Тихая охота

Километров через восемь хода Алёха остановился. Отыскал место у речки, разжёг костерок, вскипятил воды для чая, посидел, отдыхая. Вдруг заметил ниже по течению огромный рассадистый тополь. Такие редко попадаются, обычно вверх все прут. Суета меж веток там наблюдается. Ага, зверь какой-то в гнездо залез. Хотя птенцы уже на крыло давно встали, может, кто и остался там. Так и есть. Чёрный проворный зверь быстро спускался вниз, держа в зубах трепыхавшуюся добычу. Но уйти охотник не успел.

Огромный чёрный орёл с белыми плечами ринулся на него, выставив вперёд свои чудовищные когти. Зверь крутнулся по стволу, уходя от атаки, но появился второй орёл. Вдвоём они напали на охотника. Тот, не дойдя до земли метров шесть, бросил добычу, длинным прыжком сиганул вниз и помчался было прочь. Но орлы не отставали. Один из них схватил зверя за шею одной лапой и тяжело махая крыльями, поднимался ввысь. Охотник, сам ставший добычей, извивался и пытался укусить птицу, но второй орёл налетел сбоку и вонзил свои когти в его туловище. Зверь жутко завизжал. Белоплечие орлы разом взмахнули крыльями и разлетелись в стороны. Неудачливый охотник был разорван, вниз полетели куски шерсти, кровь.

А его добыча – молодой орёл, прыгал по земле, приходя в себя, и наконец, присел, взмахнул крыльями и немного проседая при каждом махе, начал набирать высоту, идя над речкой. Там воздух холоднее и плотнее, лучше держит. Это все птицы знают.

Допив чай, Алёха сполоснул кружку, убрал её в рюкзак и двинулся дальше.

Ближе к вечеру расползлись облака, и нежарко засияло солнце. Стволы деревьев, листья, кусты своими силуэтами вырезали из солнечного света угловатые брусчатые фигуры, иногда туманящиеся от лёгких испарений земли. Выйдя из соснового бора, Алёха оказался на краю пересыхающего болота. Всё оно заросло черничником, только иногда, на редких гривах топорщилась кусты рябины, тальника и снежной ягоды.

– Ягод-то сколько! – восхитился Алёха. – Надо будет обязательно, пока вёдро стоит, сбегать, набрать с десяток вёдер черники на зиму.

Подойдя ближе к гриве, тянувшейся почти от самого берега – там в тени ягоды крупнее – он упал на колени и начал закидывать чернику в рот горстями. Ладони работали как сборочные комбайны. Раз правой рукой! провёл по черничнику, полная жменя, два левой рукой! опять полная горсть. Ягода сладкая, ароматная. Нынче и морошка была, успела до ливней поспеть, и голубика, и клюква скоро начнётся. Запасы продуктов на базе огромны и разнообразны, но свежие лесные ягоды лучшее в этом мире. И малины насобирал Алёха, и лесной клубники, и шиповника насушит. Раньше ему помогал Серёга, а Графит только жрать может варенье. С собой на сбор ягоды его возьму, решил Алёха, хватит дурака валять.

Он полз вдоль гривы, и вдруг с другого её конца показался огромный медведь. Чёрнолохматый зверь ползком медленно шарашился по черничнику, лопая ягоды. Алёха и медведь подняли головы одновременно, секунду поглядели друг на друга и опустив головы, продолжили трескать чернику.

Наевшись вдоволь, Алёха встал, глянул на лесного хозяина, а тот повернул к нему здоровенную морду, как бы спрашивая – наелся, человечек?

– Ну, счастливо оставаться, дружище Топтыгин, – сказал Алёха и потопал к берегу болота, там, среди деревьев, идти было проще, чем по мшистым кочкам.

Медведь глянул вслед и опустив морду, занялся вкусной ягодой.

По прикидкам, до избушки под камнем оставалось километров шесть-семь, Алёха решил не спешить и забежать проведать полянку с раздуй-травой. Её явно кто-то высадил в укромном месте, да и забыл. Знающий был человек. Скорее всего сгинул в тайге и следов не оставил. А может, это Марафет был? Алёха остановил шаг, и присел на мягкий белесый мох, наросший на крутом гористом склоне. Он всегда старался на остановках быть незаметным и это вошло уже в привычку. Бросив взгляд по сторонам, Алёха ничего подозрительного не заметил. Стал вспоминать, что ему говорили о Марафете, которого вчера засёк Графит с коптера, и который позапрошлой ночью довольно легко и умело расправился с атакой зомбаков и даже объекта.

Мутный был человек, но надёжный. Кроме работы на базе промышлял и старательством. Понять его не могли, видно, что имеет свои цели. Таких людей побаиваются и не доверяют до конца, вдруг его потаённые интересы пересилят очевидные задачи. И всё-таки было неожиданностью, когда Марафета упекли на десять лет за убийство какого-то проходимца. А через год-два и лагерь разгромили. Про базу он точно не знает, если только, а что только? Не знает и всё. Серёга ещё как-то обмолвился, что шкуру с Марафета спустит за всякие дела, но как, что и почему, не рассказал. А теперь уже и не скажет. Надо быть настороже. Чёрные алмазники, хоть хитры и скользки, но их просчитать можно, а Марафета трудно было понять. Надо будет досье его поднять на базе, познакомиться ближе. Если, если до архива дойти. Где-то здесь Марафет бродит. И шёл он на север. Да он к базе и топает.

Алёха осторожно встал, огляделся, прислушался, попробовал связаться с Графитом. Молчит правовед, далеко до него, значит. Надо идти. Так, проведать полянку с раздуй-травой, потом к избушке. Просмотрел местность Алёха и замер. Километрах в десяти отсюда неспешно сгустки движутся, а это зомбаки в поход идут, стопудов. Сколько их? аж восемь штук. Много, много. Куда они намылились? Откуда их столько взялось за последние два года? Ладно, на базе станем думать. Тимура ещё подобрать надо, через неделю выходить за ним пора, в Соликамск добираться.

Он поднялся по склону повыше, увидел Надёжный Камень, его не спутать ни с каким другим, так, белого осинника не видать, значит, восточнее надо брать, чтоб на полянку выйти. Спустился с горки Алёха и забирая вправо, зашагал.

Вот и ложбинка та, вся по краям заросла кустами. Никто и не подумает, что там плантация раздуй-травы. Можно прямо из седловины пролезть, но Алёха так никогда не делал. Лишние следы, лишние проблемы. огляделся, оторвал пуговицу и чиркая ею по земле и каменным выростам, обошёл кусты и влез на полянку со стороны обрыва, там, где надо очень спокойно и аккуратно себя вести. А то летать без крыльев он ещё не научился. Вот и раздуй-трава. Хорошо тут растёт. В других местах редко где так много её. Алёха вылез на край полянки и задумался. Обычно траву-защитницу только с весны до осени применяли и запасы её невелики на базе. А всё меняется сейчас. Надо бы побольше заготовить. Кстати, давно хотел корни у неё использовать. Наверняка там тоже польза таится.

Посмотрел внимательно, семена уже сбросила раздуй-трава, редкие метёлки пустые стоят. Очень аккуратно, голыми пальцами выкопал он три десятка, и прямо вместе с землёй, не отряхивая, сложил в матерчатый пакет в рюкзак. Подумал и снарядил свою стрелялку. Уже обратно собирался Алёха ползти на обрыв, откуда в седловину спускаться, да что-то глаз у него зацепился. Непорядок вроде какой. И увидел. На противоположной стороне полянки выщипана раздуй-трава. Немного, но выщипана. И ветки кустов с чуть ободранной корой, ещё не заветрились. Кто-то был тут сегодня утром или край – вчера, может, вечером. А это Марафет и был. Про него говорили, что с него раздуй-трава и начала применяться для защиты. Может, и плантация его?

Алёха вылез из кустов и опять задумался. Его маршрут и путь Марафета почти совпадают. Так он тоже в избушку идёт!

Уже солнце закатывалось, меж ёлок и тополей начали качаться вечерние тени, укрывая тайгу от взглядов, когда Алёха вышел к избушке. Но не стал он подходить к ней обычным путём. Решил проверить, нет ли кого там и потому со скалы посматривал. Метрах в тридцати под ней избушка стояла. Рядом никого нет. Кол так и подпирает дверь, как они с Серёгой в позапрошлом году оставили. Тишина. Последний километр Алёха шёл около часа, очень не торопясь и таясь в тени, всё время посматривая по сторонам. Место удобное выбрал для наблюдения, правда, крышу избушки закрывали густые еловые лапы – несколько ёлок рядом росли. Но делу это не помеха. Решил Алёха тут и заночевать. Костёр не разводить, потихоньку посидеть, полежать. Недалеко от края ложбинка мхом поросла, туда спальник бросить, очень удобно будет.

И едва не пропустил он, когда откуда-то, даже не совсем понятно откуда, появился Марафет. Вытащил кол и зашёл в избушку. В это время Алёха обсыпал из стрелялки все подходы к своему лежбищу, даже по краю обрыва и то уложил раздуй-траву. Марафет хозяйничал внизу. Сходил за водой, при этом с минуту стоял с полным ведром, осматривал скалу, что-то почуял, наверно. Печку затопил, дым так хорошо в лапах еловых рассеивался, что почти не учуял его Алёха. Посмотрел вокруг, вот они, зомбаки, километрах в двух отсюда. Явно к избушке топают. И когда уже совсем темнеть начало, и Алёха подумал, что надо погрызть чего да и на боковую, на полянку перед избой вышли двое. Обоих он знал – чёрные алмазники Чагин и Чудинов, лютые, жадные, к таким спиной не поворачивайся. Пустил их к себе в дом Марафет.

У Алёхи сон пропал, очень хотелось послушать, о чём они там говорить станут. Он уж подумывал спуститься вниз, да одёрнул сам себя. В темноте запросто сорваться можно, в обход идти далеко, и к тому же зомбаки рядом где-то скутся. Ещё раз просканил Алёха и на тебе! Аж четыре объекта катятся, совсем рядом. Близко к избушке не подходят, потому что Марафет раздуй-травой обсыпал тут.

За спиной зашуршало. Алёха тревожно обернулся, и тут зомбаки! Трое нечистиков стоят, переминаются с ноги на ногу возле травяного заслона. Пусть трутся, не пройти им. Ладно, надо спать идти. Всю ночь не просканишь, сил на дорогу утром не останется. А небо опять облака затягивают, тьма навалилась. Хотя ночь звёздная должна быть, как раз сейчас метеориты здесь, на Северном Урале падать начинают. Персеиды, кажется. Да, ночь падающих звёзд, а небо в облаках. Алёха залез в ложбинку, устроился поудобнее на спальнике. Это только в кино всё ровно и красиво в тайге. На самом деле, на земле то кочки, то шишки, то корни торчат и прямо сквозь спальник тычутся. Чтоб спокойно уснуть, тренировка нужна и твёрдость духа, подумал Алёха и начал засыпать. У него с этим было всё в порядке.

«Правильно сделал, что поостерёгся и в избушку не пошёл», – только и подумал он, как заметил падающую звезду. Одна, другая, расчеркали небо яркими полосками. Значит, облака опять разошлись, ночь светлая будет. Сон пропал, Алёха приподнялся, сел. Посмотрел направо, зомбаки ушли. Или поняли, что не пройти или команду получили.

Просканил, а у избушки столпотворение!

Тут и зомбаки, и объекты, полукругом стоят, ждут. Как змея, скользнул Алёха к обрыву и вниз заглянул. Ночь ясная, звёзды светят миллионами тонюсеньких ярких лучей, прямо картинка из фильма ужасов. И тут несколько зомбаков неуверенно, однако неуклонно стали двигаться вперёд. Как так? Неужели по раздуй-траве идут?

Когда чёрные алмазники пришли, то бродили около избы, ногами по земле шаркали. Видать, раскидали нечаянно защиту. Сами-то они про неё не знают, только картечью по зомбакам лупят, да объектов режут. А ведь сейчас штурм начнётся. Интересно, дверь хорошо закрыта?

Дверь распахнулась, аж о стенку ударилась! Из дома выскочил мужик и сразу за косяк ушёл, а ему вслед сноп огня, через миг донёсся грохот выстрела. Качнулся от картечи один объект, а зомбаку, дальше всех стоявшему, башку оторвало. Нечистик перекосился, опёрся длинными руками об землю, как орангутанг и уковылял в тень ёлок.

Заметались лучи неоновых фонарей, осветили переднего зомбака, что метрах в двух стоял от входа. В тот же миг кто-то крикнул и выскочил во двор, замахнулся прикладом ружья и замер. Моментально в него зомбаки вцепились когтями своими – в голову, в плечи, в спину. Второй мужик с крыльца шарахнул дуплетом в толпу нечисти и тут же вылетел прямо к ней в руки.

Всё произошло буквально за пару секунд, Алёха только вздохнуть успел. А тот, кто первым выбежал, и за косяк укрылся, обратно скакнул и дверь замкнул. Даже на вершине скалы было слышно, как сильно сбрякал засов.

Два мужика, лица их не видно, отчаянно боролись с толпой зомбаков. Раскидал один нечисть, бросился к двери, закричал что-то вроде «брат, открой!». Но прихлынула к нему куча зомбаков, схватила и на землю повалила. Дальше был просто ужас. Обоих пленников распяли на земле и крепко держали. Те даже не кричали, извивались, дёргались, но из лап зомбаков уйти не удавалось. Объекты, дожидавшиеся в стороне, подкатились ближе и неспешно начали подминать под себя мужиков. Раз, другой по ним проехались. Ушли в сторону, а на земле пусто. Заглотили их, что ли?

Зомбаки и объекты потянулись в лес, в густые тени ельника. И тут хлопнула дверь, Алёха даже не заметил, что она открывалась. Возбуждение уходило, он начал дышать спокойнее. На поляну перед избушкой приковылял безголовый зомбак, покрутился, одной рукой потрогал бревенчатую стену и замер. Из теней вышли два его товарища, взяли за плечи и утащили с собой.

Алёха подождал ещё немного, но всё успокоилось. Он улёгся опять на спальник, и закрыл глаза, думая о том, что такого видеть не приходилось. Но хоть ясно, что происходит. Так, скорее всего и появляются зомбаки. Страшно подумать, сколько их уже. Да, сейчас уже без ружья по лесу не походишь. И отчёт придётся слать в концерн с деталями, с подробностями. Ситуация проясняется вроде бы. Но становится тут опасней всё и труднее.

Тимура надо забирать из Соликамска через неделю. Нет, раньше выходить придётся. Отчёт сделать, Графиту наказать, чтоб с базы ни ногой и в город, надо по-серьёзному уже решать. Дела крутые начинаются. Тимур уж, наверное, дома, спит с женой. Или нет, чего им молодым спать в ночь звездопада. Не спят, ворочаются, культурно отдыхают. Что-то будто щёлкнуло в голове, а ведь те объекты, что днём в стороне трассы катились, они что там делали? И тот белесый сгусток – бегущий зомбак. Да он не бежал, он ехал. И ехал наверняка в уазике, где Тимур! Даже застонал Алёха и открыл глаза. Не верил никогда этим деревенским упырям и вот, наверняка, они связаны со всей нечистью таёжной. Где же Тимур? Добрался он до Соликамска или к объектам угодил? Ладно, тогда послезавтра, точнее, уже завтра надо выходить, ехать в город, там звонить Тимуру. Хотя, с другой стороны резидентура объектов среди людей выявлена. И ещё. Если уцелевший мужик в избушке Марафет, надо ему послание оставить, на базе ему пока делать нечего. Но пусть знает, что ему помогут, если он поможет. Сейчас любой союзник нужен. Из концерна никого не пришлют, это ясно. А может, и приедет кто, как Серёга в своё время. Всё, спать!

Осмотрев коптер, и поставив новую батарейку, Графит опять запустил его. Он гонял его около часа, внимательно рассматривая подходы к базе. Отправив снимок неизвестного Алёхе, он потерял этого бродягу из виду. По всем правилам тот должен был идти по удобным местам, легкопроходимым. Если, конечно, он гуляет или на охоту приехал. Но все пути, где обычно пробирались и очень редкие туристы, и чёрные алмазники, были пусты.

«Скорее всего, он не хочет, что его затрувили, – подумал Графит и поймал себя на том, что успешно русифицирует французскую речь. Trouve, то есть французский глагол «нашли», он переделал, даже не задумываясь: – Зато интересно. Надо будет записать, чтоб не забыть. Кстати, созвучно с русским «затравили», что в нынешнем контексте очень близко к смыслу. Ого, Теодоро Конде, ты скоро начнёшь писать русские книги».

Прозвище Графит, которое дал ему быстрый на слова и дела погибший Серёга, ему понравилось сразу. Он знал, что алмазы источник графита и ощущал себя причастным к этому. На флаге его острова в Карибском море были изображены три бриллианта – вроде королевских лилий – на угольно-чёрном фоне, естественно, графита.

Обшарив возможные места, где мог бы укрываться неизвестный, защитник искинов вернул коптер домой, и занялся своим любимым делом. Он изучал раздуй-траву.

Оборудование на базе было ничуть не хуже любого медицинского центра, и Графит засел за работу. Его интересовало, что именно в этом растении отпугивает объектов и зомбаков. Обычный научный путь, по которому веками шли учёные, успеха не принёс. Графит вроде бы разложил траву на все составляющие, синтезировал их и проводил полевые испытания с риском для жизни. Ничего не получалось. Прошлым летом он даже чуть не попался в руки или ноги или что там есть у объектов.

Первая метка была недалеко от речки Ошьи: Графит вытащил из рюкзака матерчатую разложку, положил на траву и открыл. Штук двадцать бутыльков с мутными жидкостями, но подписанные. Графит взял один, на этикетке значилось «№10». Уже начав раскручивать пробку, он спохватился. Достал блокнот с резинкой, стягивающей обложку и страницы, откинул её и на первой странице написал по-французски: «Dix millilitres de concentre. A cent pas au nord du meandre de la riviere Oshya». Подумал, посмотрел на тайгу, вдохнул сладкий медовый аромат донника, чьи белые метёлки качались рядом, вздохнул и ниже записал по русски: «Примерно десять грамм концентрированного №10, сто шагов на север от поворота Ошьи». Хотел ещё на латыни, но передумал.

Звериная, едва заметная тропка пересекала полянку, где сидел Графит. Открыв бутылёк, он поплескал на землю своим концентратом и осторожно отошёл в сторонку. Спохватился, сделал круг, чтоб не наступить на экспериментальное место, закрутил бутылёк, убрал его в разложку и сунул её в рюкзак.

Недавно Графит сканил округу и заметил пару блёклых сгустков. Они маячили неподалёку – это болтались по своим делам зомбаки. Вскоре они показались у реки и размахивая длинными руками, начали подниматься на угор, к полянке, где вовсю цвёл донник. Сам Графит к этому времени предусмотрительно отошёл в осинник, а перед этим он почиркал одной из пуговиц с куртки по своим следам. Укрывшись за вечно шуршащими осинами, Графит внимательно наблюдал, как зомбаки, учуяв его след, начали водить ладонями над землёй. Он специально наследил у реки полчаса назад.

Зомбаки шли уверенно, как сыскные псы, учуяв след. Вот они приблизились к месту эксперимента, остановились и неуверенно замерли. Посмотрели друг на друга и наклонились головами к самой земле.

«Сработало!» – обрадовался Графит. Но случилось неожиданное: зомбаки принялись рвать опрысканную концентратом траву и жадно пихать в свои глотки. Упав на колени, они зубами стали вырывать корни; Графит заметил на их мордах землю. Тяжело поднявшись, зомбаки покачиваясь, медленно побрели по его следу. Достигнув осинника, там, где он поработал пуговицей, нечисть остановилась. Постояв не двигаясь пару минут, зомбаки так же медленно двинулись в сторону ельника, начинавшегося метрах в двухстах отсюда. Там они и сгинули. Графит, вытащив стрелялку, осторожно пробежался за ними, но их тяжёлые следы внезапно исчезли сразу же за первой ёлкой.

Вернувшись на поляку, правовед увидел, что место, где он налил концентрат номер десять, было выедено вглубь сантиметров на восемь. По какой-то причине лесной страже не разрешали пользоваться никакой цифровой техникой и Графит вытащил из рюкзака старенький фотоаппарат «Зенит», и тщательно заснял место эксперимента. Вышел на берег, там, где просматривались подходы метров на пятьдесят и достав блокнот, внёс в него запись: «Зомбаки – 2 штуки, рост 180 см, второй 175. Одеты, один коричневые широкие брюки, заправленные в чёрные резиновые сапоги, рубашка серая, пиджак чёрный в полоску. Второй – штанов нет, лохмотья от пояса болтаются, ноги кривые, волосатые, куртка рабочая с надписью на спине что то «Спецтех…», на ногах кирзовые сапоги..» Далее Графит описал их поведение и таинственное исчезновение.

И только он сунул блокнот в рюкзак и хотел развести костерок, чтоб чайку попить да перекусить, как из ельника выкатился объект. Графит впервые видел его днём и даже сначала растерялся. Объект сильно парил, и при этом очертания его окутывались туманом. Запах сырой земли был так силён, что моментально ударил в нос правоведу-экспериментатору. Выкатившись из леса, объект двинулся по следам зомбаков, добрался до выеденной ими ямки, чуть притормозил и решительно направился к Графиту. Тот заметался по берегу, моментально забыв, что надо делать. Аромат сырости накрыл его так, будто он оказался в старом подземелье. Объект приближался, а Графит медленно отступал по берегу, шлёпая порой по воде. И тут его будто шарахнуло: он увидел выбегающих из того же ельника зомбаков, причём не тех, что шарахались здесь недавно, а других, по крайней мере лопотины были иными. Графит очнулся. Выхватив свой морской старинный тесак с расширяющимся кверху лезвием, он прыгнул навстречу объекту и рубанул того поперечным ударом. Не давая к себе приблизиться, Графит отскочил и ударил ещё раз уже сверху вниз. Через лезвие и ручку он почувствовал, как лопаются струны в теле объекта. Тот попытался накатить на противника, но Графит отмахнул ещё раз обратным ударом и тут на него брызнула пряная жидкость со знакомым запахом. Он бросился наутёк, несясь прыжками по мелководью.

Метров через двадцать оглянулся. Зомбаки уже толклись рядом с объектом, не изъявляя никакого желания уйти в погоню за негром с рюкзаком. Отбежав ещё подальше, Графит остановился и удивился. На берегу никого не было, а вид на полянку ему закрыл тальник и высокие кусты ольхи.

В тот день Графит долго путал следы, истратив аж четыре пуговицы, и ночевал в лесу, километрах в семи от базы. До утра его так никто и не побеспокоил, и добрался он домой спокойно. Кстати, начиная с вечера, Графит не заметил при сканировании ни зомбаков, ни объектов. Те обычно проявлялись ночью, и один или два путешествовали по своим делам в тайге. А зомбаки шатались как в патруле. Но эта ночь была пустынна.

Сейчас, припомнив те приключения, Графит почесал затылок. Лаборатория на базе была замечательной, но, скорее всего, у него самого не хватало умения и опыта. В этом году он заготовил около четырёх литров того самого концентрата номер десять, ещё сам не зная, зачем он нужен. Алёха и Серёга в его дела не мешались, у каждого своих забот хватало. Графит подумал и решил, что расскажет Алёхе, что у него получилось. А пока прибрался в лаборатории, оставшиеся лепестки раздуй-травы зарядил в свою стрелялку.

Правление концерна собиралось раз в году, в одном из неприметных небоскрёбов Шанхая. Господин Юроп задумчиво постукивал пальцами по столу, бездумно разглядывая картину «Белый круг белого квадрата». Её не так давно купили за бешеные деньги.

– Смотришь?! – рядом с Юропом уселся господин Арктик. – Думаю, нас обдурили с этой мазнёй. Я поближе её рассматривал, так там просто белая краска на холсте.

– Это прекрасное искусство, – возразил ему господин Эйшен. Картину купили по его инициативе и он, разглядев её вблизи, решил, что это обман, но признавать такой факт не хотел.

– Ладно, господа, оставим споры о живописи на потом, – сказал господин Америка, председатель этого года. – Сегодня поговорим о наших делах на Урале. Что там происходит?

Курировал алмазный проект господин Оушен и потому Юроп только глянул в его сторону. А тот вытащил стопку бумаг, пошуршал ими и откашлялся.

– Несколько десятилетий назад мы были очень близки к успеху, – сказал он и снова откашлялся. – Нам даже удалось продавить атомные взрывы в тех краях. Но возникает ощущение, что нам кто-то мешает добраться до алмазов. Сначала там были концлагеря, потом, когда их начали ликвидировать, появились стаи нелегальных старателей, которые с оружием охраняют все перспективные территории и стреляют без предупреждения. А сейчас там орудуют неопознанные создания, буквально пожирающие людей.

– Удалось выяснить кто это? – спросил господин Антарктик. Он был самый пожилой в правлении и знал больше других. Именно он дал в своё время наводку на чёрный монолит, пояснив, что тот остался от инопланетных пришельцев. От всяких подробных разъяснений на эту тему он отмалчивался. Члены правления знали, что подобные монолиты есть в Антарктиде и Канаде, но активизировать их пока не требовалось.

– Нет, к сожалению, – господин Оушен снова откашлялся. – Наши люди на базе ведут исследования и, к прискорбию, постоянно несут потери.

– Может, стоит увеличить их количество? – Эйшен чуть подался вперёд. – У них появится больше возможностей. Или подключить правительство России?

– Не стоит привлекать внимания к этой зоне, – поморщился Америка. – Начнутся суета, бестолковая возня. А результата не достигнем.

Оушен поглядел на Эйшена и подумал, что тот способен только бездарные картины покупать, а действовать как надо не умеет. Кивнув в знак благодарности председателю, он продолжил:

– Мы создавали в тех краях большую группировку, но она стала объектом многих атак в разной форме и пришлось её расформировать. Торопиться нам не стоит, надо тщательно всё подготовить. Сами понимаете, на кону уникальные алмазы, чья ценность несоизмерима ни с чем.

Все помолчали, так как уральские алмазы, и только они могли быть использованы как источники энергии для космических полётов. Они были рождены из прадеревьев, существовавших ещё до появления Солнечной системы и самого Солнца. Остальные алмазы появились гораздо позже, их энергетическая ценность была ничтожной.