Полная версия
Миры и истории. Академия. Магия огня. Книга четвёртая
Миры и истории. Академия. Магия огня
Книга четвёртая
Алекс Кама
Иллюстратор Маргарита Безручко
© Алекс Кама, 2024
© Маргарита Безручко, иллюстрации, 2024
ISBN 978-5-0065-0217-8 (т. 4)
ISBN 978-5-0060-6094-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Привет! Спасибо, что зашли так далеко! Это четвёртая книга о приключениях сыпинского школьника, который однажды вечером нечаянно оказался на межпланетном корабле и улетел в другой, Жёлтый мир, где изменил ход событий и помог спасти похищенного правителя целого народа, став его героем и другом. Но даже тогда никто не мог подумать, что подросток с Земли когда-нибудь станет главной надеждой на спасение для самой боеспособной нации всех цветных миров, веками его защищавшей, но внезапно оказавшейся совершенно беспомощной из-за страшной эпидемии. Этот парень удивит даже Королей – и окажется первым человеком, которого примут в самое необычное учебное заведение во Вселенной, дав шанс узнать свою истинную силу, стать настоящим воином, повелителем бури, магом четырёх стихий, способным приручить разрушителя целой планеты.
Приключения Дениса в цветных мирах продолжаются…
С уважением, Алекс Кама.
Миры и истории. Академия. Магия огня
– А мы, правда, произошли от обезьян?
– Что значит «произошли»? Некоторые побрились, некоторые накрасились.
(Фольклор)
Ещё до того, как я благодаря моему необыкновенному другу Пузатому попал в цветные миры, я часто думал, почему мы, люди, так остро реагируем на инаковость других существ. Почему противопоставляем себя им, полагаем, что мы – самые разумные в этом мире?..
Да, это мы, люди, придумали пенициллин и очки, построили города, изобрели поезда, самолёты и ракеты, научились добывать полезные ископаемые и заглядывать за пределы Галактики…
Но первые ли мы? А даже если так, делает ли это нас самыми умными? Если мы, как вид, тратим кучу времени на ерунду или, того хуже, постоянную вражду?
Мы тут, скорее, как герои анекдота:
– Почему собаки умнее людей?
– Вот вы когда-нибудь видели, чтобы собака фотографировала кость и отсылала фото другим собакам?
А если серьёзно, почему мы даже не пытаемся предположить, что где-то могут быть существа, которые во всех смыслах лучше нас? А ведь те, кто лучше нас, никогда так не скажут. Мы единственные считаем, что миры созданы ради нас.
Вы замечали, что для собаки другая собака без лапки или хвоста, или просто иной породы – такая же собака, как все остальные? Это нам порой сложно поднять глаза на человека с другим цветом кожи, иной комплекции или в инвалидной коляске. А животные просто чувствуют то, что действительно важно. И это не внешность! А ещё им плевать, сколько у вас денег, насколько вы красивы или здоровы… Это же бесценно! Но они чокнутые, раз не перестают в нас верить. Иначе кое-кто не отправлял бы на Терию «своих», чтобы они присматривали за нами. За нами, не считающими их ровней…
У меня было счастливое детство. Но есть кое-что, чего я всегда боялся даже ребёнком: беды с родными.
Познакомившись с Ветрошей, я обнаружил ещё одну причину бояться… до мурашек. Я же планировал вернуться на Терию, потому что здесь мой дом. Но смогу ли я здесь защитить его? И сможет ли он сам защитить себя? Ведь он не человек! Мы с Лерой и Дим Шилычем свина маскировали, чтобы люди его не признали! А если бы на Терии оказалась Амина? Или Порш? Как скоро на них надели бы цепи и намордники? А Митро? Его запинали бы здесь в первые полчаса!..
Однажды мы – я, родители и Стелла – отдыхали в санатории. И там, на летней веранде ресторана, стояла клетка с попугаем. Каждый второй человек подходил к этой клетке и начинал совать туда пальцы, приговаривая: «Ути-пути, птичка! Скажи: Кеша». Попугай ничего не говорил. Он всё время пытался метнуться к противоположной от пальцев стороне клетки, но когда болванов было несколько, и они обступали клетку со всех сторон, птица просто сжималась, вздрагивая от каждого прикосновения.
Стелла выругалась, увидев это впервые, и громко пообещала поотрывать пальцы каждому, кто подойдёт к клетке. Но люди обзывали её «бешеной старухой» – и всё равно подходили. Она не могла сидеть возле клетки круглые сутки, поэтому поскандалила с персоналом, потребовав, чтобы они убрали клетку в тихое место, где не бродит весь санаторий.
Спасла ли она попугая? Не уверен. Если его владельцев до этого момента не смущали мучения пернатого, то вряд ли они сделали для него что-то хорошее после. Стелла это понимала, но объясняла: «Я просто не смогла бы каждый день смотреть на этот ужас».
Тогда я не понял её. Сейчас понимаю. Когда представляю в той клетке Ветрошу, который, конечно, может справиться с одним врагом, с двумя, с десятком… Но никто не в силах долго бороться, если фронт на 360 градусов!
Я понимаю, почему Стелла так и не простила себя за то, что не предложила выкупить того попугая за любые деньги.
– Мы не можем всех спасти. Они бы продали его… и купили точно такого же, которого продолжали бы мучать, – пытался утешить её папа.
– Я знаю, – грустно отвечала Стелла. – Но всё равно…
Так почему обитатели цветных миров уверены, что нас на Терии стоит защищать? Кажется, я нашёл ответ на этот вопрос.
Наверное, ради таких, как парень на видео в соцсети, который едва не умер от гипотермии, потому что полез зимой в воду и голыми руками проламывал лёд, чтобы добраться до барахтавшейся в проруби собаки. Ради тех, кто во время паводка по просьбе владельцев ломал крышу их незастрахованного дома, чтобы спасти самое ценное – запертого внутри кота. Ради тех, кто как та семья, которая выхаживает осиротевших крохотных медвежат. Ради тех, кто никогда не скажет: «Это всего лишь собаки, кошки, еноты, хомяки, медведи, лошади, слоны, тигры…»
Глава 1. Руколапожатие
«Есть только два способа прожить жизнь.
Первый – будто чудес не существует.
Второй – будто кругом одни чудеса».
(Альберт Эйнштейн)
Как же я ошибался, когда не придал особого значения просьбе понтиуса не планировать важных дел на два вечера! И как же ошибался понтиус, думая, что двух вечеров будет достаточно!
До сих пор я даже не подозревал, насколько велика академия. Известие о настоящем эвроле в цветных мирах стало настоящей сенсацией: больше недели каждый вечер в наши апартаменты шли и шли наставники. Десятки! Высокие и маленькие, заросшие, как отшельники, и абсолютно лысые, как Тоут, безносые и с тонкими чертами лица и эльфийскими ушками, тощие, как циркули, и габаритами с садовые бочки…
Сначала мне было интересно их рассматривать. Но потом я так устал, что наконец понял шутку Стеллы: «Пока ты молод, радостно ввязываешься в любой кипеш. А вот как станешь старпёром, захочешь жить там, куда только на танке пролезешь и где связь не ловит».
Похоже, я уже старпёр.
От вида некоторых гостей я буквально вздрагивал. Например, кожа одного из визитёров была покрыта сеткой странных татуировок. У другого на каждой руке было по семь пальцев. Был даже некто, буквально похожий на чёрта, каким его описывают в наших сказках: весь тёмный, с рожками, бородкой и, кажется, хвостом под длинным балахоном.
А ещё явились несколько котов. Причём все в тёмной одежде и все до одного чёрные, без единого пятнышка. Я пихнул Митро, кивнув на очередного чёрного как уголь, крупного мурлыку в аккуратной мантии, который внимательно рассматривал Ветрошу и что-то тихо ему говорил:
– У нас на Терии все очень боятся чёрных кошек…
– У вас на Терии они что, тоже умеют огнём плеваться? – заинтересовался мячик.
– Огнём? – удивился я. – Ни разу о таком не слышал. А здесь умеют?
– Пффф! – Митро посмотрел на меня, как профессор на хронического двоечника.
– Барс мне не говорил… О! – тут я наконец вспомнил, что кто-то из свинов упоминал, что коты в цветных мирах – носители магии огня, но я тогда не придал этому значения. – Как я мог забыть! Нет, на Терии они все милые, многие пушистые. Но если чёрный кот дорогу перешёл… Всё. Кабздец.
– Что за кабздец? – уточнил Митро.
– Ну… Это значит примета плохая. Вроде как к несчастью. Если чёрный кот перешёл дорогу, всё – удачи не будет. Двойку в школе получишь, кошелёк потеряешь, споткнёшься, нос расквасишь… Как-то так.
– Погоди-ка… – Митро развернулся ко мне. – А как вы тогда объясняете двойки и потери кошельков, если коты на дорогу не выходили?
Я пожал плечами:
– Случайностью.
– А вы точно умные? – хихикнул Митро.
Я снова слегка пихнул его, пожав плечами.
– Слушай… А если у вас чёрный кот перешёл дорогу обратно, он отменил своё решение или удвоил ваш кабздец? – выдал Митро и… весело заржал.
Я тоже начал было смеяться, но внезапно обнаружил, что тот самый чёрный кот, который только что разговаривал с Ветрошей, уже отошёл от него и очень внимательно смотрит на нас.
– Он же не слышал, о чём мы говорили? Сидим мы далеко, разговариваем тихо, – шепнул я, наклонившись к Митро.
Мячик перестал заливаться, резко повернулся в сторону кота, буркнув «оууу!», и ответил:
– Мигет? Охо-хо! Он знает даже то, о чём ты ещё не подумал.
«Он врёт», – услышал я в голове незнакомый голос, но сразу понял, кому он принадлежит, потому что кот, которого Митро назвал Мигетом, подмигнул мне и улыбнулся.
Я не придумал ничего лучше, как подмигнуть ему в ответ, отчего его улыбка стала ещё шире.
Но обычно визитёры не обращали на нас с Митро никакого внимания. Просто подходили к Ветроше, как Мигет, по одному или иной раз по двое-трое, смотрели на него и переглядывались, явно общаясь между собой ментально. Иногда всё-таки они переговаривались шёпотом – часто на непонятных мне языках, а потом вежливо прощались и уходили. Некоторые при этом слегка кланялись. Птице! Они кланялись птице! Как будто мой краснопузый приятель был неким идолом…
– Паломничество какое-то! Это всё из-за тебя, Ветроша! – сказал я ему в один из вечеров, когда все уже ушли.
Будь он человеком, я бы и его пихнул в бок.
После десятого гостя я обычно сбивался со счёта и дальше просто сидел на диване рядом с Митро, наблюдая за нахохлившимся Ветрошей и размышляя, всё ли Лигант (и не только он) из того, что знает сам, рассказал мне об эвролах. Потому что было очень похоже, что дело не только в даре Ветроши управлять ветрами. Кого здесь этим удивишь?
В самый же первый вечер нашим единственным гостем был медер факультета магии воздуха Целус. Высокий сухопарый старик с длинной, но жиденькой седой бородой, голубыми, как весеннее небо, глазами, в широких шароварах и рубашке, в забавных, похожих на обычные земные сланцы, шлёпанцах.
Когда мы с Ветрошей и Митро только подходили к апартаментам, он уже ждал нас, нервно ходя туда-сюда. А когда увидел, произнёс что-то типа:
– Ох, ты!
Потом расплылся в улыбке, глядя сияющими, абсолютно не стариковскими, глазами на Ветрошу, и поклонился:
– Добрый вечер!
– Это ещё кто? – кваркнул Ветроша. – Он не опасен?
Старик вытаращил глаза и весело рассмеялся, при этом его щёчки затряслись, как желе на ветру:
– А ты? Если серьёзно, я уверен, что моя история не так интересна, как твоя. Не угостите ли старика чаем, друзья мои?
– Конечно, – промямлил я. – Добро пожаловать!
И шепнул, слегка повернувшись к Ветроше:
– Не хами!
– Да, не хами! Это моя опция! – подал голос закатившийся в комнату сразу за нами Митро.
– Не буду! – послушно сказал Ветроша.
Поверить не могу, что эти двое так быстро спелись! Всю дорогу до апартаментов Ветроша и Митро в два голоса орали: «Кхрррррбра!», что, очевидно, означало, что теперь они братья навек. При этом, кажется, пернатый, способный создавать бури, за вожака признал Митро, жёлтый мячик, которому одного пинка маленького ребёнка хватило бы, чтобы улететь на другой конец Атласа!
Войдя в комнату, я устроил птицу на спинке дивана, подсадил на него Митро, а сам сосредоточился на «заказе» угощения. Сосредотачиваться пришлось дважды, потому что появившийся из ниоткуда ароматный дымящийся чай с плиткой шоколада Ветрошу совершенно не впечатлил. Он тут же выдал недоумённое:
– А комочки?
– О, прости! Конечно! – как я мог забыть, что он душу продаст за булочки с корицей?
Ветроша перелетел с дивана прямо на столик и стал нетерпеливо топтаться там. Митро переводил взгляд с него на медера и, что удивительно, молчал. А Целус, не сводя глаз с Ветроши, в это время скромно сидел на пуфике рядом со столиком и бормотал, если я правильно расслышал, одну и ту же фразу:
– Отличный экземпляр! Какой отличный экземпляр!
Они что, других таких видели?
На этот раз Ветроша на слово «экземпляр» не обратил никакого внимания. А когда на столе появилось блюдо с булочками с корицей, вообще перестал замечать что-либо вокруг. Придвинулся ближе, распушил крылья над своими драгоценными комочками и буквально утонул в них всем своим клювиком.
Но до этого всё-таки спросил Митро:
– А ты будешь?
Ни мне, ни медеру он булочек не предложил! Вот так друг и познаётся – во время еды.
Но на самом деле я думал о другом – никак не мог понять, почему сильный и опытный маг, которому как минимум лет пятьсот, смотрит на птицу, как решившая похудеть девушка на шоколадный торт.
В какой-то момент Целус вдруг протянул руку и коснулся правого крыла Ветроши. Тот моментально вытащил клюв из очередной булочки, уставившись на медера взглядом, полным злости и одновременно паники, а у меня в голове заголосила стремительно набирающая громкость флейта.
– Стоп, Ветроша! Сто-о-оп! – я подскочил к нему и обхватил его голову, с усилием повернув её так, чтобы он посмотрел на меня и отвёл взгляд от Целуса.
Флейта резко замолчала. А в глазах птицы появилось что-то похожее на растерянность.
– Тебе не надо бояться! Это академия! Здесь не мучают учеников! – тут я услышал ехидно хихикнувшего Митро и, конечно, вспомнил, как чуть не околел в лабиринте. – Ну то есть не то чтобы… В общем, всё хорошо. Это главный мастер, который знает всё о заклинаниях ветра! Ты же хочешь знать о них всё?
– А зачем он полез мне под крыло? – всё ещё настороженно спросил Ветроша.
– Хочет оторвать и примерить! – снова хихикнул Митро.
Я, не отводя взгляда от Ветроши, показал в сторону мячика кулак, а в ответ услышал звук, явно похожий на плевок. Само собой…
– Митро шутит. Мастер просто хочет познакомиться! Говорю тебе, не бойся! Я рядом! – тут я сделал нечто для себя немыслимое: чмокнул птицу в макушку, чем, кажется, вогнал Ветрошу в ступор.
Он пялился на меня и кажется пытался сообразить, что и зачем я только что сделал, не понимая, как на это реагировать.
Удивился и Митро, пробормотав:
– Кхрррррбра?
– Тебя тоже поцеловать? – не удержался я.
– Пиу! – выкрикнул мячик и откатился от меня подальше.
– Извините, мастер! Это Митро, – сказал я, повернувшись к Целусу, как будто «это Митро» вообще всё объясняло. – Прежде чем приближаться к Ветроше и, тем более, трогать, нужно заслужить его доверие. Он должен позволить прикасаться к себе. Иначе есть риск, что от этой комнаты за секунды останутся одни руины, а я, Вы и Митро, ошпаренные чаем, как пробки, вылетим в окно. Вы с ним сначала поговорите.
Медер встрепенулся и согласно тряхнул головой:
– Вы совершенно правы, молодой человек! Просто это так… великолепно! Вы даже не представляете, насколько прекрасным это выглядит! Я пытаюсь справиться с триллионом охвативших меня эмоций!
Целус уселся поудобнее, разгладил руками штаны и выразительно посмотрел на Ветрошу, который спустя минуту проговорил: «Фуа» и перевёл взгляд с меня на медера. А дальше мы с Митро минут десять наблюдали, как они гипнотизируют друг друга в очевидном телепатическом контакте, то и дело синхронно встряхивая головами. Только медер периодически улыбался, а Ветроша просто приоткрывал, а затем закрывал клювик.
Наконец пернатый кивнул и демонстративно поднял вверх крылья, выжидающе глядя на Целуса. Тот сразу придвинулся ближе, выудил откуда-то очки, нацепил их на нос и почти уткнулся этим самым носом под Ветрошины крылья. Потом подался назад, снова пробормотав:
– Отличный экземпляр!
Теперь Ветроша это хорошо расслышал. Он тут же захлопнул крылья и возмущённо кваркнул:
– Сам ты экземпляр!
– Ты прав! Я тоже! Ещё какой, экземпляр-то! – мягко улыбнулся медер, чем, по-моему, обескуражил Ветрошу не меньше, чем я поцелуем.
Оба замолчали. Я решил прервать паузу:
– Ветроша, булочки остывают!
Это был аргумент. Пернатый посмотрел на блюдо, потом на меня, на Целуса, кивнул Митро: «Точно не будешь?» – и воткнул клювик в очередную булочку. А я решил, что вот он – лучший шанс побольше узнать об эвролах.
– Мастер, скажите, Вы уже видели таких, как Ветроша?
Медер разгладил невидимые мне складки на штанах и тихо сказал:
– Пару раз.
– Кто они? – тут я заметил, что Митро подвинулся поближе.
Ему тоже интересно?
– Я сам знаю немного, – вздохнул медер. – Знаю, что они живут на трёх планетах тёмного мира: на Эребии, Калиге и Аменции. Знаю, что не все наши маги пережили встречу с эвролами. При этом не факт, что пострадали они именно от эвролов. Информации об этих существах мало. По последним сведениям, их всего около тысячи особей. Они владеют магией воздуха, все умеют создавать бури, но насколько глубоки их познания в этой области, никто пока не знает. Если серьёзно, степень их опасности для цветных миров тоже пока неизвестна. Некоторые считают, что маги тёмных миров управляют эвролами, но… вряд ли. Думаю, пытаются. Но эвролы не похожи на тех, кто способен слепо подчиняться.
– Но Планета Ветров… Это не тёмный мир! Откуда там взялся Ветроша?
И почему он был там один?
– Очень хорошие вопросы. Ими как раз сейчас задаются все маги академии. Королям, как мне передали, тоже любопытно… Своё потомство эвролы выращивают вместе, в течение одного-двух терийских лет после рождения птенца. Они очень преданы друг другу: когда образуется пара эвролов, они остаются вместе на всю жизнь. Если один погибает, то второй остаётся верен своей половинке. Но этот экз… – тут он запнулся и, повернувшись в сторону птицы, слегка поклонился, хотя краснопузик в этот момент был занят булочками и его не слушал, – то есть Ветроша… Он ещё слишком молод, судя по цвету крыльев, чтобы быть тем, у кого уже была пара. По сути, это птенец. Хотя крупный. Но в любом случае, – тут Целус хлопнул себя по коленям, – Вы, молодой человек, даже не представляете, как нам всем повезло, что Вы встретили эту птицу. Потому что теперь мы можем хорошенько её изучить, понять её способности, а также выяснить, опасны ли эвролы для цветных миров.
– Он не опасен! – я сказал это со всей горячностью, на какую был способен.
– Не ори! – шепнул Митро, кивнув на поедавшего булочки Ветрошу. – Напугаешь!
– О, не беспокойтесь! – оживился Целус. – Ему ничего не угрожает. Он будет учиться осознанно применять магию, а мы за ним понаблюдаем. Мастер Эилиль любезно согласился на мою помощь в обучении.
– Ух, ты! Лигант что, успел устроить онлайн-ВКС?
– Не понял, – медер нахмурился.
– Видеоконференцсвязь, понимаете? Нет? Ну, вы же как-то договорились?
– А вы о чём? – вдруг раздался голос Ветроши.
Он смотрел на нас, приоткрыв клювик. Съесть успел только половину булочек, но животик у него уже надулся как барабан. Тем не менее, отойти от блюда он не спешил.
– О тебе, конечно! – пропел Митро. – Не бойся, я всё тебе разболтаю!
Это успокоило Ветрошу.
Целус сидел у нас ещё минут сорок, о чём-то вполголоса беседуя с раскинувшимся над оставшимися булочками эвролом, и разглядывал его, периодически прося повернуться то вправо, то влево. А напоследок протянул ему руку ладонью вверх. Я глазам своим не поверил, когда пернатый аккуратно поднял одну из лапок, вложил в его ладонь, и они пожали друг другу свои… э…
Это что такое? Руколапожатие?
…Только после ухода ректора я заметил, что ни к чаю, ни к шоколаду он, как и я, даже не притронулся. Ну, я-то устал. А он что, на диете? И как мне теперь незаметно спрятать шоколад, чтобы эврол его не слопал? Вдруг ему нельзя?
– Надеюсь, на сегодня все, – вздохнув, я посмотрел на Митро и Ветрошу и тут же подумал, какая странная у нас компания. – Ребята, я устал, но прогуляться не против. Пойдём?
– Гууу-ля-ееем! – весело пропел мячик и, не дожидаясь нас, скатился с дивана, припустив по направлению к двери.
– А комочки? – настороженно спросил Ветроша и посмотрел себе под животик.
– Что комочки?
– Их же украдут!
– Кто? Ты здесь кого-нибудь видишь?
Его мордашка стала очень хитрой:
– На моей планете ты меня тоже не видел…
– Ну да… Не видел. А комочки ты спёр. Ладно. Даже если их украдут, я достану тебе ещё. Согласен?
Ветроша кивнул, потоптался над блюдом, затем сложил крылья и, снова вздохнув, разрешил:
– Ладно. Подсаживай меня!
Я обхватил его за пузико, аккуратно усадил на плечо – то, которое он не травмировал, и, мысленно проговорив заклинание на рассеивание шоколада, пошёл следом за уже выскочившим из комнаты Митро. И что вы думаете? Дверь едва не врезала мне по носу!
– Могу я выйти, драгоценная дверь? – раздражённо спросил я, а когда она снова распахнулась, не сдержал сарказма. – Спасибище!
Понять не могу, почему моя дверь для меня открывается только после просьбы, а для Митро – стоит ему только подкатиться! Он даже не академикус!
В парке уже было темно, хотя огоньки светлячков в траве и на деревьях позволяли видеть тропы и очертания растений. А благодаря отсутствию фонарей мы могли любоваться звёздным небом: как будто на огромный тёмно-фиолетовый ковёр высыпали тысячи бриллиантов. Это было настолько красиво, что какое-то время мы все трое молчали и просто смотрели вверх, задрав головы. Ну, вернее, мы с Ветрошей задрали головы, а Митро закатился на спинку. Стоп, или на затылок? Спины-то у него нет.
– У меня дома небо совсем другое! – вдруг кваркнул Ветроша.
– А где твой дом? – тут же встрял Митро.
– Я… Я не знаю, – погрустнел пернатый. – Наверное, та планета, где меня нашёл Денис, не совсем дом. Я был там один. Без друзей, без родителей.
Мы молча двинулись дальше по дорожке.
Меня вдруг осенило: «А ведь у нас есть шанс найти твоих родителей».
«Как?!» – тут же отозвался Ветроша.
А я вздрогнул, поймав себя на том, что автоматом, даже не осознав этого, легко перешёл на телепатию.
– Если они живы, – это я сказал вслух, – то наверняка находятся на одной из тех трёх планет, о которых говорил Целус.
– Кто это они? – Митро опередил Ветрошу с вопросом.
– О, прости, мы телепатически говорили о родителях Ветроши.
– А зачем они ему сдались? Он уже вырос. Где они шатались, когда он был страшный, голый и слепой? И ты сам говорил, что он теперь наш! – в своеобразной логике Митро не откажешь.
– Подожди, Митро! – Ветроша произнёс это так трогательно, что мячик даже спорить не стал. – Денис, а ты знаешь, где находятся эти планеты?
– Знаю. Видел на картах. Они очень далеко, попасть туда сложно и, как я понимаю, неизвестно, как там всё устроено, – я посмотрел на приунывшего Ветрошу. – Но ты не грусти! Придёт время, и мы обязательно там окажемся.
– Я буду ждать, – прошептал Ветроша.
И тут вдруг встрепенулся:
– Ой! А я правда был страшный, голый и слепой?
– Как макушка Тоута! – хихикнул мячик. – Ка-а-ак маку-у-ушка!
– Я не знаю, кто такой Тоут. Но Митро шутит, да? – Ветроша потёрся о мою голову своей.
– Боюсь, что нет, – я погладил его по лобику. – Птичьи дети обычно совершенно лысые. Я тебе покажу картинки. Но потом они вырастают и хорошеют. А Тоут – это один из наставников. Ты с ним ещё познакомишься. Кстати, а почему ты на Митро не злишься?
– Ну… – Ветроша немного подумал. – Это же Митро!
Логично…
– Красивый я! – проорал Митро, укатываясь от нас чуть дальше по дорожке. – Чего ты к нему пристал?
Тем временем небо как-то неожиданно быстро заволокло тучами, так что звёзды исчезли. Стал накрапывать тёплый дождь, поэтому мы, распрощавшись с Митро, пошли с Ветрошей обратно в апартаменты.
Первым делом он убедился, что его драгоценные комочки никто не присвоил. И только хотел снова усесться над ними, как я предложил ему сначала самому выбрать себе место для ночлега. Деловито осмотрев всю квартиру, Ветроша в итоге устроился на подоконнике, попросив перенести блюдо с булочками туда. При этом забавно отпятил хвостик, стараясь хоть что-то разглядеть в темноте за стеклом окна. Но, по-моему, видны там были только тёмные очертания ущелья.