Nomad. Отрывки из дневника

Обрывок

Номады, как тени прошлого, странствуют по бескрайним просторам, не признавая ни городов, ни святых мест, где почитались бы боги. Эти свободные духом люди не знают тесноты крыш и тепла домов, даже когда свирепые морозы покрывают землю белоснежным покровом. В их душе живёт стремление к свободе, которое они не будут менять ни на что. Они чаще ведут войны, чем занимаются разбоем; дани, что собирают с осёдлых племён, им нужны для жизненных нужд, а не для накопления богатств.

Летний день не предвещал ничего необычного, когда я не спеша катился по стране на своём мотоцикле. Город, в который я заехал, уже тонул в вечерних сумерках, когда я остановился у барчика с неясной музыкой, доносящейся изнутри. Парни с мрачными лицами приходили и уходили, словно тени, отражая атмосферу места.

В это время на черную, массивную машину остановился я, и подумал лишь о том, что внешнего блеска не требует внимания. Четыре одинаково одетых, лысых здоровяка вылезли из салона, угрожающе держали биту, но я знал, что эти парни явно не интересуются бейсболом. Это были явно не играющие в спорт, а те, кто пришёл за эмоциями. Они уверенно направились в бар, и я, соблазнённый любопытством, не мог оставить этот момент без внимания.

Зашёл в бар и застал зрелище, которое отразило всю абсурдность происходящего. Мажоры, только что наслаждавшиеся вечеринкой, в панике вылетали из заведения, словно под давлением. В центре комнаты эти безмозглые громилы забрали женщин и, грубо схватив хозяина, начали вести себя как настоящие охотники. Я остановился у входа, закурив сигарету – это было неуместно, но по-своему весело.

– Эй, придурок! – крикнул один из них, обратив на себя внимание. – Убери свою рожу прочь, пока жив!

– Да я просто смотрю, ребята, – ответил, продолжая курить. – Не обращайте внимания.

– Слышь, долбоеб, – послышался другой голос. – Тебе жизнь надоела?

– На самом деле, у меня к вам вопрос, – произнес я, наблюдая за всей сценой. – Вы хоть северную лесопилку вырубили? Я пока зашёл, насчитал пять камер. Может, вам стоит спросить у персонала, где система, и просто извлечь жёсткий диск?

Один из лысых обернулся к своему любопытному компаньону, явно растерянный, и кивнул. На это третий быстро побежал в коридор, ведомый моей идеей.

– Так, гений, теперь пиздуй отсюда! – крикнул четвёртый, демонстрируя свою силу с битой в руках.

– Чёрт, я стараюсь вам помочь, джентльмены! – воскликнул я, чувствуя, что меня выгоняют без всякой на то причины.

И вот, из коридора их шустрый друг выскочил с коробкой в руках и с гордостью продемонстрировал всем.

– Теперь разбей её, но не по корпусу, переверни и бей по тому месту, где микросхема, – добавил я, довольный своей интригующей идеей.

Мужик с пылающей энергией стал бить по коробке, словно это было его личное удовольствие.

– Ребята, а он вам вообще денег должен? – спросил я, вглядываясь в ситуацию.

– Да, – ответил тот, кто держал хозяина бара, явно не понимая всей абсурдности, происходящей вокруг.

– И что же вы решили, его убить? – не удержался я. – Но ведь он же не отдаст вам деньги, так просто.

– И что ты предлагаешь, умник? Отпустить его? – на этот раз лысый выглядел ещё более агрессивно.

– Что? Нет! У вас есть молоток и гвозди, или кусачки? Я мог бы показать вам, как получать информацию, – начал я, надеясь привлечь их внимание другой идеей.

– Нет, – отвозили меня от обсуждения, словно я говорил не о том, что нужно.

– Чёрт, а нож у вас есть? – вопрос вывел их в ступор.

– У нас только биты, – отрезал один из парней, и я почувствовал, что разговор заходит в тупик.

– Но у меня есть нож. – Я достал его из-за спины, где он висел на ремне, как символ защиты.

– Слышь, псих, иди обратно, откуда пришёл! – воскликнул один из громил, дав намёк на то, что мне не место здесь.

– Да ладно вам, я могу вам помочь! – удивлялся я, всё ещё надеясь, что разум возобладает над готовностью к насилию.

– Пиздуй, я сказал! – указал парень, в его жесте читалась угроза, и я уже начал разворачиваться, когда один из парней вдруг ударил плачущую девушку.

– Ты себя свиньей мужиком называешь?! – произнес я, развернувшись лицом к угрожающе большому типу, который словно горная вершина нависал над мной.

– Тебя я не спрашивал, идиот! – его слова звучали как гром в тихом небе, но я не собирался отступать.

– Стой, мужик… нам не нужны проблемы, – произнес голос слева, полон тревоги.

– Какого хрена, Хруст?! – прорычал один из них, надутый, как шарик перед пополнением в семье.

– На его спине, дебила ты кусок, смотри на куртку! – выкрикнул тот, кто выглядел особенно пугающим.

– Чё? – вскинул я брови, стараясь собраться с мыслями.

– Он из семерки! Включи мозг, осел! – прошипел второй.

– Мужик, реально, иди своей дорогой. У нас нет с вашими проблемам, – произнес я спокойно, как китель к шляпе.

– Уже есть. – звучала в его голосе тень угрозы.

– Сука, да чё ж ты такой крутой? Думаешь, твои братки рванут из другого города, сюда чтобы помочь?! Иди нахуй отсюда, пока цел! – продолжал он, выпятив грудь.

– Парни, ограбления – ок, рекет – ок, но… но бить девушку, тут как ни крути, яиц у тебя нет… – мой голос стал резче, слова сами вырывались наружу.

– Да я тебе яйца отобью, придурок! – бесноватый парень бросился в мою сторону, замахнувшись битой. Я вонзился в пол, уклонившись, и выполнив выпад снизу вверх, с силой вонзил нож ему в челюсть. Тело его хлестнуло на пол, и поток крови, словно тяжелый дождь, окутал меня своим ржавым метальным запахом, смешанным с потом и ароматом этой забегаловки.

Мое тело зажглось удовольствию, каждый удар сердцапревращался в острый яд, расползавшийся по венам. В этот момент меня будто бы охватило нечто большее, чем просто инстинкт самозащиты. Я видел, как другой громила ринулся на меня, его крики сливались в один гулкий звук, но я не слышал их. Я был сосредоточен, его движения были предсказуемы. Я парировал ударс битой, словно танцор, избегающий ненужного касания, и ответил на атаку, вонзив нож в его грудь. Его глаза расширились от неожиданности, он не успел понять, что произошло – и тяжело рухнул на пол, захлебываясь собственной кровью, в воздухе витал запах ржавого металла, пота и затхлости самой забегаловки.

С каждым ударом сердца во мне закипал гнев, превращаясь в зловещий яд, готовый выплеснуться наружу. Я смотрел на двоих оставшихся, их лица искажались от страха и ненависти, и в этот момент моя воля и решимость только крепли.

Один из них, Хруст, остался на месте, не в силах сдвинуться с точки, а второй – парень из северной части города – кинул в меня стул. Я не ожидал этого, и удар от стула заставил меня отлететь назад. Но я быстро пришёл в себя, и, едва успев подняться, он уже налетал на меня, его кулаки били, как кувалда, сыпали удары по моей голове и корпусу.

Всё происходящее вокруг словно замедлило свой ход. Я ощутил, как в этот момент решимость наполняет меня, как вода, стремящаяся пробиться сквозь трещину в земле. Я схватил его за руку и резко приставил нож к области его печени, словно он сам привёл меня к этому моменту. Его глаза наполнились ужасом, он даже не успел закричать, прежде чем я одним движением перерезал ему горло. Кровь фонтаном вырвалась, как игристое вино из бутылки, разрывающейся от нетерпения, и всё вокруг окрасилось в алые тона.

Я сбросил его тело с себя, и на мгновение наступила тишина. Люди в баре замерли, застыв в шоке. Их взгляды были прикованы ко мне, и казалось, что их больше ужасает то, что сделано, чем само ограбление.

– Хруст, беги! – произнёс я, указывая на дверь. Он не раздумывая ринулся наружу, и вдалеке послышался свист машин, рванувших с места.

Я убрал нож, но чувствовал, как буря внутри меня постепенно утихает. Выйдя на улицу, я не знал, что будет с баром, но одно было ясно: этот город больше не станет прежним. Там, где раньше все решали мысли, теперь могучие действия нарушили привычный порядок. Правда и справедливость теперь звучали по-другому.

Обрывок…

Мой далёкий предок происходил из племени кочевников, свободных как ветер и стремящихся к новым горизонтам. В те суровые времена, когда необходимость в пище и крове заставляла людей идти на невозможные жертвы, нередко приходилось делать выбор, от которого зависела судьба. Быть разбойником с риском потерять жизнь каждый день или же стать наёмником, служащим богатому человеку, чья щедрость могла быть порой иллюзорной. Этот выбор стоял перед каждым, но моего предка не пугали ни те, ни другие варианты.

Однажды, он подошёл к местному купцу, человеку с завидным состоянием и порядком, который царил в его усадьбе. Уверенно и с гордостью произнёс: "Хочу работать, готов делать всё". Нельзя было не задаться вопросом, почему он выбрал непростой путь наёмника, когда вокруг крутилось столько возможностей для разбоя. Но, подумав, он решил, что кровь и насилие ни к чему – в мире и так было достаточно жестокости.

Купец, зная о происхождении моего предка, принял его в свою команду и вскоре сделал верным помощником. Его обязанности были разнообразными: от охраны и сопровождения купца до тяжёлой работы по погрузке и выгрузке товаров, а также кормления лошадей. Это была грязная работа, в буквальном смысле слова, но в условиях постоянных путешествий она имела свои преимущества. В награду предок получал комнату в усадьбе и все необходимые жалования.

Однажды, купец решил рискнуть и отправиться в неизведанные страны за новыми товарами, которые могли бы прокормить его семью и расширить бизнес. Он повёл с собой небольшую охрану, состоящую из десятка всадников, а также моего предка, который ответственно готовил лошадей к долгому пути. Они отправились к горизонтам, которые были в месяце езды от родного городка.

После долгого и утомительного путешествия они достигли нового места, где купец, радостно поглядывая на новые возможности, отправился за товарами, оставив всех отдыхать. Получив немного монет на еду и выпивку, мой предок направился в трактир. Там его взгляд привлёк образ молодой, красивой женщины, которая была словно цветок среди серых будней. Но предок столкнулся с неожиданной преградой – он не знал языка, и все попытки поговорить с ней заканчивались неудачей. Женщина лишь улыбалась и что-то произносила, не в силах понять его смятения.

Не зная, что предпринять дальше, он пустил все монеты на выпивку, погружаясь в пьяное безумие. Он напился местной сивухи, и, как это часто бывает в таких ситуациях, вышел из трактира, опустошённый и загрустивший. По пути он снова встретил незабвенную девушку и, заволнованный внезапной мыслью, принял решение, которое было вдали от разумного. Накинувшись на неё, он огрел её по голове палкой и утащил в конюшню, мечтая о собственном безумии.

Но именно в этот момент, когда он был на пике своего безумия, в конюшню вошёл купец. Увидев предка, считавшего, что он стал хозяином своей судьбы, с девушкой под ним, его ужаснулся и воскликнул: "Ты в своём уме? Ты ведь можешь её убить!" Предок, натягивая свои портки, посмотрел на купца с недоумением. В ответный момент купец спокойно произнёс: "Грузи её в карету и собирай всех, едем".

Вернувшись домой, купец сказал предку, что теперь эта девушка станет его женой. Именно так начался новый виток моего рода, и я стою перед вами здесь, горячо желая продолжить историю своих предков.

Обрывок

Сижу на бордюре, напротив тянется фасад многоэтажек, обнимая улицу своими серыми стенами. Город оживает вокруг меня, и вот, в этом потоке серости, к тротуару притормаживает жёлтый автомобиль с шашечками на крыше. «Наконец-то моё такси», – проносится в мыслях, когда я вставать с бордюра и открываю дверцу машины.

Как будто в замедленном движении, я произношу что-то, но сам не слышу своего голоса. Водитель, сосредоточенно смотря на дорогу, лишь кивает головой, не оборачиваясь. Сажусь на мягкое кожаное заднее сиденье, ощущая приятное тепло, и мы трогаемся в путь.

В зеркале заднего вида вижу водителя: его глаза прячутся за тёмными очками. Он улыбается и задаёт вопрос, нарушая тишину: – «Дружище, ты откуда? По тебе видно, что ты не местный». Мимо промелькивают дома, один за другим, и я смотрю на них, как на картинки из чужого мира.

– «Я из…», – произношу, и слова как будто застревают в горле, слышится только невнятный звук. Странно, почему я не слышу себя. Водитель продолжает говорить: – «Знаешь, обычно люди, едучи со мной, много говорят. А ты какой-то другой. Или я тебе не нравлюсь визуально? Может, хотел бы, чтобы я был, ну, незнаю, женщиной с пышными формами?» Его вопрос сопровождается лёгким смехом.

– «Да нет, я просто не общителен», – пытаюсь объясниться, но под его пронзительным взглядом, тянущимся к моему, ощущаю себя уязвимым.

– «Да брось, тут что-то не так. Каждый, сидя на твоём месте, успевает рассказать мне всю жизнь, пока мы доезжаем до места. Со всеми деталями». Я насчитываю минуты, как грозы перед дождём, и, нащупав пачку сигарет и зажигалку, спрашиваю: – «Тут курить можно?»

– «Конечно, может, это тебя разговорит», – снова улыбается водитель. Я закуриваю, и дым, как предательская змея, извиваясь, медленно спускается на пол автомобиля, окутывая нас белой пеленой. Странное ощущение, почти магическое.

Но вдруг машина останавливается – не там, где мне нужно.

– «Выходи, дружище», – произносит водитель спокойным тоном.

– «Но мы не доехали…» – протягиваю, недоумевая, что происходит. Водитель поворачивается к мне, и его глаза, скрытые за очками, кажутся полными мудрости: – «По этому пути везут туда, откуда не возвращаются, и твоё время пока не пришло».

Я выхожу из такси, чувствуя, как ненадолго теряю контакт с реальностью, а затем спрашиваю: – «Сколько с меня?»

Водитель глядит на меня с безразличием: – «С мёртвого – две монеты, с живого денег не беру». Его слова толкают меня в смятение, и, пока я наблюдаю за тем, как седан трогается, словно лодка по глади реки, он вскоре исчезает вдали, оставив меня в растерянности.

Внезапно я просыпаюсь, и моё тело ломит от боли, как будто я вышел на бой, которого не знал.

– Послушай, Тим, – вдруг говорит голос из далека, его интонация наполнена печалью, – я не хочу тебя расстраивать, но то, что люди называют любовью, – это просто химическая реакция, принуждающая животных размножаться. Поначалу это сильное чувство, но потом оно медленно ослабевает, оставляя тебя в неудавшемся браке без единой копейки в кармане. Так было у меня, так будет и у твоих родителей.

Словно призыв к свершению, он продолжает: – Разорви порочный круг, будь выше этого, займись наукой.

Обрывок

Жить – значит рисковать всем. В противном случае ты всего лишь вялая кучка беспорядочно собранных молекул, плывущих по течению бескрайних просторов Вселенной. Жизнь, как сложная картина, требует смелости, чтобы пробовать новые цвета и линии. Иногда наука становится больше искусством, чем точной дисциплиной, но многие это не понимают, замирая перед строгими формулами и графиками.

– Что, если вирус мутировал и стал более вирулентным, и им можно заразиться так же легко, как простудой? – встревоженно произнесла она, всматриваясь в свои заметки, как будто там скрывался ответ на все вопросы.

– Вы наркоман? – резко спросил собеседник, задаваясь вопросом, откуда взялось это опасное предположение.

– Нет, я аллергик, но… – её голос задрожал, словно она сама не знала, куда дальше направится её мысль.

– Мама всегда говорила: «Когда-нибудь ты найдёшь своё призвание». Вряд ли она имела в виду уничтожение бродяг… – он усмехнулся, пытаясь разрядить напряжение.

– Как ты ничего не боишься? – спросила она, смотря на него широко раскрытыми глазами.

– Кто тебе сказал? – его улыбка исчезла, и на её месте возникло лёгкое беспокойство.

– А чего ты боишься? – она на мгновение задумалась, собираясь с мыслями.

– Например… Например, скорпионов. Э-э… Одиночества. Боюсь остаться одна, – её ответ прозвучал с неожиданной искренностью, будто она открывала ему свою душу.

– Ну а ты? – интересовалась она с легкой усмешкой.

– Всех этих тварей, – он пожал плечами, словно смиряясь с ужасающей мыслью. – А что, если внутри них люди? Пленники в теле, которое перестало их слушаться? Вдруг так будет со мной?

– С тобой так не будет, – уверенно ответила она, словно предостерегала о трудной дороге.

– Почему ты так уверена? – в его голосе мелькнуло сомнение.

– Скорее ад замёрзнет, чем номад умрет, – она бросила уверенный взгляд под светильник, отражая страсть жизни.

– Какой-то я у вас очень сильно великий, – он попытался подшутить, но был не уверен в себе.

– Да не то чтобы, но все в ахуе, – её голос звук стал теплее, тогда как нервозность прошла.

– И ты? – он спросил с вызовом, не ожидая, что услышит ответ.

– И я, – её кивок был полон понимания.

– Да брось! – усмехнулся он, не в силах скрыть замешательство.

– Да я бы сама, овладел тобой на этом грязном полу, – сказала она, её слова пронзили воздух, создавая резкое напряжение между ними.

– Фу, какая мерзость… – он пригладил волосы, не в силах сдержать смех и недоумение.

– Святой номад, – пробормотала она с ироничной усмешкой.

– Отнюдь! – ответил он.

– Так как? – она склонила голову, ожидая его ответа.

– Поверь, – он произнёс это с интонацией уверенности, но в его глазах проскользнуло смятение.

Ему до сих пор казалось, что где-то в мире есть рампа раздачи счастливой жизни, только его штуцер кривой и неправильно закручен; попасть к этой рампе ему никак не удаётся. Возможно, вы скажете, что не всё ещё потеряно, но…

Обрывок

Чёрный ловко разделывал курицу, его крепкая рука сжимала здоровенный тисак, как будто это был скальпель хирурга. Каждое движение было плавным и уверенным; внутренности птицы аккуратно отделялись от мяса, падая в отдельную миску, будто это было искусство, обрамляющее простую, но необходимую практику. Мы сидели толпой, грязные и уставшие путешественники, единственной целью которых было выжить в этом безбожном мире, где надежда порой казалась неуместной.

Чёрный был погружен в своё ремесло, его внимание сосредоточено на процессе, тогда как мы беззаветно болтали о всем и ни о чем. Он скоро разжег огонь, и над языками пламени начали появляться аппетитные куски жареного мяса, заполнив воздух intoxicating запахом.

Неожиданно одна из куриц, притороченных за лапы верёвкой к колышку, каким-то чудом освободилась и рванула прочь. Реакция Чёрного была мгновенной. Он схватил нож и метнул его с точностью метателя в цель. Птица рухнула на землю, словно исполняя предначертанный сценарий.

– Так всегда с жизнью, – произнёс он, провожая испуганный взглядом убегающую курицу, – если убегаешь, то тебя убивают, если остаёшься – тоже. Так было всегда.

– Легенда о «номаде» слышна во всех местах, где бы я ни был, – сказал я, глядя на него, когда он подошёл ко мне и протянул кусок свежезажаренного мяса на картоне.

– Это всего лишь легенда, – ответил я, размышляя о своих словах и их истинности.

– Знаешь, в легендах порой скрыта истина. – Чёрный пробудил во мне любопытство. – Это как игра теней, а в тенях всегда находится что-то более мудрое.

– И что же ты слышал? – поинтересовался я, поднося кусок мяса ко рту.

– Одни говорят, что ты заключил сделку с самим дьяволом, лишь бы покончить со всеми «плохими парнями», – произнёс он, его улыбка выдавала знакомое ощущение шутливой шутки, хотя в его глазах проскользнуло нечто большее.

– В наше время уже не было ни общественного транспорта, ни водоснабжения, ни управления, только выживание и легкие тени, отбрасываемые огнём нашего костра.

Обрывок

В последнее время мои мысли всё чаще заполняют сомнения о том, стоит ли продолжать мечтать о лучшем, о добром. Эти бесконечные скитания кажутся абсолютно бессмысленными, словно я блуждаю по пустым улицам, где каждый шаг ведёт лишь к новому разочарованию. Я не могу вкладываться в людей, тыкаясь в них, как обманутый вкладчик, старательно пытаясь извлечь хотя бы каплю надежды, только чтобы вновь почувствовать горечь потерь.

С каждым новым днём мне всё труднее смотреть на мир вокруг: он погружён в серую бездну, и я просто жажду уснуть, чтобы не проснуться и не пережить тех ощущений, которые даже не поддаются описанию. За ширмой хаоса, который окружает меня, скрывается неизменная истина – ложь, пронизывающая всё и всех. Я вижу, как люди вокруг, как и я, ведут двойную игру, притворяясь теми, кем не являются. Ощущение усталости нависло надо мной, как тёмная туча, и мои внутренние силы, иссякая с каждым мгновением, стают всё более хрупкими.

Всё, что у меня есть, с лёгкостью помещается в багажную сумку моего мотоцикла – фактически, это не более чем символическая оболочка, лишённая содержания. Я чувствую себя порванным на куски, оторванным от реальности, погрязшим по самую шею в тьме, грязи, крови и боли. Кто-то считает меня важным, другие – просто мимо проходящей тенью. Как мне уже когда-то говорилось, наше внутреннее «я» никому не нужно – от слова «совсем». Это утверждение, возможно, верно, но, черт возьми, я запутался в своих желаниях и страхах.

С одной стороны, в этом мире, который накрыл меня здесь и сейчас, мне хочется быть таким же, как все. Я стараюсь воспринимать окружающую реальность как данность и чувствовать себя таким, как остальные, не лучше и не хуже. Но в то же время одолевает глубокий страх, что снова что-то пойдёт не так, и я снова потеряю всё. Единственное, что останется – начать всё заново. Но мне этого не хочется. Я устал. Я пробовал много чего до этого момента, но больше не могу. Я понимаю, что моя способность делать хоть что-то для себя испарилась. Теперь я могу лишь заниматься тем, что будет лучше для всех остальных, потакая им самих себя. Хочу запихнуть своё «я» так далеко под плинтус, чтобы никто, даже я сам, не смог найти его, если захочет.

Когда-нибудь что-то может измениться – не для меня, а для них. Когда-нибудь они узнают, кто я на самом деле. Но к тому времени, это уже не будет иметь для меня никакого значения. Главное – это унести свои тайны и секреты с собой, не расправляя их перед кем-либо.

О, да, это, конечно, им не понравится. Кто-то просто выкинет надутое «мне не интересно», а кто-то будет разбит, раскрыв моё прошлое и настоящее. Некоторые проклянут меня и всё, что я представлял. Но к тому времени, черви уже будут обгладывать мои кости, и мне не придется слышать ни их упрёков, ни их сожалений.

Обрывки

Вспомнилось несколько ярких случаев из жизни, каждый из которых оставил свой след. Первая история разворачивалась в маленьком городке, который мы назовём «С…». Я уютно устроился в баре, потягивая напиток и наблюдая за окружающими. Вдруг ко мне подошла девушка. На вид ей было лет 22-23.

– Я тебя тут раньше не видела. Ты с области? – спросила она с улыбкой, ловко усаживаясь за столик.

– Нет, я просто проездом, – ответил я, взглянув на её открытое лицо.

– Куда направляешься? – продолжила она, казалось, искренне интересуясь.

– Далеко, не особенно интересно. А что, что-то хотела? – на всякий случай уточнил я.

– Да вот думаю, дай составлю компанию, а то я тут забилась в угол, выпивая одна, – призналась она, взглянув на меня с облегчением.

– Странно, но ладно, – добавил я, чувствуя, как разговор принимает неожиданный оборот.

– Ты куришь? – спросила девушка, и я кивнул в ответ.

– Давай перекурим? – предложила она.

– Ну ок, – согласился я, и мы встали, направляясь на парковку возле бара.

На свежем воздухе, окружённые звуками ночного города, мы закурили. Разговор не был глубоким, но мы искали общий язык. Она часто оглядывалась на машины на парковке.

– Какая твоя? – неожиданно спросила она.

– Что? – не совсем понимаю, о чём речь.

– Тачка… – пояснила она, слегка хмуря брови.

– У меня нет машины… – признался я, чувствуя, как общий тон беседы начинает меняться.

– Да ну, да ладно. По идее, у любого уважающего себя парня должна быть хотя бы одна тачка, – её слова прозвучали как упрёк.

– О, как. Значит, я не вписываюсь в рамки «любого уважающего себя», – ответил я, сдавшись.

Разговор зашёл в тупик, и вскоре у неё возникло желание куда-то «срочно» встать.

Вторая история была короче, но оставила свой отпечаток. Это произошло в городе под названием «Р……н». Спокойно беседуя с подругой, мы невольно затронули тему личных отношений и современного мира.

– Это всё хорошо, но ты знаешь, у них зарплата по 40 тысяч. Вот скажи, что такое 40 тысяч в наше время? – сказала она с недовольством.

Я задумался, но внешне остался спокойным, делая выводы на будущее.

– Ага… – произнёс я, не прокомментировав её слова.