Кисть ее руки. Книга 1

Не хочу хвастаться, но я не склонен ни к каким предрассудкам. Тем не менее в звуках кото мне слышалось нечто тревожное, вызывавшее дрожь во всем теле. В то время, если говорить несколько высокопарно, эта элегантная мелодия стала казаться мне символом всего зла, таящегося на земле. Из темноты мне непрерывно шли сигналы о том, что что-то произойдет, что-то скоро произойдет.

– Мы никого не знаем в этих местах, – сказала стоящая рядом со мной Кайо, и я очнулся от забытья. – Нам нужно остановиться только на одну ночь. Если вы не позволите нам остаться, то придется снова вернуться на станцию Каисигэ.

Услышав эти слова, я снова вспомнил наше бесконечное путешествие, и меня передернуло от ужаса.

– Но мы уже не держим гостиницу. В комнатах беспорядок, и даже приличной постели нет.

– Мы были бы очень благодарны вам хотя бы за одну ночь, – я не смог промолчать и поклонился.

– Ведь они оказались в трудном положении, – поддержала меня женщина с ребенком.

Звуки кото, которые я слышал все это время, наконец прекратились. Вслед за ними замолчали и мы. На какое-то время воцарилась тишина.

– Если вы скажете, что не можете позволить остаться здесь, им правда придется тяжело, – сказала женщина, взяв ребенка за руку.

– А вам, думаю, следует уложить девочку спать. Ее трясет. Она простудится, – резко сказал мужчина, который, наверное, был здесь хозяином.

– Ох, верно; просто Юки сказала, что ей нужно в туалет.

Я мысленно поблагодарил ребенка за это. Если бы не мать с дочкой, я бы остался один на один с хозяином. Вероятно, он просто захлопнул бы дверь, и нам некуда было бы деться.

– Знаешь, книжки упали, – сказала Юки.

– Книги? Где? – спросил хозяин.

– Журналы, которые лежат на полке в туалете, чуть не попадали. Я их в последний момент поправила, – объяснила мать.

Она, казалось, колебалась и некоторое время оставалась на месте, думая о нас. Женщина определенно нам сочувствовала. Ее беспокоило, позволит хозяин нам остаться или откажет.

Мне было как-то неприятно из-за увиливаний хозяина. Присутствие матери с ребенком не давало ему отказать нам. Поэтому он и заговорил о девочке, чтобы они побыстрее ушли и не мешали ему. Без них хозяин смог бы говорить с нами более резко. А мать, предвидя это, не уходила. Но и она, похоже, могла помочь только до определенного предела.

– Ну что же, извините, а то моя дочка простудится…

С этими словами она поклонилась нам. Я уже приготовился ночевать на улице. Жесткое выражение лица хозяина показывало, что компромиссов от него ждать не приходится.

Мать взяла Юки за руку и повела к входу. Сняв гэта[12], она взяла их в руки и поставила на стоящую сбоку полку для обуви. Они вошли в дом. Перед тем как исчезнуть в его глубине, Юки повернулась к нам и помахала рукой. Мы молча помахали ей в ответ.

Мне действительно было жаль, что мама с дочкой ушли. Мы лишились мощной поддержки. Я представил себе удобные постели, на которые они лягут спать, и почувствовал сильную зависть.

Дверь, за которой они исчезли, находилась там, где длинная постройка, напоминавшая Китайскую стену, соединялась с необычным зданием в европейском стиле.

Мне было интересно, кем являются мать с дочерью. Родственницами хозяина? Если даже нет, то живут же в этом длинном доме. А если они там живут, то почему бы не разрешить и нам тоже в нем переночевать? Свободные комнаты есть. Мы вовсе не рассчитываем на такой же уровень обслуживания, как в отеле; утром заплатим за ночлег и с благодарностью уйдем.

Я хотел расспросить хозяина о женщине с ребенком. Может быть, немного поговорив, мы бы лучше узнали друг друга, он бы убедился, что в нас нет ничего подозрительного, и нашел нам место для ночлега. По сравнению с ночевкой под деревом у реки коридор этого дома казался раем на земле.

Однако в хозяине не чувствовалось ни малейшего намека на возможность такого поворота. Мы его, похоже, совершенно не интересовали, а когда мать и ребенок ушли, он тут же вошел в дом. Повернувшись ко мне, хозяин сказал:

– Мне вас жаль, но у нас не хватает рабочих рук.

Мне стало еще неприятнее. Не ожидал услышать от хозяина, что ему нас жаль. Мы не попрошайки. Мы действительно просили пустить нас переночевать, но я не говорил, что не буду платить.

Звук кото неожиданно пропал. Элегантная атмосфера исчезла, и мы остались в прозаичном обыденном мире.

– Мы не претендуем на постель или что-нибудь другое. В такой час нам отсюда некуда идти. Придется спать на земле, – сказала Кайо в отчаянии.

На это хозяин печально улыбнулся, а может, усмехнулся – воспринять выражение его лица можно было по-разному.

– Я не знаю, в каких вы отношениях, но что бы вы ни сказали, для нас это не имеет значения. Вы нам не родственники и не знакомые.

Видимо, хозяин, немало поживший на свете, предположил, что мы состоим в аморальной связи, и по этой причине не разрешил остаться на ночь. Но в этот момент я не мог позволить себе обижаться на него. До моих ушей все время доносился непонятный звук. Это был какой-то странный грохот, низкий и тягучий. Иногда к нему примешивались металлические щелчки. Что это было?

– Я ведь уже было заснул. Крестьяне рано встают. Я, может, и не против пустить вас на ночь, но тогда нужно, чтобы кто-то принес постель…

– Мы сами принесем, – сказала Кайо.

– Да еще вам завтрак утром подай…

– Не надо нам вашего завтрака.

– В общем, возвращайтесь домой. Мне сейчас нужно спать.

– Легко сказать – возвращайтесь. Мы ведь из Токио приехали.

– Ну и возвращайтесь в Токио, да поскорее.

И хозяин быстро вошел в дом. В этот момент откуда-то раздался тяжелый удар, заставивший вздрогнуть ночной воздух. Я на мгновение почувствовал легкую дрожь в ногах. Ушедший было упитанный хозяин снова выглянул наружу. Выражение его лица изменилось.

– Что это?! – крикнул я.

Не отвечая, хозяин осмотрелся вокруг. Грохот становился все громче. Время от времени к нему примешивался странный треск.

Тут я заметил, что вокруг стало необычно светло. Только что все, кроме длинного дома, скрывала темнота, а теперь стало видно гораздо дальше. Я отчетливо видел даже лес вдалеке. Не то чтобы глаза привыкли к темноте. Появившееся свечение имело желтоватый оттенок. Выглядело это так, будто начался рассвет. Я автоматически взглянул на часы. Но до рассвета было еще далеко.

Раздался вскрик хозяина. Я посмотрел на него и увидел, что он смотрит на небо, запрокинув голову и выставив подбородок в мою сторону. Затем он резко развернулся и зайцем помчался по проходу, где скрылась женщина с дочерью. Я совершенно не понял, почему он побежал, но рефлекторно последовал за ним. Кайо присоединилась ко мне.

Хозяин бежал изо всех сил, едва не падая. Я держался за ним. Он хорошо знал дорогу, и я подумал, что надежнее будет действовать так же, как он.

Проскочив по проходу к дому, я оказался перед высокой лестницей. Лестница была каменная и производила сильное впечатление. Приблизившись, я увидел, что каждую ее ступень украшала резьба.

Формой лестница напоминала змею или дракона. Ступени уходили в высоту, поднимаясь, кажется, до неба, и всю ее освещал загадочный оранжевый свет.

Я пытался преодолеть охватившее меня ощущение ирреальности. Мне нужно было понять, куда привело нас долгое путешествие из Токио и где это я бегу. Казалось, я двигаюсь во сне по какому-то нереальному пространству. Я давно не спал и так устал от долгой поездки на поезде и бесконечной ходьбы, что мне казалось, что вот-вот упаду. В полусне я не совсем осознанно следовал за хозяином вверх по каменным ступеням. Дорожные сумки оттягивали мне руки, поэтому я поставил их в самом начале лестницы.

Пока я бежал по ступеням, наверху появилось что-то загадочное. Мы мчались вперед, и оно скоро оказалось прямо надо мной.

Это был дракон, стоящий на четырех лапах. Великолепное металлическое изображение дракона в человеческий обхват на вершине лестницы. На голове у него были рога, по сторонам морды торчали усы. Спина с рядами шипов оставалась в темноте, а на живот и шею падал свет, напоминающий солнечный, и они сияли золотом.

Стоя перед драконом и пытаясь отдышаться, я, повернув голову, заметил, что выражение лица хозяина стало очень серьезным. Он остановился на вершине каменной лестницы и повернулся ко мне. Лицо его тоже было освещено закатным светом, и это только усиливало ощущение ирреальности. Мне уже казалось, что от крайней усталости я где-то свалился и сплю. И все это мне только снится.

Я не понял, чем объясняется серьезное выражение его лица, поэтому остановился на две ступени до него и обернулся. Кайо догнала меня, остановилась на два шага ниже и тоже обернулась.

Я непроизвольно вскрикнул.

Прямо передо мной было застекленное пространство, где я видел девушку в кимоно. Должно быть, между нами было какое-то расстояние, но мне казалось, что достаточно протянуть руку, чтобы дотронуться до нее.

В левой части застекленного помещения сверкало пламя. Именно оно освещало все вокруг. Пожар! Прозрачная комната горела!

Я забеспокоился о девушке, которая прижимала руки к стеклу и смотрела на меня сверху. Однако ее нигде не было видно. Пока я смотрел, пламя внутри комнаты, разгораясь, перешло на правую половину. Девушка, наверное, лежит на полу, она в опасности! Если оставить все как есть, она сгорит! Сгорит заживо!

Хозяин обогнул меня и опять зайцем поскакал вниз по каменной лестнице. Его гэта громко стучали по ступеням. Кайо и я последовали за ним. Хозяин бежал молча. Но было понятно, что он направится на место пожара. Может быть, он не хотел, чтобы мы следовали за ним, но нас это не останавливало. Ведь мы могли бы как-то пригодиться в этой чрезвычайной ситуации. Судя по тому, что хозяин не сказал нам оставаться на месте, он, должно быть, думал то же самое.

Спустившись по каменным ступеням, он побежал обратно к переходу. Я быстро сбежал по лестнице, подхватил обе сумки, которые оставил внизу, и последовал за ним. Кайо не отставала.

Как я и думал, хозяин вбежал в дом через заднюю дверь. Он резко сбросил гэта и помчался вверх. Я последовал его примеру. И оказался в комнате с дощатым полом перед кухней. В свете единственной голой лампочки я мельком увидел стеклянные полки с пирамидами тарелок. Эти горы посуды остались, вероятно, от прошлых времен.

Хозяин босиком побежал по хорошо отполированному полу коридора. Я без колебаний следовал за ним. Было не до того, чтобы задавать ему вопросы. Ноги в одних носках скользили, и я не мог прибавить скорость.

– Пожар! Горим! Просыпайтесь! Вставайте все! – кричал хозяин на бегу.

Он резко распахнул несколько ближайших раздвижных дверей. Я заметил разложенную на полу комнаты постель. Наверное, тут спит повар или горничная.

У меня создалось впечатление, что длинный коридор похож на лабиринт, но, возможно, это из-за моего возбужденного состояния. И здесь вскоре перед нами оказалась лестница. На этот раз деревянная. Наверное, это была обычная лестница, но мне она показалась очень крутой. Поднимаясь, я подумал, что спускаться по ней нужно очень осторожно, иначе можно поскользнуться и полететь кубарем. Из-за скользких носков и усталости я невольно думал о таких вещах.

– Пожар! Пожар! Просыпайтесь быстрее! Вызовите пожарных! – Хозяин с криком бежал вверх по лестнице.

Но никто не появлялся. Все спят, что ли? Похоже, хозяин обычно ложился позже, чем женщина с ребенком. Или он вообще один бодрствовал на кухне?

Поднялись на второй этаж. Он тоже был пуст. Через открытые раздвижные двери видны груды подушек для сидения. Все комнаты отделаны в чисто японском стиле. И никаких признаков присутствия людей.

На бегу я отметил, что все многочисленные комнаты здесь с японскими раздвижными дверями. Снаружи здание выглядело скорее европейским, но внутри все было сделано в японском стиле. Но третий этаж, не исключено, выполнен в европейской манере. Получалось, что в этом здании архитектор смешал японское с европейским.

Я думал: что там, на третьем этаже? Через стекло я видел пламя. Беспокоиться о находившейся там девушке заставляло то, что мне была видна бо́льшая часть комнаты, но стоявшей девушки-то я в ней не заметил. Поэтому я решил, что она, должно быть, лежит на полу там, куда не доставал мой взгляд. Видеть бо́льшую часть комнаты позволяли не только очень широкие окна, но, самое главное, отсутствие на них занавесок. Мне это показалось странным. Нужно обладать довольно необычным вкусом, чтобы сделать в комнате стеклянную стену и не повесить на ней штор.

Вот мы и добрались до третьего этажа. Я почувствовал удушающую жару, как в середине лета. Совсем рядом с нами послышался странный шум, напоминавший треск ломающихся деревьев и завывания бушующего ветра.

Хозяин повернул выключатель на стене. В комнате стало светлее. У лестницы очень к месту обнаружилась раковина, а на полу я заметил перевернутое ведро.

– Сейчас принесу воды, – сказал я.

– Нет, давайте огнетушитель! – крикнул хозяин и показал пальцем нам за спину.

К столбу, на который он указывал, был прикреплен красный огнетушитель. Я подбежал и изо всех сил рванул его со столба.

В дверь горевшей комнаты было вставлено матовое стекло. Оно светилось оранжевым, а из щели между дверью и притолокой валил наружу белый дым.

Резко покрутив ручку, хозяин стал пинать дверь ногой. Судя по всему, она была заперта. При каждом пинке стекло в ней дрожало и издавало дребезжащий звук.

Поняв, что он скорее сломает ногу, чем дверь, хозяин застучал по ней кулаком. Стекло продолжало все так же дребезжать. Чувствуя, что стекло может разбиться, хозяин не стал пытаться высадить ее всем телом.

– Сатико, Сатико, ты в порядке?! – закричал хозяин.

Видимо, так звали девушку.

Ответа не было. Тогда хозяин начал снова пинать дверь ногами.

Внезапно у меня из рук выхватили огнетушитель.

– Извините-ка, – услышал я рядом.

Посмотрев, я увидел около себя худого, невысокого пожилого мужчину. Он, должно быть, тоже только что поднялся по лестнице, но я не заметил его из-за шума. Он был в пижаме.

Не колеблясь, мужчина ударил огнетушителем по стеклу в верхней части двери. Должен был раздаться громкий звон, но я почему-то едва что-то услышал. Наверное, его заглушил страшный рев, раздавшийся, как только стекло треснуло. Одновременно наружу вихрем вырвались белый дым и сильный жар.

– Сатико, Сатико! – снова стал кричать в разбитое стекло резко вспотевший хозяин.

– Спасибо, – сказал пожилой мужчина, возвращая мне огнетушитель.

Как только я взял его в руки, он внезапно всем телом врезался в дверь. Сделав это еще раз или два, он поманил рукой хозяина, а потом и меня. Поэтому я положил огнетушитель на пол, и мы втроем стали одновременно биться в дверь.

Мы двинули по ней, наверное, раз десять. Плечо мое болело, голова горела от жара. Наконец раздался слабый звук, в районе верхней петли пробежала тонкая вертикальная трещина. Дыма стало больше.

– Еще немного, уже почти готово, – ободряюще сказал пожилой человек, и мы снова три или четыре раза навалились на дверь. Плечо болело все сильнее. Наконец с грохотом дверь резко наклонилась внутрь комнаты. Невыносимый жар. Густой дым и тяжелый запах.

Мы перестали биться в дверь и одновременно пнули ее ногами. Она сильно накренилась, и я смог увидеть всю комнату, хотя она была наполнена густым белым дымом. С левой стороны находится камин, вокруг него было видно большое пламя. Было очевидно, что источник огня здесь. Пламя началось от камина и сейчас распространилось на бо́льшую часть пола, стен и потолка. Казалось, что покачивающееся оранжевое пламя прилипло к поверхности, как рисовые лепешки. Пожилой мужчина прыгнул двумя ногами на дверь, и она наконец окончательно упала внутрь комнаты.

– Давайте огнетушитель! – закричал он.

Я быстро протянул ему огнетушитель, он перевернул его, ударил о дверь, и из него стала хлестать белая пена. Держа раструб, он равномерно поливал пламя.

– Еще огнетушитель есть?! – крикнул он.

– Только этот! – громко ответил хозяин. Однако из-за рева пламени его голос показался тихим. Жара была ужасная. Мне казалось, что мой лоб пылает.

– Тогда так. Пожалуйста, налейте воды в ведро!

Следуя его указанию, я вернулся на лестницу, поспешно поднял с пола ведро и подставил под кран. Кайо, стоявшая рядом с ним, тут же его открыла.

К счастью, напор была сильный. Ведро набралось быстро. Кайо закрыла кран, я передал полное ведро хозяину, и он, вернувшись в комнату, стал быстро плескать ее в огонь.

Мне показалось, что пламя начало отступать под ее напором. А может быть, дело было и не в воде – к этому времени огнетушитель значительно ослабил горение. Именно он сыграл главную роль. Я наконец заметил лежащую на полу женщину в кимоно. До этого увидеть ее мешали пламя и белый дым.

Хозяин сунул мне ведро, чтобы я снова его наполнил, а сам побежал в комнату и, обогнув низкий столик, подскочил к девушке. Опустившись рядом на колени и подняв ее, он вскрикнул. Я оставил Кайо наполнять ведро и бросился к хозяину.

Комната была совершенно пустой. Всю ее обстановку составляли только один довольно большой низкий столик и несколько подушек для сидения с белыми чехлами.

Хозяин прижимал к груди девушку в кимоно, которую звали Сатико.

Ее совершенно белые, видимо, от пудры, щеки в свете пламени казались оранжевыми. Глаза ее были закрыты, и даже вблизи она выглядела словно кукла.

Но хозяин закричал не поэтому. Когда он взял ее на руки, ее челка, обычно полностью закрывавшая лоб, упала назад. Но в середине него осталась прядка волос. Она прилипла к запекшейся крови.

В центре лба женщины зияла дыра размером с монету, и густая кровь стекала в сторону виска. Мне показалось, что она уже застыла. У меня чуть не остановилось сердце от потрясения, но я не мог оторвать взгляда от ее мертвого лица. Его черты были настолько идеальны, что она выглядела совершенно как кукла. Я не мог отделаться от впечатления, что передо мной сломанная кукла, а не мертвый человек. Мы были мокры от пота, но она ни капли не вспотела, хотя так долго лежала на жаре. И это делало ее еще больше похожей на куклу.

Мне показалось, что я смотрел на нее очень долго, но на самом деле прошло, вероятно, меньше секунды. Комната была наполнена невыносимой жарой и удушливым дымом. Невозможно было стоять рядом с трупом. Весь лоб хозяина усыпали капли пота, он уже начал стекать струйками.

– Вынесем ее отсюда! – сказал хозяин.

– Держите тут!

– Ведро наполнилось, – услышал я голос Кайо.

– Да, давайте его сюда, – спокойно сказал пожилой мужчина, и сразу же раздался звук плещущей по стене воды. Тут же поднялось новое облако густого белого дыма, который ударил прямо в горло и заставил меня закашляться. Я поднял ноги девушки в белых таби[13], хозяин держал голову, и мы поспешили в комнату, куда выходила лестница. Вокруг царила жара, как в печке, только ноги девушки были как лед. Но трупное окоченение еще не началось.

Неся ее, весь в поту, я огляделся, удивляясь, что удалось потушить этот огромный пожар. Всего-то от одного огнетушителя и пары ведер воды пламя почти погасло. Только тлели большой кусок дерева перед камином – все, что осталось от кото, – да часть стены. Ну и, конечно, продолжал гореть огонь в камине. Я отметил, что дрова до конца не прогорели. И еще раз убедился, что все окна в комнате закрыты.

Комнату наполнял белый дым, из глаз постоянно лились слезы, поэтому почти ничего не было видно, но в этот момент я увидел прямо перед собой кое-что неожиданное на стене рядом с камином.

Это была большая картина маслом, размером примерно метр на полтора. Она изображала жутковатого вида стоящего человека, одетого в черное. На голове его была окровавленная повязка, а по бокам к ней крепились какие-то вроде бы фонарики. На груди человека висело что-то светящееся, в правой руке он держал длинное ружье вроде охотничьего, а в левой – обнаженный японский меч. Лицо его почти скрывала темнота, губы скривились, а глаза, казалось, светились, как у демона.

Что за картина? Почему на таком большом холсте изобразили этого жуткого мужчину? Об этом я думал, пятясь спиной из комнаты в сторону лестницы.

В этот момент я услышал громкий грохот и крики. Двое мужчин в пижамах – к давешнему пожилому прибавился крупный, средних лет – наугад открывали стеклянные окна у лестницы. Покончив с ними, они пошли в комнату, где был пожар, и стали открывать окна там, видимо, чтобы выгнать дым.

Я почувствовал, что Кайо, стоявшая у раковины, двинулась в мою сторону.

– Не смотри! – крикнул я.

Мне не хотелось, чтобы она, такая чувствительная, увидела такую ужасную сцену. К счастью, она отвела взгляд.

Я попытался опустить ноги мертвой девушки на пол возле лестницы. Однако хозяин, державший голову, показал мне подбородком, что нужно идти дальше, и я продолжил пятиться. Скоро я наткнулся задом на дверь.

– Эй, Фудзивара, открой дверь! – крикнул хозяин, и молодой человек, стоявший неподвижно в углу комнаты, поспешил ко мне и открыл дверь за спиной.

Там оказалась еще одна темная комната. Пока я пятился, Фудзивара вбежал в нее и потянул за шнур, чтобы включить висевшую в центре комнаты люминесцентную лампу.

Комната была площадью в шесть татами, на полу лежала постель. В углу, прислоненный к стене, стоял большой предмет под белой накидкой, вероятно, кото.

– Положим ее сюда, – сказал хозяин.

Он быстро проскользнул мимо меня и отодвинул ногой одеяло. Я медленно опустил труп на белую простыню. Затем хозяин медленно накинул одеяло.

– Фудзивара, у нас нет где-нибудь белой материи? – спросил он.

С этими словами он побежал вниз по лестнице. Я пока не слышал, чтобы Фудзивара что-нибудь сказал.

Я вслед за хозяином вернулся на лестничную площадку. После хотя бы минутного пребывания в комнате со свежим воздухом понимаешь, что в месте пожара стоит ужасный запах.

Стоя у входа в комнату, где начался пожар, я смотрел на камин. Дрова в нем светились красным, но, похоже, это были и не дрова вовсе, а металлическая имитация.

Пламя удалось успешно погасить; обгорела только часть пола и потолка комнаты. К счастью, пожар сам по себе не стал серьезным бедствием, вот только женщина погибла.

– Это окно обязательно надо открыть, – раздался голос из комнаты.

– Дым так и так не выходит, так что нет смысла, – сказал крупный мужчина средних лет.

– Все же лучше открыть, – ответил хозяин.

– Нет, стойте! – крикнул кто-то.

Я повернулся на голос и увидел, что кричал пожилой.

– Кто-нибудь руками прикасался? – спросил он.

– К чему?

– К створкам и замкам.

– Нет, пока нет.

– Думаю, лучше будет оставить все как есть. Пока не приедет полиция. Здесь все окна и двери были закрыты.

Когда пожилой это сказал, до меня дошло. Ведь это классическая запертая комната!

– Да, лучше оставить все как есть и ничего не трогать, насколько это возможно, – не мог не поддержать его я.

Все присутствующие разом посмотрели на меня и замолчали. Они не могли понять, кто я такой, и поэтому не знали, как ко мне относиться. Митараи не обратил бы на это никакого внимания, но меня удивили и смутили их взгляды.

Судя по внешнему виду трупа, женщина погибла из-за огнестрельного ранения в лоб. Единственная пуля, попав в лоб, оборвала ее жизнь. Таким образом, это убийство с применением огнестрельного оружия. Однако…

Я еще раз просунулся в комнату и осмотрелся внимательнее. Окна представляли собой многочисленные стеклянные секции. На вид все они закрыты. Никто из присутствующих сейчас не мог мгновенно их запереть. Когда мы только что выносили труп, я тоже своими глазами видел, что окна заперты. Точнее, не знаю, были они заперты или нет, но, по крайней мере, с того момента, как я вошел в комнату, все окна были плотно закрыты.

Несмотря на жару, я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ведь это настоящее убийство в запертой комнате! А что же еще?

– Вы прикасались к ключу? – невольно спросил я мужчину, который только что возражал насчет открытия окна.

– Нет, вовсе нет, – ответил он.

Тогда я, набрав побольше воздуху в легкие, вошел в комнату и, преодолевая жару и дым, обошел ее, чтобы убедиться, что окна заперты. Некоторые стеклянные секции были сделаны раздвижными, их можно было открывать и закрывать. Однако их замки был плотно замкнуты. Так было и слева, и справа.

Я вернулся на лестницу, глубоко вздохнул и задал вопрос Кайо:

– Кто-нибудь входил в комнату и запирал окна?

– Нет, никто. Все только заглядывали внутрь, плескали воду и тут же выбегали обратно.

Это и понятно. Внутри все еще было настолько задымленно, что я не выдержал и десяти секунд. Раньше было еще хуже. Никто не мог позволить себе такой роскоши, как трата времени на запирание замков. Да если бы кто-то это и сделал, это не могло не броситься в глаза.