Переход или история одной экстериоризации

– Всегда испытывал трудности с воображением, поэтому радуемся тому, что получилось. Я не гурман и не эстет. А жить могу и в шалаше, главное с родной душой и в мире. – произнёс я, сделав глоток вина, которое оказалось на удивление вкусным.

– Был у меня здесь друг, тоже русский, очень похожий на тебя, скромный в потребностях, но щедрый душой. Он, правда, отдавал предпочтение водке и радовал меня кислыми щами. Это было так давно, но в памяти моей так свежо, словно это было вчера.

– И где же он теперь? – спросил я, смакуя закуски.

– Ушёл в иные миры, – с печалью ответил сосед.

– Тогда давай выпьем за него. Как его зовут?

– За Ивана.

Мы чокнулись бокалами и, устремив взгляды на зеркальную гладь озера, в один миг осушили их содержимое. Вдали звучали мелодии птиц, звенели цикады и сверчки, создавая захватывающий хоровод звуков. Я не хотел нарушать эту мистическую симфонию, но любопытство распалило во мне желание узнать больше о своем собеседнике.

– Джон, объясни мне, почему ты находишься здесь так долго? Отчего не отправился вслед за друзьями?

– Не могу никак освободиться от привязанности к материальному благу.

Он тоскливо вздохнул, а затем продолжил:

– Знаешь, Володя, в земной жизни я был очень богат. Я создал бизнес-империю, продав свою бесценную душу за сотню долларов в минуту. Да, именно столько стоила минута моего времени, – с гордостью произнёс мой гость попивая вино, и затем добавил, – при этом я умудрился потерять самое драгоценное – любовь своей семьи. Теперь мне стало совершенно ясным, что истинная любовь, Вова, не имеет цены, ее нельзя купить ни за какие деньги. Я не увидел, как мои дети сделали первые шаги, не услышал их первых слов, не участвовал в их воспитании. Стремясь дать им самое лучшее, я лишил их самого главного – своей любви. Оплотом моей семьи стала твердая валюта, а не человеческие отношения. Эта философия жизни глубоко укоренилась в моей душе, растлевая её, и теперь я снова и снова прохожу путь потерь, чтобы понять, что единственным святыней в жизни была моя семья.

– Знакомая история, – тихо произнёс я.

И вот, под покровом ночной тишины, мы открываем вторую бутылку вина. Погрузившись в томительные рассказы о жизни, которая когда-то была нашей, мы неспешно допиваем её до дна. Несколько мгновений мы сидим в молчании, внимая сладостным звукам ночи, которые струятся в воздухе, словно невидимые нити, связывающие нас с мгновениями прошлого. Затем, взяв с меня слово навестить его, Джон, попрощавшись, исчезает в ночи.

Я чувствую, как алкоголь и слабость валит меня с ног. Лежа на кровати с закрытыми глазами, я надеюсь на чудо материализации, представляя перед собой мою жену и произнося её имя. Внезапно сон вырывает меня из этой реальности и выбрасывает в иную.

Глава 6

Хмель растаял, очистив сознание, усталось сменилась приятной истомой. Сквозь сомкнутые веки пробивались нежные лучи восходящего солнца, а легкий ветерок уносил ночную прохладу. Я глубоко вдохнул и, приоткрыв глаза, очутился на изумрудном лугу, усеянном синими цветами, чей аромат манил стрекоз и бабочек. Всё вокруг порхало и жужжало, наполняя пространство жизнью. Я лежал на мягкой траве, каждая травинка покорно склонялась под тяжестью моего тела. Сорвав соломинку, я с лёгкой ухмылкой сунул её в рот и начал жевать, не отрывая взгляда от лазурного неба, чистого и безбрежного. Воздух был свеж, сладок и пьянящ. Упоённый им, я ощутил легкую эйфорию, сознание стало расплывчатым, и, прикрыв веки, я погрузился в дремоту.

Разве так бывает – заснуть во сне? – подумал я.

– Бывает, – прозвучал в ответ нежный женский голос, словно мелодия, плывущая по воздуху. За ним последовал смех, легкий и чарующий, как звон хрустального колокольчика. Этот смех, такой приятный и родной, я не смог бы позабыть никогда, ровно, как и тот голос, который прошептал:

– Вставай, лежебока. Пора…

Желая удостовериться, что всё это мне не причудилось, я мгновенно раскрыл глаза. Ангельский лик, озарённый солнечными бликами, склонился ко мне, и нежные уста коснулись моих губ. Это была она – моя Елена.

Я быстро поднялся на колени и, обхватив её милое лицо руками, жадно целовал губы, щёки глаза. Я не мог поверить в это чудо, всё казалось одновременно невероятным и предельно реальным: тепло её тела, нежность её ладоней, пылкость поцелуев, крепкие объятия, в которых растворялось время.

От переизбытка чувств в груди образовался ком, который разрастаясь с каждым вдохом, распирал грудную клетку. Когда дышать сало невозможно, раздувшийся внутри шар лопнул, и нечто необыкновенное, горячее разлилось по всему телу. Умиротворение заполнило каждую частицу моего существа. Вскоре заполнивший меня флюид начал пульсировать, а затем пульсация переросла в вибрацию. Горячими потоками она разливалась во мне снова и снова, сверху вниз, снизу вверх, изнутри наружу, снаружи внутрь. От вибрации я ощущал звон сотни колокольчиков, слившихся в унисон в один величественный колокольный звон. Мне нестерпимо хотелось плакать, я потерял контроль над эмоциями. Внезапно всё прервалось словами Елены:

– Милый, у нас мало времени. Я должна скоро вернуться.

– Куда? Зачем? Не оставляй меня. Даже, если ты мой сон я желаю остаться здесь с тобой навсегда. Ты- всё, что мне нужно, – прошептал я, крепко удерживая в объятиях свою жену.

– Мне пора, родной. Люблю тебя, – тихо произнесла она, прежде чем растаять в воздухе.

Мгновение спустя исчезло и моё видение. Очнувшись, я поднялся с кровати и вышел на террасу, где утренняя заря заливала небо красками нового дня.

Сбросив с себя одежду, я с разбега нырнул в озеро. Вода оказалась прохладной и чистой – именно то, что было нужно, чтобы смыть остатки дурмана оставленного сновидением. Но это был не просто сон – словно иная реальность, где я вновь потерял Елену. Я обязан сдать эти экзамены, чтобы мне это не стоило, только так у меня появится шанс вернуться к жене. Но что если, одним из условий этого экзамена будет забыть её? Ведь тогда в лесу Агата намеренно столкнула меня с моим детским страхом и, я прошёл испытание, когда смог освободиться от его оков. Возможно, и эта встреча во сне, тоже искусно спланированная моим проводником проверка, для преодоления которой необходимо навсегда стереть Елену из своей памяти? Нет, я не согласен на такое.

В неистовстве я плыл с такой яростью и упорством, что не заметил, как достиг противоположного берега. Выйдя из воды, я ощутил, что часть моего гнева словно растворилась в глубине озера. Некоторое время я просидел на берегу, созерцая вдали свою избушку, словно она была отражением моего внутреннего смятения. Лишь слегка успокоившись, я поднялся и, решив исследовать окрестности, без стыда и сомнений, в чём мать родила, побрёл вдоль берега.

Спустя час бесцельных блужданий моя злость окончательно рассеялась. Свежий ветер, срывавший с деревьев усталые листья, развеял и мои отжившие эмоции. Я опустился на плоский камень, скрестив ноги, и устремил взгляд на водную рябь, искрящуюся в лучах света. Спокойствие окутало меня, как мягкое покрывало. Озорной ветерок, приносивший тепло летнего утра, обдувал, радуя благозвучием из шелеста листвы, шороха травы птичьих трелей и стрекотания цикад. Два белых лебедя, опустившись на воду, медленно исполняли грациозные па. Мысли мои затихли, и в этой тишине я ощутил озарение – сакральный смысл, сокрытый в простом созерцании. Внутри меня вновь разросся тот самый ком, который лопнув, высвободил чувство неописуемого восторга, счастья и любви ко всему сущему. Из глаз непроизвольно хлынули слезы. Я радовался им, как ребенок, обретая в них покой и безмятежность. Всё во мне любило, и я знал, что это чувство взаимно. Без движения, с блаженной улыбкой на лице я просидел до тех пор, пока моё молчание не нарушило бесцеремонное появление Агаты.

– Привет. Я смотрю, ты медитируешь? – с лукавой усмешкой произнесла она.

Я мгновенно вскочил на ноги, одной рукой смущенно прикрывая причинное место, другой пытаясь натянуть материализованные джинсы. Она стояла напротив, и без тени стеснения наблюдала за моими жалкими попытками попасть ногой в штанину.

– Могла бы хотя бы отвернуться ради приличия, – раздраженно бросил я, справившись со штанами.

– Тогда было бы не так забавно. Вижу, ты освоил материализацию. Скажи, разве сложно было материализовать одежду сразу на себе? Зачем этот спектакль? Если только не для того, чтобы меня позабавить, – смеялась она.

Меня охватил стыд. При жизни я был куда более сообразительным.

– Был – вот ключевое слово, – не унималась Агата, продолжая подтрунивать.

– Вали из моей головы! Сколько можно издеваться? – выкрикнул я, не в силах сдержать гнев.

Вероятно, не стоило говорить с ней так резко – она всё же девушка, но мои слова возымели действие, а это было важнее всего. Агата перестала смеяться и тихо промолвила:

– Прости. Мне не следовало так глубоко погружаться в тебя. Здесь мы все на виду, и понятие приватности полностью отсутствует. Развлечений немного, потому мы часто дурачимся, подшучивая друг над другом. Это стало частью нашего существования. Но я не подумала, что это может причинить тебе боль. Проводник обязан быть в контакте с вверенной ему душой, поэтому я не смогу разорвать нашу связь. Но я обещаю, впредь буду считывать тебя лишь поверхностно.

Она смотрела на меня с искренним и понимающим взглядом, так что моя злоба мгновенно исчезла, уступив место осознанию вины за проявленную грубость.

– Извини, что накричал. Не следовало так поступать. В том, прежнем мире, я всегда чувствовал себя уверенным, сообразительным, организованным, и это помогало мне при любых обстоятельствах добиваться поставленных целей. Но тут всё иначе, словно действуют иные законы бытия. Я понимаю, что в рамках этой новой реальности мне необходимо меняться и учиться жить по-новому, но всё, что я делаю выходит криво. От этого я злюсь. Злюсь на себя за свою неуклюжесть и узколобость, а также на тебя – когда ты роешься в моих мыслях и обнажаешь все недостатки.

Она украдкой улыбнулась в знак признательности за моё откровение и устроившись на траве, рядом с тем камнем, на котором я сидел до её появления, произнесла:

– Ты прав, здесь царят иные законы. В физическом мире ты – это суть твоих мыслей, слов и поступков, даже если они противоречат твоим истинным желаниям. Всё это создаёт твой портрет. Но в мире тонком, ты – тот, кто ты есть на самом деле. Независимо от того, что ты думаешь, говоришь или делаешь, главное – это побудительная причина, та искра, которая задаёт вектор и формирует энергетический потенциал. Тебе необходимо изменить своё восприятие, сместить фокус внимания к точке сборки – и тогда всё свершится.

– Что такое точка сборки и где она находится?

– Если объяснить просто, это – сердце твоей души. Достигнув этой точки, ты перезагрузишь своё сознание и твоё мироощущение преобразится.

– Но как это сделать?

– Отключи временные рамки, в которые зажат. Растворись в моменте и забудь обо всём и обо всех. Тогда твоё внимание устремится внутрь и будет сжиматься, пока не соединится с точкой сборки.

– А что станет со мной, с моей личностью после этой перезагрузки? Я перестану быть тем, кто я есть?

– Отнюдь, ты останешься собой, только без сожалений о прошлом и грёз о будущем.

– Но если я лишусь прошлого, то забуду Елену. Это меня не устраивает.

– Если это истинная любовь, то не забудешь. Сотрутся лишь земные воспоминания о ней, но само чувство не исчезнет, ибо оно рождено велением сердца, а не ума.

– Помнишь, ты обещала помочь мне вернуться к жене?– спросил я, пристально всматриваясь в лицо Агаты, стараясь уловить малейшие оттенки её реакции.

– Да. Почему ты спрашиваешь? – ответила она, озадаченная неуместностью моего вопроса.

– Просто хочу удостоверится, что твоё предложение о перезагрузке моего сознания, не является уловкой, с помощью которой ты пытаешься заставить меня забыть Елену и тем самым освободить себя от данного обещания.

– Я, та – кто я есть и слово моё твёрдо. А к хитростям я прибегаю, лишь для того, чтобы развеять игры твоего закоченевшего разума. Однако никакие фокусы не способны изменить природу чувств, потому что они исходят из сердца души и являются её частью. Сколько бы раз ты не перезагружал своё сознание, воля сердца останется неизменной. – Она смотрела на меня с лёгкой обидой, словно упрекая за недоверие.

– Дело не в том, что я тебе не верю, – тихо произнёс я, оправдываясь, – просто хотел удостовериться в надёжности данных тобой обещаний.

– Теперь убедился? Или мне следует ещё, поклясться на крови, чтобы у тебя отпали все сомнения. Только учти, кровь здесь не настоящая, так что ритуал будет липовым.

– Пожалуйста, не надо сарказма. Я, можно сказать, доверяю тебе самое ценное, что есть у меня. Так что, будь добра, прояви хотя бы каплю уважения – возмущенно произнёс я.

– Ладно. Прости. Уверяю тебя, ты останешься собой, только будешь обновленной версией, со стёртыми земными воспоминаниями. Кстати, если позволишь мне участвовать в этом процессе, то бонусом обретёшь новые знания, которые помогут тебе сократить время твоего обучения.

Она смотрела на меня испытующе, ожидая положительного ответа. После минуты раздумия я робко произнёс:

– Хорошо, я согласен. Только я хочу заранее знать, что мне предстоит делать.

– Но я чувствую нотки сомнения в твоём голосе. Если нет уверенности, то лучше и не пробовать, иначе это может только навредить тебе и мне.

– Я уверен, давай сделаем это. – с полной решимостью промолвил я.

Агата с радостью потерла руки и, загоревшись энтузиазмом, воскликнула:

– Отлично! Тогда нам понадобится твоя книга.

Глава 7

Мне редко встречались люди, способные удивить своей исключительной порядочностью, особенно в среде юриспруденции. Ведь нынешняя система правосудия несоизмеримо далека от справедливости, вопреки уверениям и надеждам моралистов на её беспристрастность. Возможно, поэтому мне так сложно довериться. Однако здесь действуют иные законы, и, стало быть, пришло время учиться доверять – особенно, если чудеса являются неотъемлемой частью этого мира. Вот Агата, щёлкнув пальцем, переместила нас в мою избушку, которую мы только что видели вдали с противоположного берега озера.

– Как можно привыкнуть к такому? – в недоумении произнёс я.

– Никак. Здесь привычки не приживаются, а напротив, отмирают со временем, – с лёгкой иронией ответила Агата.

Я не смог определить, говорит ли она серьёзно или шутит, но, принимая во внимание тот факт, что я только что согласился стереть свою прежнюю жизнь, это уже не имело никакого значения. Я пригласил девушку сесть за стол, пока сам отправился за книгой, которая покоилась в кухонном шкафу. Заметив моё лёгкое смятение, она по-дружески положила руку мне на плечо и, глядя в глаза, тихо спросила:

– Ты мне веришь?

Пытаясь успокоить то ли её, то ли себя, я ответил:

– Предпочту быть верующим, нежели слыть безумцем.

– Тонко подмечено, – засмеялась она и продолжила, – главное правильно: сумасшествием страдают умы, тогда как души, веруя, обретают блаженство. Меня радует твой настрой. Ты готов?

Немного смутившись, я высказал свои опасения, которые, как мне казалось, были вполне обоснованными:

– А больно будет?

Видимо, мой вопрос застал её врасплох. На мгновение она замолкла, но вскоре разразилась таким громким смехом, что на миг я подумал, не свалится ли она со стула.

– Не тревожься, – воскликнула она, немного успокоившись, – самую болезненную часть своего путешествия ты уже пережил, прежде чем попасть сюда.

– Почему-то это меня не успокаивает. Ладно, говори, что нужно делать. Я готов.

Агата встала из-за стола, забрала фолиант из моих рук и, усадив меня на табурет, начала объяснение:

– Расслабив и успокоив разум, тебе следует погрузиться в медитативное состояние, как тогда, на озере, где ты, в образе Адама, безмолвно сидел, устремив взгляд вдаль. В это время я положу руку на твою спину, в область точки сборки, и начну переносить знание этой книги внутрь твоего сознания. Затем…

Не дав ей закончить, я удивленно воскликнул:

– Подожди, ты собираешься загрузить в меня всю информацию из книги, как с флэшки в компьютер?

– Не знаю, о каком компьютере ты говоришь, но, да, я собираюсь перенести содержимое книги, – она взяла томик в правую руку, и, взвесив его, продолжила, – в твоё сознание.

– А разве это законно? – с искренним любопытством спросил я.

– Ну, это не совсем честно, но, с другой стороны – это не запрещено.

Не веря своим ушам, в недоумении переспросил:

– Правильно ли я понимаю: ты признаёшь, что с этической точки зрения это нечестный поступок, но вопреки этому, осознанно намереваешься нарушить моральный принцип, потому, что кто-то не предусмотрел это на законном уровне? Значит ли это, что ваша система так же далека от совершенства, как и в физическом мире? – я пытливо посмотрел на Агату, ожидая её оправданий.

Она, улыбнувшись, встретила мой взгляд и уверенно зявила:

– Во Вселенной, стремящейся к бесконечному росту, ни одна система не может быть идеальной. Всё, что растёт, ещё не достигло совершенства. Однако я склонна называть то, что мы собираемся предпринять, не изменой этическим нормам, а актом прогрессивного обучения. В свою защиту скажу, что меня всегда влекло к новаторству.

– Вот как ты это трактуешь, – с восторгом произнёс я, – тогда объясни, почему ты сразу в меня не загрузила эту книгу?

– Заканчивай допрос, мне становится неловко, – попыталась она сменить тему.

– Если хочешь, чтобы я тебе доверял, тогда ответь, – настаивал я.

– Ты не был готов, – выпалила Агата, а затем её словно прорвало, откровения хлынули из неё потоком. – Признаюсь, поначалу я считала, что ты обречён застрять в том же состоянии, как и твой американский сосед. Но сейчас я с радостью наблюдаю, как ты стремишься к преобразованию. Сам того не замечая, ты уже поднялся на новый уровень. Теперь, чтобы навестить своего новоиспечённого друга, тебе придётся вернуться к пониженным вибрациям. А пока ты не обрёл достаточно сил, чтобы осуществить этот переход не нанеся ущерба себе, я настоятельно рекомендую тебе не возвращаться на нижние уровни.

– Значит, ты не веришь в меня? – разгневанно вымолвил я.

– Прости, но наша первая встреча, увы, не вызвала взаимного восторга, и я уверена, ты не станешь оспаривать это. Работа проводника нелегка, и я искренне надеюсь, что тебе не придётся с ней столкнуться. В противном случае на тебя ляжет вся ответственность за действия твоего подопечного. Пока он не пройдет определённые экзамены, он связан с тобой, и ты обязан делить с ним свой энергетический заряд. Так что твой недавний ужин с вином, как и эти превосходные джинсы – оплачены за мой счёт. Чем дольше душа остаётся на нижнем уровне, тем больше энергозатрат испытывает его проводник. Это будет продолжаться до тех пор, пока энергия проводника не иссякнет, тогда связь оборвётся. В таком случае проводимую душу постигнет забвение в Лимбо, а его наставника ожидает восхождение с нуля. Теперь ты понимаешь, что твой успех и неудача – по праву являются моими?

– Тебе следовало рассказать мне об этом раньше, – осмысливая услышанное, тихо произнес я и добавил, – надеюсь, Джон приходил с визитом не из-за своей меркантильной натуры. Вроде бы он неплохой парень.

– Ну да, если он стремится не растрачивать на пиршества силы своего проводника, – засмеялась Агата, – значит, у него определенно есть шанс.

– Печально осознавать, что даже на небесах за всё приходится платить, – выпалил я с иронией, и мы оба расхохотались, растопив лёд в наших отношениях и развеяв моё недоверие.

Мы вышли на террасу, полные решимости, что именно здесь, под мягким светом заката, мы осуществим "таинство просвещения", как назвала это Агата. После нашего недавнего разговора, страх и сомнения исчезли, и я с лёгкостью следовал указаниям своего проводника. Она усадила меня на деревянный пирс, лицом к озеру, заставив погрузить ноги в прохладную воду, а сама опустилась на колени за моей спиной. Гипнотическим шёпотом она велела мне расслабиться и очиститься от мыслей. Однако это лишь разожгло бурю в моём сознании. Но вскоре озёрные воды, выполнили своё предназначение, поглотив в свои глубины вихри моих бессмысленных размышлений. Воцарилось блаженное молчание разума – именно этого состояния ожидала Агата, прежде чем начать. В правой руке она держала фолиант, а левую положила на моё плечо. Внезапно я почувствовал, как её кисть проникает внутрь меня. Это вызвало жгучий дискомфорт, возникло сильное желание подняться и оттолкнуть Агату, но её голос уверенно велел успокоиться. Я собрался и, сосредоточившись на воде, вновь обрёл умиротворение.

И хотя я не был свидетелем того, как буквы со страниц книги волшебным образом ожили и, соединившись в единый золотистый поток, через правую ладонь Агаты хлынули сквозь её тело к левой кисти, заключённой внутри меня, в области сердца. Тем не менее, я ярко ощущал, как эти густые, жгучие потоки наполняли моё нутро. Мой внутренний стержень, невольно пробужденный лавиной знаний, закрутился, словно веретено, наматывая на свою ось получаемую информацию. Я чувствовал, как его стремительное вращение нарастало, принимая новые потоки данных. Сквозь меня пролетали жизни, эпохи, пространства и звезды, голова шла кругом. Когда эта циркуляция достигла максимума, я отключился.

Холодная, непроглядная мгла окутала меня, но внезапный яркий луч света, вспыхнув, разогнал тьму и с ослепительной вспышкой возвратил меня к сознанию, которое кардинально изменилось. Я утратил ощущение тела и стал чувствовать себя подобно облаку, способному принимать любой облик. Во мне постоянно что-то пульсировало и вибрировало, и я понимал, что теперь это моя сущность. Пространство потеряло иллюзорность физической формы, всё обретало новое обличие. Зрение, как таковое, исчезло, и моему сознанию открылась иная форма восприятия – чувствознание. Меня шатало из стороны в сторону, я словно ребенок заново учился передвигаться в новообретённом мире. Впереди возникло облако энергетического сгустка, пульсирующее и переливающееся разноцветными токами. Внезапно оно стало уплотняться, и передо мной проявился полупрозрачный женский силуэт. Вглядевшись в его черты, я уловил знакомые линии и вспомнил, кому они принадлежат. Это была Агата. Её лицо не меняло выражений, лишь слегка колыхалось в пространстве, а я слышал её мысли.

– Как ты себя чувствуешь? – раздался внутри меня вопрос, волнующий её душу. Это было так необычно, но вместе с тем невероятно удобно – общаться без слов. Ощущение, что невидимые нити, связывая тебя с собеседником, передавали не только информацию, но и его переживания, эмоции.

– Я, не помню, кто я, – передал я спутнице информацию, проверяя качество только что обнаруженного канала связи.

Видимо, она получила моё послание, вскоре после моих слов её силуэт затрепетал и заискрился разными оттенками красного. Очевидно, она была глубоко взволнована моим нынешним состоянием.

– Ты что-нибудь понимаешь? Осознаёшь себя? Меня узнаёшь? – её напряжение возрастало, а вопросы повторялись, словно заезженная пластинка.

– А кто ты? – растерянно спросил я.

– Прости меня, это моя вина, я не должна была склонять тебя к такому эксперименту. Что я наделала! – я буквально ощущал её душевную скорбь.

Она стремительно подлетела ко мне и окутала меня своим полем. Исходившие от неё волны энергии, обволакивая, создавали атмосферу уюта и спокойствия. А пронизывающие насквозь электрические разряды, которые она испускала, вызывали лёгкую щекотку. Я не сразу догадался, что таким образом Агата проводила мою диагностику. Внезапно, как по волшебству, её поле резко рассеялось, и она вновь проявилась передо мной. Её аура засияла зелёным цветом, переливающимся голубыми отливами.

– Ты разыграл меня! – засмеялась она. – Хотел увидеть, как я мучаюсь?

– Это карма настигла тебя за все глумления надо мной, – весело ответил я. – Кстати, вот что странно: я отчётливо слышу твои мысли и эмоции, тогда как ты не смогла распознать мой лёгкий блеф. Раньше же у тебя свободно получалось копаться в лабиринтах моего сознания. Что произошло?

– Чтобы вложить в тебя знания, мне пришлось перенести их через свою сущность. Вместе с содержимым книги в тебя перетекла значительная часть моего потенциала, которая и передаёт мои чувства. Сейчас ты гораздо сильнее меня, поэтому, пока, я не могу считывать твои импульсы на расстоянии.

– Ага, значит теперь я – главный? – пошутил я.

– Не зазнавайся, – предостерегла Агата. – Согласно принципа великого закона энергообмена: мой вклад в твоё восхождение вернётся мне сторицей. А пока настоятельно рекомендую разумно использовать полученный от меня заряд для стремительного увеличения собственного потенциала. Он откроет перед тобой врата в более высокие измерения. Твоя цель – достичь Сварги, обители Великих Творцов. Лишь там тебе может быть дозволено вернуться к твоей Елене.