Логика Существ

– Искусство,– призадумался Анбу, оторвавшись от секстанта,– что же, тогда… У меня нет искусства… Помогать людям – не похоже на него.

– То-то же! Поэтому ты не понимаешь, что значит хотеть быть мастером и достигать наилучшего результата. Мастерство – бессмертно.

Анбу нахмурился и призадумался… После этих слов он даже остановил расчерчивание карты, посмотрев на неё, словно на безделушку, которую некуда деть и применить. Тем же самым в моменте оказался и секстант в его руке. Он уже потянулся к горлышку фляги, как вдруг, его прервала Эдей:

– Да ну!?.– И толкнула его в плечо,– Эй, взгляни-ка…

Борг перешёл на её ветку и взял прицел, посмотрев туда, куда она указала. За мраком лесов показалась гряда огоньков вдалеке, словно свет свечей и факелов, бьющий из окон. Один за другим они постепенно зажигались, обнажая каменный город простых форм и бетонные крепости.

Свет стал ярче, подсветив трубы, из которых вылетали клубы дыма; вместе с ними и большое водяное колесо, питающееся от водопада. Судя по двигающимся огонькам, там начиналось какое-то шествие. Лес вокруг этого места был слегка увядшим и не таким густым, а в некоторых местах срубленным под корень.

– Кажется, нам стоит быть осторожнее…– Анбу нахмурился,– твоя правда. Пойдём спать. Костёр может привлечь их внимание.

Поутру, когда стало пасмурно и туманно, они двинулись дальше. Они обступали город, постоянно осматриваясь и плутая по наиболее густым участкам леса. Река, которая шла от того самого водопада, была отравлена мазутом и гудроном – радужные и коричневые разводы спускались ниже и отравляли почву вокруг. Изредка по ней спускались кусочки битума, вкупе с зловонными жидкостями и серной кислотой.

Когда странники покинули это место и отдалились от города, Анбу услышал странный звук. Когда тот повторился, и сомнений в нём быть не могло, стало ясно, что что-то происходит неподалёку. Эдей привязала вола и повозку за зарослями и, вместе с оружием, последовала за боргом. Неожиданно тот пригнулся и остановил Эдей распальцовкой.

Из-за кустов они увидели мужчину в острых шестиугольных наплечниках из чёрной стали с серым обрамлением, под которыми красовался чёрный гиматион, перевязанный через правое плечо шкурой пантеры. Его спину закрывал чёрный плащ до колен с круглой застёжкой с солярным символом и светящимися рунами на правой груди. За его спиной была каркас-сумка под книгу, держащуюся на кожаном ремне, протянутом через плечо.

У него были чёрные как смоль блестящие волосы до плеч, того же цвета глаза и бледная кожа, контрастирующая с одеждой. Лицо его было вытянутое и острое, а нос тонкий и узкий. Форма глаз напоминала взгляд хищной птицы, во многом из-за прямоугольных и острых бровей. Вмиг в его руке внезапно вспыхнуло магическое сияющее копьё в виде длинного кола.

Он весь испачкан в крови, а со лба из-под волос кровоточило. Мужчина находился в окружении людей в серых боевых рясах, с металлическими панцирными наплечниками и наколенниками. Их лица закрывали чешуйчатые капюшоны, а одежда была обрамлена орнаментом в виде шестерней, покрыта рисунками в виде молний и дорожек, словно на платах.

С их ряс и мантий тут и там свисали шестерёнки, резисторы и светодиоды, а их спины украшал большой символ редуктора. Таких людей было четверо и все они держали мушкеты на прицеле. Один из них так и вовсе был с имплантом руки, судя по специальному прямоугольному порту снизу, производства машин:

– Για τελευταία φορά λέω, αφήστε τα όπλα και παραδοθείτε!– Крикнул он ему, тряхнув оружием. (В последний раз говорю, сложи оружие и сдайся!)

– Δεν θα είμαι το αρνί σου…– Прорычал окруженный. (Я вашим агнцем не буду…)

Грохот выстрелов пронзил джунгли подобно молнии, наполнив пространство запахом пороха и дыма. Защищавшийся выставил руку вперёд – все пули остановились перед ним как по команде.

В ответ он махнул ею, вернув снаряды отправителям. Двоим с хрустом угодило в грудь, а одному – с треском в имплант. Окружённый напрыгнул на одного из нападавших прямо во время перезарядки и пробил насквозь колом.

Вытащив оружие, он кинул его плашмя на землю в сторону третьего нападавшего. Копьё с характерной вибрацией отпрыгнуло от почвы, словно от батута.

Неизвестный в гиматионе набегу ударил босой ногой по его кончику налету, и оно полетело прямо в стрелка, разрезая ветер и оставляя за собой ударную волну. Противник отпрыгнул в сторону, выстрелив прямо в плечо неизвестному.

Однако, стоило ему уйти на перезарядку, как он был схвачен и обезоружен. Второй рукой неизвестный притянул к себе ранее кинутое копьё, стоя с противником в обнимку. Орудие прилетело прямо в спину мушкетёру, но не пронзило насквозь. Мертвец напоследок скривил лицо и обмяк, сползая по его телу неизвестного в гиматионе.

Анбу не мог не ворваться, когда увидел, что нападавший с имплантом уже был готов к выстрелу в голову. В острие копья сошлись лучи энергии – из них получился яркий выстрел.

Луч из его копья с характерным звоном и треском древесины расколол в щепки мушкет прямо в руках стрелка.

Неизвестный воспользовался ситуацией и резко вынул копьё из спины трупа. В развороте он метнул его прямо в противника, отчего тот упал с характерным звуком столкновения ударной волны с чем-либо.

Неизвестный подошёл к нему и вытащил оружие из живота, наступив врагу на грудь. Внезапно, он замахнулся им у его шеи:

– Βρείτε άλλο θύμα.– Резкое движение вызвало фонтан крови, окропивший его лицо. (Подыщите себе другую жертву.)

Тряхнув рукой, он обратил копьё в светящуюся пыль и подошёл к ближайшему дереву. Он съехал по нему спиной и склонил голову, тяжело дыша. Анбу кивнул Эдей, и она побежала к своему волу, пока он осторожно подошёл и осмотрел его раны.

Незнакомец в чёрном резко поднял голову на него, стискивая зубы. Ярость и готовность на его лице резко переменились любопытством и удивлением. Теперь он глядел на своего спасителя как на какой-то экспонат или диковинку. Лишь очнувшись от лёгкого удивления, он нашёл силы:

– Там внутри металл… Его надо вытащить…

– Я не настолько глуп, не волнуйся,– борг достал из подсумка повязки.—Сейчас подойдёт кое-кто с инструментом… Кто ты, воин?

– Вардагар, сын Вакнара.

– Потерпи, Вард,– Анбу приподнял волосы незнакомца и увидел ещё одну рассечённую рану, из которой и подтекала кровь по лицу. Судя по ранению, пуля прошла по касательной.

Во время первой помощи, Вардагармолчал, хотя ис интересом рассматривал борга, даже не обратив внимание на спутницу с волом. Эдей принесла хирургический инструмент и бутыль технического спирта. Вместе с Анбу они начали штопать, пока незнакомец переводил свой взгляд на небо.

Операция прошла без конфузов и, несмотря на спешку, решено было сделать короткий привал и покормить раненного. Анбу предложил ему неглубокую миску с водой, незадолго после его трапезы:

– О чём вы говорили до битвы?..

– Советую избегать этой части джунглей. Они ищут жертвоприношения. Забирают случайных путников и кто под руку попадётся,—Вардагарзалпом выпил всё предложенное.

– М-да,– Эдей взяла прицел с пояса и посмотрела через него вглубь джунглей,– нам ведь именно в ту сторону и надо…

– Что же, полагаю,у меня для вас плохие новости – прорываться будете с боем. Мне нечем отплатить вам за помощь, кроме, пожалуй, благодарности. Так что спасибо вам, добрый человек и…– перевёл он уже было свой взгляд на Анбу, но прервался и промолчал.

– Не особо-то и надо.– Тот сходу помотал головой,—Какой толк, если мы даже не знаем, переживём ли этот поход вообще?..

– И куда вы держите путь? Слишком странная у вас компания,– тяжко вздохнул он,– из механика и борга. Уважаемая, полагаю, вы модифицируете людей? Ах, ты же изгнанница… Точно…

– Откуда ты это знаешь?– Анбу немного напрягся и отклонился от Вардагара.

– Я был в её племени пару месяцев назад, слышал эту историю. По описанию точь-в-точь, как рассказывали её буйные сёстры-соплеменницы… Ни с чем не спутать. Вы слишком ловко избегаете моего вопроса. Куда вы держите свой путь?..

– Анбу,– Эдей направила на Вардагара подобранный мушкет,– он слишком странный и мне не нравится. Кто ты такой?..

– Эди,– тот в ответ нахмурился и помотал головой,– опусти оружие, он человек, а не борг. Доказано им, что он не Техножрец.

– Твой друг дело говорит,– прокашлялся Вардагар,– я из Эвдемонии – города на восточных плато… Самый обычный маг.

– Да ну? Самый простой?..– Эдей прислонила холодное дуло к его виску,– Да я твою ауру чувствую, ты посильнее Эйдара будешь, хватит врать!

– Эдей, прекрати!– Анбу взял мушкет за дуло и вытащил из её рук,– Он говорит правду. Я чувствую.

В этот момент Вардагар прищурился к боргу, словно что-то высматривал. Вздохнув, он вновь прокашлялся как после долгой пробежки:

– Что же… Каюсь, я вам соврал. Из соображений безопасности, конечно же. Но она меня слишком быстро раскусила. На самом деле, я сильный маг, но пришёл в эти земли за дипломатическими переговорами с местными племенами. Переговоры же с этими фанатиками хотя и были конструктивными, но в конечном итоге, полагаю, они захотели, чтобы меня заживо перемололи шестерни их «идола». Дискуссии закончились плохо и мне пришлось ретироваться, отбиваясь от них. Большую часть хвоста мне удалось снять, и со мной остались только самые упёртые… И вот я здесь.

– Любопытна твоя история,– Анбу встал и, откинув мушкет в сторону, указал на север,– но ты не расскажешь, что это такое?

На севере из тумана и облаков выглядывал огромный многоуровневый город, похожий на разваливающийся муравейник. Каждый его следующий уровень держался на толстых и высоких колоннах предыдущего. Пространство между ними образовывало ячейку, целиком и полностью заполненную домами: они вырастали из полов, потолка, колонн и даже её углов. Здания и вовсе походили на кристаллы, медленно растущие из каркаса бетонного безжизненного града.

Казалось, город воплощал мечту древних, но стоило этой Вавилонской башне воздвигнуться, как она тут же рухнула, вместе с цивилизацией её построившей. Но и эти останки не были вечны – природа медленно пожирала и впитывала в себя то, что когда-то не было её частью.

Порода и соседствующая гора подобно трупным мухам постепенно поедали бетонный «труп», перемешиваясь с ним. Вкупе со слиянием с естественным пейзажем и туманом, различить его издалека было достаточно трудно. Эдей сходу посмотрела туда через прицел и удивилась увиденному.

– Не волнуйтесь, это не их убежище,– Вардагар поднялся, взявшись за плечо,– у них отдельный город, полагаю, значительно меньше Эвдемонии. Это – остатки былой цивилизации, которым Техножрецы поклоняются. Но, если говорить открыто, даже для моего народа это место священно.

– Можно ли через него пройти к пустыне вокруг города машин?

– Быстро же ты соображаешь,– Вардагар усмехнулся,– Верно, оно намного больше, чем вы видите отсюда… Но зачем вы туда идёте?..

– Ты разве не заметил,– Эдей взобралась на вола,– что вся живность пропала из лесу?..

– Техножрецы истребили всю местную фауну и пустили на пропитание. Не знаю, как в других местах сейчас.

– Думаю,– почесал затылок Анбу,– ты наслышан об Эйдаре. Им предсказано Затмение через три седмицы. Спустятся машины в очередной раз, но… С крайне странной целью. Думаю, добыть какое-то знание, и…

– Вы попытаетесь договориться,– Вардагар перебил его на выдохе,– наши астрономы уже в курсе о грядущем затмении. Моя дипломатическая миссия – это часть нашей подготовки к этому событию, потому что эта битва обещает быть особенно жаркой. Однако же, полагаю, это слишком рискованное решение – полагаться на милость роботов… Что же, я знаю это сооружение очень хорошо. Сквозь него взаправду можно без проблем пройти к пустыне, если не сбиваться с курса и знать дорогу. В качестве благодарности за помощь я готов вас провести сквозь него… Тем более… Оно поможет замести свой след после погони.

– Что-то ты быстро согласился,– Эдей подъехала к Вардагару,– да и что это за словечки такие… «Роботы»?

– Моя дипломатическая миссия уже окончена. Осталось переговорить с парой племён, но я уже никак не успею. Я нужен своему отечеству в бою, потому должен вернуться. Кто такой Эйдар мне известно и, не дам вам соврать, верю в легенды местных о чудесах, которые он творил в молодости, потому что и сам очень хорошо владею магией. Один из его предков сражался с нами против машин плечом к плечу, за что наша община его уважает и ценит. Если духи не врут и есть возможность не привести всё к очередной бойне… Почему бы и не попробовать?..– пожал плечами Вард.

– Если удастся избежать боя с этими отморозками и срезать путь, то это будет славно, мы торопимся,– Анбу кивнул.

– Про «срежет путь» сомневаюсь, но вот избежать этих фанатиков – пожалуйста. Как много у вас припасов?

– Впритык на три недели еле наскребли,– Эдей похлопала ногой мешки на воле.

– Идите за мной,– Вардагар, придерживая ранения зазвал их,– Там не будет ничего, даже фруктов. Судя по вашим наблюдениям, ещё и насекомых. Потому припасы уйдут намного быстрее, чем кажется на первый взгляд.

– Город упорядочен.– Анбу взвалил на плечи сумку,– Хотя бы не заблудимся.

– Не делай поспешных выводов, борг,– Вард поднял решительный взгляд прямо на город, растущий с каждым шагом.

#pragma once

Они пришли к месту на закате. Сооружение вблизи оказалось больше: касалось неба, а в глубину уходило в горизонт и продолжалось толстой кишкой. Его края были обрушены, а по периметру лежали обломки великих залов. Где-то вдалеке виднелись разрозненные остатки, словно осколки, отколовшиеся от изначальной конструкции.

Низ облаков был окровавлен заревом, а джунгли накрывались пеленой звёзд и тьмы. Вард, подойдя к сооружению, встал на колено и склонил голову:

– Mein verǫldi. Veldoegr framkvoemdi. Evdemonia einna. (Боль мира. Благоденствие прогресса. Эвдемония единиц.)

– Чего ты там мелешь?– Эдей бесцеремонно прошла вперёд, минуя ритуал поклонения.

– Смотри, как бы твой вол не осквернил святыню,– Анбу остановился, оценивая размеры сооружения.

– Не волнуйся,– Вард слегка улыбнулся,– вероятно, укротить детское любопытство невозможно, борг… Это место не так священно, как магические монументы,– он поднялся и вытянул перед собой руку. В ней сконцентрировались потоки энергии и сплелись в энергетический шарик, осветившийпуть в пучину древнего города,– это место… Просто очень значимо для истории.

– Никогда не заходила так далеко… Да ну? Вот это эхо!– усмехнулась Эдей, играясь голосом с местной акустикой.

Хватило и пары шагов, чтобы их накрыла тьма и холодный бетон: внутри не было ни деревца, ни тростинки, ни даже жалкой травинки. Человек здесь властвовал настолько, что природа была неспособна пробиться сквозь фундамент колоссальных залов.

Великаны-небоскрёбы образовывали нечто, похожее на наслоение кристаллов железа: хаотичное сборище параллелепипедов, шпилей и башен, пересекающихся и лежащих друг на друге.

Все здания были лишены архитектурных изысков: брутальные своды не содержали в себе даже намёка на искусство или красоту. Город делился на площади колоннами по углам, между которыми изредка была стена с лифтами, вдоль которых шли дома.

Пространство иссечено дорогами, вдоль которых шли фонари, некоторые из которых чудом работают до сих пор… Эта картина отдалённо напоминала пещеру со сталактитами и сталагмитами; а трубы, провода и оптические кабели – лозы. Словно люди закончили свою историю там, где начали, а исток оказался концом…

И чем глубже они погружались в темноту, тем чётче ощущался ржавый запах костей цивилизации и влажный металл истории на языке…

Анбу надавил на кожу за ухом и два небольших цилиндра на его ободе из шестерни обратились двумя мощными прожекторами, разрезающими черноту. В этот момент, он увидел, как на его второй руке проступил зелёный заряд.

Безжизненное место наполнено потоками энергии, исходившими из его глубины. Они, словно стоячая вода в болоте, заполонили это место, закипая и бурля.

Вард остановился, сжав свою вторую руку, и молнии стеклись в его кулаке. Разжав же его, он увидел синие частицы и языки огоньков. На секунду этим сиянием он осветил высокие рисунки и барельефы, детали которых Анбу не успел разглядеть. Кудесник стал тяжело дышать и переместил энергетический шарик к плечу, заставив следовать за собой:

– Хотите знать… Что здесь изображено?..

– Было бы интересно послушать,– Эдей прищурилась в темноту,– никогда не видела подобных мифов…

– Дети Эвдемонии, не видавшие мирного неба,– он прикрыл глаза,– вот-вот и тысячелетие, как мой народ стоит фронтом в войне с машинами,– и когда Вард убрал руку, то они вспыхнули яркими синими звёздами,– именно тогда, тысячу лет назад, мы показали им зубы, как в начале многовековой вражды… И небо содрогнулось от нашей напасти, и машины познали, что значит истекающий кровью хищник… На долгие годы…

Анбу отступил в сторону и почувствовал пьянящее знакомое чувство, от которого покосились ноги. Оно напоминало погружение в воду, проход в портал, засасывание в воронку. Голова закружилась, всё вокруг стало мутным и ели уловимым как призрак.

Эдей зевнула и резко стала уставшей, а постукивания ног вола служили барабаном, вводящим в транс. Вардагар заметил духов, смотрящих на них из окон: и чем дальше они шли, тем более размытыми становились бетонные конструкции. Чем слабее была их сила, тем меньше у них было власти в глубине разрушенного города.

– К нам спустилась сила, словно не из этого мира, и мы обрели неистовство,– Вард выпрямился и заговорил уверенней, сжав разряды в кулак,– но в следующий раз машины вновь оказались сильнее. Видимо, весы природы склоняют чашу то туда, то сюда, пытаясь прийти к балансу. О, Эвдемония… Однажды ты расцветёшь, словно хризантема, но не сейчас, когда тебя топчут солдатские сапоги,– голос его стал возвышенным и трепетным, а лицо серьёзным и хмурым,– раз в сто пятьдесят лет машины приходят и превращают в пыль человечество и тебя! Вечные муки моего народа не должны быть напрасны, думал я, когда шёл с вами. Ибо всякий раз после великой победы шло великое поражение! Однажды весы склонятся не в нашу пользу и мы будем уничтожены. Не хочу, чтобы новое тысячелетие оказалось для нас последним. Поэтому я буду до последней капли крови стоять во время войны…

Борг отошёл в сторону от рассказа и почувствовал странное жжение, словно сердце сжалось до предела. И Эдей устало осматривалась по сторонам вместе с ним, слыша тысячи голосов Эвдемонских бойцов, погибавших в пустынях и джунглях. Детский смех обращался криками львов, треском заклинаний и криком арен. Эфир, вытекающий из барельефов и мифов, заставлял воздух содрогаться.

Вардагар схватился за лицо и скрючился от боли в улыбке, а посмотрев наверх… Увидел конечности, свисающие на верёвках из темноты… Среди них была и голова белокурой короткостриженной женщины, от вида которой Эвдемонец удивился и собрался с силами:

– Какая тяжёлая ноша падает на плечи наших потомков!– онсловно стоял на выступлении перед толпой и распахнул перед ними руки, искрящиеся молниями,– но даже в настолько кровавых условиях, Эвдемония не упускает науки и философии! Позвольте же рассказать вам, что две тысячи лет назад всё было иначе.

Они увидели перед собой вспышками картинки фабрик, в которых перед мониторами сидели люди; руками-манипуляторами, конвейерами и подъёмниками управляли рабочие; а автомобилями рулил человек.

– Чудо рождения! С болью происходит нечто удивительное – всё появляется из ничего, душа вылезает из утробы! Но прежде, чем полноценно выйти на свет, младенцу нужно обрубить пуповину…

И когда вспышки угасли, Анбу и Эдей увидели те же картины… Да только корпусы компьютеров были выпотрошены, конвейеры сломаны, а машины – кучей металлолома.

– У машин было своё младенчество. Они сосуществовали вместе с людьми в мир, служа им верой и правдой. Стальные богатыри с каждым витком становились всё крепче в этой гармонии с собственной матерью!– Маг подсветил шаром огромный барельеф на стене одного из домов.

Когда борг и инженервзглянули на него, то слова и рисунки становились перед взором и проникали внутрь через кожу. Их формы были сложнее того, что Анбу видел ранее, но светящиеся краски здесь не использовались. И всякая форма, стоило её узреть, оживала, усложнялась и обращалась вспышкой в сознании.

Человек в белых шароварах и капюшоне летал и превращал горы в поля, а за его спиной шёл огромный комбайн, чем-то напоминавший дракона. Люди поднимали серпы и мотыги, встречая рассветы покосом полей ржи, уходящих за горизонт.

Вард распахнул руки и разряды молнии проникли в самое сердце. Двери разума распахнулись: их тела стягивались внутрь разворачивающейся картины.

– Подобно волнению матери, творцы боялись будущего своих созданий, ибо не знали, что создают. Машины и технический прогресс причиняли им дикую боль… Это было подобно предродовой схватке – человек разумный готов вот-вот породить новую жизнь на этот свет!.. Но все мы знаем, что этот процесс сопровождается невыносимой болью и страданием,– Вард не сопротивлялся этой тяге к сюжетам и постепенно растворялся в них, обращаясь разноцветным силуэтом.

Под каждой фазой Затмения изображались война и погибель. Люди, живущие в городах, падали на колени, хватались за головы, неистово кричали, сходили с ума. Поля, ранее засеянные людьми и машинами, огромные серые города: всё это, подобно Асгарду падало и обращалось прахом в огне.

Таинственная энергия проникала в подкорки серого вещества. Эдей уже не видела привычной реальности: с неё спадал верхний слой пылинками и оголял переливающийся силуэт её души. Анбу был последним, кто с трудом растворялся и ещё чувствовал пятками холодный бетон.

Он стал слышать восхищение и тут же глянул на Эдей, чьи мерцающие бесформенными фигурами глаза сияли им. Он почувствовал трепет оратора и увидел Вардагара, распахнувшегосвою духовную грудную клетку, открыв сердце для этого разноцветного водопада мифа. Энергия теперь оказалась для них чем-то вроде феромонов для муравьёв, и их души постепенно стягивались в этом пространстве в одну точку.

Города уничтожались под натиском людей, а затем уже машинами и лазерами. Перед высшей фазой Затмения огромные зарева и смертельные сияния стёрли абсолютно всё в пустыню. Они почувствовали эту мощь всем сердцем, каждой клеточкой тела, и этот обжигающий ветер, и разрушительную ударную волну. В уничтожающем пламени в прах обращалось всё: люди, леса, дома и машины… Взрыв, обратившийся пылающим Солнцем, даже песок превращал в стекло.

– Чем больше творцы становились рациональными, тем сильнее они отрывались от чувств. Тем больше они сходили с ума, тем сильнее их разрывала мука от попыток освободиться от горна изобилия опыта предков.

Тень Варда распахнула руки перед этим взрывом. Это уже говорил и не он вовсе, потому что голос стал потусторонним, словно духи вплетали свои полутона в его низкий бас. Звук перемещался из правого уха в левое и наоборот. Анбу и Эдей почувствовали, трепет и восхищение друг-друга, в которую красной краской примешивалась безудержная энергия, исходящая от мага.

Каждая боль, каждое воспоминание, каждый секрет и каждая тайна друг-друга время от времени проплывала перед ними…

– Человечество вышло на скользкую дорогу и наступил тяжкий процесс рождения. На западе республики, несущие свою «свободу» и ценности в другие страны, превратились в государства боли и одиночества. С востока было не лучше: люди обращались неделимыми частицами, всякий стоял в стороне, а человек не мог помочь другому, поддержать, исцелить душу. Духовные инвалиды, немощные и убогие были не в силах восстановить себя, что уж говорить о других!

Они увидели, как из их переливающихся перламутровых душ вышли энергетические каналы, связавшие их плотной паутиной. Объединившись в треугольник, яркие лучи из их голов полетели в бурлящий космос. И теперь уже не было никакого «Анбу», никакой «Эдей», лишь голос Вардагара и духа вёл их сквозь миф и океаны былых переживаний.

Люди ведут войны в пустынях за чёрное золото, пока скандируются идеалы с высоких трибун. Они утопают в этой чёрной жидкости, которая становилась неестественно тёмной, поглощающей свет, словно огромная пустота. Она проникает щупальцами внутрь людей и превращает их в полые сосуды. На фоне бесчисленных войн и кризисов слышатся вопрошания: «Кто я?», «Кем я являюсь?», «Я существую?», «Это всё настоящее?»…

Жаждущие правды не обращают внимания на других и подобно нежити идут от одной точки к другой. Остальные же либо бьются в конвульсиях и неистовой боли, либо мертвы. Странный огонь в груди обжигает душу, чёрное пламя щупальцами сжимает сердце и рёбра. Страшное разочарование в самом человеке причиняет чудовищную боль, которую нельзя остановить или утешить.

– Те, кому такая ситуация была удобна – взошли на трон и подавили простых людей, возвысились над ними. Не в силах раздать власть и несметные богатства, они начали джихад имени себя. А отрезав пуповину… Они сотворили их…