Древние Свитки

Его мантия с потускневшими белыми символами развевалась на ветру, словно потертый серый флаг, а нижнюю половина лица закрывал платок, в несколько слоев повязанный вокруг шеи для защиты от песка, который норовил забиться в нос, рот и глаза. Через плечо висела небольшая сумка. Даррен чувствовал себя изможденным и еле перебирал ноги, бредя на север и оставляя позади себя тонкую вереницу следов, которые быстро заносило серым песком.

– Еще немного, – устало прошептал он, пытаясь подбодрить самого себя, в то же время внутренне понимая, что, похоже, его путешествие так и закончится здесь, в этой серой песчаной могиле.

Он остановился и снова взглянул на горизонт, где сейчас на фоне бледного уходящего солнца он вдруг разглядел очертания острого пика, устремленного ввысь. Ближе к земле пик приобретал правильную форму равносторонней пирамиды. “Кажется, это то, что мне нужно”, – подумал Даррен и, ободрившись, направился в сторону загадочного сооружения.

Приблизившись, он понял, что высота строения составляла не менее трехсот метров. Пирамида из серого камня возвышалась над плато, словно непоколебимая твердыня древней цивилизации, от которой сквозь тысячелетия смог сохраниться только этот гигантский каменный монолит. Подойдя ближе, юноша увидел, что идеально гладкая поверхность пирамиды была местами изъедена мелкими трещинами, из которых тоненькими струйками сочилась серая пыль, тут же подхватываемая порывами ветра, уносящими ее в бескрайнюю пустыню. На сооружении не было никакого намека на вход. Ветер усилился, и вокруг пирамиды теперь царила только серая непроглядная мгла.

Изнурённый, Даррен прошелся вдоль гладкой стены пирамиды в попытках найти вход, но его нигде не было. “Нет сил…”, – устало подумал он, и, как будто услышав мысли хозяина, его ноги предательски подкосились, и он упал на колени. “Не могу больше”, – успел подумать он перед тем, как рухнул на пыльную землю и, окончательно лишившись сил, провалился в забытье.

Очнувшись, сквозь туман в голове его стали посещать беспокойные мысли: “Пустыня… пирамида… вход…”. Он открыл глаза и обнаружил прямо перед собой возникший непонятно откуда проход внутрь, как будто, пока он был без сознания, кто-то услужливо открыл перед ним дверь, хотя самой двери не было, был лишь высокий ровный треугольный проем в стене. Внутрь вела такая же монолитная каменная дорожка, изъеденная мелкими трещинами. “Как долго я тут лежу?”, – подумал он, поднимаясь. Страшно хотелось пить, но последнюю воду он выпил несколько часов назад. “Возможно, внутри найдется кто-то, кто сможет помочь”, – подумал он и осторожно ступил внутрь.

Каменная тропа была абсолютно прямой, как и всё в этой странной пустыне. Вокруг тропы царила тьма. Пройдя несколько шагов, тьма начала рассеиваться, и Даррен увидел, что по обе стороны от него вдоль стен пирамиды протянулся уступ метров пять шириной, который окаймлял внутренние стены пирамиды по периметру. С его краев, словно струи гигантского водопада, вниз стекал серый песок и терялся в глубине бездонной серой бездны. Впереди он увидел тонкий каменный мост, ведущий с уступа куда-то в центр пирамиды, где всё было покрыто непроглядным облаком серой пыли.

Даррен ступил на хрупкий с виду мостик, и ему сразу показалось, что под его ногами он сейчас начнет осыпаться. Он инстинктивно повернул назад, чтобы отступить на безопасную твердую землю, но за уступом никакого проёма уже не оказалось, а только голая исполинская стена, уходящая в туманную высь. Пути назад не было, и он осторожно пошел по сужающейся нависшей над бездной каменной тропе.

Впереди откуда-то сверху струился тусклый свет. “Так и сгину здесь, среди песков времени. Безвестный серрин в безвестной пирамиде”, – пронеслось у него в голове после того, как он прошел метров сто по мосту. Он вспомнил, как еще мальчишкой зачитывался рассказами о подвигах Наринэ, последнего правителя объединенного царства семи народов государства Терранадан, что на древнем наречии означало “Столпы Терры”. Оно возникло после победы над могущественным прародителем Страны Ночи Родондроном и знаменовало конец первой эпохи. Жителям Терры тогда пришлось пройти немало трудностей, чтобы прийти к созданию единого царства, и много усилий для этого приложил сам Наринэ. Легенды гласят, что он прошел сквозь преисподнюю и небеса, и смог добиться помощи небожителей, которая и стала решающей в победе над Родондроном. У Даррена всегда вызывала восхищение судьба этого необычного серрина. Странно, что он вспомнил о нем здесь, в этой таинственной пирамиде.

Он прошел еще метров сто, и узкий мост внезапно вывел на каменный остров, как будто парящий посреди ущелья. С облегчением ступив на землю, Даррен прошёл вперед по направлению к лучам света и обнаружил, что свет падал на исполинский каменный трон, возвышающийся в центре каменного острова. Он так же, как и вся пирамида, был весь покрыт пылью и трещинами, как будто стоял тут не одну тысячу лет. На троне, склонив голову на грудь, сидел гигант, около трёх метров ростом, в царском воинском облачении. Его золотые доспехи давно потеряли свой первоначальный блеск, во многих местах они были потерты и покрыты толстым слоем пыли, но даже сквозь нее виднелись следы от ударов мечом. Тяжелый шлем скрывал верхнюю часть лица, а снизу выступала короткая седая борода, густо покрытая пылью. В правой руке в золотой кольчужной рукавице он держал исполинский меч с золотой рукоятью, украшенной драгоценными камнями. В левой руке у него была какая-то небольшая блестящая вещица, а на его коленях лежал свиток.

Даррен тут же вспомнил рассказ мастера Мунга о бессмертном воине. Именно так он его и описывал, если не считать того, что сейчас этот воин сидел неподвижно. Это как будто был один из гигантов древности, прародителей Терры, живших пять тысяч лет назад, о которых рассказывал Ван Хорн. Мастер говорил, что они созданы самим Творцом, который поселил их в дивном саду, каким раньше была Терра.

Звук упавшего рядом камня вывел Даррена из размышлений. Подойдя поближе к трону, он потянулся за свитком, лежащим на коленях у гиганта, и, стряхнув с него толстый слой пыли, прочитал:

Семь народов сошли с пути,

Древние Свитки пренебрегли.

Не избегнут посрамления те,

Кто Светлый Путь предал забвенью.

На небе явится звезда,

Темное время знаменует она,

Черный хвост за собой оставляет

Скорбь и беду она приближает.

“Это пророчество!” – понял Даррен. Откуда оно здесь? Похоже, это действительно тот воин, которого встретил Ларэлл, но почему он сидит с этим свитком? И что это у него в другой руке? Даррен потянулся к блестящей вещице в левой руке гиганта. Это оказались небольшие песочные часы размером где-то три на десять сантиметров, внутри которых мягко парили в невесомости серые песчинки. Колба была украшена изысканным узором из серебряной нити, а на постаменте выгравирована надпись:

Когда разум будет во тьме

Крепко держи этот ключ в руке

Отныне то, что было сокрыто

Больше не будет тобою забыто

“Это что? Тоже часть пророчества?”, – удивился Даррен странному стихотворению. Он повертел часы в руке и положил вместе со свитком в сумку. Еще какое-то время он разглядывал величественного воина, подсвеченного струящимся сверху золотистым светом, обошел по кругу трон в поисках каких-либо надписей, указывающих на то, кто этот гигант, но ничего не нашел. Хорошо, что до него не добрались охотники за сокровищами, подумал Даррен, иначе здесь осталась бы только груда костей.

Повернувшись назад, он направился назад к мосту. “Как мне отсюда выбраться?”, – раздумывал он, ступая на мост. Сделав пару шагов, внезапно он почувствовал, что твердое каменное основание под его ногами исчезло и левая нога неудержимо соскальзывает в пустоту. Едва удержавшись на ногах, он обернулся и с ужасом увидел, как сразу за ним каменный мост начал рассыпаться на мелкие песчинки и осыпаться вниз. Он резко развернулся и стремительно побежал по мосту в направлении того места, где ранее был проем. С каждым шагом он видел, как мост впереди все сильней и сильней покрывается трещинами. Его сердце бешено заколотилось от мысли, что любой шаг может стать последним. “Где же конец моста?!”, – отчаянно стучало в голове. Когда он почувствовал, что твердый камень под ногами становится мягким шуршащим песком, он из последних сил рванул вперед, но ноги его уже стали проваливаться вниз, и он с ужасом осознал, что начинает падать. Он стал судорожно хватать руками летящие камни и песок, пытаясь зацепиться хоть за что-то, и внезапно схватился за что-то теплое, что сжалось на его правом запястье и с силой потащило вверх.

– Держись! – услышал он знакомый голос.

Наконец рука вытащила его на землю. Оказалось, что он не добежал совсем чуть-чуть и начал падать уже в самом конце моста.

Едва нашел тебя.

– Мастер! – радостно воскликнул Даррен, узнав голос, после чего оба упали на землю в клубы пыли, пытаясь отдышаться.

– О чём ты думал, отправившись сюда пешком? – с укором спросил Ван Хорн, лежа на земле.

В голосе мастера не было ни гнева, ни злости. Пока он шел по пустыне, он так и представлял себе, что и как скажет ученику, когда его найдет: что какая это идиотская затея идти в пустыню пешком, что стоило его подождать в гостинице, и прочее, однако заготовленные слова и эмоции не пригодились, сейчас их перекрывала радость от того, что он успел вовремя. Еще секунда, и Даррена он мог уже не спасти.

– Я и сам хотел дождаться вас в гостинице, мастер, – хрипло сказал Даррен, лёжа в пыли и откашливаясь, – Но только я собрался свернуть к ней, как почувствовал внутри чувство… что мне нужно сюда. Как будто пирамида меня звала. Не знаю, это трудно объяснить.

Мастер поднялся с земли и внимательно посмотрел на ученика. Даррен всегда был странным. Не только внешность выделяла его среди серринов, но и необычайные события, которые с ним происходили. Как тогда, когда он сказал, что луна разговаривает с ним. Сейчас, когда он сказал, что пирамида звала его, Ван Хорн снова вспомнил тот случай.

– И всё же. Твоя затея чуть не обернулась гибелью. Не всегда стоит доверять внутреннему голосу. На наш разум действуют разные силы, Даррен, и не все из них благие.

Ван Хорн осмотрелся по сторонам.

– Ты нашел его. Место, о котором столько слухов, – сказал он.

– Да, мастер, – ответил Даррен, поднимаясь и отряхивая одежду. – Место, которое не очень жалует посетителей.

– Эта пустыня совсем не изучена. Ни разу не слышал ничего внятного о ней. Похоже, пирамида сама выбирает, кого ей впускать и выпускать.

– Не то, чтобы я не был ей благодарен, – сипло ответил Даррен, – но похоже, она меня впустила, чтобы на обратном пути превратить в пыль.

– Кажется, она всё тут превращает в пыль, – сказал Хорн, оглядывая ручейки мелкого серого песка, вытекающие прямо из стены. – И пока она не взялась завершить задуманное, лучше нам скорее отсюда уйти.

Оба направились к выходу, который на этот раз снова оказался открыт. Даррен с удивлением увидел вновь открывшийся проём, и хотел уже спросить, откуда он тут снова взялся, как понял, что это место полно необъяснимых явлений, которые даже мастер скорее всего не сможет объяснить, и молча прошел дальше. Ван Хорн дал ученику флягу с водой, которую Даррен с жадностью выпил, почувствовав, как его иссушенное тело вновь оживает.

– Я видел следы крови по дороге к пустыне, и понял, что что-то случилось, – сказал Ван Хорн. – Нашел ламу в логове магуров. Точнее то, что от нее осталось, но тебя там не было. Значит, ты пошел дальше. Хм. Магуры так близко к Астерии. Дурной знак. Я оставил в гостинице письмо в школу об этом инциденте. Надеюсь, они как можно скорее его доставят.

На минуту он задумался, а затем продолжил:

– Дойдя до гостиницы, мне сказали, что ты у них не появлялся. Я понял, что ты направился в пустыню. Безумная затея, Даррен. Я уже не уверен, что стоило брать тебя с собой.

Ван Хорн покачал головой. Они вышли из пирамиды, снова оказавшись в серой ветренной пустоши.

– Увидев это, – Ван Хорн кивнул в сторону пирамиды, – Я тут же осознал свою ошибку, отправив тебя сюда одного. Не стоило этого делать.

– Похоже, я нашел бессмертного, – сказал Даррен, не обратив внимания на слова мастера. – Вот только… кажется, он умер.

Ван Хорн остановился и с удивлением уставился на ученика. На фоне последних событий у него совсем вылетело из головы, зачем они сюда пришли.

– Еще, похоже, я нашел пророчество и кое-то еще.

Даррен достал большой кусок пергамента, который забрал с колен воина, и песочные часы. Ван Хорн взял в руки пергамент и прочитал.

– Здесь говорится о комете! – взволнованно воскликнул он. – Это подтверждение слов Мунга! Но отсюда неясно, что нам делать, как избежать бедствия…

С минуту подумав, он продолжил:

– Нам нужно найти того дорлинга, у которого Мунг нашел единственный экземпляр Свитков. Отправимся к нему. Возможно, он еще жив.

– И вот еще, – Даррен протянул руку с песочными часами. – Не могу понять, что это.

Ван Хорн повертел часы в руке, с любопытством разглядывая. Серые песчинки парили в невесомости, как будто на них не действовал закон тяготения.

– Хм. В них есть магия, но я ее не распознаю. Это какой-то ключ, судя по выгравированному тексту. Вот только ключ для… хм.. разума? Это странно.

– “Когда разум будет во тьме”. Что это значит? – спросил Даррен, тоже внимательно рассматривая часы.

– Не знаю…, – неуверенно проговорил Ван Хорн и отдал часы Даррену.

Почувствовав усилившийся ветер, он добавил:

– Разберемся с этим позже, а сейчас нам нужно скорее выбираться отсюда.

Они подошли к стоящим у входа в пирамиду ламам. Длинная плотная шерсть животных была покрыта густым слоем серой пыли, а сами они понуро стояли, переминаясь с ноги на ногу, как будто остро ощущая неуютность этого места. Даррен, как никогда, был благодарен наставнику, что тот привел ему ламу. Он страшно вымотался за этот длинный день, а его ноги ныли от усталости. Какое счастье, что не нужно снова идти пешком, подумал он. Они быстро оседлали своих лам и стремительно помчались на запад, оставляя за собой клубы серой пыли.

Священное Древо

Уже почти стемнело. Путники, по самые глаза замотанные в платки от летящего в глаза песка, скакали не менее двух часов. Лунные ламы устали, да и всадники почти валились из седла от изнеможения. Поднялся сильный ветер, и на расстоянии трех метров всё вокруг затянуло серой непроглядной завесой. Ветер завывал, словно голодная волчица, а песок бесцеремонно забивался в нос, глаза, и раздражающе скрипел во рту. Наконец впереди забрезжил тусклый свет.

Мы на месте! – прокричал Ван Хорн.

И хотя его слова тут же подхватил ветер и унёс обратно в пустыню, Даррен расслышал их и почувствовал, как внутри него растекается приятное чувство облегчения. Наконец-то сытная еда и мягкая постель. Он изрядно вымотался за эти несколько дней, в которые произошло событий больше, чем за несколько лет. Никогда раньше он не уходил так далеко от Сериндана, не сражался с магурами в одиночку и не был на грани смерти. Казалось, прошли не дни, а недели с тех пор, как они покинули школу, настолько эти дни оказались насыщенными. Больше всего его мысли занимало пророчество, которое он нашел, и эти странные часы. Значит, всё, что говорил Мунг, правда. На Терру надвигается катастрофа.

Впереди из серой пыли выглянули очертания небольшой двухэтажной сложенной из камней таверны. Она находилась на границе с пустыней, на пересечении дорог из Дорлингдейла, столицы Дарлеи, страны дорлингов, в Сериндан. Путники спешились, стряхнули с себя песок и, вручив лам невысокому дорлингу, направились внутрь. Там оказалось довольно просторно. В углу потрескивал камин, за несколькими столами сидели редкие посетители, в основном торговцы. Пара дорлингов с медной кожей и волосами цвета бронзы, одетые в темно-зеленые одежды, что-то обсуждали за столом. Два серрина молча ели свою похлебку за столиком в углу, и несколько коренастых дваргов в кожаных одеждах курили свои трубки у камина, наполнив воздух сизым дымом. Из-за необычной поверхности своих тел, внешне похожей на камень, они напоминали ожившие каменные изваяния.

У барной стойки в засаленном фартуке стоял, по-видимому, хозяин, старый дорлинг с кустистыми рыжими бровями и такими же волосами, слегка перехваченными на макушке, из-за чего его голова напоминала луковицу. Он окинул путников оценивающим взглядом и, продолжая усердно протирать барную стойку, остановил взгляд на Даррене.

Мастера, добро пожаловать! – вежливо поприветствовал он вошедших.

Члены Семи Школ везде пользовались особым уважением, ведь исследование и использование энергий стихий считалось самым почетным делом в семи землях.

Меня зовут Дорсинг, – представился он.

Ван Хорн, а это мой ученик Ван Даррен, – указал серрин на уставшего, присыпанного пылью юношу рядом с собой. – Мы из Школы Звёздного Света.

Давненько мы тут не видели ученых мужей. Вы исследовали Серую Пустыню?

Можно и так сказать, – ответил Ван Хорн, – только, кажется, эта пустыня не очень-то жалует исследователей.

Лицо хозяина таверны тут же стало серьезней. Он приблизил свое лицо к серринам и полушепотом произнес.

Это место не для живых, скажу я вам. Разве что авантюристы и искатели сокровищ туда суются, но мало кто возвращается. Лет двадцать назад я поставил знаки на распутьях. Вы, наверное, видели один из них. И всё же, несмотря на все мои предупреждения, пару недель назад два дварга отправились в пустыню и до сих пор не вернулись. Тоже, видно, сгинули в песках.

Дорсинг вздохнул и снова принялся вытирать стол, при этом продолжая:

Те, кому всё же удалось выбраться, рассказывают о какой-то пирамиде, которую они там видели. Кто-то пустил слух, что там хранятся сокровища первой эпохи, и всё, потянулись туда приключенцы со всех концов Терры, как будто им там медом намазано, но внутрь так никто не смог попасть, а если кто смог, – он снова заговорщически приблизил лицо к серринам и понизил голос, – то не смог выбраться из пустыни, и лежат там его кости до сего дня.

Дорсинг окинул взглядом посетителей.

И вот, – он кивнул на дваргов, – еще одни желающие найти таинственные сокровища и свою скорую погибель. Смертники, что тут скажешь.

“Там и правда было сокровище, – подумал про себя Даррен, вспомнив найденный текст пророчества и не совсем понятный артефакт, только иного рода”.

Вы тоже там что-то искали?

Он пристально посмотрел на путников, как будто пытаясь на их лицах разглядеть ответ на свой вопрос.

Да, но не сокровища, – ответил Ван Хорн. – Мы ищем Древние Свитки.

Свитки.., – задумчиво повторил Дорсинг, потирая подбородок, – слыхал я однажды о неких Древних Свитках. От одного серрина.

Он снова внимательно осмотрел путников с головы до ног.

Такого же как вы, из школы.

Мастер Мунг, – прошептал Даррен.

Да, верно, Мунг! Давно это было. Тоже искал Свитки. Я скажу вам то же, что ему. Если и можно что-то узнать о каких-то древних текстах, то только у старого Доринга, если он еще жив, но он не очень любит компанию.

Где его можно найти? – тут же спросил Ван Хорн.

Этого я не знаю. Лучше вам спросить об этом в Школе Священного Древа.

Как нам добраться до школы? – продолжал расспрашивать Ван Хорн.

Очень просто, – ответил Дорсинг. – “Все дороги ведут к Древу”, так говорят в Дорлингдейле. Идите по главной дороге и никуда не сворачивайте.

Ван Хорн кивнул, присыпав песком барную стойку, которую Дорсинг только что протер. На лице хозяина на мгновение отразилось недовольство, которое тут же снова сменилось радушием:

Располагайтесь, горячая еда и мягкие постели к вашим услугам.

Путники расположились за столиком у окна, за которым бушевала песчаная буря. Они съели по миске сытной густой похлебки, оставивший после себя навязчивый привкус варёной морковки, и Ван Хорн сразу же отправился в свою комнату. Пока Даррен доедал свою порцию, он заметил, как присутствующие часто кидали на него недоверчивые взгляды. В целом, он давно к этому привык. В глазах всех встречавшихся ему представителей пяти рас Медеи он выглядел странно: одет в одежды серринов, но на серрина не особо похожий. Его кожа и глаза были темнее, рост выше, а телосложение крепче, что его сразу выделяло. На другие расы он также не был похож, и кто он такой, для всех оставалось загадкой, которая скорее пугала, чем привлекала. “Все бояться неизвестного, – думал Даррен. – Куда проще иметь дело с чем-то ясным и привычным. Вот и мастер испугался, когда я рассказал ему про фиолетовое пламя. Я непременно должен узнать о нем, и о том, как им управлять. Не уверен, что смогу повторить при случае”.

Даррен улыбнулся уголком рта, вспомнив, как он держал Барха в воздухе. Они столько времени его донимали, и теперь получили по заслугам. Доев свою похлебку, он отправился спать, провалившись в сон сразу же, как только его голова коснулась подушки. Ему приснилось, будто он падает в бездонную бездну, а вокруг него кружится серый песчаный вихрь, унося всё глубже в темную холодную пропасть. Он резко пробудился среди ночи, весь в холодном поту, и крепко вцепившись рукой в край кровати. “Это всего лишь сон”, – сказал он сам себе, пытаясь отдышаться. На мгновение ему почудилось, что его рот снова заполнен песком. Он вскочил, схватил со стола кувшин с водой и сделал два больших глотка. Нет, показалось. За окном все так же бушевала песчаная буря, превратив весь пейзаж в сплошную завесу летящего серого песка. “Это совсем не похоже на Терру, – подумал Даррен. – Это место как будто не отсюда”. Еще немного постояв у окна, он снова лег в постель. Нужно выспаться. Впереди ждет еще один долгий день.

На рассвете они с мастером выехали на северо-запад. Дорога пролегала между пустынных холмов, покрытых пожелтевшей травой, низкими кустарниками и колючками. Утреннее солнце мягко согревало. Иногда встречались одиноко стоящие руины – памятники цивилизации первой эпохи. Поравнявшись с одними из них, Даррен остановился. Это были три высоких плоских камня, стоящих рядом. В центре возвышался самый высокий из них, около пяти метров высотой, а по бокам примыкали поменьше. Перед ними на земле лежал круглый камень с углублением в центре. Все камни покрывала резьба в виде растительного орнамента с изображением различных плодов, которые выращивали дорлинги.

Это древний алтарь, – ответил на немой вопрос Даррена остановившийся рядом Ван Хорн, – возведенный здесь еще во времена, когда эти места покрывал густой лес.

Даррен с удивлением посмотрел на учителя, а потом на окружающий ландшафт.

Здесь был лес? – озадаченно спросил он.

Те времена давно прошли, – ответил мастер голосом, в котором звучала боль об ушедшем. – И теперь здесь остались только эти голые холмы. То, что сейчас происходит с Террой, началось очень давно, Даррен. Пустыни стали шириться, водоемы обмеляться, леса умирать. Неизвестно откуда взялась Пустыня Песков Времени, которая словно стирает в пыль все, что в нее попадает.

Но… почему это происходит с миром?

Ван Хорн вздохнул.

Тьма проникла в сердца семи рас. И поскольку всё живое взаимосвязано, она стала поглощать и мир вокруг нас. Теперь вот появились магуры и другие неведомые твари, которые никогда не водились в Терре. Зло разрастается, и мир умирает. Так говорил Мунг.

Ван Хорн с грустью окинул взглядом окружавшую их степь, и они поехали дальше. Вскоре кустарников стало появляться всё больше, а через некоторое время и первые деревья, сначала низкие, а потом всё выше и выше. Часа через три они уже шли через густой лес из высоких деревьев с длинными ветвями и раскидистой кроной. которая уходила настолько высоко вверх, что начинала теряться в голубой дымке. Длинными цепочками вниз с них тянулись лианы, усыпанные разноцветными цветами, что придавало величественному лесу торжественный и праздничный вид.

Земли дорлингов простирались от горной гряды Кандорран на западе до Великой Пустыни на востоке, частью которой была Пустыня Песков Времени. На севере они граничили с водами ниберийцев, а на юге с горами Акрасис. Издавна их покрывали практически сплошным густым покровом величественные леса. Говорят, тысячи лет назад деревья были такими высокими, что взобравшийся на вершину мог дотянуться до звезд. Их толстые стволы, которые не могли обхватить даже с десяток взрослых дорлингов, взмывали ввысь, словно исполинские колонны, поддерживающие небесный свод, а густая крона создавала нарядный шатер из листьев и лиан. Проходя сквозь разноцветные лепестки цветов, солнечный свет окрашивал пространство в голубой, желтый и розовый оттенки, наделяя лес сказочной атмосферой.

Прародители дорлингов Доран и Дарлина пять тысяч лет назад пробудились в мягкой сердцевине бутона огромного цветка, который издавал дивное благоухание. Цветок они назвали Дарлея, что на их наречии означало “колыбель”. Так же в дальнейшем они назвали свою страну. Когда бутон раскрылся, они увидели над собой уходящее ввысь огромное древо, с широких ветвей которого тянулись лианы, усыпанные белоснежными цветами, и назвали это древо Амарадис – “Цветущее небо”.