Корона и тьма. Том 1.

– Закон, который я установил, чтобы наше королевство никогда не ослабло. Каждый защитник должен оставить после себя продолжателя своего дела.

Он остановился, став лицом к лицу с Эндорианом, глядя на него сверху вниз.

– Это не выбор. Это долг.

Эндориан поднял взгляд. Его лицо оставалось бесстрастным, но глаза выдавали внутреннюю борьбу. Он понимал, что отказ невозможен. Для Годрика его слово было абсолютным.

Король улыбнулся, но в этой улыбке не было тепла.

– Я не стану спрашивать тебя о чувствах, – добавил он, его голос стал жёстким. – Ты – воин, а не поэт. Семья – это не про любовь и нежность, это про силу. Твоя кровь должна стать продолжением силы королевства.

Годрик сделал шаг ближе, его лицо оказалось почти на уровне взгляда Эндориана. Это была редкость, этот жест демонстрировал, что разговор касался чего-то чрезвычайно важного.

– Выбери женщину, достойную своего положения, и я сам благословлю этот союз, – его голос звучал как неоспоримый приговор.

Эндориан хотел что-то сказать, но замолчал, почувствовав холодный ветер слов короля.

– И запомни, – Годрик произнёс почти шёпотом, но его слова прозвучали как молот, разбивающий камень. – Это не просьба. Это приказ.

С этими словами король вернулся к трону, словно его речь завершила всё, что нужно было сказать.

Эндориан, всё ещё преклонивший колено, понял, что этот момент изменил всё. Он чувствовал себя, как боец на арене, где каждый его шаг будет внимательно оцениваться. Король, видя, что рыцарь не торопится с ответом, махнул рукой.

– Ты свободен. Подумай над этим. Но помни: у тебя мало времени.

Эндориан поднялся, его броня глухо звякнула в холодной тишине зала. Он сделал шаг назад, не сводя глаз с короля, затем медленно развернулся и вышел через массивные двери.

Когда двери закрылись за ним, коридоры замка показались ему ещё холоднее, чем обычно. В его голове эхом звучали слова короля: «Долг. Наследие. Приказ.» Но в сердце разрасталась пустота, смешанная с сомнением.

Шаги Эндориана раздавались по мощёным улицам, где вечерние сумерки превращались в густую тьму. Город, окружающий замок, казался тихим, но не мирным. Тени, отбрасываемые светом редких фонарей, ползли по каменным стенам, словно пытаясь обхватить рыцаря со всех сторон. Он шёл медленно, не обращая внимания на редких прохожих, чьи взгляды либо прятались от него, либо с трепетом провожали его фигуру.

Мысли о приказе короля терзали его. «Если я не выберу сам, он сделает это за меня,» – повторял он про себя, словно мрачное заклинание. Но ещё сильнее его беспокоили другие вопросы. Элис… Элдрик… Его отец, чья жизнь была загадкой, полной тайн и интриг. Вся его судьба казалась паутиной, связанной с тьмой, которая никогда не отпускала.

Оказавшись у дверей трактира, Эндориан на мгновение остановился. Вывеска, покосившаяся от времени, изображала герб синих волн и чашу – символ приюта для путников. Он толкнул тяжёлую деревянную дверь, и та со скрипом открылась.

Трактир встретил его привычной смесью запахов: жареное мясо, прокисшее пиво и дым дешёвого табака смешивались в воздухе. Каменный пол был устлан соломой, а в углу потрескивал огонь в массивном камине, освещая тёмные балки потолка. Шум голосов, иногда взрывающийся хохотом, создавал гул, который одновременно раздражал и успокаивал.

Эндориан осмотрелся, выбрав столик в самом тёмном углу. Здесь, в этом полумраке, он мог ненадолго забыть о королевских указах, тайнах прошлого и тяжести будущего. Он уселся на простой деревянный стул, спиной к стене, и продолжал наблюдать за посетителями.

Грубоватые голоса перекликались между столами, где крестьяне, мелкие торговцы и наёмники рассказывали свои истории, приукрашивая их выпивкой. Некоторые из них бросали косые взгляды на Эндориана, его внушительную фигуру, закованную в доспехи, и его пронизывающий взгляд. Но никто не осмеливался подойти или заговорить.

Спустя несколько минут к нему подошла девушка – служанка трактира. На её плечах был выцветший платок, а руки были покрыты следами работы. Она наклонилась, глядя на Эндориана с некоторой осторожностью, но без страха.

– Что будете заказывать, милорд? – спросила она тихо, но с профессиональной приветливостью, ожидая, что перед ней очередной наёмник или богатый путешественник, готовый расплатиться звонкой монетой.

Эндориан взглянул на девушку, стоявшую перед ним. Её лицо было обрамлено прядями каштановых волос, выбившихся из подкрашенного платка, а серые глаза казались светлыми даже в полумраке трактира. Она слегка улыбнулась, приветливо, но с едва уловимым вызовом, словно пыталась понять, кто этот чужак, сидящий в тени.

– Меня зовут Лайза, милорд, – произнесла она, чуть наклонив голову. – А вам я могу предложить что-то особенное… кроме нашего эля и хлеба, конечно.

Её голос был мягким, но с лёгкой дерзостью, что привлекало внимание. Эндориан, привыкший к строгим или напуганным взглядам, на мгновение почувствовал себя выбитым из привычной колеи. Он кивнул, глядя на неё поверх кружки с элем.

– Эль и хлеб вполне подойдут, – ответил он, его голос был ровным, но в нём сквозила усталость.

Лайза приподняла бровь, её улыбка стала шире.

– Тогда я вернусь через мгновение, милорд, – сказала она, подчеркнув последнее слово с нарочитой насмешливостью.

Она отошла, и Эндориан проводил её взглядом, вновь погружаясь в свои мысли. Воспоминания о монастыре в горах Фарнгора, о монахе, который в прошлый раз указал ему путь, всплывали перед его глазами. Там, среди древних стен и тихих молитв, он впервые задумался о своей истинной природе. Монах знал что-то, что могло пролить свет на его нынешние сомнения.

Мысли прервались, когда Лайза вернулась, держа в руках поднос с кружкой эля, ломтём чёрствого хлеба и тарелкой с тушёным мясом.

– Не каждый день у нас бывают такие гости, как вы, милорд, – сказала она, осторожно ставя поднос перед ним.

Эндориан, лишь слегка подняв глаза, тихо поблагодарил её. Но Лайза не спешила уходить. Она присела на край соседнего стола, наклонившись ближе, чтобы её голос был слышен только ему.

– Скажите, милорд, что привело вас в наши края? – спросила она, её глаза слегка блестели, как у человека, который не прочь узнать чужие секреты.

– Проездом, – ответил он коротко, отпивая глоток эля.

Но Лайза не отступала. Её улыбка стала чуть игривее, а тон – почти провокационным.

– Проездом? Что-то вы не похожи на тех, кто просто ищет ночлег. У вас вид человека, у которого много историй… и, возможно, тайн.

Эндориан медленно поднял взгляд, его холодные глаза встретились с её пытливым взором.

– Истории не всегда стоят того, чтобы их рассказывать, – тихо произнёс он, его голос звучал, как рокот далёкого грома.

Лайза рассмеялась, её смех был звонким, но не громким, словно она не хотела, чтобы их разговор привлёк лишнее внимание.

– Ну, милорд, я всё же надеюсь, что вы останетесь у нас подольше. Может быть, я успею услышать хоть одну из ваших историй, – добавила она, вставая.

Её взгляд скользнул по его лицу, задержался на мгновение, а затем она ушла, оставив Эндориана вновь погрузиться в свои мысли.

Но даже среди гулких голосов, запаха дыма и шума трактира его не покидало чувство тревоги. Лайза, несмотря на её очевидные попытки заигрывать, не смогла отвлечь его от той бури, которая бушевала внутри. Он чувствовал, как тьма внутри него начинает шевелиться, словно предчувствуя, что в ближайшее время он окажется на перекрёстке судьбы.

Взглянув на тусклый свет свечей, танцующих в центре трактира, он вновь решил, что отправится в горы. Старец, возможно, не только даст ответы, но и поможет ему принять то, что Эндориан всё ещё не мог понять – сущность тьмы, что управляла его жизнью.

Лайза стояла рядом с его столом, слегка наклонив голову, как бы случайно позволяя своим волосам спадать на плечо. Её улыбка была чуть более тёплой, чем обычно, а голос – мягким, обволакивающим.

– Милорд, ночь уже в самом разгаре, – сказала она, делая шаг ближе. – У нас есть несколько уютных комнат, где вы могли бы отдохнуть. Я уверена, дорога была долгой.

Эндориан поднял на неё взгляд, но его лицо оставалось невозмутимым.

– Благодарю за предложение, но я привык к другим условиям. Мой отдых – это одиночество, а не уют.

Её улыбка не исчезла, но в глазах мелькнул лёгкий вызов.

– Даже самому сильному воину иногда нужно тепло, – ответила она, чуть понизив голос. – Здесь вы сможете найти немного спокойствия, а утром – свежий хлеб и горячий отвар.

Он ненадолго замер, обдумывая её слова. Внутри него боролись два желания: позволить себе расслабиться хоть на одну ночь и следовать своему привычному пути – путём одиночества и дисциплины.

– Иногда тьма внутри нас не даёт покоя, даже в самых тёплых местах, – произнёс он тихо, больше для себя, чем для неё.

Лайза слегка наклонилась, её голос стал почти шёпотом.

– Тогда, может, стоит попробовать не бороться с ней, а дать себе шанс отдохнуть?

На мгновение он задумался, но затем, с глубоким вздохом, поднялся из-за стола. Монеты, оставленные им на деревянной поверхности, звонко ударились о дерево, и он, поправив плащ, направился к выходу.

– Благодарю за еду, – сказал он, не оборачиваясь.

– Может, передумаете? – её голос прозвучал с едва заметной ноткой разочарования.

Эндориан на мгновение замер, но затем снова сделал шаг к двери.

– Я всегда знаю, когда уходить.

Ветер, холодный и пронизывающий, ударил ему в лицо, как только он вышел из трактира. Городские улицы, скованные ночной тишиной, казались пустыми и угрюмыми. Он шёл, погружённый в свои мысли, чувствуя, как холод снаружи перекликался с его внутренней пустотой. Почему я отказался? – думал он, глядя на звёзды, которые едва пробивались сквозь облака. Ответ был прост: он боялся привязаться. Привязанность – это слабость.

Его шаги гулко отдавались по каменным мостовым, когда он приблизился к казарме, где отдыхали гвардейцы. Здесь, среди холодных стен и стражников, его ожидала простая комната с узкой кроватью и старым деревянным столом. В этой обстановке не было тепла, но это был его привычный мир.

Войдя в спальню, Эндориан снял плащ и бросил его на стул. Тишина комнаты окутала его, напоминая, что даже среди людей он остаётся одиноким. Он сел на кровать, упёр локти в колени и закрыл лицо руками.

Монах из Фарнгора… Король Годрик… Призрак Элдрика… Всё смешалось в его голове, как клубок чёрных нитей. Ответы были где-то там, за границей его понимания, но как их найти, он не знал.

Наконец, Эндориан лёг, закрыв глаза. Но даже в этой тишине он знал: покой не придёт. Его преследовали тени, и эта ночь не стала исключением.

Глава 9. Сквозь холод и тени

Ветер усиливался, и его порывы приносили с собой ледяные брызги воды из горных рек, которые с грохотом несли свои потоки вниз, к долинам. Катарина натянула плащ потуже, стараясь укрыться от холодного пронизывающего ветра. Её лошадь, белоснежная кобыла по имени Снежинка, была послушной, но с каждым шагом начинала проявлять признаки усталости. На этом диком и неприветливом пути даже самые выносливые создания чувствовали тяжесть путешествия.

Дорога вилась между высокими скалами, чьи суровые вершины будто сторожили проход, скрывая за собой тайны древности. Камни под ногами лошади хрустели, и звук этот, казалось, заполнял пустоту вокруг, напоминая о том, как уязвимы бывают путники в этом мрачном месте.

Каждое селение, которое она миновала, оставалось позади, как ещё одна покинутая крепость её прошлого. Взгляды, которые бросали ей местные жители, были смесью уважения и страха.

В трактирах, где пахло дымом, пряностями и человеческими амбициями, она сидела за углом, слушая рассказы о междоусобицах, редких нападениях разбойников и слухах о диких зверях, охотящихся в горах. Ночью её сопровождал только огонь. Он потрескивал, бросая тени на её лицо, освещая её ледяные глаза, в которых танцевал свет, но не теплилось ничего человеческого. Она привыкла спать урывками, сжимая в руке кинжал. На этих дорогах каждая тень могла быть предвестником нападения.

Однако её острый ум и выучка позволяли ей сохранять спокойствие даже в самых тёмных уголках мира. В ночи, когда ветер завывал, как волчий вой, она слушала, как природа говорила с ней. Лёгкий шорох листьев, редкий крик птицы, треск ветки – всё это было для неё языком, который она знала с детства. Каждое мгновение пути она ощущала, как что-то тянет её вперёд – не просто приказ отца, а ощущение, что этот путь не случаен, что за ним кроется нечто большее, чем торговое соглашение.

Чем ближе Катарина подъезжала к границам владений Лорда Ричарда, тем более зловещими становились её встречи. Пейзаж вокруг неё менялся, и её взгляд на мир как будто отрывался от реальности. В том, что она видела, не было ничего живого. Маленькие деревни, через которые она проезжала, были оставлены, их покосившиеся дома несли на себе следы времени и разрушений. Поля, когда-то полные зелёных плодов, теперь покрылись бурьяном, а небо над ними было затянуто тяжёлыми облаками. Эти земли поглотила тьма, и Катарина могла почувствовать её холод в каждом шаге своей лошади. Она видела, как эти территории превращались в пустоши, словно нечто ужасное пронизывало их на всю глубину. Почти каждая дорога вела к разрушению, а следы людских существ исчезали, как и всякая надежда на жизнь в этих местах.

И вот, когда её взгляд упёрся в огромную силуэтную фигуру замка на скалистом утёсе, в её душе на мгновение замерла вся жизнь. В этот момент она поняла, что её путь неизбежно приведёт сюда. Этот замок был тёмной, заброшенной крепостью, о которой ей в детстве рассказывала матБ которую она едва помнила. Его стены, даже с такого расстояния, казались израненными, как будто замок был живым существом, сражённым временем. Растрёпанные башни тянулись к небу, скрывая под собой тайны, которые никто не осмеливался раскрывать.

Когда она приблизилась к разрушенным воротам, её сердце сжалось от ужаса. Эти ворота, когда-то охраняемые величественными солдатами, теперь были зияющими пустыми отверстиями, и весь двор перед замком был покрыт слоем грязи. Бросив взгляд на землю, она заметила трупы солдат, забытых и заброшенных, оставшихся лежать, словно беспомощные игрушки, оставленные на поле боя. Ржавые доспехи, пустые глаза мертвых, навсегда застывших в последних мучениях. Среди разрушенных зданий под ногами были разрозненные части тел и искорёженные куски оружия, оставшиеся после жестокой битвы, что оставила это место в руинах. Запах гнили, смешанный с запахом свежей крови, стоял в воздухе, как яд. Ветер, проникая в эти разрушенные стены, казался живым. Он доносил до неё страшные, неясные звуки, похожие на далекие крики, что казались странными и тревожными, как стон отголосков прошлого.

Катарина почувствовала, как мурашки бегают по её коже. Этот воздух, пропитанный отчаянием и кровью, стал её жутким союзником. Она знала, что впереди её ждут страшные открытия. Но отступать было нельзя. Она была здесь по долгу – по долгу перед отцом, перед королевством. И даже если смерть скрывалась за этим замком, она не могла повернуть назад. Она решила, что если эта тьма была чем-то более чем просто угрожающей – она будет встречать её с открытыми глазами, несмотря на все ужасы, которые хранились в этой темной крепости.

Её шаги по холодному, замёрзшему двору замка вели её вглубь, когда она заметила неясную фигуру, подходящую ей навстречу. Силуэт был чёрным, как сама ночь, и из его тени вырисовывалась фигура генерала Артаса Морвина, доверенного человека короля Годрика. Он двигался с теми же уверенными шагами, которые всегда вели его к цели, с тем же величием, которое невозможно было спутать с кем-либо ещё. В его тёмных сапогах слышался уверенный скрип по мокрому камню, а чёрный плащ, развевающийся за ним, создавал ощущение не только величия, но и опасности, как если бы он сам был частью этой тьмы.

Как только он подошёл к Катарине, его глаза встретились с её взглядом. Это был взгляд человека, который за долгие годы служения потерял какую-то часть своей человечности. Слишком многое он повидал в своей жизни, чтобы остаться прежним. В его взгляде было что-то, что говорило о судьбе, которая давно уже была написана, и его участие в этом было неотвратимо.

Он посмотрел на неё с невидимой оценкой, его тёмный герб – вздыбленный золотой лев на чёрном фоне – едва виднелся на плаще, как напоминание о власти и силе, что стояла за этим гербом. Но при всём этом в его глазах не было ни страха, ни приветствия. Он просто наблюдал. И в этом наблюдении было что-то настораживающее.

Катарина стояла на мгновение, изучая генеральский взгляд Артаса, её ледяные глаза отражали всё, что происходило в этом месте. Тёмные стены замка, кровь, запах разложения – всё это зловеще наполняло атмосферу вокруг. Когда она заговорила, её голос был твёрд, но в то же время нес в себе нечто настороженное, словно скрытая угроза, которая не была видна с первого взгляда.

– Я дочь барона Сайрхолда из замка Снежной Лавины, – произнесла она, слегка приподняв подбородок, как бы подчеркивая свою стойкость и независимость. В её словах не было ни робости, ни трусости, но была чёткая решимость.

Артас не сразу ответил, внимательно изучая её. Он был человеком, который видел много, но в этом моменте что-то в её присутствии заставляло его замедлить шаг. Он кивнул, и, несмотря на его внешнюю хладнокровность, в его голосе прозвучала заметная мягкость.

– Вы как я понимаю, Леди Катарина, – сказал он, его голос глубокий и властный, но с заметной теплотой, как шелест листвы в предрассветный час, – Ваш путь приводит вас в опасное место. Что заставило вас выбрать такой маршрут?

Его слова были вежливыми, но она не могла избавиться от ощущения, что в них скрывалось нечто большее. Артас Морвин был опытным и умелым генералом, его манеры были безупречны, но нечто в его поведении заставляло её насторожиться. Словно он знал больше, чем хотел бы рассказать. Он был внимателен, но за этой внимательностью она замечала тень скрытой силы, силу, которой и следовало опасаться.

Катарина, не теряя своего достоинства, встретила его взгляд и слегка прищурилась, как хищник, оценивающий свою добычу. В её глазах можно было прочесть не только решимость, но и то, что она была умной, и её инстинкты не подводили её.

– Я следую приказам отца, барона Гриммарда, – ответила она спокойно, но с явной скрытой угрозой в голосе. – Моя цель – юг, Лорд Ричард.

Её слова не были простыми – это было не просто объяснение, а утверждение её целей и её статуса. В их звучании было что-то властное, что-то, что показывало её принадлежность к семье с давними традициями и тяжелыми обязательствами.

Артас снова кивнул, его глаза блеснули интересом. Он внимательно следил за каждым её движением, улавливая малейшие намёки, но его лицо оставалось спокойным и бесстрастным.

– Генерал Артас Морвин – выясняю что стало причиной этих ужасных событий, – произнёс он, теперь уже с заметно более дружелюбным тоном. Его манеры были точными, а слова отточены. – Я рад видеть вас, леди Катарина.

Он сделал шаг в её сторону, его лицо оставалось серьёзным, но не лишённым уважения. Катарина почувствовала, как на мгновение её настороженность ослабла, однако не до конца. Слишком многое оставалось неясным. Слишком много скрытого ожидало своей очереди.

Артас не стал торопиться, его взгляд был полон интереса, но он также и пытался что-то скрыть. Он был генералом, а такие, как он, не раскрывали всего сразу. Это было игрой, в которой каждый ход значил многое.

Но Катарина не была наивной. Она смотрела на него так, как смотрит человек, который давно изучил все возможные манёвры врага. Она могла чувствовать, что в этих словах скрывается не только доброжелательность, но и некое предостережение.

– А как вы думаете, генерал Морвин, – сказала она тихо, но с намеренным акцентом на его титуле, – что заставило короля Годрика отправить вас сюда, в эти земли?

Слова были подобраны с хладнокровием, но она видела, как он чуть нахмурился. Эта реплика была не просто вопросом, это был ещё один шаг на поле борьбы, которое она ведёт, скрывая свои намерения.

Артас, как и ожидалось, не ответил сразу. Он взглянул на неё ещё раз, его глаза блеснули подозрением, но сразу же вернулся к спокойному, почти доброжелательному виду.

– Мы оба знаем, леди Катарина, то что скрывается в этих землях, не имеет простого объяснения, – сказал он, голос его стал мягким, но излишне уверенным. – Но я здесь, чтобы завершить начатое и узнать, что скрывают эти заброшенные земли.

Он замолчал на мгновение, оставив слово за ней, и всё, что осталось – это напряжённое молчание, полное неизведанных угроз и обещаний.

Генерал Артас, как и прежде, двигался с непоколебимой уверенностью, несмотря на разруху, которая окружала его. Он был человеком, чьи действия говорили громче слов, и каждый его шаг был шагом к цели. Но сейчас, стоя на этом опустошённом дворе замка, он не мог отделаться от странного ощущения тревоги. Он взглянул на разрушенные стены, на тела, которые ещё не успели найти место для покоя, и не мог не чувствовать, как холодная тень прошлого накрывает этот мрак. Когда-то этот замок был крепостью, которую все боялись, но теперь он стал лишь молчаливым свидетелем падения.

Его взгляд скользнул на Катарину, которая, казалось, не была потрясена этой сценой, как он. Она двигалась по двору, словно бы впитывая каждую деталь, которая могла раскрыть ему больше, чем любые очевидные следы битвы. Генерал всегда ценил таких людей – тех, кто видит больше, чем кажется на первый взгляд. Но что-то в её холодной, расчётливой осмотрительности заставляло его насторожиться. Он не был уверен, чем именно её глаза могли скрывать, но знал, что не стоит недооценивать её.

Когда она сказала свои слова, в её голосе звучала не просто констатация факта, а что-то большее – неосознанная тревога, скрытая под внешним спокойствием. Это была не обычная битва, не типичный след войны.

– Здесь была не обычная битва, – проговорила она с лёгким сарказмом, который никак не соответствовал суровости места. Она остановилась перед трупами солдат, тело которых уже начало покрываться пленками мрака. – Это было что-то другое… жестокое, неуправляемое. Как будто кто-то потерял контроль.

Эти слова заставили Артаса насторожиться. Он знал все возможные виды сражений – от хладнокровных, методичных нападений до хаотичных сражений, где ярость и отчаяние становились оружием. Но то, что он увидел здесь, отдавало неприятным искажением привычные шаблоны.

Он подошёл ближе, его взгляд не отрывался от тела, которое она изучала. Слова Катарины не давали покоя, и его голос был ровным, но с явным оттенком напряжения.

– Что вы имеете в виду? – его вопрос прозвучал холодно, словно он сам не знал, чего именно ожидает от ответа. В его голосе не было ни гнева, ни страха – лишь пустота, которая оставалась после столкновения с чем-то гораздо более страшным, чем он мог себе представить.

Катарина не сразу ответила, её глаза скользнули по телам, каждое из которых не могло не рассказать свою историю. Она аккуратно положила ладонь на грудь одного из них, и Артас заметил, как её пальцы на мгновение задрожали, хотя её лицо оставалось безучастным.

Она повернулась к нему, и в её глазах загорелся тусклый огонёк – не гнев, не страдание, а что-то гораздо более холодное и расчётливое. Это была уверенность в том, что она нашла то, что искала.

– Посмотрите на их раны, – сказала она, склонив голову и жестом указав на несколько тел, которые, несмотря на свою смерть, ещё не могли избавиться от жестокой печати их гибели. – Удары… они хаотичны. Это не методичная резня, как у опытного воина. Это не результат стратегии или слаженной атаки. Это – ярость. Ярость, от которой не осталось ни контроля, ни остывшей боли. Это что-то намного страшнее, чем просто война.

Её слова врезались в Артаса, как удар в живот. Он стиснул челюсти, пытаясь переварить услышанное. Он был генералом, он видел, как люди теряли разум в самых страшных битвах, но никогда не сталкивался с тем, что казалось бы лишённым всякой логики. Это было нечто гораздо более страшное, чем просто потеря контроля.

– Эта ярость… – продолжила она, не дождавшись его ответа, – исходила от кого-то, кто не хотел останавливаться. Кто-то или что-то привело эту бойню в движение, и никто не смог остановить его. Это не было просто нападением. Это было уничтожение. И этот хаос был не случайным, он был продиктован чем-то или кем-то, кто был здесь до нас.

Артас молчал, поглощённый её словами. Его взгляд устремился на один из отрубленных мечей, торчащих в земле, и как его остриё было уткнуто в небо, как будто пытаясь прорезать бездну этого мрака. Это была не просто битва – это было уничтожение. И, хотя он чувствовал, что чем-то пренебрегает, ему не хотелось раскрывать перед ней больше, чем нужно.