Хроники Иномирья. Я живу в сказке

– Считаешь, я во всем виновата?!

– Нет… я… – Парень стушевался. – Пойми, я чувствую свою ответственность за случившееся.

Видя его растерянность, я тоже немного сбавила обороты:

– Саш, прекрати. Плохие вещи иногда просто происходят. Вне зависимости от нашего желания.

– Но я обещал за тобой присматривать.

– И ты это делаешь.

– Ну да, – недовольно пробурчал Саша. – Везу тебя домой из больницы. Хорош защитничек.

– Да ладно тебе, все не так плохо. – Мне и правда становилось лучше, с каждым метром как мы отдалялись от больницы и приближались к дому. – Да и кто вообще мог знать, что дерево проснется и попытается всех убить? Хотя… – Я на секунду задумалась. – Как насчет тех, кто отвечал за его транспортировку и размещение. Пока мы не начнем адекватно оценивать угрозу и предпринимать соответствующие меры, ничего не изменится.

Саша хмыкнула, украдкой взглянув на меня, а потом вновь вернувшись к дороге.

– Сама-то себя слышишь?

– Что?

– Может начнешь с себя? Ну, здраво оценивать угрозы и все такое…

– Подловил, – мне пришлось признать его правоту. – Но я журналист. Я была там по заданию редакции. Это другое.

– Журналист, – согласно кивнул парень, – молодежного журнала, а не криминальной хроники. Может не стоит сломя голову бежать за интервью к каждой неведомой тваре, объявившей в городе? Хороший репортаж не значит последний, Вик.

Я прыснула от его комментария, впервые за вечер улыбнувшись. Злиться дальше просто не имело смысла.

– Ненавижу, когда ты прав.

– Нет, ты не любишь, когда ты оказываешься не права.

– И это тоже.

Машина плавно затормозила возле моего дома, подъехав к самому подъезду. Снаружи было темно и неуютно, а мелкая морось грозила перейти в настоящий проливной дождь.

Саша выключил мотор, немного помедлив, прежде чем предложить:

– Хочешь, останусь сегодня у тебя? Вдруг что понадобится…

– Да, было бы здорово. – Мне и правда не хотелось оставаться сегодня одной. И, не смотря на усталость, я сомневалась, что смогу уснуть. – Но мы забыли заехать в аптеку.

Саша встал рано, еще не было и шести. Сквозь тонкую вуаль полудремы я слышала, как он пошел в ванную, а затем на кухню, включив чайник. В холодильнике было пусто, но я понадеялась, что он додумается заглянуть в морозилку, где лежала упаковка фаршированных блинов, и не пойдет на работу голодным. Только когда шум переместился в прихожую, я заставила себя открыть глаза и, перекатившись, нехотя подняться с постели. Ключей от моей квартиры у него все еще не было, и мне пока не хотелось сдавать этот оплот независимости.

Парень уже завязал ботинки и натягивал пуховик.

– Продержишься без меня?

– Да, – я сонно зевнула. – У меня справка до конца недели. Отдохну. Быть может даже приступлю к курсовой.

Он слегка наклонился и я целомудренно поцеловала его в щеку. Да, наши отношения продвигались медленно, почти со скрипом, но то, что мы провели эту ночь вместе, я считала большим шагом вперед. Пускай между нами и не было никакого физического контакта. Саша согласился спать на кушетке в кухне, наверняка, совсем не выспавшись.

Но то, что он остался со мной в столь сложный момент, значило очень много. Это только лишний раз показывало, насколько я была к нему несправедлива. Отталкивая и держа на расстоянии. Так получилось, что все это время мы шли вместе, но почему-то параллельными дорогами. Но совпадали ли наши пункты назначения или мы были всего лишь случайными прохожими, я до сих пор не знала наверняка.

– Не делай глупости, – грустно заявил он, уже выйдя на лестничную клетку и оборачиваясь.

– Не буду.

И поначалу я правда собиралась сдержать обещание. Но снова заснуть мне так и не удалось, а бестолковые утренние ток-шоу отвлекли меня буквально на пару часов. Поэтому к девяти утра, отложив в сторону книгу, я поняла, что все равно не смогу усидеть дома. К ногам полностью вернулась чувствительность, и единственное, что меня до сих пор немного тормозило – легкая слабость в мышцах, как после затяжной болезни, неприятная, но недостаточная для того, чтобы удержать меня в кровати.

В первую очередь, я собиралась зайти в аптеку за лекарствами, а на обратном пути – заглянуть в университет. Занятия меня не особо волновали, другое дело деканат, где могли знать как продвигаются поиски Даши. Тот же вопрос не мешало задать и ее однокурсникам, среди них просто обязан был попасться кто-то из близкого круга друзей. А на закуску я оставила Соню и Веру, которые весь прошлый год усиленно меня игнорировали, обиженные после того как едва не вылетели с журфака вместе со мной. «С чего все начиналось, и кто бы рядом». Фраза говорила сама за себя. Оставалась надежда, что Даша оставила подсказки и им тоже, а не возложила всю ответственность на меня одну.

Не обременяя себя макияжем и укладкой, я выбрала любимый темный худи, натянув на голову капюшон, чтобы ничем не выделяться из толпы студентов и не привлекать внимания знакомых. Но в коридорах университета и так было не многолюдно. Открыв дверь деканата, я растерянно застыла, не увидев на привычном месте секретаря Виту. Вместо нее за столом сидела практикантка, что-то лениво вбивая одним пальцем на компьютере. Все заготовленные слова разом вылетели из головы, пока я продолжала осматривать кабинет, в надежде увидеть знакомое лицо.

– Заявление на факультатив написали? – воспользовалась повисшей паузой девушка. – Завтра последний день.

– Нет…

Все это время меня подмывало сделать большую глупость и выбрать немой язык в качестве дополнительного, но будем честны – никто бы не оценил моего протеста. Из плюсов была летняя практика в марине и курсы по дайвингу, а из минусов – полное отсутствие карьерных перспектив. Какое сенсационное интервью можно было взять у морских жителей? О загрязнении мирового океана или о таяние ледников? В любом случае, все эти темы давно себя изжили.

Принтер противно заскрипел, выплевывая белый лист бумаги, который девушка протянула мне.

– Отметьте галочкой факультативный язык. Фамилия, группа и подпись. Расписание занятий узнавайте у старосты.

Я все еще колебалась, взяв ручку и удерживая ее на пустым квадратом с графой «эльфийский». Как не хотелось этого признавать, но Мира была права. Если я собиралась достичь чего-то стоящего в журналистике, то должна была знать язык тех, кто решал, какие новости можно рассказать миру, а какие нет. Вздохнув, я поставила подпись и вернула бланк секретарю, чувствуя, что все идет не по плану.

Дождавшись окончания очередной пары, я притаилась на углу, практически не мигая, вглядывалась в хлынувший из аудитории поток ребят, пытаясь не пропустить своих школьных подруг. Группа медленно растекалась по широкому коридору, галдя и посмеиваясь, но ни Сони ни Веры среди них не было.

Удивленная, я поплелась за ними к следующей аудитории на третьем этаже. Группа журналистов была большой и явно дружной. Они сбились в две шумные беспокойные стайки, громко обсуждая прошедший семинар и не замечая никого вокруг. Решив для начала разузнать обстановку, я приметила одинокую девушку у окна, погруженную в тетрадь с конспектами. Она держаться рядом с группой, хоть и не пыталась влиться в коллектив и принять участие в разговоре. Изгой? Или просто самодостаточная личность? Не важно, практика показывала, что такие люди обычно подмечали больших других и многое могли рассказать.

– Привет, ты же на журфаке? Дарью не видела?

Девушка нехотя оторвала взгляд от своих записей, прищуриваясь сквозь очки и пытаясь сосредоточить на мне взгляд.

– Какую?

– Любарскую.

Она убрала с лица прядь светлых русых волос, выбившуюся из низкого хвоста, а потом пожала плечами, такими по-детски узкими, что они терялись в огромном вязанном свитере.

– Давно ее не видно.

– А Соню или Веру?

– И их тоже.

– Я брала у них конспекты. – История вполне могла сойти за правду. – Теперь не знаю, как вернуть.

Она вновь пожала плечами, не растроганная моей проблемой.

– Не знаешь, где они живут?

Снова молчаливое отрицание. Моя собеседница была крепким орешком.

– Может, Дашин парень знает?

– Парень? – незнакомка встрепенулась. – Да нет у нее парня. Вон Вовчик за ней бегал, но и ему не обломилось. Больно разборчивая.

Я проследила за ее взглядом, рассматривая высокого темноволосого парня в сером пуловере тонкой вязки, явно не обделенного женским вниманием. Трое девушек обступили его, прочно прижав к стене, задорно, но не очень натурально смеясь.

– Дашу с полицией ищут, так что ты тут без шансов.

– Да, но я думала, она просто загуляла, до сессии еще далеко.

– Она? С ума сошла?! Она ни одной пары не пропустила. Мы с ней по рейтингу нос к носу идем.

Я понимающе кивнула. Да, Даша умела раздражать своей неуемной энергией и предприимчивостью. Девушке всегда требовалось быть первой, ни одной из многих, а единственной, не важно, сколько сил и времени на это уходило. А косые взгляды одноклассников ее только раззадоривали, она буквально питалась их завистью и ненавистью.

– И ее подружки тут же «сдулись», – ехидно заявила девушка, широко улыбаясь, – списывать-то не у кого. Видела Соню в деканате вместе с матерью. Они документы забирали. Так что не стать им великими журналистами. Мозгов не хватило. Позёрки.

Да, и это тоже было достаточно точной характеристикой моих бывших подруг. Я постаралась отогнать чувство злорадного удовлетворения, сохраняя безразличный вид:

– Да вроде не было их в списке на отчисление.

– Говорю же, сама ушла. У нее вообще семейка странная, говорят она из сектантов. То ли мормоны, то ли саентологи. А может, амиши. Фиг разберешь.

И это было одной из причин почему я скрывала кем были мои родители. Их образ жизни редко вызывал положительный отклик у окружающих. Магические расы считали их едва ли не террористами, а обычные люди чаще всего просто не понимали. Автоматически ставя в один ряд с религиозными фанатиками. Что говорить, даже я, прожив в резервации два года до поступления в университет, не всегда улавливала разницу.

– Они инопротестанты. Те, кто не приняли новые порядки Иномирья.

– Вот-вот, – закивала девушка. – То-то они мне странными показались.

– Все трое?

– Ну, не сразу. После каникул. Видимо от родителей вернулись, – она покрутила пальцем у фиска. – У Дарьи вообще мозги поехали. Мы должны были готовить проект по адаптации первокурсников из малоимущих иномирских общин, а она «съехала». Сказала, что не будет в этом участвовать. Я и сама справилась, но сама понимаешь. Так дела не делаются.

– Не похоже на нее, – покачала я головой, – она всегда была такой ответственной. Лезла вперед всех.

– Видимо родители мозги ей промыли. Типа ей не по статусу с другими расами общаться.

И это тоже было странно, ведь Даша не навещала их с первого курса, раз и навсегда разорвав отношения с пьющим отцом и инфантильной безвольной матерью. Что могло измениться?

– Так что, никто вообще не в курсе куда эта троица делась?

– Говорю – странные они последние месяцы были, – девушка посмотрела часы, потом на дверь аудитории. – Знаешь, так бывает, если на наркоту садятся.

– Ты думаешь они что-то принимали? – Мене эта версия казалась абсурдной.

– Не знаю, но сама посуди. Все симптомы на лицо. Было чувство, что они вот-вот сорвутся. Тихие какие-то, нервные, раздражительные. Соню наверное родители отправили лечиться, а эти двое скрываются.

Звучало правдоподобно, но неубедительно. Я слабо себе представляла подруг

– Блин, но может кто-то с ними общается, – предприняла я последнюю попытку. – Передаст им тетради?

– Ну, поищи, – усмехнулась девушка. – Они тут как-то себя не правильно поставили, так что…

Громкая визгливая трель звонка известила о начале третьей пары, заставив девушку встрепенуться, впопыхах засовывая толстую тетрадь обратно в сумку:

– Попробуй через деканат, если хочешь, а вообще – забей. Дело житейское – к следующему семестру еще треть отсеется. Легче дышать станет.

Не прощаясь, она поспешила за одногруппниками, одной из последних скрывшись в аудитории. Через минуту коридор и вовсе опустел, оставив только отголоски неясного бормотания, все еще доносившегося из-за запертых дверей.

Немного расстроенная тем, как все прошло, я поплелась в сторону деканата, по дороге решая, стоит ли снова попытать там счастье. Без Виты рассчитывать на какую-либо ценную информацию не приходилось, все новости журфака проходили исключительно через нее. С другой стороны, нельзя было сказать, что моя вылазка оказалась совсем уж бесполезной. Если Соня забрала документы, да еще под руководством мамы, дальше ей оставалась всего одна дорога – домой, в резервацию. И этот адрес был мне хорошо знаком.

Исчезновение всех троих выглядело подозрительно, но если потрудиться, всему можно было найти свое объяснение. Школьные подруги рассорились из-за какой-то мелочи, разбежавшись каждая своей дорогой. И если Даша отлично справлялась сама по себе, то для Сони с Верой потеря идейного вдохновителя стала критичной. По правде говоря, они никогда и не учились сами. Не знаю, закончили ли бы они без нас выпускной класс или же остались со справкой о среднем образовании. Так вышло и сейчас. Девушки бросили учебу, не справившись с нагрузкой. Довольно складно, если бы не одна существенная деталь – исчезновение Даши. Она бы никогда не оставила свою мечту стать журналистом, и, тем более, не вернулась бы домой к родителям. Если раньше я допускала мысль, что Дашино письмо было лишь дурацким розыгрышем, то шутка неоправданно затягивалась.

Молодой орк, высокий и коренастый, неуверенно топтался перед дверью деканата, мешая мне пройти. Широкоплечий, еще и в массивной кожаной куртке, он занимал собой все свободное пространство коридора. Потянувшись к ручке двери, орк замер на пару секунд, а потом отступил на пару шагов назад, что-то бормоча себе под нос на не известном мне диалекте.

– Так, ты заходишь? – спросила я, привлекая к себе внимание. – Они до двенадцати работают, потом перерыв.

– Мне нужно написать заявление на перевод на заочное, – утробно рыкнул он, размахивая перед моим лицом какими-то бумагами.

– Разве его не должны писать твои родители?

Иные рас имели свой порог утвержденного совершеннолетия, так как все мы взрослели и старели по-разному. Люди в этом плане были самыми самостоятельными – сказывался наш относительно короткий жизненный цикл, эльфы – по другую сторону этой шкалы. А орки… Орки были где-то посередине. Живя закрытыми общинами, они подолгу не выпускали молодняк в большой мир. По крайней мере, пока те не проходили ритуал инициации. Некоторые источники утверждали, что раньше для этого требовалось кого-то убить, сейчас же нравы городских орков немного смягчились, и кровавую бойню сменили испытания на силу и выносливость. Своеобразные Олимпийские игры среди молодежи. Хотя, кто мог знать наверняка…

Я осмотрела орка с ног до головы – этот выглядел юным. Нижние клики едва виднелись над нижней губой, никаких татуировок или украшений, а темные волосы были подстрижены очень коротко, слегка прикрывая большие остроконечные уши.

– Мои родители не станут этого делать.

– Почему?

– Как бы это объяснить, – орк замялся, опуская взгляд себе под ноги. Его кожаные ботинки на толстой рифленой подошве выглядели гигантскими и, наверное, весили целую тонну. – Дизайнер не очень популярная специальность в наших кругах.

Дизайнер? Это было даже мягко сказано. Рожденные и вскормленные войной, орки тысячелетиями жили за счет разорительных набегов на соседние племена. Порой присоединяясь к другим военным походам в качестве наемников. И учитывая такое историческое прошлое, они были очень избирательны в выборе будущей профессии. Более того, некоторые из них до сих пор считали, что жизнь по законам Иномирья была уделом ничтожных слабаков, предпочитая промышлять исключительно криминалом.

Поэтому пареньку оставалось только посочувствовать. Дизайнер. Удивительно, что его до сих пор не изгнали из семьи. А без защиты своего клана у него было не так уж много шансов выжить.

– Так, ты учишься без их согласия?

– Нет! – Его светло-зеленые глаза округлились. Осмотревшись по сторонам, он подошел ближе, наклонившись ко мне, чтобы нас не услышал никто посторонний: – Мне разрешила моя двоюродная прабабушку по материнской линии. Правда, она умерла в этом году, так что…

– И ты решил бросить учебу?

– Нет, я буду работать вместе с отцом и братьями, а учиться – в свободное время.

– Тайком? – усмехнулась я, без издевки, скорее удивляясь такому диссонансу. Огромному мускулистому орку, решившему взять в руки карандаш вместо оружия. – Думаешь, не узнают?

Тяжело вздыхая, он дернул широкими массивными плечами:

– Если деканат не сообщит родителям, то может и нет.

Никто не стал бы так рисковать и переходить оркам дорогу. Помимо дурного характера они отличались еще и отличной памятью, что в целом давало убийственную комбинацию. Если орк становился твоим врагом, то уже ничего не могло этого изменить. Только твоя смерть. Так что да, никто бы не стал идти против правил и покрывать паренька перед родителями. Это приравнивалось к самоубийству.

– Не хочу учить тебя плохому, но ты же можешь подделать подпись бабушки. – И кто только тянул меня за язык?! – Подумай, она же дала согласие на твою учебы, а значит подписала бы и это заявление, просто не успела. Так что это даже не будет считаться обманом.

– Как подделать?

В его взгляде читалось непонимание.

– Ты же знаешь, как подписывалась твоя бабушка.

Кивок.

– Так повтори ее подпись на заявлении.

Кивка не проследовало.

– Но это будет моя подпись, а не ее.

Тяжелый случай. С абстрактным мышлением у орков было туговато.

– А если все вокруг будут думать, что это её подпись? – попыталась я натолкнуть паренька на правильную мысль.

Орк будто окаменел, молчаливо уставившись на меня сверху вниз. Мои аргументы его явно не достигали цели, то ли от его высокого роста, то ли гигантской культурной пропасти. Создавалось впечатление, что мы и вовсе разговаривали на разных языках.

– Знаешь, я бы вообще назвала это недоработкой в системе образования, – решила я зайти с другой стороны. – Кто сказал, что ты не можешь самостоятельно принимать решения относительно своего будущего? Ты достаточно взрослый для того чтобы работать, но не для того чтобы учиться?

– Наверное.

– Наверное? – после столь плазменной речи я начинала закапать. – Слушай, парень, у тебя хватило смелости пойти против семьи и поступить сюда, но нет сил продолжить?

– Я думал меня сюда не возьмут.

Точно собираясь расплакаться, орк громко шмыгнул носом, казалось, сгорбившись ещё сильнее, что едва не касался руками каменной плитки на полу. Просто невыносимое удручающее зрелище.

– Ладно, – кажется, мы зашли в тупик, – если я подпишу заявление вместо твоей бабушки, ты продолжишь учёбу?

– Конечно, – воспрянул духом орк, выпрямляясь в полный рост и протягивая мне бумаги. – А так точно можно?

К счастью, с моральным компасом у меня было проще, чем у него.

– Показывай, как расписывалась твоя бабушка. – И да, мысленно я уже предвкушала как буду об этом сожалеть.

Роспись была не сложной, отчасти потому что до падения стен орки скрепляли договоры кровью. А сейчас, не особо себя утруждая, ставили крест или просто косую черту, снизу-вверх или слева-направо. Судя по кривой линии и очень сильному нажатию, бабушка орка делала это в первый, и, вероятно, последний раз.

Я зажала ручку между средним и безымянным пальцем, чтобы получилось максимально неуклюже, и повторила вертикальную черту. Не идеально, но максимально близко к оригиналу. Всего-то, одна черточка в документе отделяла кого-то от его мечты. Если бы в моей жизни все было бы так же просто.

Я вернула заявление орку, довольная результатом даже больше его самого:

– Но если все вскроется…

– Мы никогда не встречались, – закончил за меня фразу парень, наконец-то настроившись на мою волну. – Кстати, меня зовут Лерик.

– Отлично, а я девушка без имени. Прощай, Лерик. Учись хорошо, и помни – бабушка подписала заявление до своей кончины. Поверь в это сам и остальные тоже поверят.

В редакция «Голосов Перекрестка» кипела жизнь. Я пыталась вспомнить, когда последний раз мы все вот так собирались в офисе, и поняла, что никогда. Сегодня здесь даже были те, кто работал вне штата, известные мне только как контакты в общем чате.

Воздух гудел от шума и движения. Застыв на пороге, я боролась с желанием развернуться и уйти, даже затаив дыхание, прежде чем нырнуть в этот бурлящий поток рабочего процесса. Что вообще происходило?

Как вопрос на мой ответ на пути возник Вячеслав Петрович, преграждая мне путь к рабочему столу.

– Про вегетандров не пишем.

Сегодня даже он подался царившему вокруг хаосу. Впервые без пиджака, узкий темно-синий галстук съехал на бок, а седые волосы, обычно убранные назад с помощью геля для укладки, начали виться, торча в разные стороны.

Приняв мое молчание за протест, мужчина вскинул руку, прищурившись и пригрозив пальцем как шкодливому ребенку:

– Ни слова о вчерашнем событие в Саду. Ждем официальной версии. Будет релиз, будет заметка. Слово в слово.

Событие… вот как это сейчас называлось. Я кивнула, обходя его и усаживаясь за компьютер.

Просто прекрасно. Нельзя было писать ни про вегетандров, ни про драконов, ни, тем более, про взрыв в ночном клубе. Что я вообще тогда здесь делала?

– Хей, подруга, не грусти.

На стол со стуком упал батончик шоколада. Инна, грустно улыбаясь, стояла за моей спиной, как и я недовольно наблюдая за бурной деятельностью в редакции.

– Что с тобой случилось, – только и смогла выдавить из себя я, рассматривая загипсованную правую руку девушки, повисшую на широкой белой повязке через плечо.

– А это, – она пошевелила свободными пальцами, поморщившись от боли. – Не удачный поход в клуб.

– Боже, это тебя так в Nou Món?

Помимо перелома, кожа от шеи и практически по всей правой стороне лица заметно покраснела, как от долгого пребывания на солнце, а прямые каштановые волосы, сегодня уложенные в низкий хвост, вились на висках, как после неудачного использования плойки.

– Да, не повезло. Точнее, наверное, повезло. Ведь это всего лишь рука.

– Для фотографа не самая удачная травма.

– Ну теперь это не проблема, – девушка снова улыбнулась, но в ее светло-серых глазах не промелькнуло ни искорки забавы, -потому что фотоаппарат я тоже разбила. Не восстановить.

– Мне так жаль.

– Да, паршиво.

– Ты была близко к эпицентру? – шепотом спросила я, оглядываясь по сторонам и понимая, что никому нет до нас никакого дела.

– Получается, что так. Я была у сцены, искала место для съемки, когда меня просто впечатало в стену.

– И что думаешь?

– О чем? – сделала непонимающий вид Инна.

Я придвинулась ближе, чтобы быть уверенной, что нас точно не услышат:

– Видела, что там произошло?

– Не уверена, а ты?

Мы молча смотрели друг на друга, не решаясь поделиться своими догадками. Такие темы не обсуждались в открытую. Первой отвела взгляд Инна:

– В любом случае, нам очень повезло. Это было очень близко. – Она немного помедлила, прежде чем добавить: – Стоит быть аккуратнее.

В голове не укладывалось, что для нас все могло кончиться там, в ночном клубе. И мир бы этого даже не заметил. Журнал бы так же продолжил свою работу, а наша жизнь и смерть не удостоилась бы в нем ни единой строчки. Несчастный случай? Так они это официально называли? Мертвым нечего не могли рассказать, а мы, выжившие, молчали, благодарные, что нас не постигла участь первых. Замкнутый круг.

– Да?

Я не заметила, как в мои размышления протиснулась Китлари, поэтому машинально кивнула:

– Ага.

– Вот и отлично, – хлопнула в ладоши эльфийка, наклоняясь ближе и заключая в объятья. – Я знала, что могу на тебя рассчитывать.

Ее чрезмерное воодушевление сразу меня насторожило:

– На что я согласилась?

– На двойное свидание, – еще крепче обняла меня девушка. – Ты с Сашей, я с Андреем. Ну и мои родители.

– Нет-нет-нет, – вырвалась я из ее хватки, как заведенная качая головой из стороны в сторону. – Ты все путаешь. На двойном свидание не должно быть твоих родителей, а вот на встрече с твоими родителями не должно быть меня и Саши.

– Но мне нужна поддержка. – Несмотря на мои протесты, Китти снова обхватила меня за плечи, на этот раз крепче, не давая пошевелиться. – Родители должны увидеть какие у меня замечательные друзья и как мне здесь хорошо.

– Знаешь, это абсолютно нормально знакомить своего парня с родителями, – попыталась успокоить ее я. – Тем более, ты же знаешь, что он твоя истинная пара. Так, в чем проблема? Сядете, поговорите. Если что-то пойдет не так, вы всегда можете встать с Андреем и уйти.