Заноза в его сердце

– Смотри, – подруга подсовывает под нос свой телефон с открытой страницей в браузере.

“При каких обстоятельствах Максимовский-младший разбил машину? Не скрывает ли он серьезную аварию?” – звучит заголовок статьи.

Так и проходят занятия. Набираю бабушке на одном из перерывов, предупреждаю, что приду сегодня к ней. Она очень рада меня слышать и будет ждать. Вопросов не задает. Скорее всего, уже догадывается.

После пар я стараюсь не начинать разговор по поводу сквера и всего из этого вытекающего. Нужно подумать. А еще авария эта. Не знаю, почему-то в голову закрадывается странная мысль. С друзьями я не тороплюсь ею делиться.

Подходя к подъезду, останавливаюсь около доски объявлений, зависая взглядом на изображении мужчины. Я даже не обращаю внимания, что там написано. Что-то снова агитационное. Просто не могу оторвать глаз от красивого лица. Ему бы не в политику лезть, а сниматься для женских журналов. Был бы очень популярен. Хотя, наверное, у него с этим проблем нет.

Перемещаюсь взглядом к его глазам. Каре-зеленые, с легким прищуром. Сложно оторвать взгляд от картинки. А если его встретить в жизни? Он таким же притягивающим будет?

Тряхнула головой, избавляя себя от непрошенных и непонятных мне мыслей.

Поднявшись на первый этаж, открываю дверь своими ключами. В квартире тишина, бабуля, видимо, ушла на прогулку. Быстро скидываю кеды, бросаю рюкзак на пол и плетусь в кухню. За день после обеда даже некогда было и крошку в рот засунуть.

На плите стоит сковорода с ароматной картошечкой, которую я ставлю на подставку и на стол, принимаюсь есть сразу из нее. Когда особо голоден, не до перекладываний еды в тарелки. Да и так мне кажется вкуснее.

После мою посуду и, налив горячего чая в кружку, отправилась с ней в свою комнату, подцепив по пути рюкзак.

Начало сентября, а заданий уже выше крыши. Поэтому окапываюсь в лекциях.

Вскоре я слышу, как хлопнула входная дверь, а затем и бабушка заглянула в комнату.

– Привет, как ты тут? – входит в комнату и садится на постель.

– Отлично, – натягиваю улыбку, показывая всем видом, что у меня все хорошо.

– А что с щекой? – невесомо касается кожи. – Мать снова?

Молчу, а что тут скажешь.

– Она опять с этим со своим?

– Да.

– Выпороть бы ее, да баба взрослая, смешно же будет.

– Ба, все нормально. Если ты не против, я у тебя поживу.

– Да когда же я против была, Таюша? – тянется ко мне, обнимает.

– Ба?

– М-м-м?

– Мне так не хватает папы, – на глазах непрошено наворачиваются слезы.

– Я знаю, маленькая. Мне тоже, – у бабули с сыном были очень теплые отношения.

Так еще немного посидев, расплетаем руки, и бабуля встает с постели.

– Завтра Алена обещала зайти.

Алена – это моя тетка, папина младшая сестра.

На следующий день, а он, слава ежикам, выходной, я провожу в приюте, помогая с собаками. Как же я их обожаю! За время общения с ними запитываешься положительной энергией, и этого заряда хватает на несколько дней наперед.

В приют для животных подалась я как раз после папиной смерти. Мне очень не хватало тепла от матери, видимо, поэтому я нашла ей своеобразную замену. Здесь чувствуешь себя любимой, нужной, и эти чувства искренни. Никто не любит так преданно, как животные.

Домой возвращаюсь в хорошем настроении. Внутри все вибрирует. Открыв дверь квартиры, тут же почувствовала свежий запах выпечки. Бабуля решила побаловать…

– Алена, – улыбаюсь тетке, которая тут же встречает меня в дверях.

– Привет, золотко, – обнимает меня Алена.

Кажется, вот в такие минуты нет ничего лучше, чем вот так оказаться в любимых женских руках, после бабушки, конечно.

– Как ты? – отстраняется, разглядывая меня. – Как будто подросла за эти пару недель что я тебя не видела.

– Да ну прям, скажешь тоже, – смеюсь в ответ.

– Девочки, давайте за стол, – зовет бабуля.

– Пойдем, – хихикает Алена. – А то попадет, и не видать нам шарлотки.

Так и уселись пить чай с ароматным яблочным пирогом. Как же я люблю такие моменты. Когда сидим за столом, рядом самые родные и близкие люди. И больше ничего не надо. Главное, что все здоровы.

– Мать не звонила? – спрашивает Алена, а бабушка тут же хмурится и украдкой кидает взгляд на меня.

– Нет, – качаю головой, стараясь показать равнодушие.

– Вот же! – хочет ругнуться Алена, да бабуля ее одергивает.

– Дочь, я же просила тебя, – шикает бабуля.

– Все, молчу, – замолкает тетка.

Разговор про сквер я не начинаю, хотя меня так и подмывает все доложить тетушке. Я догадываюсь, что она вряд ли предложит помощь. Хотя сейчас ее журналистская хватка была бы очень кстати. В последний раз она очень здорово помогла приюту. Благодаря ее статье и репортажу в приют стали привозить корма, лекарства, а кто-то перечислял деньги. И эта помощь дорогого стоит.

– Чего у тебя нового? Как приют? – первой после паузы заговаривает Алена.

– Хорошо, спасибо. Ты очень помогла, правда.

– Ладно, – отмахивается. – Это может сделать каждый. Может, еще что-то нужно?

– Тут, – мнусь, не решаясь начать при бабушке. Знаю, она будет очень недовольна, что я лезу в это.

– Что?

– Зашевелились вокруг нашего сквера, – начала я неуверенно.

Алена прищурила глаза.

– Ты же туда не лезешь? – настороженно спрашивает, пока бабуля вышла на балкон.

Молчу.

– Тай, это не шутки. Ты не понимаешь, какие люди там могут быть замешаны, – шепчет она.

– Там Максимовский замешан, – так же шепотом отвечаю. – А он в депутаты лезет, и судя по всему, этот сквер будет его больной мозолью, уж я-то постараюсь.

– Тая! Ты уверена, что выбрала то самое направление для учебы? Тебе не в экологии разбираться, а в журналистике, или еще пуще, вести расследования, – горько усмехнулась. – Я прошу тебя, не лезь туда. Максимовские – это акулы бизнеса. Тебя, как букашку, переедут и не заметят. Я прошу тебя, ради бабули…

Ради бабули я это и делаю.

– Обещай мне, – шипит тетка.

– Я ничего тебе обещать не буду, – отодвинула чашку и вышла из-за стола, скрывшись в своей комнате.

Помощи от нее не будет. Я почему-то об этом так и думала. Придется брать массой. Но где ее взять?

Сажусь за стол и, включив свой ноутбук, ищу информацию по поводу аварии. Странно, но статей практически нет. Лишь чудом удается мне найти ту самую, что показывала мне Света. Но никаких подробностей. Лишь версии, почему у Максимовского разбит автомобиль бизнесс-класса. И есть предположение, что он находится на данный момент в больнице, но прессе ничего не озвучивается.

Алена перед тем, как уйти, заглянула ко мне.

– Тая…

– Можно тебя попросить об одолжении?

– Каком?

– Он попал в аварию.

– Кто? – заходит, прикрыв за собой дверь.

– Леон Максимовский.

– Тая, ты снова об этом, я же тебя попросила, – возмущается Алена.

– Я выполню твою просьбу только тогда, если ты поможешь мне в одном деле. И я обещаю тебе, что никуда не полезу.

– Что за дело? – хмурит брови, складывая руки на груди.

– Мне нужен адрес больницы, где он лежит.

– Зачем? Апельсинчики снести?

– Задать пару вопросов, и больше, я тебе обещаю, не полезу в тему, касающуюся сквера.

– Ты меня в могилу сведешь, – тяжело вздыхает тетушка.

– Ну, так что?

– Хорошо, я постараюсь.

– Спасибо!

А под утро на телефон приходит сообщение с адресом клиники, где якобы находится Максимовский. И, по словам Алены, эту информацию было очень сложно добыть. В сообщении она еще раз напоминает о моем обещании и просит перезвонить, как только я с ним переговорю, если мне удастся.

Прочитав сообщение, снова откидываюсь на подушку, крутя в голове мысли и строя план, как к нему попасть, что говорить и вообще почему уже так странно себя чувствую? Страшно?

Глава 3

Леон

Удар – и звенящая тишина. Лишь сквозь вату в ушах еле-еле различаю щелчки работающей аварийки.

Приехали.

Открываю глаза, тряхнув головой, так как картинка нечеткая, все расплывается. Мутит. Дергаю за рычаг, чтобы открыть дверь, но та не поддается. Тогда я перебираюсь, с трудом, но все же мне этот маневр удается, на соседнее сидение и, открыв дверь, вылезаю на свободу.

Осматриваюсь. Я вылетел на обочину и влетел водительской стороны в ствол огромного дерева.

– Эй, – окрикивает меня мужской голос. – Ты жив? Помощь нужна?

Ко мне идет мужчина из припаркованной на обочине машины.

– Как только умудрился от тебя уйти, дав руля в другую сторону, – говорит он.

– А я не смог разъехаться с деревом, – ищу телефон в кармане брюк, но понимаю, что он, скорее всего, в машине, и его я вряд ли сейчас найду.

– Помощь нужна? У тебя кровь на лбу, в больничку бы показаться.

– Спасибо, телефон одолжите, – прошу я.

И в мои руки быстро попадает чужой смартфон.

Набираю по памяти номер Вадима.

– Алло.

– Вызови эвакуатор. Меня нужно забрать. Нахожусь недалеко от родительского дома. Приезжай, – выдаю приказы.

– Это кто? – непонимающе звучит голос в трубке.

– Конь в пальто, Вадик.

– Ты выпил, что ли? Какие родители? Ты же должен быть в командировке.

– Закончилась она резко у меня. Я попал в аварию. Машина в хлам. Я еле на ногах стою. Тебе еще нужны пояснения? – рычу в трубку, отрезвляя собеседника.

– Выезжаю.

– И сделай так, чтобы эта новость не просочилась в прессу.

– Ты пьян? – снова повторяет вопрос друг.

– Да почему я должен быть пьян? – срываюсь, чувствую, как земля уходит из-под ног.

– Я понял. Все, еду, – и отключает телефон.

Благодарю мужика, отдавая аппарат.

– Могу до больницы довезти, – предлагает свою помощь.

– Спасибо. Сейчас за мной приедут, – отмахиваюсь от него.

Мне сейчас крайне не нужны слухи по поводу этого происшествия. Слава богу, никто не пострадал. Кроме меня. Я не в счет, собственно. Всегда был не в счет.

Поэтому об этом отцу знать не обязательно. Да, собственно, никому знать не обязательно.

Свидетель случившегося уезжает, оставляя меня наедине с разбитой тачкой и, судя по струящейся крови по виску, разбитой головой. День удался, мать твою.

Вадим появляется на горизонте спустя почти час. Надо сказать, я готов был его убить. Слегка.

– Ты жив? – заглядывает в разбитую машину, где я сидел на пассажирском сидении, в ожидании его.

– Жив, если не учесть, что пару раз опорожнил и без того пустой желудок. Даже почти бодр, – бубню я, выбираясь из машины.

Я замерз, и меня слегка колбасит. Или это результат перенесенного стресса.

– Походу, сотряс у тебя. Давай в машину. Твою сейчас загрузят и увезут в сервис.

– Пресса не должна об этом разнюхать.

– Постараюсь, – недовольно бубнит он.

Я с его помощью забираюсь в машину и, откинув голову на подголовник, закрываю глаза. Вадик садится за руль и плавно трогается с места.

– Тебя надо показать врачу.

– Да вези уже.

Частная клиника. Меня принимают как дорогого гостя, хотя, наверное, это так и есть. На дворе уже ночь, а тут все бодрячком вокруг меня прыгают. Назначают процедуры, какие-то уколы, еще какая-то лабуда. А я так устал, что сопротивляться попросту нет сил. Мне бы прилечь и поспать. И да, меня все еще трясет.

Спустя, наверное, час меня, наконец, определяют в палату и, поставив капельницу, оставляют одного. Вадик уже уехал, обещал проконтролировать доставку битой машины в сервис и забрать мои вещи.

Вырубаюсь мгновенно, стоит только голове коснуться подушки.

Я устал. Кажется, смертельно. Поэтому даже на следующее утро я не тороплюсь показывать своего раннего пробуждения. И меня не трогают.

К вечеру зашевелились с фирмы. Стоят проекты, требующие моего одобрения. Назначенные встречи требуют моего присутствия. И много подобных дел. И да, предвыборная кампания. К выборам я готовился давно. Я грезил этой мечтой. Но отцу она не нравится до сих пор, и смириться он не хочет. Считая, что я полноценный наследник его бизнеса, поэтому попросту не имею права на исполнения своих мечт и следованию своих амбиций. Не имею права. А ведь “все ради тебя, Лео”.

А на следующий день в клинику примчалась мать. А ведь чтобы она беспокоилась, я хотел бы в самую последнюю очередь. Но случилось то, что случилось.

После ее прихода я, наконец, могу поесть и меня уже не мутит, как беременную барышню по любому поводу и без.

Откинувшись на подушки, я все же достаю ноутбук, который мне привез Вадим в первый же день моего незапланированного отдыха, и принимаюсь за работу.

Забываюсь на время. До тех пор, пока не отвлекаюсь на шум, доносящийся из коридора.

– Прием лекарств, – в палату входит медсестра.

– Что там такое происходит? – интересуюсь у нее, пользуясь случаем.

– Да девчонка какая-то рвется к вам, вот ваша охрана ее и не пускает.

– Что за девчонка? – непонимающе переспрашиваю.

Кто вообще может ко мне хочет попасть так рьяно?

– Скажите, чтобы впустили.

– Хорошо.

Проходит сколько-то минут, прежде чем в дверь палаты раздается стук в дверь и в входит девушка.

Я застываю, разглядывая ее. В толстовке, джинсах и кедах. Поверх плеч накинут халат.

Возвращаюсь к ее внешности. Темные волосы стянуты в хвост. Глаза… за ее глаза цепляюсь своим взглядом. Что в них удивительного, не могу сразу понять. Спускаюсь к губам и снова ловлю ступор. Давно я не видел такой натуральной красоты. Почему натуральной? Потому что то, что вижу, мне нравится.

– Здравствуйте, – говорит она таким охренительным голосом, от которого в моих мыслях появляются определенного рода картинки, где она бы этим голосом…

Трясу головой, чтобы сбросить наваждение. Для начала стоит узнать, что эта малышка у меня забыла, а потом уже думать о…

– Здравствуйте, – складываю руки на груди, и впиваюсь в нее взглядом в ожидании разговора.

Ну, девочка, удиви меня.

Тая

Утра еле дождалась. Разве можно было дальше спать с нужной мне информацией? Оставшийся час я ждала, когда можно будет выйти из комнаты без бабушкиных подозрений. Она сразу поймет, что я что-то затеяла.

Адрес я проверила и построила себе маршрут. Конечно, это элитная клиника. И как я туда попаду, еще не знаю. Но буду действовать по обстоятельствам.

Позавтракала наспех. Сама не знаю, куда я так тороплюсь. Если он в больнице, вряд ли его отпустят быстро. Я ведь даже не представляю, в каком он состоянии. Может, в тяжелом и не в состоянии говорить? Может… все может быть. А я туда прусь со своими вопросами о сквере.

Но попытка не пытка, попробовать стоит.

Выходной. Говорю бабушке, что иду в приют. А сама иду в первую к дому палатку с фруктами-овощами. Здесь очень вкусные фрукты, не то, что в магазинах. Я больше чем уверена, что у него все есть. Но не идти же с пустыми руками? Поэтому набираю на свой скромный бюджет апельсинов, яблок и пару персиков.

В кармане оживает телефон. Пчелкин.

– Тая, здоровенько, – как всегда, в своем репертуаре.

– Чего тебе надо в такую рань? – рассчитываюсь за фрукты и направляюсь к метро.

– Не рада слышать? – звучит удивленно.

– Вась, давай коротко и по делу.

– Да по какому делу, Белова? К тебе только с делами можно обращаться? Хотел на свидание позвать, ты ж от меня бегаешь как от прокаженного, – обиженно затараторил друг.

– Вась, мы друзья, какое свидание?

– Обычное. Хочешь, в кино сходим, хочешь, в кафешке посидим, в парке погуляем, – стал перечислять.

– Я подумаю, Вась. Все пока, мне некогда, – и отключив звонок, убираю телефон в карман джинсов.

За полтора часа я добираюсь до клиники. Элитный район. Все здесь так и кричит дороговизной и статусом. Я здесь выгляжу, как инородное тело. Но стараясь не обращать внимания на взгляды прохожих, поджав губы, иду в сторону больницы.

Охранный пост. Тут мне чудом удается прошмыгнуть незамеченной. Дальше сложнее. Охрана стоит на входе. Ладно, попробуем испытать актерские таланты.

Повыше задираю нос и как можно смелее шагаю ко входу.

Стоит только пройти рамки, и я уже даже внутренне возликовала, как меня останавливает голос одного из мужчин, сидящих на посту.

– Девушка, а вы куда?

– Я? – оборачиваюсь. – На работу.

– Так у вас же вход служебный, – непонимающе говорит мужчина.

– Так я только второй день тут, никак не запомню, – виновато улыбаюсь.

– А, – машет рукой, и отворачивается.

Фу-у-х.

Выдохнула с облегчением. Я словно микроинфаркт пережила, так колотится сердце в груди, а пальцы похолодели.

Полдела сделано. Осталось выяснить, где он находится, и вторая половина дела – это попасть к нему.

Так как он у нас шишка, а не простой смертный, предполагаю, что около палаты находится охрана. А если охрана, значит, в коридоре будут находиться мужчины соответствующей наружности. Какой, сложно представить, но мне кажется, я сразу пойму. Ну, или попробую понять. Поэтому по схеме расположения отделений в клинике, я вычисляю, где находится хирургия, она оказывается на одном этаже с нейрохирургией. И это третий этаж. Отлично.

По лестнице поднимаюсь на третий. Оба отделения огорожены друг от друга. Поэтому заглядываю сначала в хирургию. И там практически в пустом коридоре ничего подобного на охрану не вижу. Тогда заглядываю в нейрохирургию. И вот что я наблюдаю из приоткрытой двери.

Двое мужчин в накинутых на плечи халатах развлекаются болтовней с медсестрами на посту. Здесь они явно не для посещения родственников. А значит, это и есть те самые охранники. Значит, я по адресу.

Здесь, в тамбуре между отделениями стоит вешалка с халатами. Я хватаю один из них и, накинув на плечи, вхожу в отделение. Тихо, стараясь не привлекать к себе внимание, крадусь к еще непонятно какой палате. Да, блин, Тая! Какая палата?

– Девушка, а вы к кому? – женский голос.

– Я?

– Вы.

– К Максимовскому, – говорю, как можно непринужденнее.

В ответ раздается смех. Теперь на меня обращают внимание двое мужчин огромных размеров.

– А ты кто? – передо мной вырастает глыба.

– Меня зовут Тая. Хотела поговорить с Леоном Игоревичем. У меня к нему очень важные вопросы.

– Вон отсюда, шмакодявка, пока сам за шкирку не вытряхнул на улицу, – прорычало это нечто и, развернувшись, проследовало к своему месту, плюхаясь на стул у палаты.

Ага. А вот и его палата.

Я, собрав всю свою смелость в кулак, рванула с места к палате, но меня тут же остановили, подхватив под руки.

– Отпустите! – завопила я, чтобы все услышали. Может, и он услышит. И мне повезет.

– Сейчас я ее на улицу вытряхну, – проговорили у меня над ухом, когда медсестра вошла в нужную мне палату.

– Отпустите, мне очень нужно, – продолжаю вопить.

Я уже поняла, что ничего хорошего у меня не вышло. Придется искать другие способы. Но тут, когда мы с охранником уже оказываемся у самых дверей на выходе из отделения, его окрикивает медсестра.

– Он просит впустить девчонку.

Бугай застывает и еще раз пялится на меня.

Я невольно расплываюсь в улыбке.

– Ничего личного, мне просто повезло, – говорю дрожащим от страха голосом.

Он хмыкает и ставит меня на ноги.

– Пакет, – тянет руки к моему пакету с фруктами.

– Но там фрукты! – возмутилась.

– Не положено, – хмурит брови и выдергивает этот пакет у меня из рук.

Зараза.

Но я тут же срываюсь с места, пока никто не передумал и, оказавшись у двери, стучу, тут же открыв ее. Вхожу.

– Здравствуйте, – говорю я, тут же замечая его, лежащим на постели в светлой, современно палате с ноутбуком на коленях. У мужчины повязка на голове. Выглядит он забавно. Но от его взгляда я застываю. Он меня словно всю ощупывает своими глазами. С трудом сглатываю.

– Здравствуйте, – складывает руки на груди.

Я понимаю, что забыла всю ту речь, что готовила для него. А он действительно обладает какой-то сумасшедшей энергетикой. Если уж так на фотографии ощущалась его сильная аура, то вживую ни с чем не сравнить. У меня подрагивают ноги, руки и вообще, мое тело словно вибрирует под этим пристальным взглядом.

– Вы что-то хотели мне сказать, раз так рвались в палату? – выводит из ступора его голос.

– Э-э, да, – все, что я могу сказать в ответ.

– Ну, так я слушаю.

Слушает он. А я и слова сказать не могу. Все мысли разлетелись под этим взглядом. Нельзя быть таким…таким красивым и притягательным.

Фу, Тая, какие мысли.

– Я хотела сказать, что… – пытаюсь выстроить цепочку плавающих мыслей в адекватные предложения. Но их еще и выговорить надо. Не заикаясь, желательно. – Что против того, что вы хотите сделать со сквером на улице Самойлова.

– Сквер? А что там? – хмурит брови.

– Благоустройство. Мы догадываемся, что вы там планируете, – говорю как можно смелее.

– Догадываетесь? – усмехается. – Я там еще сам не был. И место не видел.

– Так я вам советую посмотреть, чтобы понять, что не нужен там очередной торговый центр. Там гуляют люди разных возрастов.

– Хорошо, как только меня выпишут, я обязательно туда наведаюсь, – заверяет меня с полуулыбкой на лице.

– Только я вот одно не пойму. Не логично же.

– Что именно?

– Ваша предвыборная кампания в нашем округе, и вот эта стройка. Вы себе репутацию портите, кто за вас голосовать пойдет? – вдруг осознаю, что, скорее всего, ляпнула лишнего. И прикусываю язык, мысленно себя ругая.

– Не стоит волноваться за мою репутацию, – чуть не смеясь, говорит он.

– Тогда я пойду, – разворачиваюсь и, вспомнив про фрукты, снова к нему оборачиваюсь, ловя насмешливый взгляд. – Там эти, ваши клоуны, пакет с фруктами отобрали. А они вкусные, сама выбирала, – зачем-то уточняю.

– Фрукты? Мне? – снова удивляется.

– Угу, – киваю. – Поправляйтесь, – и выскальзываю за дверь.

Как выхожу из клиники – не помню. Лишь останавливаюсь у скамьи и присаживаюсь на край, пытаясь унять бешеное сердцебиение.

– Ну, что, Тая? Сделала, что хотела? И непонятно, кто больше получил удовольствия от разговора, – бубню себе под нос. – Я явно его рассмешила. Смех продлевает жизнь, пусть радуется на здоровье.

Поднимаюсь с места и направляюсь на выход.

Глава 4

Леон

Как только за девушкой закрывается дверь, я понимаю, что забыл спросить ее имя. Ну, не дурак ли?

Все еще удерживаю ее образ, от чего как у пацана в предвкушении рвется сердце из груди. Что-то она во мне такое, еще мне непонятное, пробудила, что я, как идиот, улыбался или пытался сдержать улыбку.

Чистая – вот именно то, что ей подходит. А эти глаза…

Млять, растекся лужей. Тряхнул головой, тут же вспоминая о травме.

Что она там про фрукты говорила?

Набираю быстро одного из ребят.

– Фрукты что девушка принесла, доставь-ка адресату.

– Кому? – тупит тот.

– Мне, Саша, мне.

– Так мы это, немного…

– Я жду, – рыкнул в ответ.

Тут же открывается дверь и на пороге появляется мой телефонный собеседник. С пакетом в руках.

– Фрукты-то зачем отобрали?

– Так не положено же.

Протягиваю руку, тот подходит, отдавая гостинцы мне.

– Мы съели бананы, – опускает глаза в пол.

Обезьяны, блин.

В пакете нахожу еще пару персиков и яблоки. Беру первое попавшееся в руки и вдыхаю запах. Как же классно пахнет персик. Летом.

– Уволил бы, – говорю ему. – Забери вон, – киваю на стол с глянцевыми на вид яблоками. Более чем уверен, что на вкус они не лучше пластмассы.

Мужик кивает и, распихав их по карманам, вышел, направляется к двери. Вот же черти всеядные!

– Стой, – он оглядывается. – Девчонку как зовут?

– Не знаю, – пожимает плечами. – Она назвала свое имя, но оно какое-то странное, я и не запомнил.

– То есть ты даже не посмотрел ее документы? – нет, сегодня я удивляться не перестану.

– Да мы и не хотели ее к вам пускать. Вы же инкогнито тут.

– Инкогнито, да какая-то девчонка смогла узнать, что я именно тут, – усмехаюсь. – Все, свободен.

А сам снова тянусь к телефону и набираю Вадика, продолжая листать браузер. Где-то же она нашла информацию о том, что я в больнице.

– Вадик, – начинаю говорить, как только он отвечает. – Скажи мне, дорогой, что за херня происходит.

– Ты о чем? – настороженно он интересуется.

– У меня посетители были, интересовались здоровьем.

– Да быть такого не может.

– Может, Вадя, может. И еще, – натыкаюсь на сайт, который и анонсировал мою аварию, – сейчас скину ссылку. Заблокируй немедленно, – и отключаюсь.

Откладываю ноут в сторону. Мне ставят снова капельницу, и я откидываюсь на подушки, прикрыв глаза. В какой-то момент я не понимаю, что сплю. Я словно смотрю кино, мелькающие картинки, но смысл их уловить не могу. Пока не открываю глаза от того, что чувствую поглаживания на своей руке.