Философия Вселенной

Валерий Сковородкин

Философия Вселенной

1-я глава. По дороге домой.

Звездолёт «Арго-1», обновлённый силами команды и усовершенственный с помощью дружественной цивилизации шибурруанцев, стремительно нёсся по космическому пространству с утроенной скоростью света. С неукротимым аппетитом звездолёт пожирал килопарсеки межзвёздных расстояний, цепко держа курс на старушку Землю.

Бывший космоспецназовец, а ныне известный академик Дмитрий Прохоров, пригладив свои непослушные вихры с пробивающейся проседью, присел на свободное кресло старшего помощника капитана звездолёта. И, в который уже раз, по выработанной годами привычке, стал прокручивать в голове все события земной экспедиции на Шибурру. Первой дружественной планетой с цивилизацией рептилоидов.

Прохоровский микрочип встроенной системы жизнеобеспечения, через следящий антропологический терминал звездолёта «Арго-1», тут же стал передавать на индивидуальный монитор космонавта все мыслительные образы, которые проносились в хаосе воспоминаний. Весь сумбур воспоминаний классифицировался по категориям важности, по хронологии и хранился какое-то время в оперативной памяти терминала.

Это было очень удобно, так как значительно облегчало документальную отчётность, которой в этом корабле было не меньше, чем в любом чиновничьем аппарате. По желанию эту индивидуальную информацию можно было и уничтожить, если кто не хотел предавать гласности некоторые интимные моменты своих воспоминаний. Но поскольку эта система срабатывала только в специальном кабинете при командирской рубке, люди были уверены в полной секретности своих воспоминаний и никак не чувствовали себя под «колпаком тотального наблюдения». Если, конечно, кто-то не делал это специально, для своих нездоровых интересов. Правда, следящая система пресекала не совсем этичные попытки прямо на корню, слабым, но очень болезненным разрядом статического электричества.

– Ну, и как тебе в моём кресле? Ложементы не жмут? – от неожиданного баса старпома академик вздрогнул, и экран мыслеприёмника мгновенно отключился.

– Извини, Дима, что помешал. Я почему-то не подумал, что ты можешь придаваться воспоминаниям в моём кресле, – продолжал, как ни в чём не, бывало, старший помощник капитана, подходя ближе к креслу и кладя руку на Димкино плечо, – И чем это кресло вас всех так манит? Мёдом, что ли намазано? Или воспоминания глубже становятся, а? Что скажешь, академик? Опять занимаешься самоанализом своего душевного состояния?

– И это тоже, Петрович. С добрым утром, – вставая с кресла, Димка бросил мимолётный взгляд на корабельный хронометр, попутно крепко пожимая руку давнему другу, – Неплохое начало дня, верно, старпом? А что касается этого кресла…, да оно у тебя, Петрович, самоё тёплое и уютное по всему звездолёту. Уж мне-то да не знать? И вообще, Игнат Петрович, я, как один из директоров проекта, имею полное право сидеть в любом кресле этого звездолёта.

– О! Уже пых-пых? Ты чего, академик, обиделся или как? И даже не думай говорить, что я не прав. Ты уж поверь мне, Дима, времени у нас всех было предостаточно, чтобы хорошо изучить друг друга. И если ты вдруг начинаешь лучшего друга называть по имени и отчеству, значит, обиделся. Ну, извини, что нарушил ход твоих глубоких воспоминаний.

– Вот не выдумывай, Петрович, ничего такого подобного и в мыслях не было!

– Да? – старпом недоверчиво приподнял левую бровь, – А я, грешным делом, уж было решил, что тебя опять тяжёлые воспоминания гнетут?

– Вот в этом ты прав, Петрович. Куда от них денешься? Так и лезут, будь они не ладны, душу беспокоят….

– Э-э-э, друг, знаешь, что говорит в этих случаях наш главный корабельный психолог? Она обычно говорит, что….

– Знаю, Петрович, – не совсем вежливо перебил Димка, – она ведь моя супруга. А родственники друг друга обычно не лечат, только в крайних случаях.

– Так, может, сейчас самое – то время?

– Что? Ну, ты и наглец, Игнат! Вот, хрен тебе, не дождёшься!

– Так это же просто замечательно, Димка! И вообще, устал я тебя всё время подкалывать. Не очень достойное это занятие для старшего помощника капитана звездолёта «Арго-1» Игната Фоменко. Кстати, как там Тнарипса? Всё в порядке?

– Да не совсем, Игнат, – как-то сразу посерьёзнел академик Прохоров, – У сына какие-то непонятные проблемы с иммунной системой. Вот сегодня как раз идём на приём к главному врачу звездолёта. Тот, правда, уверяет нас, что ничего страшного нет. Предлагает небольшой курс лечения стволовыми клетками. У меня такое ощущение, Игнат, что мы не в звездолёте современном находимся, а в каком-то глухом селе. И моего сына пытается лечить какой-то древний деревенский дед-знахарь.

– Этот дед знахарь, как ты говоришь, между прочим, отличный специалист своего дела. А если ты намекаешь на неудачу с Карлосом и удивительное его самоизлечение, то я тебе скажу старую истину, – старпом сурово взглянул на академика Прохорова, – человек, ведь, не Бог. А если возомнит себя таковым, то всё может кончится очень плохо. И прежде всего для него самого. Это я так, на всякий случай. Ты не подумай, Дима, ничего личного….

– Ого, прямо целая проповедь. Ладно, Петрович, тебе уже пора идти вахту сдавать. Убедись в исправной работе автопилота, а мы, наверное, прощаться будем. Мне же ещё своих родных проведать надо, морально поддержать и привет от тебя передать Тнарипсе, и твоему брату. Ты не очень сердись, Игнат, что я его иногда называю «дед-знахарь». Это от большого уважения к нему.

– Угу, да я так и понял, Дима. К тому же, пока мы тут мило беседовали, я свою работу уже сделал, всё проверил. Все системы корабля функционируют нормально, дежурная бригада, как говорится, не дремлет. Да, ещё один вопрос, академик. У тебя не найдётся пару свободных минут?

– Да есть немного, – слегка встревожился Димка, – А почему ты спрашиваешь?

– Да расслабься ты…, – улыбнулся Игнат Петрович своей скупой улыбкой, – всё в порядке, Дима. Просто хочу пригласить тебя в столовую на завтрак. Или ты предпочитаешь провести рабочий день натощак, без солидного подкрепления?

– Фу ты! Я тут со своим самоанализом, точно, скоро голову потеряю. Кстати, хорошее предложение, чего бы его не поддержать? Конечно же, я согласен. Как говорится – категорически «за», двумя руками.

– Прошу прощения, небольшое уточнение, уважаемый академик Прохоров. А что вы имели в виду, сэр, говоря про хорошее предложение? То, что голову потеряете или про нашу столовую?

– Ну, Петрович! – рассмеялся Димка, – уел-таки академика, старый чёрт. Ладно, пошли уже….

В помещении столовой третьей палубы звездолёта было немного посетителей. По корабельному расписанию было ещё раннее утро, и основная масса желающих позавтракать обычно появлялась минут через сорок. Некоторые столики с людьми были окутаны лёгкой, призрачной дымкой.

Это работала ЭРСИ – электронная релаксирующая система иллюзий, весьма популярная электронная программы среди всех членов экипажа звездолёта. Ею пользовались как в личных каютах, так и в местах коллективного отдыха астронавтов; в спортзалах, кинозалах, площадках для игр и отдыха.

Дмитрий с Игнатом присели за один из свободных столиков и нажали кнопку вызова дежурного официанта. В воздухе над столиком возникло небольшое светящееся облачко, быстро сформировавшееся в изображение молодого человека приятной наружности, одетого в красивую корабельную униформу дежурного официанта. Поправив на шее тугую чёрную бабочку, дежурный поприветствовал людей, сидящих за столиком.

– Доброе утро, Игнат. Доброе утро Дмитрий. Мы рады приветствовать вас в нашем заведении здорового питания. Мы очень благодарны, что сегодня вы выбрали именно нашу столовую, одну из самых лучших столовых звездолёта «Арго-1», – произнёс скороговоркой официант и замер в выжидательной позе.

– Доброе утро, уважаемый, – произнёс старпом традиционную фразу-пароль. – Нам бы с другом позавтракать, покажите меню, пожалуйста.

– Слушаюсь, вот, выбирайте на свой вкус, пожалуйста, – очень вежливо ответил официант, высветив на воздушном экране большой список предлагаемых блюд.

– Да ты, Дима, особенно не старайся, – посоветовал старпом, – можешь всего этого не читать, времени не хватит. Просто назови любое блюдо, хоть самое экзотическое, тут же будет готово. Кстати, я с удовольствием заказал бы жареную индейку в овсяных хлопьях. Вкус – просто потрясающий! Ну и кофе со сливками, без сахара. Как ты, согласен?

– Конечно, Петрович! Ты же здесь хозяин, а я гость. Делай заказ, а то есть очень хочется, честное слово.

– Вы всё слышали, уважаемый? Две порции жареной индейки в овсяных хлопьях и два кофе со сливками без сахара.

– Очень хороший выбор, – официант вежливо склонил голову, – ваш заказ будет готов буквально через пару минут. Теперь, пожалуйста, выберете тему для релаксаций, я подожду….

– Дима, ты не против живого тропического пейзажа под номером 2376?

– А что это такое?

– Сейчас увидишь, думаю, что тебе понравится. Это один из моих самых любимых. Тропики, пляж, пальмы, волны ласкают берег и чуть-чуть не достают до наших ног.... Просто прелесть…, – с лёгкой грустинкой вздохнул старпом.

– Звучит интригующе, Игнат. Я согласен, заказывай.

– Официант, пейзаж 2376.

– Уже выполняется, приятного аппетита! – произнёс официант, исчезая с экрана. И всё свободное пространство столовой мгновенно изменилось.

Больше не было светлых стен и длинных рядов столов со стульями. Друзья, как бы, оказались в каком-то райском уголке. Далеко за горизонт, насколько глаз хватало, разливалась синь океана. Ласковые волны ритмично выплёскивались на белый прибрежный коралловый песок, едва не касаясь ног отдыхающих. Лёгкий, тёплый океанский бриз лениво шевелил над головой широкие листья гигантских пальм.

На веранде тропического бунгало стоял сервированный на двоих столик, украшенный большой вазой, доверху заполненной тропическими фруктами. Рядом аппетитно благоухали две порции жареной индейки, а из красивых чашечек китайского тонкого фарфора, доносился аромат свежезаваренного кофе.

– Здорово, мне очень нравится, – удовлетворённо произнёс академик Прохоров, – но мы не заказывали фрукты, верно, Игнат?

– Так это просто бутафория, Дим. Вот, прикоснись….

Прохоров осторожно протянул руку, пытаясь нащупать содержимое фруктовой вазы.

– Твёрдое на ощупь и гладкое, а эти бананы – шершавые. Мне кажется, что они словно настоящие.

– Да? А ты их сильнее сожми….

Димка сжал кисть сильнее, и пальцы сомкнулись где-то в пустоте. Тут же в центре океана появилось строго глядящее лицо официанта.

– Не советую портить нашу бутафорию. Вас могут оштрафовать!

– Извините! – опешил Димка, отдёргивая руку.

– Ну, ты и лопух, Димка! – веселился, смеясь, старпом, – Ходил бы чаще в столовую, не попался бы на такой простой розыгрыш. Привык, что тебе супруга готовит, или я не прав?

– Ну, скажем, частично. Фу-ты, какое сердитое лицо было у официанта…. Честно сказать, я даже слегка испугался. Ох, ну ты и шутник, старпом! В конце концов, Игнат, мы есть будем или нет?

– Да, конечно же, само собой. Поехали, академик….

Друзья с аппетитом набросились на еду, и через десять минут с пищей было покончено.

– Внимание! Академика Прохорова просят зайти к генеральному директору проекта! – раздался по громкой связи голос старшего диспетчера.

– Не понял, а почему они не воспользовались мобильной связью?

– Вот это всё, – старпом обвёл пальцем дымчатую сферу, – прекрасно экранирует внешние сигналы. Пожалуй, это единственный недостаток релаксирующей системы. Но администрация к такому относится терпимо, пока, во всяком случае. Ну, ладно, поели-попили, пора и честь знать. Нас ждут разные дела, верно, Дим?

Игнат нажал невидимую кнопку, и всё исчезло, вместе с грязной посудой. Столик сверкал первозданной стерильной чистотой и ждал очередных посетителей.

***

В кабинете генерального директора проекта собрались все ведущие специалисты и академики «Союза пяти».

Мотье де Пигаль, как главный конструктор звездолёта и по совместительству генеральный директор проекта, сидел с озабоченным лицом, в задумчивости машинально поглаживая подбородок большим и указательным пальцем правой кисти.

– Ну что? Вижу, что все специалисты собрались? – произнёс генеральный директор, откашливаясь, – Уважаемые дамы и господа, хотел бы заранее извиниться, что собрал вас на внеочередную планёрку. Дело в том, что у нашего звездолёта «Арго-1» появились некоторые проблемы технического характера. Пока эти проблемы не предаются широкой огласке по вполне понятным причинам, чтобы зря не беспокоить общество, во избежание паники и несанкционированных действий на корабле. И нам надо будет принять коллегиальное решение по устранению этих проблем. Я, конечно, мог бы и сам озвучить эти проблемы, но это было бы не совсем этично по отношению к моим коллегам из сервисной службы корабля. Поэтому хочу предоставить слово для короткого и содержательного доклада главному инженеру звездолёта Григорию Глицински. Прошу вас, Григорий, начинайте….

«Да-а-а, достойного ученика воспитал в своё время, – подумал академик Прохоров, с отеческой улыбкой наблюдая за генеральным директором проекта, – молодец Мотя. Такие выверенные жесты, а повадки как у английского лорда. Строгий тон и уверенный голос, ну прирождённый лидер. Кто бы мог подумать, что из того сопливого, запуганного и вороватого мальчишки-хакера выйдет такой большой начальник, уважаемый человек, академик? Вот что значит, вовремя направить в нужную сторону…»

– Уважаемые товарищи астронавты, товарищи академики, – произнёс докладчик, невысокий смуглый мужчина, с аккуратной чёрной бородкой. Инженер заметно волновался, но быстро справился со своими эмоциями и продолжил, – Прошло совсем мало времени от момента старта «Арго-1» на нашу родную Землю. Мы преодолели только одну восьмую часть пути. За это время нам удалось разогнать корабль до трёхкратной скорости света. С этой скоростью мы уже летим вторую неделю, точнее, тринадцатые сутки. Два часа назад сервисные службы доложили, что защита звездолёта стала ослабевать и начала расти температура внешней оболочки корабля. Вместе с этой проблемой появилась вторая, незначительное снижение магнитного поля корабля и противорадиационной защиты. Непомерно увеличился расход топлива маршевых двигателей корабля. И третья проблема – наш звездолёт стал похож на гигантскую комету, летящую с недопустимой для кометы скоростью. Гравитационные силы системы искусственной тяжести собрали вокруг корабля всю космическую пыль, весь космический мусор в округе и паразитическим образом тормозят скорость нашего звездолёта, вызывая, таким образом, повышенный расход топлива и преждевременно исчерпывая ресурс двигательной установки. Мы рискуем не долететь домой живыми, погибнем от высокой дозы проникающей радиации, если раньше не взорвётся двигательный отсек. А в случае подобной аварии пространство около нас моментально превратится в чёрную дыру, нет нужды объяснять вам, чем всё это кончится. У меня всё, благодарю за внимание.

– Спасибо. Есть вопросы к докладчику? – обратился директор к собравшимся астронавтам. Лицо Мотье де’ Пигаль было непроницаемо бесстрастным, ни один мускул не шевельнулся, даже цвет кожи не изменился.

«Хорошо держится парень, – продолжал вести молчаливое наблюдение академик Прохоров, – а может всё-таки помочь ему? Снять напряжение?» – и неожиданно для самого себя поднял вверх руку.

– Разрешите, товарищ генеральный директор, задать вопрос докладчику?

– Да, пожалуйста, академик Прохоров. Задавайте свой вопрос, Дмитрий Фёдорович.

– Уважаемые товарищи астронавты, коллеги. Признаться, я тоже не в восторге от таких новостей. А впрочем, удивляться тут нечему. Подобное следовало ожидать, раньше или позже. Разве у нашего звездолёта есть опыт перемещения в пространстве с такой скоростью? Ответ очевиден, конечно, нет. И мы не провели ни одного технического испытания, сразу форсаж врубили на всю железку. По–моему, мы слишком доверились этим сверхразумным шибурруанцам…. Но об этом не будем…, я бы хотел всё-таки до конца услышать мнение специалиста, что он думает предпринять по этому поводу? А, коллега Глицински?

– Конечно, уважаемый академик Прохоров, мы пересмотрели несколько вариантов. Самый простой и эффективный, это постепенное торможение корабля до световой или субсветовой скорости. Уже начав торможение, мы существенно снизим перегрев обшивки звездолёта, соответственно, начнёт возрастать и степень противорадиационной защиты. Но это простое решение удлиняет наше время в пути вдвое, а, то и втрое. А это очень долго, люди просто не доживут до конца путешествия. Короче, к Земле прилетят только андроиды. Можно вернуться к другому методу, правда, он до конца не проверенный из-за нехватки времени. Вновь проверить характеристики искусственной «белой дыры» со стабильными параметрами. Но для этого нашему кораблю понадобится почти месяц для проверки. Ну, а поскольку нам ни то, ни другое не подходит – есть ещё альтернативный вариант. Постепенно снижать скорость до тех пор, пока все защитные силы звездолёта не восстановятся в полном объёме. Оставить дежурных андроидов, а экипажу погрузиться в анабиотические ванны. У меня всё.

– М-да-а-а, вариантов несколько, – задумчиво произнёс генеральный директор проекта, – но, ни один из них не удовлетворяет нас полностью. Поскольку на оперативке мы всё равно не сможем принять никакого решения, ввиду недостаточного времени, у меня будет следующее предложение. Всем заинтересованным специалистам точно просчитать, сколько мы сможем продержаться в зоне риска. Потом, если потребуется, медленно снижать скорость. Как только побочные эффекты исчезнут, продолжать поддерживать установленную скорость и попутно решать проблему быстрого перемещения в пространстве. Думайте, товарищи академики, думайте. Завтра в восемь ноль-ноль очередная оперативка. Все свободны.

***

Очередной рабочий день пролетел незаметно, перенеся на завтра все несделанные и нерешённые дела. Астронавты покидали свои рабочие места, постепенно возвращаясь в свои каюты отдыха или, у кого были семьи, в семейные общежития, расположенные единым блоком на одной из многочисленных палуб звездолёта. И только дежурные круглосуточные посты продолжали нести свою вахту; это навигация, сфера поддержки жизнеобеспечения корабля, медицинский блок и дежурные ремонтные бригады.

Уставший академик Прохоров возвращался в свой семейный блок с чувством некоторой неудовлетворённости. Сидя в кабине корабельного лифта, Димка с досадой думал, что он столкнулся на этот раз с непосильной задачей. Интуитивно он чувствовал, что где-то есть решение этих непростых вопросов. Решение, как говорится, витало в воздухе, вот только пока никак не нащупывалось.

Внезапно Прохоров поймал себя на том, что двери лифта уже давно открыты напротив его каюты, а он даже не заметил этого.

– Что-то я стал слишком рассеянным, – подумал про себя академик. – Это болезнь всех учёных или просто раннее проявление склероза сосудов мозга? Тнарипса что-то говорила мне о подобном заболевании, что при длительных перелётах такое часто бывает, и лечится очень долго. Кстати, надо будет с ней переговорить об этом ещё раз, только, не забыть бы…, – и тут Димка со страхом поймал себя на том, что да, действительно, может забыть. Ибо подобная, невинная на первый взгляд, забывчивость стала его посещать довольно – таки регулярно.

– Тнарипса, дорогая, я, наконец, дома! – Димка чмокнул жену в упругую щёчку, – Ну и денёк сегодня, так замотался, что чуть мимо каюты нашей не проехал. Кстати, а где сын? Как его успехи? У врача были?

Тнарипса кинула в сторону супруга укоризненный взгляд.

– Димка, ты хоть помнишь, как зовут нашего сына?

– Павел, – удивлённо ответил Прохоров, – а ты почему спрашиваешь? Я что-то не пойму…?

– Ну, слава Богу, не забыл. А чему ты удивляешься? Ты почти всегда спрашиваешь «где сын, где сын?», а по имени назвать его трудно? Нет, чтобы спросить, «Как там Павлик?», а ты о нём, как о неодушевлённом предмете! А это твой сын тоже, между прочим!

– Да что с тобой, Тнарипса? Ты такой раньше не была. Может, это отдалённые последствия родов?

– Дима, ты хоть и академик, но ведёшь себя порой, как полный ку-ку!

– Дорогая, да что случилось? Поясни, в чём дело-то?

– Ты прости меня за эту вспышку раздражения, но ты, наверное, уже заметил, что нашего Павлика нет дома?

– Заметил, Тнарипса, и хотел было об этом спросить. Но ты вдруг стала мне предъявлять необоснованные претензии. Может, я в чём-то провинился? В таком случае, я заранее прошу прощения.

– Да нет, Дима, это я виновата, набросилась на тебя, как фурия. Просто этот «дед – знахарь», ну, брат Игната, решил оставить Пашу в своём медицинском блоке, понаблюдать. Очень не нравится ему последние анализы крови, как у нашего сына, так и у многих других детей, рождённых на Шибурру. Не прояснили ситуацию и несколько курсов со стволовыми клетками. Я предложила свою помощь, как-никак я тоже в иммунологии не новичок, но твой «дед-знахарь» решил, что ещё не время.

– Понятно, Тнарипса, но на планете Шибурру, насколько я помню, таких проблем не было. Или были?

– Вот и Рафаэль Довлатович тоже считает, что этих проблем на той планете не было. Он хочет докопаться до сути этого недуга. Здесь явный дефицит в организме некоего редкого микроэлемента, и хоть эффект от лечения есть, но нестойкий. Всего два-три месяца. Наш Павлик как чувствовал, не хотел покидать Шибурру. Ведь у него там осталось столько друзей, маленьких шибурруанцев. У них даже был какой-то свой общий язык для общений, я это давно заметила…, – и Тнарипса глубоко и горестно вздохнула. – Ой, Дима, ты же, наверное, голодный? Я тебя совсем заговорила, сейчас накормлю.

Тнарипса встала и захлопотала возле кухонного терминала.

– Ты права, Тнарипса, перекусить не мешало бы. А то утром как позавтракал с Игнатом в столовой третьей палубы, так потом про еду и не вспомнил.

– Знаю, – отозвалась Тнарипса, продолжая внимательно нажимать кнопки кухонного терминала, – опять он потчевал тебя жареной индейкой и кофе со сливками, и своим любимым пейзажем? А ты, как всегда, делал вид, что видишь всё это впервые?

– Совершенно, верно, дорогая, – Димка слегка приобнял супругу за девичьи плечи, – ради имиджа странноватого академика иногда приходится быть актёром. Да, кстати, Тнарипса, чуть не забыл. Как правильно лечить склероз сосудов? А то в последнее время какая-то забывчивость появилась, рассеянность….

– Качественным питанием и витаминами, дорогой, – усмехнулась Тнарипса, – и потом, академик Прохоров, а вспомни, сколько тебе лет?

– Ну, почти сорок, академик Прохорова. А что?

– А ничего, Дима, это возрастное. Скоро пройдёт, ты просто об этом не будешь помнить, что ты не помнишь.

– Шутить изволите, госпожа академик? Я всегда говорил, что юмор – это мощное лекарство.

– Согласна, господин академик, на все сто процентов. Вот и ужин готов, прошу к столу.

– Спасибо, дорогая. А ты помнишь, Тнарипса, как всё начиналось на этой Шибурре? Как нас не хотели сначала даже пускать на поверхность?

– Помню, помню, милый. И войну с кибурозаврами помню, и лабораторию с их пленниками помню. Ты сначала поешь нормально, потом будем воспоминаниями заниматься, хоть до глубокой ночи….

2-я глава. Шесть лет тому назад…. На орбите Шибурру.

«Арго-1» неподвижно висел на геостационарной орбите неизведанной планеты в ожидании разрешения переместиться на более низкую орбиту. Но по правилам принимающей стороны следовало пройти процедуру карантинного и таможенного досмотра. Довольно-таки утомительное и нудное занятие. На всё про всё могло уйти до двух недель. А пока все жили ожиданием прибытия на земной звездолёт целой делегации принимающей стороны. Первыми должны были прибыть медики из карантинной бригады планеты Шибурру, потом уже правительственная делегация и так далее.

По громкой связи прозвучал голос командира, призывающий экипаж быть на своих местах и приготовиться для встречи карантинной службы планеты Шибурру.

– Внимание, всем службам! Во время прохождения карантинной проверки, всему экипажу находиться на своих рабочих местах или в каютах. Никаких дополнительных движений по кораблю, на время работы инопланетной комиссии, не допускается. До особого распоряжения администрации в словесный контакт с инопланетянами не вступать. Можно только наблюдать. На этом всё.