Корона и тьма. Том 1.

Девушка, увидев смерть своего спутника, закричала, её голос эхом отразился от пустых стен. Она отступала, её руки нервно схватились за лук, но в панике она не могла даже правильно нацелиться.

– Пожалуйста, пощади нас! – закричала она, её голос дрожал, полон страха и отчаяния. – Мы не знали, что это… что это за место! Пожалуйста, мы не хотели!

Но в глазах Элдрика не было ничего, кроме пустоты и тьмы. Он был проклят, и его душа давно утратила способность к прощению. Его меч взметнулся в воздух, и в следующее мгновение лезвие прорезало воздух, словно молния. Голова девушки отлетела от тела с ярким всплеском крови, она покатилась по полу, оставив за собой кровавый след. Её последний крик был прерван, и мир для неё больше не существовал.

Остался последний. Третий путник, самый младший, дрожал, падая на колени, его глаза были полны слёз, лицо искажено ужасом. Он не знал, что делать, что сказать. Он пытался говорить, но слова застревали в горле.

– Я… Я просто хочу уйти… Я не хочу умирать! – его голос был почти неразборчив, переполненный слезами. Он растерянно смотрел на Элдрика, как на последнюю надежду. – Пожалуйста! Я не знал, что это за место! Умоляю, отпусти меня!

Элдрик, не испытывая ни малейшего сочувствия, медленно подошёл к нему, его тень ложилась на землю, как тяжёлое бремя. Он смотрел на этого юношу, ощущая, как его страх наполняет воздух. В глазах мальчика он увидел не только ужас, но и безнадежность, ту же безнадежность, которую он сам испытывал, стоя на краю утёса. Это чувство пробудило в нём искру жалости, но она исчезла так же быстро, как и пришла.

Он наклонился, заглядывая в глаза мальчику, его голос был холодным и равнодушным, как сама смерть.

– Ты уже мертв, – прошептал он. – Ты просто ещё не понял этого.

С этими словами Элдрик поднял меч. Он сделал шаг вперёд, и лезвие вонзилось в грудь мальчика. Его последние слова, полные страха и надежды, не были услышаны. Он упал, его глаза потухли, а жизнь, оставив его, растворилась в воздухе. Элдрик остался стоять среди трупов, взгляд его был пуст, безжалостен и холоден.

Скоро всё закончилось. Меч Элдрика, отражающий тусклый лунный свет, опустился последний раз, прорезая воздух, как тёмный вихрь. Кровь хлынула из ран, яркими пятнами разливаясь по холодным камням замка, заполняя пустоту, которая не могла быть утолена. Он стоял, словно статуя, посреди мертвых тел своих жертв, окружённый кровавым омутом. Их тела лежали в разных позах, один – с обезображенным лицом, второй – с отрубленной головой, а третий – с глазами, полными ужаса и боли. Кровь пропитывала камни, а трупы, казалось, уже теряли свою форму, становясь частью этого проклятого места, частью этой вечной темноты.

Запах крови витал в воздухе, словно зловещая тень, оседающая в каждом уголке. Он был столь густым, что казался почти ощутимым, как тяжёлое дыхание. Но Элдрик не ощущал ничего. Не было ни удовлетворения от убийства, ни облегчения. Лишь пустота, которая была его вечным спутником, стояла в его груди. Погибшие путники не смогли заполнить эту пропасть, эту бездну, что образовалась в его душе. Он не чувствовал ни гордости, ни боли. Все те эмоции, что когда-то были свойственны живым, теперь исчезли, как и сам он, превратившись в бездушную тень.

Он окинул взглядом зал, который казался ещё более мрачным с каждым мгновением. Свет луны, отражающийся на потемневших камнях, только усиливал ощущение мертвой тишины, царящей вокруг. Элдрик шагнул вперёд, и его тень растянулась на полу, как гигантская тварь, поглощая всё вокруг. Он прошёл мимо тел, но не заметил их. Не было разницы. Эти тела были такими же, как его собственное существование – бессмысленными и пустыми.

Он опустил меч, который в его руках был уже не просто оружием, а продолжением его проклятия. Лезвие, ещё недавно сверкающее в лунном свете, теперь темнело от крови. Он не чувствовал ни усталости, ни боли от тяжести металла в руках. Только пустота.

Элдрик остановился у края огромного зала, где некогда собирались его подданные. Зал был таким же пустым, как и его душа, и не было ничего, что могло бы вернуть ему то, что он потерял. Он был королём, проклятым и забытым, охотником, который теперь сам стал добычей. Стены замка, которые когда-то звучали эхом воинского духа и славы, теперь молчали, поглощённые тенью, которая, казалось, только усиливалась с каждым его шагом.

Его взгляд затуманился, когда он снова увидел их – тех, кто был ему дорог, тех, кого он потерял. Элис. Он чувствовал её присутствие в воздухе, как запах чёрного дерева, как тень, которая всегда следовала за ним. Но она была далеко. Далеко, как и вся его жизнь. И ни одна из этих смертей не могла вернуть того, что он утратил.

Он поднял голову к луне, её свет снова ударил по его глазам, заставив их болеть. Элдрик закрыл глаза, ощущая, как всё вокруг начинает размываться. Боль, которую он так долго пытался заглушить, возвращалась, но теперь она была лишь эхом в пустоте. Всё, что он когда-то любил, было утеряно. И всё, что оставалось – это пустота, с которой ему предстоит жить вечно.

Глава 6. Путь Темного Рыцаря

Отряд выходил за высокие стены Харистейла, и тяжёлые доспехи рыцарей гулко звенели с каждым шагом по каменной дороге. Над ними развевались два знамени – старые, выцветшие от солнца и дождей, но всё ещё ясно различимые: вздыбленный лев, символ короля Годрика, чья власть давила на эти земли уже долгие годы. Знамёна несли двое молодых знаменосцев – худощавые юноши лет восемнадцати, с суровыми лицами, на которых уже лежала печать службы. Их руки крепко сжимали древки, плечи напрягались под весом ткани, а глаза смотрели вперёд, не выдавая ни страха, ни усталости. Во главе шёл Эндориан, его фигура выделялась даже среди других рыцарей. Тёмный шлем полностью закрывал лицо, оставляя только узкую щель для глаз, а длинный чёрный плащ колыхался за спиной при каждом шаге, шурша по земле. Отряд был небольшим, но внушительным: десять рыцарей в полном доспехе, их оруженосцы с сумками и запасным оружием, десять лучников с колчанами за спиной и двое знаменосцев. Они двигались на запад по приказу короля, к землям, где его власть ещё не закрепилась. Путь обещал быть долгим, и с каждым днём настроение отряда становилось всё тяжелее.

На пятый день пути отряд добрался до поселения, спрятанного за густыми лесами и невысокими холмами. Городок назывался Рунхольд, и он был словно из другого мира. Дома здесь строили из светлого камня и крепкого дерева, их стены были ровными, без трещин, а крыши покрывали резные балки с узорами – цветами и листьями, вырезанными с аккуратностью. Улицы были чистыми, вымощены мелким гравием, что хрустел под ногами. Люди, что встречались на пути, выглядели здоровыми: мужчины в шерстяных туниках с широкими поясами, женщины в платьях с вышивкой, дети в чистых рубахах бегали по дворам, смеясь и гоняясь друг за другом. В воздухе пахло свежим хлебом из пекарни и жареным мясом с вертелов, что крутились над кострами у домов. Один из рыцарей – молодой, с короткой бородой – остановился, глядя на улицы, и пробормотал:

– Как такое возможно? Здесь всё живое, а у нас – только кости и грязь.

Эндориан не ответил. Он шёл впереди, его глаза под густыми бровями внимательно осматривали городок. Здесь не было нищих, что сидели бы у стен, не было пустых домов или следов голода, что он видел повсюду в землях Годрика. Люди работали: мужчины чинили телеги, женщины ткали ткань на станках у порогов, даже старики сидели с ножами, вырезая ложки из дерева. Но никто не подошёл к отряду – местные кидали взгляды издалека, спокойные, без страха, но и без желания говорить. Это были люди, привыкшие к своему порядку, к своей жизни.

Рунхольдом правил лорд Гильдред, человек, известный тем, что не пускал чужаков в свои земли. Он брал на службу только тех, кто родился здесь, чьи семьи жили в этих краях поколениями. Гильдред был верен короне, но держал Рунхольд в стороне от её тёмной руки. Отряд двинулся дальше, к центру города, где возвышалась арка из серого камня, высокая, с грубой кладкой. Она вела на арену – большой амфитеатр, окружённый рядами деревянных скамей, что тянулись вверх по склону холма. Здесь начинался турнир, и народ уже собирался: мужчины с кружками эля в руках, женщины с детьми на коленях, старики с палками, что опирались на них, глядя вниз. На арене стояли рыцари в доспехах, что блестели на солнце, держа длинные деревянные копья с тупыми концами. Это были не бои насмерть – здесь ценили каждого человека, и убить на турнире значило опозорить себя и семью. Но зрелище всё равно впечатляло: кони топали копытами по песку, фыркая и мотая гривами, а рыцари поднимали щиты с гербами – лошади, цветы, мечи, вырезанные на дереве и покрашенные яркими красками.

Толпа закричала, когда два рыцаря выехали на середину арены. Один – высокий, в доспехах с красным плащом – крикнул:

– Вперёд!

Лошади рванули, копыта застучали по земле, пыль поднялась облаком. Копья столкнулись с громким треском, дерево хрустнуло, и один из рыцарей – тот, что поменьше, в зелёном плаще – вылетел из седла, упав на песок. Он покатился, доспехи звякнули, но тут же встал, подняв руку, чтобы показать, что жив. Толпа взревела, победитель – всё ещё на коне – поднял сломанное копьё, его лицо под шлемом скрывала улыбка. Эндориан смотрел на это молча, его взгляд был холодным, без интереса. Для него такие игры не значили ничего – в его мире сила доказывалась кровью, а не ловкостью.

Отряд прошёл через город к дому лорда Гильдреда, что стоял на склоне холма. Это было большое здание из тёмного дерева и камня, с высокими окнами и крышей, покрытой черепицей. Перед домом росли кусты с красными ягодами, а вдоль дорожки стояли скамьи, где сидели работники, чистящие овощи. Ворота – высокие, из крепких досок с железными скобами – открылись, пропуская отряд во двор. Люди, что возились с телегами и носили воду, замерли, глядя на рыцарей, но их лица оставались спокойными, только глаза выдавали настороженность. Лорд Гильдред ждал у крыльца, одетый в доспехи с гербом Годрика – вздыбленным львом – на груди. Его волосы – седые, коротко стриженные – торчали из-под шлема, а лицо покрывали морщины, оставленные годами службы. Он был невысок, но крепок, с широкими плечами и руками, что держали меч сотни раз.

Эндориан подошёл к нему, снял шлем, держа его в левой руке, и посмотрел прямо в глаза лорду. Его голос был холодным, ровным, но уважительным:

– Лорд Гильдред, король Годрик шлёт вам свои пожелания и ждёт, что вы, его верный соратник, выполняете все обязательства.

Гильдред кивнул, выпрямившись, и улыбнулся, но улыбка была сдержанной, почти усталой:

– Королю не стоит беспокоиться. Моя верность ему крепка, как эти стены. Зайди в дом, ты устал с дороги, верно?

Эндориан жестом показал своим людям остаться во дворе – рыцари и лучники начали рассаживаться у телег, а знаменосцы опустили знамёна на землю. Он последовал за лордом внутрь. Дом был тёплым, с запахом дерева и воска. Полы покрывали ковры с простыми узорами, стены украшали гобелены – сцены охоты и битв, вышитые грубой нитью. Мебель – столы, стулья, сундуки – была резной, из тёмного дуба, с подлокотниками в виде звериных голов. В главной зале уже ждали слуги: двое мужчин в серых рубахах поставили на стол кувшины с вином, а женщина с длинной косой принесла хлеб и сыр на деревянных досках.

Гильдред сел за длинный стол, указав Эндориану на стул напротив, и заговорил, его голос был низким, спокойным:

– Ты, наверное, слышал о наших турнирах. Это единственное, что я позволяю людям для отдыха. Они работают тяжело, заслужили немного радости после всех войн, что мы с тобой видели.

Эндориан взял кувшин, налил вина в глиняную кружку и отпил, его взгляд оставался холодным. Он ответил, голос был ровным, без эмоций:

– Я удивлён, что ваши земли так процветают, лорд Гильдред. Везде разруха, голод, пустые поля. А здесь – хлеб на столах и смех детей.

Гильдред ухмыльнулся, его пальцы сжали кружку, и он сказал, глядя в сторону:

– Было время, когда и здесь всё рушилось. Но я навёл порядок. Люди знают своё место, работают, как надо. Чужаков не пускаю, беру только местных – тех, кто здесь родился и вырос. Так мы держимся.

Эндориан кивнул, его глаза сузились, и он добавил, голос стал чуть резче:

– Это похоже на слова короля. Он всегда говорил, что вы – его опора. Без вас многие победы не случились бы.

Гильдред выпрямился, его взгляд стал твёрже, и он ответил, голос был серьёзным:

– Мы с Годриком прошли через многое. Помнишь равнины Светлоземья? Пустые земли, дикие, полные бандитов. Там были хорошие пастбища, и Годрик хотел их забрать. Мы шли, выгоняли местных, жгли их дома, забирали всё, что могли унести. Жёстко, но так мы расширили королевство.

Эндориан посмотрел на него, его шрамы напряглись, и он спросил, голос стал острым:

– Вы гордитесь этим, лорд Гильдред?

Лорд бросил на него быстрый взгляд, его брови нахмурились, и он ответил, голос стал твёрже:

– Тут не в гордости дело, рыцарь. Это было нужно. Годрик знает, что для порядка приходится ломать кости. Те земли теперь кормят людей, там новые деревни. Без нас этого бы не было.

Эндориан кивнул, но промолчал. Он знал жестокость Годрика лучше других – сам был его рукой, что резала и жгла. Но слова Гильдреда, такие спокойные и холодные, напомнили ему о собственной крови на руках. Он отогнал эти мысли и достал свиток с печатью короля, протянув его лорду:

– Вот послание от короля Годрика, лорд Гильдред.

Гильдред взял пергамент, сломал печать ногтем и развернул его. Его глаза пробежали по строкам, лицо потемнело, и он сказал тихо:

– Он хочет больше налогов.

Эндориан кивнул, его голос был ледяным:

– Да. Король ждёт от вас полной верности и выполнения приказа.

Гильдред вскочил, его кружка стукнула о стол, вино плеснулось через край, и он крикнул, голос задрожал от гнева:

– Мои люди и так работают до упора! Я не могу взять больше – они отдадут последнее, и мы потеряем всё, что здесь построили!

Эндориан встал медленно, его доспехи звякнули, и он ответил, голос был спокойным, но твёрдым:

– Короля не интересуют ваши трудности, лорд Гильдред. Ему нужен результат. Вы служите ему или идёте против. Выбирайте.

Гильдред сжал кулаки, его дыхание стало тяжёлым, но он опустил голову и выдавил:

– Хорошо. Я сделаю, что он хочет.

Эндориан сел обратно, удовлетворённый. Он знал, что Годрик всегда берёт своё. Разговор прервал шум с арены – крики толпы и стук копий. Турнир продолжался до вечера, пока солнце не ушло за холмы.

Ночь в Рунхольде была шумной. После турнира начался праздник: на площади жгли костры, их дым поднимался к небу, запах жареного мяса и специй заполнил воздух. Люди собрались толпами, играли музыку – барабаны стучали, флейты звенели, а низкий гудящий рожок добавлял глубины. Девушки в ярких платьях танцевали, их волосы развевались, мужчины с кружками вина пытались поспеть за ними, спотыкаясь и смеясь. Эндориан стоял в стороне, глядя на свой отряд, что устроился у костров. Ему не нравилось это веселье – оно было слишком громким, слишком беспечным для мира, где правил Годрик.

Утро пришло тихо. Рунхольд просыпался медленно, люди расходились по домам. Эндориан вышел из шатра первым, его доспехи уже были на нём. Лорд Гильдред собрал сундук с данью – тяжёлый, из дуба, с железными скобами, полный монет и тканей. Его погрузили на телегу с двумя лошадьми, что дал лорд. Прощание было коротким: Гильдред кивнул и сказал:

– Безопасного пути, рыцарь. Передай королю, что я выполню всё.

Эндориан и его отряд двинулись к побережью. Земли менялись по мере их продвижения на запад – плодородные поля уступали место холмам, покрытым густыми лесами, а затем их взору открылось морское побережье, суровое и неприступное. Грохот волн о скалистые утёсы сопровождал их шаги, словно предупреждая о предстоящих трудностях. И вот, наконец, замок, о котором так много говорили, появился перед ними. Он был огромен и мрачен, как сама ночь. Его стены, покрытые мхом и потрескавшиеся от времени, тянулись вверх, будто пытаясь достичь серого неба. Узкие окна напоминали глаза, следящие за каждым движением. Море билось о скалы внизу, и холодный ветер пронизывал насквозь, наполняя воздух вкусом соли и тайной.

– Это место… – сказал один из рыцарей, его голос дрожал от напряжения. – Оно проклято.

– Проклято или нет, – спокойно ответил Эндориан, – король хочет здесь гарнизон. И мы сделаем всё, что нужно.

Эндориан стоял перед замком, который величественно возвышался над скалами, его исполинские башни пронзали небо, как чёрные когти. Замок был построен из серного камня, каждый его блок был сероватым, но время оставило свой отпечаток: стены покрылись мхом, камень потемнел, словно пропитался тьмой. При свете дня замок казался мрачным и неприступным, а его тени поглощали свет, будто он был врагом этому месту. Окружённый бездной океана и суровыми ветрами, этот замок словно висел на краю мира, отрезанный от всего, что могло быть связано с жизнью.

Годрик не зря выбрал это место, и ему было важно, чтобы замок вернулся под его контроль. Но даже тёмный рыцарь не мог не почувствовать, что в этих стенах скрывается что-то большее, чем просто старые руины.

Сквозь отверстия оконных проёмов был слышен вой ветра, а узкие коридоры внутри замка простирались в неизвестность. Эндориан шагал по залам, его сапоги глухо стучали по каменным плитам, покрытым толстым слоем пыли. Паучьи сети свисали с потолка, обвивая колонны и статуи, что смотрели на него пустыми, каменными глазами. Внутренности замка, несмотря на его ветхое состояние, поражали своей роскошью. Золотые колонны, покрытые паутиной, излучали бледное мерцание в свете солнца, проникавшем через окна. Картины на стенах, старые и потрескавшиеся, всё ещё сохраняли яркость красок, изображая сцены величия, жестокости и войны. Однако, несмотря на запустение, ни золото, ни драгоценности не были тронуты. Всё осталось на своих местах, и это удивило Эндориана. Казалось, никто не решился потревожить эти сокровища, словно замок был под охраной невидимых сил, которые наказывали любого, кто пытался бы присвоить себе хоть что-то.

– Почему золото на месте? – тихо пробормотал один из его рыцарей. – В таких местах обычно всё разграблено до последней монеты…

Эндориан не ответил. Он чувствовал что-то странное, нечто большее, чем просто холод и тьму этого места. Его притягивала древняя сила, скрытая в этих стенах.

Почувствовав лёгкую дрожь в груди, Эндориан вышел на утёс. Ветер обжигал его лицо, но это был не обычный холод. Что-то внутри его тёмного сердца начало пробуждаться, что-то светлое и давно забытое. Он смотрел вдаль, на разбивающиеся о скалы волны, и в тот момент, когда солнечный луч коснулся его лица, его прошибла резкая, острая боль. Он закрыл глаза, пытаясь выдохнуть через стиснутые зубы. Но вместо того, чтобы почувствовать облегчение, он погрузился в темноту. Видения начали преследовать его, как кошмары наяву.

Он стоял на том же месте, но всё было по-другому. Небо затянуто тяжёлыми тучами, море кроваво-красного цвета. Перед ним стоял Элдрик – величественный, молодой король, но его глаза были полны безумия. Эндориан мог слышать его мысли, его гнев и ярость, и видеть, как перед Элдриком, в коленопреклонённой позе, стояли предатели.

Элдрик поднял руку, и в ту же секунду мечи его воинов опустились на головы тех, кто был осуждён. Первые удары разнесли кости и плоть. Мужчины и женщины падали один за другим, их крики перекрывали рев волн. Кровь текла по земле, заливая всё вокруг. Некоторых разрывали на части заживо, других привязывали к деревянным столбам и обливали горячим маслом, прежде чем поджечь.Но это было не просто казнь. Это была расправа, акт ужасающего, безумного гнева, где каждая жертва кричала о пощаде, которую никто не давал. Элдрик стоял неподвижно, его глаза полыхали огнём. Он наслаждался этим зрелищем, чувствуя себя богом, который вершит судьбы. Но даже после сотен убитых, его гнев не утихал. Он кричал, требуя больше крови, больше боли.

Эндориан рванулся назад, пытаясь выйти из видения, но реальность ударила его с новой силой. Он открыл глаза и понял, что стоит в тронном зале, весь в холодном поту. Головная боль вернулась с такой силой, что казалось, его голова готова взорваться.

– Всё в порядке, командир? – раздался голос одного из рыцарей.

Эндориан молча кивнул, но внутри него бушевала буря. Видения возвращались каждый раз, когда он был в тронном зале. Что-то в этом месте пробуждало давно забытую часть его самого, заставляя его чувствовать боль, ужас и страсть, как будто эти события происходили с ним лично. Он снова посмотрел на древние стены:

– Что же это за место? И кто был этот Элдрик?

Темный рыцарь долго стоял в тронном зале, пытаясь взять себя в руки. Его дыхание сбилось, мысли были затуманены, но он не мог позволить себе слабость. Замок словно жил своей жизнью, каждая его стена, каждая колонна напоминали о прошлом, которое Эндориану не давалось понять. Но больше всего его преследовало имя – Элдрик. Это имя врезалось в его разум, словно пробуждая неведомую связь с его тёмным сердцем.

Он посмотрел на трон, который возвышался на другом конце зала. Тяжёлый, из камня, инкрустированный золотом и драгоценными камнями, трон был символом могущества, которое когда-то процветало в этих стенах. Но теперь на нём не сидел никто, и всё это величие превратилось в пыль. Эндориан шагнул к трону, но вновь его поразила боль, как удар молота. Он стиснул зубы, пытаясь удержаться на ногах, но видения снова захлестнули его сознание. Всё вокруг померкло, и он оказался снова в прошлом.

На этот раз он увидел Элдрика не в его царственной ярости, а в глубокой агонии. Молодой король стоял на тронной площади, окружённый толпой кричащих людей. Его взгляд был прикован к женщине, лежащей у его ног, её тело обезображено жестокими пытками. Она была мертва, но Элдрик, словно обезумевший, продолжал звать её имя. Эндориан мог почувствовать его боль, словно это была его собственная. Сущность Элдрика горела от утраты, а его разум разрушался на глазах.

Эндориан выдернул себя из видения, тяжело дыша. Его ладони были сжаты в кулаки, ногти вонзились в кожу, оставляя кровавые следы. Он понял одно: Элдрик, когда-то могучий король, пал жертвой своей собственной боли, своего безумия. Трон, перед которым он стоял сейчас, был свидетельством этой трагедии.

– Это место… оно проклято, – прошептал Эндориан себе под нос.

Его рыцари стояли неподалёку, не понимая, что происходит. Они видели, как их командир борется с невидимыми демонами, но не смели задавать вопросы.

Один из рыцарей всё же решился нарушить молчание.

– Командир, мы нашли несколько карт и записей о замке, возможно, они помогут понять его историю, – сказал рыцарь, держа свитки в руках.

Эндориан медленно обернулся. Он взял свитки, но не стал их сразу раскрывать. Ему нужно было больше информации, больше ключей к разгадке тайны этого места. Но он также знал, что в этом замке что-то скрывается, что нельзя раскрывать. Что-то древнее и могущественное, что нельзя трогать без последствий.

– Пусть отряд займётся подготовкой к ночлегу. Мы останемся здесь на ночь, – приказал он. Его голос был ровным, но в глубине души он чувствовал, что ночь принесёт ответы. И, возможно, опасности, которые их никто не ожидает.

Когда рыцари начали разбивать лагерь, Эндориан снова вышел на скалу. Ветер стал холоднее, волны продолжали биться о камни внизу, но теперь всё казалось ещё более мрачным. Он смотрел на горизонт, пытаясь справиться с ощущением, что нечто тёмное и древнее пробуждается. И как только солнце окончательно исчезло за горизонтом, Эндориан снова ощутил странное присутствие. Элдрик, как тень прошлого, был с ним, не покидая его сознание.

В тронном зале было тихо, но как только ночь окутала замок, воздух начал звенеть от невидимого напряжения. Элдрик, теперь уже призрачная фигура, наблюдал за отрядом Эндориана, его гнев горел внутри. Ночью он становился чем-то большим, чем просто духом. Он был частицей самого замка, его разрушителем и его хозяином одновременно. Элдрик ждал, когда придёт момент.

Эндориан, стоя на скале, почувствовал этот момент. Лучик света, который всегда тлел в его сердце, в этот миг вывел его на край, туда, где когда-то стоял Элдрик, видя перед собой призрак своей мёртвой жены. Странное чувство дежавю пронзило его, как будто он уже был здесь, стоял на этом месте, разделяя боль древнего короля. Но это были не просто видения. Это было нечто большее. Эндориан понимал, что то, что связывает его с этим местом, – это не случайность. Каждая головная боль, каждое ведение показывало ему не только историю Элдрика, но и его собственный путь, который был связан с этим проклятым замком.

В этот момент его сознание вновь затуманилось. Ещё одно видение пронеслось перед глазами. Теперь он видел жестокую казнь на площади замка. Элдрик, в полном безумии, собственноручно обезглавливал своих врагов, их головы скатывались по каменным плитам, оставляя за собой кровавый след. Толпа кричала, дети прятались за спинами своих матерей, а Элдрик продолжал свою резню, не останавливаясь ни на мгновение. Эндориан содрогнулся. Он понял, что Элдрик не просто король, а воплощение той тьмы, которая когда-то могла быть светом. И в этой тьме он сам видел часть себя. Эндориан больше не контролировал свои действия, но сохранял внешнюю невозмутимость. Его шаги были уверенными, но каждый из них отдавался эхом внутри его опустевшего сознания. Он шёл сквозь тёмные коридоры замка, не осознавая, что ведёт его не собственная воля. Комната, в которую он вошёл, была огромной, её потолки уходили высоко в тьму, а стены, казалось, сжимались, усиливая ощущение безысходности. Воздух был густым и тягучим, как в застойном болоте. Но даже это не было самым ужасным. Перед ним, в центре комнаты, стоял Элдрик. Его фигура, окутанная темнотой, была едва различима, но глаза горели пламенем. Рыцари Эндориана лежали на полу в окружении растекающихся луж крови. Элдрик методично резал их тела, словно проводил ритуал, разделяя их на части. Один из рыцарей был ещё жив, его глаза были полны ужаса, но из его горла вырывались лишь хрипы – его живот был разрезан, и внутренности, как змеи, выползали наружу. Доспехи были разбиты и разрезаны, как бумажные, конечности – изуродованы до неузнаваемости.