгляд, но все присутствующие думали об одном – местное население знает как себя вести в лесу. Никто по доброй воле не ошивается вокруг озера в радиусе десятка километров. Эта местность под опекой Марко Велеса – негласный закон.

– Следы частичные и только на расстоянии, на месте – ничего, – отчитался кто-то.

– Странно… Может быть, труп перенесли?

– С каких это пор медведи обрели человечьи мозги? – ехидно спросил Марко.

Люди старались не смотреть на хмурого егеря, вместо этого косились на внучку. Они довольно прохладно отнеслись к тому, что Марко взял ее с собой, но с присущим ему равнодушием не стал ничего объяснять.

– Скорее всего, сырость все смазала, была гроза, потоки воды и ветер поработали хорошо. Поведение зверя это не объясняет, но неплохо комментирует отсутствие внятных следов.

Больше всего бывалых мужиков удивило абсолютное спокойствие Вероники и холодный интерес к происшествию. Рыжая «сопливая девчонка» аккуратно ходила вокруг и рассматривала труп. Осторожно дышала через нос, не кривилась и пристально рассматривала повреждения. Кроме того, как заметил Недич, внимательно и ненавязчиво прислушивалась к разговору и обсуждению. За все время сказала едва ли несколько слов. Словом, Ника полностью оправдала сложившееся о ней мнение – странное отродье Велес, лишний раз общаться не следует – возможно, ведьма. Или еще лучше – что-то знает о происшествии, но молчит. Вон как спокойно вокруг трупа шныряет, будто такие ужасы видит каждый день!

Естественно, опровергать ничего девушка не стала, невозмутимо отошла в сторону и только потом позволила себе судорожно схватиться за дверь машины – труп выглядел так, будто вышел из ее снов. Была готова спорить, что кошмарная тварь, которую видела в темноте, оставляет точно такие же отметины на вывороченной грудной клетке.

– Чтоб мне провалиться… – беззвучно прошептала и сжала губы.

Дашкевич продолжал бросать косые взгляды, и Захар ловил ее в поле зрения, негласно опекая. Ника улыбнулась бы, не будь рядом трупа. Еще по дороге сюда парень извинился за недавнее поведение и словно отпустил какую-то преграду внутри, мешающую нормально общаться.

– Замяли, – отмахнулась Ника.

– Я… думаю, мне до сих пор жаль, что ты бросила всех нас… – запнулся, потом решительно поправился, – меня бросила и уехала. Прости.

– Я не бросала тебя, Зара, – улыбнулась уголками губ и легонько толкнула его в плечо, – только не тебя…

Она тихо стояла у машины, не желая оставаться у будки сторожа. Тело лежало неподалеку от шлагбаума, метров сто, не больше. За густым кустарником его не было видно. Дашкевич сказал, что прошло семьдесят два часа с момента смерти.

– Не обращай внимания, – Захар нагнал ее, – их неприятзнь… Это не личное, просто…

– Не стоит, – перебила, – мы оба знаем что нашу семью ненавидят. И очередной труп на территории Велес лишнее доказательство того, что с нами что-то не так. Они имеют право так думать.

– Ника… – мягко позвал он, – не нужно так говорить.

– Спасибо за участие, правда. Но я не маленькая и прекрасно понимаю все. Не защищай меня от очевидной правды. Тем более что сам ее знаешь.

Если бы он только догадывался, что всю эту неприглядную правду Вероника сама узнала буквально только что. Ладно – вспомнила, что сути не меняет. Ее слова отлично отражали реальность. Как она есть. Теперь Ника понимала и чувствовала чуть больше, чем раньше. И реакция окружающих не особенно задевала в свете открывшейся информации. Захар нахмурился глядя на ироничное спокойствие подруги, пытаясь найти в лице что-то противоречащее словам, но не обнаруживал искомое.

– Я такой же, как они, да? – негромко спросил.

– Да. И нет. Ты лучше, ведь однажды маленький мальчик поделился со мной шоколадкой, а потом познакомил с компанией ребят так, словно мы друзья, – Ника погладила его по плечу дружеским жестом, – прекрати, Зара. Если решил простить, то я только за. Мне нужны союзники в этих жутковатых лесах.

Повисло молчание, которое наполнилось миражами прошлого. В ушах звучал вкусный хруст шоколадки. Ника помнила вкус молочной плитки так же отчетливо, как вкус его губ, который узнала через годы. Кажется, Захар думал о том же, судя по тому, как его зрачки дрогнули, а тело невольно наклонилось поближе.

– Забирайте тело! – громкая команда Недича заставила их вздрогнуть и отпрянуть друг от друга. Оказывается, расстояние незаметно сократилось.

Это происшествие скоро вызовет много пересудов – не обязательно быть пророком, чтоы это знать. Еще одна смерть на территории семьи Велес: что может быть лучше для репутации, которой нет? Люди будут счастливы заклеймить странную фамилию еще раз.

И будь ты тысячу раз невиновен, можешь презрительно плевать на мнение толпы, тебе придется с людьми считаться. Особенно в замкнутом пространстве, как полузабытый богами городок в горах. Ладно, пусть это даже туристическое место, курортное… С суевериями, пересудами и сплетнями дело лучше не стало.

Ника вспомнила не одну ситуацию, когда доходило до абсурда: обереги на воротах, руны на меню в кафе, шепотки в след отгоняющие бесов, специфически традиционные праздники, связанные с древней культурой и мифологией, осколками язычества. Несомненно, этот колорит привлекал приезжих – атмосфера приманивает любителей мистики и эклектики[2].

К этому незримо приложил руку Ясен, кстати. В конце концов, ему принадлежит один из отелей, и горнолыжный спуск чуть подальше от Елени.

– Твои дизайнеры отлично потрудились, чтобы подчеркнуть мотивы, – помахала она неопределенно кистью, силясь подобрать эпитет, – мрачную сказочность.

– Бронь уже на весь сезон, – своеобразно принял комплимент дядя.

Взгляды егерей прошивали Нику насквозь, будто пытаясь обвинить или заставить признаться во всех грехах. Интересно, предъявить претензии Марко не решались. Оказывается, всегда под раздачу ненависти попадала Ника, после трагической смерти родителей. Этот факт старательно прятал Кир…

Говорили люди: рыжая со странностями, сразу видно – от девчонки расползается недоброе. А еще, она посмела уезжать и возвращаться, как ни в чем не бывало, общаться с их близкими, детьми и соседями. Позволяла себе улыбаться и платить за услуги так, будто ничего не случилось тогда, десяток лет назад. Люди отгораживались неприязнью − чужачкой была чужачкой и осталась. Хоть и знали Нику от рождения.

Пожалуй, теперь не стоит ездить за покупками в одиночестве, накал страстей вырастет в разы, после объявления о смерти Николы.

«Пусть хоть эмаль себе сотрут, суеверные идиоты, − мрачно хихикнула Ника».

Не стала смотреть как забирают труп, уехала домой, скрывая мелкую дрожь рук и застывшее в задумчивости лицо. Рассеяно ответила на заботу Зары, кажется, невпопад сказала, что очень рада была видеть и сбежала.

***

Ведьмы, колдуны, маги, одаренные… Есть ли разница? Простые смертные делят и толкуют слова как угодно, следуя модным веяниям, народной молве и собственной фантазии. Но в реальность отличается: названия и слова, для определения чего-то экстраординарного, трансцендентальных знаний или умений были придуманы философами прошлых веков, а потом вошли в обиход современной речи. Самое популярные понятия – ведьма и колдун, их знает множество языков. И, по сути, означают одно – человека, чье могущество выходит за рамки понимания и нормы.

– Ты – одаренная девочка, – прозвучал в ушах голос отца, – когда вырастешь, ты сможешь перевернуть мир.

– Как Архимед? – широко распахнула глаза маленькая Ника.

– Даже лучше, – улыбнулся он и подмигнул, – но сейчас нужно быть осторожной и не рассказывать секреты всем…

Папа традиционно заплетал дочери косички перед напольным зеркалом и неторопливо рассказывал о мире. Как Ника могла это забыть?

На глаза навернулись слезы от щемящей теплой тоски. Прижав ладонь ко рту, девушка осела на кровать в своей комнате, боясь расплескать ценное воспоминание. Она так много потеряла вместе с памятью! Кто-то словно нажал на кнопку, или дернул стоп-кран – эмоции вырвались селеной влагой и потекли по щекам.

– Вы не дали мне их даже оплакать! – вырвался крик, откликнувшийся жжением в солнечном сплетении. Откат собирался долго и вот горячая волна из боли, разочарования, памяти и не пережитых чувств накатила. Едва слышно пожаловалась в воздух: – Лишили даже этого права…

Злилась ли она? Да. Но гораздо больше была тоска и сожаление о том, что самые ценные моменты в жизни кто-то посмел взять и вырезать, спрятать. Нике ничего не осталось кроме сосущей пустоты и стерильной психотерапии.

Она оказывается много знала о мире рядом. О том, к чему сложно прикоснуться, но легко увидеть, если правильно смотреть. Например, Дара отличается от всего рода Велес – у нее нет магии внутри, только снаружи. Папа об этом тоже рассказывал – есть те, кто много учится только для того, чтобы иметь возможность колдовать. Они никогда не смогут так, как рожденные с даром…

– …у них не та кровь, – эхом прозвучал голос папы.

– Дара не настоящая ведьма? – наивно спрашивала Ника.

– Настоящая, – смеялся он в ответ, – просто не видит как ты и не может влиять на мир. А тебя любит Вселенная и выполняет желания.

– Все-все-все?

– Было бы здорово, милая, но нет…

Ника до побелевших пальцев схватилась за спинку кровати, поглощенная водоворотом воспоминаний, хватаясь за каждый миг, пытаясь его удержать. Слезы катились по щекам, она кусала губы и хотелось выть от разрывающей сердце боли. Или просить помощи. У кого: Богов, Вселенной, родственников? Кто может помочь юной ведьме, к которой вернулась память, но не нормальная жизнь?

Никто больше не посмеет принимать за нее решения. Ни семья, ни Высшие, ни кто-либо еще! Гнев всколыхнулся в душе, иссушая влагу, соленой хрустящей коркой покрылось все внутри, как Салар-де-Уюни[3]. Нервно фыркнула подобному сравнению – буквально недавно подруга привозила оттуда потрясающие фото. Горло снова сдавило от жалости к себе, захотелось позвонить Еве[4] и выложить все как на духу.

– Чтобы она подумала что я совсем спятила, – отбросила телефон Ника, – ей и без меня проблем хватает…

– Кир!.. – чужой знакомый голос оглушил, Ника дернулась и оглянулась.

Она была одна, сознание, словно сжалившись, снова временно поглотило воспоминания. Но память ли это? Легла и слепо уткнулась взглядом в потолок.

«Еще более правильный вопрос: все ли это – память?»

То, что Ника видела во снах, и наяву совершенно точно не имело ничего общего ни с фантазиями, ни с ее прошлым. Там была другая девушка, в другом времени, в других обстоятельствах. Пора поговорить с тем, кто слишком часто гостил в голове Вероники.

Снова мурашки по коже, на этот раз от инистой поземки жути. Кир. Кто он и как может влиять на разум? Слишком много вопросов и путаницы. Расстроенно застонала, потом металась по кровати: раскинулась, сбросила подушки, свернулась в позу эмбриона, обняла подушку, которая намокла от слез. Ее кровать стала целым драматичным миром, или местом где можно было спрятаться. Как в детстве.

– Нужно встать, – прошептала себе и не пошевелилась. Пустая рама от зеркала ответила шевелящимися тенями. Вечер?

Ника резко села. Нервно потерла лицо, с застывшими на нем слезами. Сколько так пролежала, поставив жизнь на паузу? Кажется, заходил Марко, предлагал поесть, потом поговорить, но не дождался ответа. На тумбе одиноко стояла чашка с остывшим чаем и бутерброд на красивой тарелке. Целую минуту девушка смотрела на ни одинаковый узор посуды. Это был любимый набор посуды отца, привезенный из какого-то путешествия. Кажется, Греция. Набор сделан словно из остывшего куска лавы, от него осталось немного. Марко хранил это для нее?

Сардоническая усмешка охрипшим голосом, как уханье совы, сорвалась с губ. Боль резанула по сердцу.

– За что так со мной, деда? – чашка не ответила.

А потом полетела на пол, сброшенная резким движением ноги, пнувшей тумбочку. Чай расплескался по полу и пушистому ковру. Отбитая ручка покатилась к порогу комнаты.

– Он был против этого, – негромко прозвучал голос с приятными переливами. Ему бы петь в театре, – Но ты была слишком несчастна, а потом оказалось, что если забрать память, то ты становишься стабильной.

Странно, Ника почти не испугалась. Наверное, подсознательно ждала какого-то появления. Эффектного. Он всегда так появляется. Во сне тоже. Поэтому лишь повернула голову, чтобы поймать Кира краем глаза.

– Зачем ты здесь? – негромко поинтересовалась.

– Марко сказал, что тебе плохо. Что бремя слишком тяжело.

– А ты хороший психотерапевт?

– Отвратительный, – пожал плечами Кир, – но неплохой манипулятор, что значит – разбираюсь в людях и их чувствах.

– Прекрасно, – саркастично похвалила и повернулась к парню, – пришел рассказать мне что я чувствую? Или может быть снова забрать?

– Оно мне надо? – открестился в том же тоне, но не дождавшись реакции, продолжил: – Хочу дать парочку ответов, чтоб ты не утопилась с горя по столь пустячному поводу.

– Пустячному? – вкрадчиво уточнила Ника и почувствовала, как ярость вспыхнула и вот-вот взорвется вулканом.

– Поверь, когда узнаешь правду, поводы будут более достойные.

– И ты мне сейчас все расскажешь?

– Нет, конечно. Но добавлю дровишек в пламя праведного гнева, чтоб ты схватила вилы и пошла воевать за Истину.

Повисла пауза. Гаденыш издевался, но Ника уловила между строк намек. Кир предлагает сейчас вынырнуть из омута депрессии и рефлексии, чтобы узнать нечто, что потрясет ее больше потом. Неплохое предложение, если подумать.

– А ты хорош, – сипло согласилась и прочистила горло, – я в деле.

– Безмерно счастлив, – скучающим тоном ответил Кир.

Отвалился от дверного косяка и прошел по комнате, взял стул у рабочего стола, повернул спинкой вперед и оседлал его, потом долгим взглядом смерил девушку и небрежно заметил:

– Тебе бы умыться. Кикиморы выглядят приличнее в свои худшие годы.

– Забираю свои слова обратно. Примитивная манипуляция.

– Как знаешь, – не расстроился парень и без паузы обронил: – три года.

– Что «три года»? – не поняла девушка и ядовито подколола: – Срок годности твоего слова?

– В этом возрасте появились твои первые странности, – Кир сложил руки в замок и положил на спинку стула, – их было сложно игнорировать, особенно твоей матери. Элле не было кому выговорится по-настоящему – одна в семье, где она «самая нормальная», – с невеселой иронией выделил последние слова, – зря Илья взял ее в жены, тем самым навесив непосильный груз.

– Ты с этого решил начать рассказ?! – психанула, – Меня не это сейчас тревожит, я…

– Что ты? – не повышая голоса, перебил, в комнате поплыл странный шепот, а его глаза потемнели, – знаешь, что важно и что ты на самом деле хочешь услышать? Можешь выделить хоть один вопрос или оформить связное предложение? Тебя не терзает терпкая вяжущая боль чуть ниже сердца и ненависть к собственной семье?

– Прочь из моей головы! – закричала Ника и швырнула подушку.

Повисла пауза. Кир продолжал спокойно смотреть, ничуть не встревоженный реакцией. А Вероника держалась за грудь, словно боялась, что из нее выпадет что-то важное, ломкое и нежное. Или вырвется темный ворон с опаленными яростью крыльями и сожжет здесь все к чертям.

– Прости. Я знаю, что невыносим. Но тебе нужно прийти в себя.

– Зачем? – едва слышный вопрос. Ее руки бессильно опали на кровать.

– Чтобы жить. Или свести с жизнью счеты, – пожал плечами Кир, – изменить мир, как предрекал отец, или быть посредственностью до отвращения. Выйти замуж и нарожать десяток Велесенят, или сесть в тюрьму за убийство любимого дядюшки. Придумать еще тысячу дорог и желаний, пройти все или не исполнить ни одного. Ты можешь выбирать, Вероника.

Ладонью размяла шею, отметила, что пульс замедлился, а рука холодная до этого потеплела. Его слова были издевкой на слух, но бесценны по смыслу. Такой уж Кир – он редко говорит нормально, провоцирует и задирает, издевается и угрожает, но до отвращения честен.

– А тебе какое дело до меня?

– Питаю слабость к лю… – осекся, резко поймал падающую тарелку с тумбы. Бутерброд бесславно соскользнул

– К кому? – подозрительно уточнила Ника.

– К любым барышням в беде, – спокойно продолжил фразу.

– Ну да… Так что там со странностями и моей мамой?

– Ты сводила ее с ума. Она знала о жизни одаренных, знала, кем являются новые родственники, но не ожидала, что с дочерью окажется так тяжело. Она не понимала и не могла принять происходящее, даже с помощью мужа, творчества и всяческой поддержки.

– Звучит так себе. Что я делала?

– Оживляла мир. В прямом смысле, – спокойно ответил Кир, – сказки из книг, мертвых животных, разговаривала с теми, кого Элла не могла видеть. И все бы ничего, но дети не всегда понимают суть своих сиюминутных желаний…

По коже промаршировали мурашки. Богатое воображение подкинуло несколько вероятных картин. Или воспоминаний? Ника сглотнула и не смогла выдавить ни слова, осознавая скупую информацию.

– Илья старался, но не всегда получалось предугадать всплеск твоей силы. Всем было непросто. Ты слишком рано проснулась и начала включать дар. Это некритично обычно, но все проявления носили стихийный характер, выходили из-под контроля. Ему учатся в уже осознанном возрасте, а тут совсем дитя. Все думали о возможности закрыть тебя, но это могло стать фатальным, и потом ты уже не смогла бы стать полноценной ведьмой.

– И что потом?

– Марко нашел способ, решился забрать часть дара, усыпить до полового созревания, когда обычно легче перенести включение силы. У него получилось… А потом погибли твои родители.

– Кто их убил?

– Что ты помнишь? – в свою очередь спросил Кир.

– Тебя в крови.

Он чуть наклонил голову и усмехнулся уголком рта, наблюдая, как сомнения грызут Нику, как она нервно сглатывает и неосознанно пугается. От нее пахло страхом, вызовом и болью.

– В тот раз мне пришлось поправить твою память, потому что стресс стал триггером, – наконец ответил Кир, – нужно было помочь тебе успокоиться, чтобы не навредить. Нестабильная ведьма в момент, когда хватает проблем…

– Благие намерения… – саркастично улыбнулась Ника, – и конечно думали только обо мне.

– А чего ты хотела? – вскинул он бровь, – Два изувеченных тела, поиск убийцы, попытки наладить разрушенную жизнь. считаешь что лучше было бы позволить тебе слететь с катушек?

– Кто их убил? – повторила свой вопрос.

– Инфернальная тварь, которую ты не хотела бы встретить на пути.

– Та, которая убила сторожа?

– Может быть.

– Тогда я уже ее встретила.

[1] Заимствованное из спортивной сферы слово «туше» (touchér по-французски – прикосновение) подводит черту некоему спору, когда один из собеседников признает правоту, превосходство другого после решающего довода или же словесного укола – вдруг вы состязались не в знании темы, а в остроумии? Туше, аргумент засчитан, как засчитываются фехтовальные уколы или броски на спину у борцов, выполненные по всем правилам.

[2] Механическое, чисто внешнее смешение в одном целом разнородных, внутренне не соединимых частей. Также взглядов, идей, принципов, точек зрения и т. п.

[3] Салар-де-Уюни (солончак Уюни) – это, возможно, самая известная соляная пустыня в мире, а судя по площади в 6575 км2 – еще и самая большая. Толстая корка соли – это остаток давно испарившихся доисторических озер. В определенное время года близлежащие озера выходят из берегов, и тонкий слой воды заполняет опустевшую озерную емкость. Помимо впечатляющих видов, Уюни служит и как место добычи непосредственно соли и лития. А еще здесь находится первый в мире соляной отель, круглогодично заполненный туристами.