Фарватер. Легенды о торульви. 3 книга

Натали Крамм

Фарватер. Легенды о торульви. 3 книга

Пролог

Космические путешествия – это полет к мечте и простор для фантазии. Никто точно не знает, что же скрыто в глубине космоса. Пытливый ум неустанно ищет загадки, иначе можно скиснуть в рутине, как молоко, которое забыли убрать в холодильник.

Меня зовут Мил-ла Хорн, вы меня знаете, как профессора истории, строгого преподавателя Думоворского Исторического Университета, лауреата премии мира и Фрайлеца за открытие новой цивилизации в системе Штайнер. Неплохо для Милки Неумехи из дальних колоний, не правда ли?

Про мой первый контакт с Призраками сложили много легенд. Недавно пересматривала фильм «Голоса в космосе» и опять удивлялась: слишком красивая актриса на мою роль, слишком пафосный капитан и почему-то похожие на мумии Призраки. У зрителей явно осталось впечатление, будто у нас все получилось с первого раза, но это не так.

А про исход из дальних колоний, захваченных паразитами, мало кто знает. Про это не сняли кино и не написали книги. Я решила исправить несправедливость. Мне скрывать нечего, и я уже давно нахожусь в негласной ссылке. Возможно, вы найдете нестыковки с официальной версией, но это мои воспоминания, мое мнение, и мой честный рассказ.

1 глава. Знакомство

Итак, меня зовут Мил-ла. Я родилась и выросла в заброшенном мире. Наш городок выживал как мог, копаясь в огородах и разводя скот. В памяти народа остались обрывочные воспоминания о Большой Катастрофе. После нее в мире воцарилась тишина.

Я помню родительский дом так ясно и четко, словно вышла на минутку и вот-вот вернусь на кухню к маме и тетке. Огромная кухня занимала весь второй этаж покосившегося каменного дома. Там стояла печь, от которой шло отопление по всем комнатам. На деревянных толстых столах постоянно что-то месили, резали и смешивали. Мама и тетка готовили на всю небольшую общину. Я любила здесь бывать, но только чтобы урвать пирожок. Работа на кухне мне никогда не нравилась.

К 18 годам от меня уже все отстали, признав неумехой. Я не умела толком доить коров и коз. Посаженные моей рукой растения не приживались даже в теплице. От прялки немели пальцы. Зато я умела находить грибы и ягоды. Мое лукошко никогда не пустовало.

В зимнее время, когда женская часть городка пряла и вышивала, я читала книги. У соседей, семейства Райзенов, сохранилась библиотека, занявшая целый чердак. В пыли и темноте таились знания полузабытых наук, увлекательные истории и притчи. Разномастные шкафы укрывали томики всех цветов и мастей. Некоторые книги я начала понимать только став чуть постарше, а ровесники лишь посмеивались. Наверно, это и есть мои самые яркие воспоминания о детстве и юности: запах пыльных старых книг, темные зимние вечера, неверный свет лучины и чувство тоски в груди. Герои попадали в самые невероятные и нелепые ситуации, из которых потом выходили совершенно фантастическими способами. А я? Самым серьезным героическим поступком у меня мог быть разве что поход в лес по грибы.

Как-то раз я хотела найти один полюбившийся мне рассказ в тонкой книжке с розовой обложкой, но он пропал. Я перерыла весь чердак, заглянула даже между половицами, спугнув парочку жирных крыс. Старший брат на мои расспросы и негодование лишь рассмеялся, книги шли на растопку… Коллекцию собирал кто-то из прадедов. Потомки не ценили сокровища, считая хламом, которая годится только для поддержания тепла в доме. Понятное дело, в нашем мире все должно приносить пользу. А какая польза от бумаги с буквами? У нас даже мало кто умел читать…

Знаете, почему родители и многочисленная родня махнули на меня рукой? В нашем поколении семейства Штайнеров подрастало много ребят. У меня было три младшие сестры, две старшие, старший брат, они все уже женились и обзавелись детьми. Племянников и кузенов не сосчитать. Штайнеры заняли все три этажа старинного особняка и уже подумывали о постройке нового дома – невидаль в наше время. Так что одна Милка Неумеха уже не играла никакой роли. Да и Лоцман сказал, что не видит мою судьбу. Значит, и жить мне предстояло недолго.

2 Глава. Лоцман и Фарватер

В жаркий летний день я вернулась из леса без добычи. С весны нас не баловали дожди. Земля вопила о помощи. Растения увядали, поникли даже хмурые и суровые сосны. Деды давно шептались о новой Атаке. Все надежды сохранить жизнь маленькой колонии были только на Лоцмана, но он молчал и скрывался в прохладных зарослях боярышника вокруг церковных руин.

Злобно постукивая пустым лукошком, я встала в раздумьях на краю городка. Пыльная тропинка вела к каменным разномастным домам мимо заросших развалин. Время и лес проглотили некогда огромный город. Если пойти прямо и домой, то не избежать причитаний: Милка Неумеха даже землянику в июне найти не может! Я почесала ухо. Да… Перспектива не радовала. Зря только любимое серое платье вымазала в грязи, когда прыгала через обмелевшую реку по скользким камням. Весь подол чернел полосами от земли и глины. Потом отряхну, а сейчас надо придумать достойное занятие…

Никто не запрещал приходить к Лоцману, но было принято, что с ним общаются только деды и старшие в семьях. Но чувство трагедии так явно ощущалось в воздухе, и я не выдержала и решила проведать Лоцмана. Страшно было, не спорю – вдруг ему под плохое настроение попаду?

Я смутно помнила его в образе старца и подростка. Сегодня он был подростком. Он сидел на берегу высыхающего ручьи у коряги. Пробрала неприятная дрожь. В нашей общине черноволосых людей, так сильно похожих друг на друга из-за постоянного кровосмешения, Лоцман резко выделялся высоким ростом. Белые длинные волосы свободно развевал летний ветерок. Рядом с парнем на траве паслась древняя черепаха, а в тени руин резвились двое щенков. Они с визгом делили палку. Лоцман заметил меня и перевел взгляд. В горле пересохло. Вертикальные зрачки карих глаз просверлили насквозь. Он кивнул и спросил:

– Ты точно знаешь зачем пришла? И что я попрошу?

– Да… Ой. Я совсем забыла… У меня с собой есть кусок хлеба, подойдет?

Руки тряслись, пока я вытряхивала из заплечной полотняной сумки ломоть вчерашнего хлеба. Он так восхитительно пах, что я сразу с тоской вспомнила о пропущенном завтраке. Желудок предательски заурчал, а Лоцман улыбнулся. Его лицо, словно высеченное в камне, внезапно потеплело. Возникло ощущение, будто ожила статуя. Наверно, у меня был очень глупый вид. Румянец зажег щеки огнем, я вытерла непрошенные слезы стыда и пробормотала:

– Простите. Возьмите, пожалуйста.

– Съешь сама, потом занесешь угощение, – Лоцман безмятежно улыбался, щурясь от яркого солнца. Я присела в неуклюжем реверансе, вспомнив одну из книжек про древние балы, которые устраивали во времена королей и президентов. – Я слушаю тебя. Какой вопрос?

– Почему высыхает лес, мелеет река, и когда вернуться дожди?

– Три вопроса, но ответ один – бояться вам нечего. Природа скоро вернется на круги своя.

– Деды говорят, что будет Атака. Это так?

– Будет, но это моя забота, не твоя.

– А правда, что жара из-за близости солнца? Деды говорят, что земная твердь откололась от шара и летает в пространстве. Сейчас мы подлетели слишком близко…

– Нет, не правда, – поморщился Лоцман и махнул рукой, заставив черепаху поднять голову. Черепаха продолжила пережевывать полусухую траву огромным ртом. – Это природный цикл, скоро придут дожди.

– И это не связано с Атакой?..

– Нет.

– И… При моем рождении ты сказал, что не видишь мою судьбу. Я скоро умру?

– Сколько у тебя вопросов, – зрачки Лоцмана расширились, поглотив синеву. Как у кота, который увидел добычу и вышел на охоту. Вот-вот пушистый комок прыгнет и ощериться острыми когтями.

Я непроизвольно отступила и прошептала:

– Деды говорят…

– Меньше их слушай. Твои книги скажут тебе больше, – тихий медовый голос иссяк, уступив место утробному рыку. Внезапные перемены в Лоцмане пугали. На миг показалось, будто он повзрослел или даже… постарел. – Уходи, сейчас будет Атака.

Раскат грома среди ясного неба напугал больше, чем запах грозы. Я помню, в какой-то из книг писали, будто это обычный воздух превращается в иную форму. А вот деды учат, что гроза – это гнев божий. Хотя что там Лоцман говорил про дедов?

Мысли крутились в голове мелкими блошками. Страх гнал прочь, а здравый смысл подсказывал спрятаться. Лоцман отвернулся в сторону руин церкви. Черепаха меланхолично втянула лапы и голову. Я последовала ее подсказке и свернулась за огромным панцирем в клубочек. В тот же миг над руинами что-то сверкнуло, ослепив закрытые от ужаса глаза. Волна энергии прокатилась по берегу леса. Воздух трескался, а сквозь трещины пошел свист.

Я не помню, сколько пролежала, скрывшись за черепахой на том берегу. Перепонки были уже готовы лопнуть от свиста и грохота, когда внезапно воцарилась тишина. Я осторожно выглянула. Обычно в момент атаки мы сидим в подвале, а на помощь бегут деды, но ни одного из старейшин не было видно. Только у руин сидел бородатый мужик и тряс косматой головой. Он оглянулся на шорох и увидел меня. Прострел навылет черными от расширенного зрачка глазами пригвоздил к месту. В голове промелькнула мысль, а вот и мой конец пришел. Как вдруг одним махом повзрослевший Лоцман встал и побежал ко мне. Его гулкий голос не терпел возражения:

– Помогай! Твои деды опять струсили! Мне нужно прорваться на ту сторону. Иди сюда! Мил-ла!

Слова подхватил ветер. Я только сегодня услышала нежный перелив колокольчика, скрытый в простых звуках. «Мил-ла!» Так первый раз прозвучало мое истинное имя.

– Держи провод! Только крепко держи! Фарватер нельзя отпускать, поняла? – в мои липкие ладошки сунули витой разноцветный шнур. Он резал руки острыми гранями. Крик ввинчивался в уши: держать и не отпускать!

Вспышка. Лоцман схватил какой квадратный плотный ящик черного цвета и прыгнул. Земля и небо поменялись местами, проглотив его фигуру. Остался только шнур. Он разматывался, словно падал куда-то в пустоту, но я уже ничего не видела.

Вдруг шнур дернулся и остановился. Так бывает, когда бросаешь ведро в колодец. Оно звонко приземляется на воду, а веревка замирает на месте. На всякий случай я обернула шнур и завязала на запястье хитрым узлом, как научил старший брат.

Воцарилась тишина. Я села на корягу и рассматривала то место перед руинами, где пропал Лоцман. Черепаха вытянулась из панциря и продолжила обедать. Вернулись щенки. Белый задирал рыжего и пытался в шутку откусить ему хвост. Рыжий сопротивлялся и потешно семенил лапками. Я засмотрелась на милых щенков, как внезапно натянулся шнур. От напора на запястье срезало кожу. Теплая струйка крови потекла на траву. Я перехватила шнур обоими руками. Неведомая сила потащила туда, где исчез Лоцман. Я упиралась ногами, схватилась за корягу, но меня утягивало. Кто-то на той стороне пытался отнять шнур.

Невозмутимая черепаха развернулась на месте и царственным движением подползла ко мне. Шнур вытянул из меня все силы. Суставы выламывало. Ситуацию спасала петля на запястье и хитрый узелок. Скорее мне руку оторвут, чем он развяжется. Черепаха встала между мной, корягой и местом перехода. Она медленно подняла огромную лапу и прижала шнур к земле. Постепенно она подтянула свою тушу и намертво заблокировала шнур. Я выдохнула и рухнула рядом.

Остро вспыхнула боль, поглотив руки до плеча. Болела спина. Онемели ноги. Не чувствуя ничего, я могла только медленно наблюдать, как угасает сознание под мерное чавканье черепахи. Она повернула голову ко мне и вытащила ороговевший язык, царапнув щеку наждаком. Возможно, древнее существо хотело меня поддержать, а может быть просто слизывало соленый пот.

3 Глава. Немота

Проснувшись, я хотела закричать, но язык, губы и глотка перестали меня слушать. Вырвалось недоуменное мычание. Шнур прилип к запястью, где на содранной коже засохла кровь. Казалось, что он впился в мясо.

– Все будет хорошо, – пропищал тонкий голосок. Я подняла голову и закричала бы еще раз, но внезапная немота удержала вопль ужаса. Но существо все поняло и удрученно покачало головой. – Не бойся, я Лоцман. Просто я умер и вернулся по Фарватеру. Если бы ты не держала провод, то я бы потерял дорогу. Атаку мы с тобой отбили. Ты умница. А твоя немота – это лучше, чем гибель… Руки я тебе заживлю, не переживай.

Существо выглядело как уродливый пятилетний ребенок. Хотя и с ребенком сравнивать его язык не поворачивался. Таких чудовищ рыдающие матери душили подушками или бросали в лесу диким зверям. Неведомая зверюшка лишь отдаленно напоминала человека. Огромная лысая голова каким-то чудом держалась на худосочном теле. Лапки-веточки нежно трогали мои раны. Писклявый звук выходил изо рта без губ и зубов. Только глаза… Те самые теплые карие глаза с вертикальным зрачком напоминали загадочного Лоцмана.

– Я знаю, что ты хочешь спросить. Но обо всем по порядку. Мы еще с тобой поговорим, Мил-ла. А сейчас прибегут деды и надо тебя убрать отсюда. Не надо им знать, что ты видела Атаку и переход. Поняла меня? Наша с тобой легенда такая: мол шла из леса, увидела вспышку, упала, очнулась – стала немая. Потом речь к тебе вернется. Потом… все потом, умница моя. Ты храбрая девочка.

Пока существо попискивало и пыталось донести до меня сумбурные мысли, ветер нагнал облака. Вот-вот должен был пролиться долгожданный дождь. Я же могла только кивать и наблюдать, как под лапками чудища затягиваются раны.

***

Милка Неумеха превратилась в Немую. Ребята пытались дразнить, но заступился старший брат. Паулю достаточно нахмурить кустистые брови, как у любого проказника сразу хвост поджимался. Коренастый суровый брат не любил нежностей, но к нему всегда можно было прийти за помощью. Пожалуй, он единственный из всей общины ни разу не назвал меня Неумехой. Он и его жена – первая красавица с потрясающим голосом по имени Ирма – всегда относились ко мне с пониманием и теплотой.

Ирма приходила к нам с сестрами в комнату и пела колыбельные. Я готова была расплакаться от ее таланта. Переливы песен взывали к древним корням. Старинные слова напоминали о счастье, мире и покое. Ирма постоянно садилась рядом со мной и убеждала, что все будет хорошо. Она говорила, что не в голосе счастье. Ей ли так говорить…

Однажды я чистила картошку на кухне, и мать с теткой не выдержали, заговорили наперебой. Оказывается, помолвку расторгли. А я уже и позабыла… Меня сосватали еще в младенчестве за тихого паренька Тима из Штайнеров. Родня посчитала, что мы всего лишь троюродные брат с сестрой, и дала благословение. Сейчас же я нисколько не расстроилась и даже выдохнула с облегчением. Мы никогда особо не дружили. Трусоватый парнишка боялся собак, кошек и даже к жукам относился с опаской, вдруг они тоже кусаются.

Я кивнула, а мать разрыдалась. Ее полное тело сотрясали искренние рыданья. Тетка вздыхала и говорила о том, что я могу за племянниками ухаживать. Не всем же семьи создавать… Грустно им было, а мне весело. Не знаю даже почему. Наверно, находясь на линии Атаки, я поняла, как тесен наш мир. Никакие книги не помогут его расширить. Надо научиться ходить как Лоцман в другие миры… Но он другой. Совершенно иной! Он не похож на человека. Причем о таких созданиях в моих книгах не было ни слова. Кто он такой? Откуда? Зачем защищает людей от чудовищ, скрывающихся в пустоте между мирами?

Могли ли знать правду деды? Могли, но вряд ли понимали ее до конца, и уж точно они не хотели ею делиться. Наверно, нельзя говорить о том, что Лоцман тоже иногда бывает слаб. Каково это – умирать и возвращаться мелким уродцем?.. И тут нить моих рассуждений окончательно потерялась в мурашках ужаса.

Как-то раз во дворе по дороге в курятник меня поймал Тим. Он изменился за последний год. Из рыхлого толстячка начал превращаться в худого и нескладного подростка. Тим выхватил из моих рук два тяжеленых ведра с кормом и молча пошел кормить кур. Мне оставалось только плестись за ним следом.

– Что еще нужно сделать?

Я села на тюки с сеном и показала на поилку. Так в то утро Тим сделал за меня всю работу в курятнике. Потом, кое-как отдышавшись, он подошел ко мне и сказал, взяв за руку:

– Ты очень хорошая, Милка. Я бы с радостью женился, но деды против. Говорят, ты порченная. Бабка-знахарка немоту не вылечит, а твоя неумелость вошла в поговорку…

Несмелая улыбка была ему ответов. Милый парнишка не знал грамоты, я не могла написать ему записку, оставалось жестикулировать. Я пожала ему руку со всей сердечностью.

– Останемся друзьями? – догадался Тим. Я закивала и выдавила «Ааа», это была вместо «да».

Внезапно он меня обнял. Это было так неожиданно и даже немного приятно. Погрузившись в его тепло, я прикрыла глаза и обняла в ответ. Мы долго так простояли. Я прислушивалась к мерному перестуку чужого сердца. Я прочитала много романов и ждала подобного момента, представляя неземное волшебство. Вот только в реальности мне хотелось чихать и хихикать. Я сдержалась, сделав глубокий вдох. Он был истолкован превратно. Тим наклонился ко мне и поцеловал. Вот тут девичье сердечко не выдержало, поплыло. Я еле устояла на ватных ногах и схватила Тима за плечи, крепко вцепившись в него. Он охнул и отступил со словами:

– Нет, дальше нельзя… Прости… Прости меня, Мила… Милая.

Тим выбежал из курятника. Куры проводили его самым презрительным взглядом, каким они только умеют. А я села и разрыдалась. Я его не любила, но обидно чувствовать себя отверженной. Так и умирает душа. Человек должен быть хоть кому-нибудь нужен.

4 Глава. Ужин в тишине

Под конец лета я отважилась снова сходить к Лоцману. Я была должна за тот разговор, который у нас с ним состоялся перед Атакой. Принято приносить еду, но меня бесполезно учить готовить, поэтому я ушла на день в дальний уголок леса за редкими белыми грибами. Их могло найти только чутье опытного грибника. Хорошо быть невидимкой, никто не спохватится, сколько бы я не пропадала по лесам…

Как на заказ секретная полянка выстрелила большим семейством белых грибов. Их не успели надкусать черви, поэтому я набрало полное лукошко. Гордая своей добычей я пришла к Лоцману. С облегчением я увидела нормального подростка. Он опять сидела у коряги на берегу реки, прислушиваясь к чему-то за горизонтом. Страж всегда наготове. Мерзкие враги никогда не дремлют, их мучает вечный голод.

Лукошко с поклоном поставлено на почтительном расстоянии. Карие кошачьи глаза весело глянули в мою сторону:

– Ты ничего мне не должна.

Я промычала нечто похожее на «Еее ааавоо оооите». В переводе это значило «все равно возьмите».

– Возьму, – Лоцман понял. Он все и всегда понимал. – Люблю белые грибы, особенно жареные с картошкой. Присоединяйся, давай угли раздуем, посидим, поедим.

Я села рядом у коряги. Дыхание перехватило. Мощь странного существа пропитала все пространство до последней клеточки. Подросшая белая собака принесла в зубах палку.

– Рыжего пса волк вчера задрал, – сообщил Лоцман. – Жалко, но пес был глуп. Зато Беляк вырастет хорошим охотником и защитником. Верно?

Пес явно почуял, что обращаются к нему. Он бросил палку и раскрыл зубастую пасть в улыбке. Дальше вечер и ужин прошли в тишине. Лоцман больше ничего не говорил, наслаждаясь обществом молчаливого собеседника. Я же улыбалась непонятно чему.

– Ладно, я знаю способ, как вернуть тебе голос, – внезапно сказал Лоцман, когда чугунная закопченная сковорода была дочиста отмыта речным песком. Я бросила ее там же, где стояла возле скромной речки и подошла к нему. Наверняка все читалось в моих глазах. Он кивнул и продолжил:

– Путь будет неблизким. Нужно сходить за купол. Там живет ведьма. Она стара как весь ваш мир. Она помнит пожары, которые спалили ваши города. Мне кажется, старуха должна знать.

Я закивала, соглашаясь со всем. В тот момент я хотела приключений, почувствовать себя значимой, вернуть голос. Наверно, скажи мне Лоцман прыгать в колодец, я б только поинтересовалась, а нужно ли вообще выбираться обратно. Эх, красивые глаза с кошачьим зрачком, вы так прочно отпечатались в сердце.

Если бы я знала, на что согласилась… Нет, я бы все равно не отказалась. Просто я бы попрощалась с родными и взяла теплые вещи. В тот же момент я совсем не понимала, как далеко зайду, и как много людей погибнет…

5 Глава. Мой настоящий мир

Вокруг простиралась снежная пустыня. Однообразный пейзаж лишь изредка нарушали скрюченные деревья. Их согнул вечный ветер. Им не хватало солнца. Их бил мороз. Они совсем забыли о солнце и тепле. Так и выглядел мой настоящий мир после страшной катастрофы. Городок спас прозрачный купол и сила Лоцмана, который так вовремя оказался в наших краях.

Лоцману холод нипочем, а Беляка спасала толстая шкура с длинным мехом. Мне же пришлось туго. Кутаясь в меховую куртку Лоцмана с длинными полами, я кое-как брела на снегоступах.

Ведьма жила в шалаше, собранном из палок и потертых шкур. Темноту разгонял небольшой очаг посередине шатра. Внутри царил тошнотворный запах немытого тела, горелого жира и кислятины. Старуха кое-как открыла полуслепые глаза. Она хмыкнула:

– Чего приперся? Опять кости болят? Притирка еще не готова. Побереги себя, хватит прыгать по волнам.

– Нет, вот девочку привел. Она голоса лишилась из-за вспышки портала.

– Это ей еще повезло, – отозвалась старуха и откинула грязную шубу. Запах немытого тела усилился еще больше. – Сейчас дам настойку на такой случай. Надо пить залпом, поняла? Больно будет и невкусно, готова потерпеть?

Не дожидаясь моего согласия, ведьма вытащила из-под груды склянок пузырек с жидкостью. Лекарство воняло падалью. Его только залпом и можно было пить. Оно пробрало до легких и перехватило горло. Возникло ощущение, словно меня душат триста лесных чертей. Глядя в мои выпученные глаза, Лоцман хладнокровно спросил:

– Ну как?

– Норм… Нормально…. Ого! Голос! Мой голос вернулся, – хотя, как вернулся. Из горла доносился еле слышимый хрип.

– Так и останется? – Лоцман повернулся к ведьме.

– А я и не обещала, что она певицей станет, – огрызнулась ведьма. – Скажи вообще спасибо, могла бы отравить девку. У нее глаз плохой, мне она не нравится. Уводи ее быстрей!

Лоцман ненавязчиво встал между мной и ведьмой.

– Спасибо, бабушка, – он поклонился в пояс.

– Должен будешь, – прокрякала ведьма.

– Что хочешь?

– Принеси-ка мне еще молодильного зелья. Кости совсем чужими стали, суставы ломит, глаза ослепли… Чувствую, скоро конец. Умирать не хочу. А если умру, то сам знаешь… Вздрогнешь сильно! Порчу нашлю перед смертью. Понял?

– Еще бы… ладно, мы пошли.

Лоцман вывел меня из грязной лачуги. Шкуры трепал беспощадный ветер. Холод проникал сквозь одежду, но теперь мой голос был со мной. Я вздохнула с облегчением:

– Спасибо…

– Ты со мной пойдешь. Ты тоже старухе должна за излечение, – отрывисто проговорил Лоцман.

– Но какой от меня толк?!

– Придумаем. Одному мне страшно идти. Гиблое там место, а без Фарватера мне не вернуться. Напрямую отсюда не получится, придется шагать через миры. Так что придется тебе снова держать провод. В прошлый раз неплохо получилось! Идешь?

– В прошлый раз черепаха помогла.

– Да, она это умеет… Но не всегда хочет помогать. Ты ей понравилась. Так что? Ты готова?

– Да.

Конечно да! Голова кружилась, а душа требовала приключений.

6 Глава. Порталы и чудовища

Первый полет через портал оглушил и заставил болеть каждую клеточку тела. Лоцман сделал всего один шаг, но для меня он превратился в вечный полет. Когда я открыла заболевшие глаза, то увидела горы. Их было так много, что кружилась голова. Они окружали маленькую долину, словно вечные стражи-великаны. Закатное солнце припудрило их суровые каменные вершины багрянцем. Рядом с нами через камни скакала бурлящая река. Я никогда не видела столько брызг! Над водой висела яркая радуга, какая бывает после внезапного ливня в разгар жары.

Мы приземлились у бревенчатой избушки в один этаж. Крышу закрывал дерн. На траве паслись две белые козы. Они встретили нас приветливым меканьем. Им вторила корова, привязанная у забора. Вокруг нее царил идеальный порядок. Ровно подстриженная трава покрывала холм пушистым ковром. Хотелось лечь на него и уснуть, забыв о приключениях, Атаках, загадочных порталах и паразитах.

Из избушки вышла хозяйка – рыжая девушка, похожая на королеву чеканными чертами лица. Вертикальный зрачок… Высокий рост… Хрупкая фигура. Она подошла к Лоцману и посмотрела на него снизу вверх бесконечно влюбленными зелеными глазами:

– Здравствуй, Санрай. Я так ждала тебя.

Так я узнала не только имя Лоцмана, но и что такое ревность. Как она умело терзает хрупкое сердце цепкими лапками. Пока мой провожатый целовался с девкой из другого мира, я тихонько развернулась и ушла к реке. Глаза предательски заплыли слезами.