Горошина на шестерых

Я написал три главы и как-то вечером, вернувшись домой с занятий по катехизису, обнаружил такую картину: Жан А. сидел и как ни в чём не бывало листал мою тайную тетрадь, закинув обе ноги на мою половину письменного стола.

Это было просто возмутительно! У него вздрагивали плечи, и он как-то странно клокотал и повизгивал, как будто бы прищемил язык застёжкой-молнией.

Я страшно разозлился.

– Ты что, совсем совесть потерял?

От неожиданности он подскочил и тут же спрыгнул со стула.

– А ну отдавай мой роман, а то я тебе сейчас устрою весёлый вечер! – прокричал я, белея от злости.

– Возьми его сам, раз такой герой! – сказал Жан А., размахивая тетрадкой над головой.

Я бросился на него, но он уже успел взгромоздиться на верхний ярус кровати и не давал мне туда подняться, тыкал в лицо ногами.

Один удар пришёлся мне прямо в нос. К счастью, Жан А. был без ботинок, но всё равно – искры у меня из глаз посыпались во все стороны!

Он воспользовался моей заминкой, чтобы устроиться поудобнее.

– Отдай мой роман! – заорал я.

– Роман! Не смешите меня! – прокричал он и расхохотался. – «Великолепная единица»? Ты у нас теперь, что ли, Энид Глуйтон или как там тебя?

Жан А. назвал имя автора неправильно, чтобы просто меня позлить: он прекрасно знал, что Энид Блайтон – моя любимая писательница.

– Нет, вы только послушайте! – объявил он и стал читать мою книгу вслух: «Жан Б., основатель и единственный член клуба „Великолепная единица“, был мальчиком с честным и открытым лицом. Из-за непокорной пряди волос, которая падала ему на лоб, вид у него был немного насменильный…»

– Насмешливый, – поправил я. – Ты что, читать не умеешь?

– Это ты сам пишешь, как дубина! То есть ты у нас теперь, выходит, герой романа, да? Ты, нуллюс-четвероклашка?!

– Сейчас я тебе покажу нуллюса-четвероклашку! – воскликнул я, заскакивая на кровать с другого края.

Я напрыгнул на Жана А. сверху, и мы стали кататься друг на друге как сумасшедшие. Кровать опасно зашаталась. Жан А. держал мой роман в вытянутой руке, чтобы я до него не дотянулся, и, не прерывая драки, продолжал читать вслух и извиваться от смеха.

– «…Нахмурив брови, невозмутимый Жан Б. склонился над пергаментом, исписанным балистическими знаками…»

– Каббалистическими, балда, – поправил я и хорошенько вмазал ему в ухо.

– «…Удастся ли юному сыщику-дзюдоисту, единственному сыну в семье, разгадать тайный шифр и освободить свою прелестную кузину?» – прочитал Жан А., прежде чем мне удалось наконец вырвать у него тетрадь.

Я спрыгнул на прикроватный коврик, довольный, что вернул своё.

К счастью, за исключением нескольких помятых страниц, тетрадка была цела и невредима.

– Ты ещё пожалеешь о содеянном, – пригрозил я брату. – Расплата будет страшной!

– Ну слушай, это же правда тупая история! – продолжал он веселиться. – Так ты, значит, теперь хочешь стать писателем? С секретным агентом покончено?

– С подлыми предателями не разговариваю, – ответил я.

– Во-первых, название у твоего романа идиотское! Что за «Великолепная единица»? Ты пишешь, что это название клуба, но клуб не может состоять из одного-единственного человека!

– Отстань!

– А что это за «непокорная прядь» на лбу у Жана Б.? Это ты, что ли, про свои уши, которые хлопают тебя по щекам?

– Если ты вдруг забыл, у тебя уши точно такие же!

Жан А. тоже спустился на пол.

– Нет, ну а если серьёзно, удалось этому придурку Жану Б. освободить кузину?

– Тебе какое дело?

– А как её зовут?

– Отвали.

– Странное имя для героини романа, – загоготал он.

Но, похоже, он уже не так сильно горел желанием надо мной смеяться.

– Ладно, – проворчал Жан А., усаживаясь за свою половину стола. – Обещаю, больше пальцем не притронусь к твоему тупому роману. Но при одном условии: если ты мне расскажешь, что стало с девчонкой.

– С какой девчонкой?

– Ну с этой… «прелестной кузиной».

Я пожал плечами и запрятал тетрадь на дно ящика.

Если бы я был Жаном Б. из моего романа, то сейчас оглушил бы Жана А. мощным ударом и отправил за решётку к шайке преступников, которых обезвредил бы ещё в предыдущей главе.

Но мой роман потому и называется «Великолепная единица», чтобы можно было хоть в книге побыть наконец одному и над душой не висели бы ни старший брат, ни средние, ни младшие, ни чересчур строгие родители.

– Тебе-то какое дело до того, что происходит в моей книге?

– Если расскажешь, что там дальше, я тебе отдам бесплатно все свои парные наклейки с футболистами.

– Ладно, – вздохнул я. – Его кузину зовут Фримусс.

Конечно, любопытство Жана А. мне льстило. Раз ему интересно узнать, чем закончится история, может, он ещё не совсем безнадёжен?

– И кто же её похитил, эту самую Фримусс?

– Скажу, если отдашь мне брелок с Рин-Тин-Тином и набор марок про Олимпиаду.

Жан А. вздохнул и стал рыться в верхнем ящике своей половины стола.

– Ладно, – согласился он.

Я схватил брелок и марки и только после этого признался:

– Честно говоря, я пока и сам не знаю. То ли фальшивомонетчики, то ли глава мадьярской секретной службы…

– Что значит – ты пока сам не знаешь? А ну отдавай обратно мои марки!

– Что отдал, то потерял! – сказал я и быстро засунул конверт к себе под настольный коврик. – Придётся тебе подождать, пока я напишу продолжение.

Большой цирк

С того дня всякий раз, как я доставал тетрадь, чтобы писать роман, Жан А. меня больше и пальцем не трогал.

Я видел, как он посматривает на меня, и нарочно хмурил брови, напускал на себя сосредоточенный вид и сосал колпачок ручки.

– Вон отсюда! – прикрикивал Жан А. на средних и младших, когда они пытались войти к нам в комнату. – Вы не видите, что он работает?

Однажды вечером Жан А. увидел, как я закрываю тетрадь, и спросил:

– Ну?

– Что – ну?

– Роман. Что там сейчас происходит?

– Ничего. Я забросил «Великолепную единицу».

– Как это? Ты совсем, что ли? А как же Фримусс? Неужели этот тупица Жан Б. оставил кузину на растерзание фальшивомонетчикам?!

– Я начал другой роман. Рассказать про что?

– Плевать мне на твой другой роман! Как он называется?

– «Патруль асов».

– Тупое название. И про что же он?

– Про мальчика и его лучшего товарища, которые служат в Королевском воздушном флоте.

– Бред какой. Это как в «Большом цирке» Пьера Клостермана?[2]

Книгу Клостермана мы с Жаном А. обожали: в ней рассказывается, как на самом деле происходили воздушные сражения во время Второй мировой войны. Это дедушка Жан подарил «Большой цирк» Жану А. на десятилетие, и мы оба прочитали её уже раз по сто, не меньше.

– Вроде того. Только у меня главные герои – два парня из четвёртого класса, прирождённые лётчики. Они на своём «Спитфайре», гружённом целым складом боеприпасов, проделывают в воздухе настоящие акробатические трюки, чтобы обстрелять немецкие истребители.

– И что?

– Что «и что»?

– Что с ними дальше происходит? Чего я из тебя клещами каждое слово вытягиваю?

– Я думал, тебе плевать на мои книги…

– Конечно, плевать. А девчонки там у тебя есть?

– Есть. Лили, девочка-шпионка… Она притворяется командиром немецкого воздушного отряда, и, поскольку на лице у неё кожаная маска, никто ни о чём не догадывается.

– Вот чушь-то какая… А дальше что?

– Потом с неё срывают маску. Это делает подлец Фон А., начальник контрразведки. Прыщавый тип с оттопыренными ушами, который носит монокль…

– Монокль? – переспросил Жан А. – Вот такой?

Он снял очки, зажал глазницей филателистическую лупу и прыгнул ко мне на кровать.

– Йа-йа, – заговорил он, изображая немецкий акцент. – Я похищайт твой Лили, мерзкий французиш пилот! Я спрятайт её ф мой секретный пункер!

Я тут же включился в игру:

– Сейчас ты узнаешь, с кем связался, Фон А. Ну-ка пошёл прочь с моей кровати!

Я расставил руки, словно крылья, заревел, как пикирующий самолёт, и попытался осуществить нападение на врага, но был отброшен назад очередью грязных носков.

– Тебе больше никогда не увидайт тфой фозлюбленный! – проревел Жан А.

– Лили? Что за ерунда! Она никакая мне не возлюбленная!

– Ну тогда я её целовайт в губи много часофф подряд! – воскликнул довольный Жан А. и сжал в объятиях мою подушку.

– Убери свои грязные лапы от моей героини! – прорычал я.

– Ни са што!

– Ну, Фон А., я предупредил! – крикнул я, и Жану А. пришлось пригнуться под шквалом ластиков, карандашей и обгрызенных шариковых ручек, которые я достал из его пенала.

– Не трогайт школьные принадлежность! Ферботен! Запрещайт!

От возмущения Жан А. выронил из глаза монокль, и я воспользовался этой заминкой, чтобы забросать его скомканными листками, которые выдрал из первой попавшейся под руку тетради.

– Ну что, Фон А., понял теперь, с кем связался? – хохотал я. – Сейчас я тебя поджарю, как франкфуртскую сосиску!

Именно в этот момент средним и младшим вздумалось к нам присоединиться.

– Что вы делаете? Можно мы тоже с вами подерёмся?

И началась кровавая бойня.

– Пощады не будет! – предупредил Жан А., на которого налетела яростная эскадра бомбардировщиков. – Кто полезет на верхний ярус, тот труп!

– Альфа Дельта, Альфа Дельта, как слышите? – протрещал Жан В., прикрывая рот ладонью, как будто у него там был передатчик.

– Отлично слышу вас! – ответил Жан Г. – За мной, парни! Зададим им жару!

Жан Д., на которого никто не обратил внимания, засел в засаде под столом и оттуда изображал гром канонады. Он нацепил на голову огромные лыжные очки двоюродных братьев Фугас, и, если бы не свитер, который связала мама и который был ему сильно велик, его можно было бы принять за одного из авиационных асов из моей книги.

– Тра-та-та-та-та! Я тебя подбил, Зан В.! Лутсее попадание!

– По правому борту – шепелявый! – закричал Жан В. и в крутом вираже промчался мимо Жана Д.

– Я не сепелявый! – закричал Жан Д. – Это я просто так в тебя плююсь!

– Тогда получай по фонарю, верблюжина! – закричал Жан Г. и расстрелял его из своего пистолета с дротиками.

– Хотите настоящей битвы? – спросил я. – Вы уверены?

– Предупреждаю, – пригрозил подлый Фон А. из своего секретного бункера. – Школьные принадлежности не трогать, а то я вам покажу! Ферштейн?

– Яволь, майн генерал! – закричали мы все и бросились на него.

Только когда Капитан Папа внезапно заглянул в комнату, чтобы добиться всеобщего перемирия, я понял, что тетрадные листки, из которых производились снаряды для обстреливания Жана А., были вырваны из моей собственной секретной тетради.

Рукопись «Патруля асов» была погублена!

Ну и ладно…

Зато мы здорово повеселились, хоть нас за это и лишили на неопределённый срок бассейна и образовательных походов.

Всё равно эта история про лётчиков начинала мне надоедать.

Недавно у меня появилась блестящая идея для новой книги.

Названия я пока не придумал, но уже знал, о чём она будет: про мальчика из многодетной семьи, которого, как Робинзона Крузо, после крушения корабля выбрасывает волной на необитаемый остров.

Игра в слепого

Моё любимое время в Шербуре – зима.

Я обожаю, когда дни становятся короче: в половине пятого мы выходим из школы, а на улице уже темно.

Если вечером туман, до школы доносится с далёкого маяка мычание туманного горна. Как только звенит звонок, мы как сумасшедшие бросаемся на лестницу. Вместо того чтобы постоять у ворот и обменяться стеклянными шариками или поделиться прогнозами по поводу следующего дня чемпионата, все за считанные секунды разлетаются со школьного двора, потому что очень спешат поскорее оказаться дома.

Уличные фонари расплёскивают жёлтый свет, и город на глазах пустеет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

 Гонка под таким названием ежегодно проходит во Франции с 1923 года, её участники соревнуются не столько на скорость, сколько на выносливость. Гонка длится 24 часа, и за это время каждый должен уехать настолько далеко, насколько позволят его собственные силы и возможности его автомобиля. (Здесь и далее – примеч. пер.)

2

 Пьер Клостерман (1921–2006) – французский военный лётчик и писатель, автор двух книг: «Большой цирк» и «Огни на небе».