Песнь предсказателя Небес

– Тогда я сегодня же пойду и подстригусь, хорошо? Для меня очень важно мнение такой почтительной женщины, как вы, госпожа Чэн. – Он дерзко усмехнулся, но, похоже, старушка не заметила его сарказма. Она лишь одобрительно кивнула, однако ее лицо стало серьезным.

– Подстригись, юноша, уж очень не идут тебе эти патлы…

Старушка начала что-то бурчать себе под нос и медленно заковыляла дальше по лестнице, шурша пакетами.

Конечно, она была не права. Цзян Юн находил свои волосы очень привлекательными и подстригаться не собирался. Даже ради девушек.

Его путь лежал к рынку, располагающемуся недалеко от его дома.

Для начала можно посетить это место, ведь здесь всегда полно всякой всячины, которая плохо лежит.

Он улыбнулся и присвистнул.

Цзян Юн накинул капюшон и плавно вошел в толпу зевак. Ему нравилось чувствовать людской поток. В нем он плыл, словно хищная рыба, жадно выискивая добычу. Не замечая лиц, парень смотрел на то, что у прохожих в руках или карманах. Вон слева от него куда-то спешил высокий мужчина. Цзян Юн тоже ускорился, чтобы поравняться с ним. Он взял в обе руки поддельные банковские купюры и резко вылез перед торопящимся. Сымитировав спотыкание, Цзян Юн вытянул вверх руки и выронил свои листочки.

– О нет! Как же так?! – театрально воскликнул он. – Мои денежки!

Мужчина резко остановился и чуть не врезался в Цзян Юна. Добросердечная душа, он наклонился, чтобы помочь растяпе собрать его добро, а вместе с ним к поддельным деньгам стали набегать падшие на лакомый кусок прохожие. В такой суматохе парень зашел за спину незнакомцу, восклицая, что его деньги разлетелись повсюду, и заметил у того бумажник, торчащий из заднего кармана джинсов. Он аккуратно вытащил его и спрятал.

– Вам стоит купить себе кошелек, молодой человек, – угрюмо произнес высокий мужчина, запыхавшийся от сбора «денег» с земли.

– О, спасибо вам! – Цзян Юн нелепо заулыбался и поклонился. – Вовек не забуду помощи! Доброго вам дня!

Вот дурень!

Воришка усмехнулся и быстро скрылся с места кражи.

Раз мои денежки негде хранить, то как раз и пригодится твой бумажник. Спасибо за совет.

Зайдя в небольшой переулок, Цзян Юн раскрыл украденный бумажник и ахнул. Этого хватит на неделю скромного питания для всей его семьи. Он покраснел за содеянное и прикусил губу. Ему был хорошо знаком стыд, мучающий после воровства. Порой Цзян Юн подумывал о введении наказания за каждую совершенную кражу. Но потом вспоминал, как любит себя и свое тело, и мысли о каре сразу же испарялись из его головы.

Несколько минут он стоял, прислонившись к стене, предвкушая, как совсем скоро они вместе с бабушкой и сестренкой поедят вкусной лапши из магазинчика за углом дома. Его рот наполнился слюной.

Цзян Юн встряхнул головой и задумался: может, ему пойти на серьезную работу? Только никто его не возьмет, такого лентяя, да и сам он не особо стремится. Когда бабушка постарела и не смогла больше работать, он ушел из школы, чтобы кормить семью. Сейчас ему уже девятнадцать лет… С незаконченным школьным обучением Цзян Юну не видать хорошей работы, а значит, он навсегда останется вором. Однажды его поймают и посадят в тюрьму. А бабушка? Сестрица Лихуа? Цзян Юн со всей силы сжал бумажник в руке. Не было сомнений, он застрял в круговороте безысходности. Посмотрели бы на него сейчас родители… Все эти мысли мучили его, однако воровство было удобным и быстрым способом раздобыть деньги. Ему нравилось это.

Охота сегодня не задалась. Серые тучи совсем закрыли солнце, и на улице стало темно. Вместо того чтобы вернуться домой с продуктами, Цзян Юн плелся в никуда, не разбирая дороги. В его душе происходила битва двух самых заветных желаний: здоровая и сытая семья или его будущее. Он любил бабушку и сестру, но и деньги тоже любил. Что плохого в том, чтобы любить деньги, которых он почти не видел? Если объединить две эти ипостаси, то получится гармония. По крайней мере, так он наивно полагал.

Играя с весами своей совести, постоянно выкладывая на одну чашу семью, а на другую – себя, Цзян Юн забрел в совсем не известный ему район. Он почувствовал себя в опасности. Развернись и уйди, – говорил его разум. Обходя кучи мусора, то и дело оборачиваясь, парень оказался на широком дворе. Высокие серые дома, плотно стоящие буквой «С», были соединены многочисленными проводами и веревками для сушки одежды. В центре этой жуткой постройки находился прямоугольник, по периметру окруженный невысокой металлической сеткой. Вероятно, здесь играют в мяч или занимаются спортом. Цзян Юн подошел поближе. Он слышал голоса множества людей с той стороны. Кто-то действительно играл в мяч. Цзян Юн заметил компанию взрослых мужчин, кругом сидящих на земле. Они что-то выкрикивали и снова умолкали. Эти крики становились то громче, то тише. Цзян Юн предположил, что там идет некая игра, и подошел еще ближе.

Вцепившись руками в сетку, он рассмотрел огромных размеров мужчину, стоявшего над игроками. На нем не было ничего, кроме широких тканевых штанов, его толстое тело обвивали татуировки. Сидящие на земле возле толстяка казались Цзян Юну букашками, что изредка махали лапками и возмущенно кричали. Игру, которой были увлечены «букашки», парень не узнавал. Он набрался смелости и, обойдя сетку, приблизился к группе.

– Я тебе сказал, у него была пятерка! – Лысый старик резко ударил металлической чашкой по земле. – Он должен мне сотню!

– А я говорю, у него была тройка, ты просто старый слепой дед! – воскликнул второй, тоже весь в татуировках, мужчина. На его плече была набита перекошенная морда дракона. – Ты должен отдать деньги! Иначе Бо вывернет тебя наизнанку!

Цзян Юн в ужасе отпрянул назад, когда татуированная громада по имени Бо приблизилась к лысому старику. Тот продолжал стучать чашкой и возмущаться. Он все кричал: «Пять! Пять! Пять!» Здоровяк приподнял не перестающего вопить старика за шкирку и бросил на землю.

Вижу, умом тронулся, – с тревогой подумал Цзян Юн. Пока Бо разбирался с неугомонным игроком, парень решил приблизиться, желая узнать, что свело лысого с ума.

– Эй, юноша! Подойди-ка сюда! – Окликнувший его был тоже стариком. Его седые волосы падали на плечи, он поглаживал свою небольшую бородку и хитро улыбался. – Иди сюда, юноша!

Цзян Юна бросило в озноб от этого белоснежного старца. Он медленно подошел, с каждым шагом все лучше рассматривая детали в подозвавшем его. Старик сидел скрестив ноги, как монах. Чуть подавшись вперед, он опирался ладонями на свои колени, демонстрируя длинные ногти на пальцах. На запястье левой руки у старика был выбит дракон белыми чернилами, которые ярко выделялись на желтоватой коже. На правой же руке был выбит черный дракон. Черная рубаха с длинными рукавами прикрывала остальные части татуировок. Цзян Юну казалось, что именно этот старик и управляет странной игрой, из-за которой столько шума.

– Сядь, – властным тоном сказал он. – Сядь и сыграй с нами.

Цзян Юн покорно опустился на землю, не понимая, зачем он это делает. Его взору наконец-то открылось игровое поле. На земле стояли две чашки, рядом лежали странного вида игральные кости. Их было семь: у каждой имелись грани, а на них были начертаны цифры от одного до семи. На поле располагалось три белых, четыре черных костяшки. Парень смотрел на эти предметы и не понимал, как они связаны между собой.

– Старая игра в кости, – протянул мужчина, сидевший рядом с Цзян Юном. Его зубы почти сгнили, а глаза были белыми из-за слепоты. – Сыграй, юноша.

Цзян Юн не понимал, зачем ему нужно играть с этими странными людьми. Однако он спросил:

– В чем заключается суть вашей игры?

Ответа не последовало. Через несколько секунд седой старик громко рассмеялся и пригрозил Цзян Юну когтистым указательным пальцем.

– Так ты действительно невежда, парень! – Он рассмеялся еще сильнее, однако больше никто не поддержал его смех.

К тому времени вернулся огромный Бо и снова, как надзиратель, встал недалеко от игроков. Татуированный черно-белыми драконами старик взял в руку металлическую чашку. Он указал на другую, затем на Цзян Юна. Тот быстро последовал безмолвному приказу.

– А теперь запоминай, невежда! – Две черных и одна белая кости были вложены в другую руку. Старик закинул их в чашку и потряс. – Бери две белых и одну черную!

Цзян Юн так и сделал. Его руки дрожали и не слушались. Но он подчинялся.

– Одна – черная! Посмотри, как она отличается от остальных. – Седой взял костяшку длинными ногтями и вытянул руку к лицу испуганного парня. Это оказалась маленькая сфера лишь с двумя плоскими гранями, на которых белыми чернилами были нарисованы цифра один, цифра два. – Это жребий, невежда! Будет решать, кто ходит первым. Ты номер два!

Старик ловко подкинул черную костяшку в воздух. Выпала грань с номером два. Цзян Юн сидел в ступоре, не понимая, что нужно делать дальше. Он смотрел на окружавшую его компанию. Все глаза были устремлены на него, они с нетерпением ждали следующего шага.

– Не думай, что тебе везет, – усмехнулся когтистый. – Время ставок!

Внезапно все оживились и принялись кричать – каждый что-то свое. «Ставь сотню!», «Нет, ставь тысячу!», «Сто тысяч!», «Ставь свою жизнь!».

Цзян Юн растерянно смотрел на тихо сидевшего старика. Он прикрыл глаза и, кажется, размышлял.

– У меня есть деньги! – вдруг выпалил невежда. – Я ставлю…

Он достал недавно украденный бумажник и посчитал деньги. Дрожащими руками, в надежде, что все-таки повезет, Цзян Юн вынул все. Он протягивал седому недельный запас еды для своей семьи.

– Хочу, чтобы при выигрыше мне вернулось вдвойне! – воскликнул он. – Возьмите их!

Татуированный деньги не взял.

– А если проиграешь? Что поставишь на проигрыш, невежда? – В его глазах загорелись злые огоньки.

– Что я могу поставить еще, кроме денег? В деньгах же весь смысл?

– Откуда тебе знать? Нет ничего важнее твоей жизни. – Гримаса отвращения исказила лицо старика. – Если ты ставишь все деньги, что у тебя есть, то, потеряв их, как ты будешь жить? Наворуешь еще, а, парень?

Где-то внутри Цзян Юна кольнула совесть. Он испытывал страх и еще доселе неизвестное ему чувство – смесь удивления, приправленного ужасом, и все это завернули в чудесную лепешку из… надежды.

Если я поставлю деньги и проиграю, то больше не буду воровать. Может, стоит действительно пойти работать? Сидеть в офисе, слушаться начальника, зарабатывать настоящие деньги. Но тогда я не буду свободным, не смогу пойти куда захочу и когда захочу. К тому же мне лень… Но я не могу бесконечно обманывать свою семью и позорить честь погибших родителей. Пусть лучше все эти мужчины и старики меня отпинают, чем я снова обману или украду!

Цзян Юн был уверен в своих мыслях. Отчасти ему было жаль всех, кого он оскорбил воровством. Совесть его стала остра, как нож мясника. И она резала, кромсала, рубила его молодую душу на части. А сам он надеялся, что искупит свои плохие деяния наказанием за проигрыш в этой странной игре.

Да будет так.

– Я ставлю на проигрыш самого себя.

Глава 2

Правила игры и искупление

Цзян Юн пустым взглядом смотрел перед собой. Он уже не слышал, какой гул после сказанных им слов издавали сидящие рядом игроки. Беловолосый старик смотрел ему прямо в глаза и улыбался так дико, словно хищник, который загнал добычу в угол. В глубине души Цзян Юн не верил, что при плохом раскладе он будет должен этой странной компашке самого себя. Однако он еще не проиграл.

– Очень смелое заявление, парень, – со вздохом сказал старик. – Я принимаю твое предложение. Если же проиграю я – ты получишь вдвое больше, чем есть в украденном тобою бумажнике.

Сердце Цзян Юна бешено заколотилось. Этот старец знал больше чем нужно.

– С чего вы решили, что бумажник украденный? Я слышал байки о всеведущей мафии Найчжоу, но ваша компания вообще не похожа на нее. Пока я гулял по рынку, не заметил слежки. Это исключено.

– Не обязательно за кем-то следить, чтобы знать о его поступках, невежда. – Когтистый рассмеялся и сощурил глаза. – Достаточно просто посмотреть на того, кто перед тобой сидит. Я знаю твое имя, но разве оно нужно таким подлым воришкам, как ты? И знаю, что воруешь ты не для забавы, а чтобы подарить своей семье еще один сытый день без забот. Хотя ты мог бы найти приличную работу, да ленив слишком. Сейчас все это уже не имеет значения… И кто мы – тоже.

Старик положил на землю чашку с костями и снова уперся ладонями в колени.

– Начнем же игру! Сейчас у тебя в руках одна черная и две белые кости с семью гранями. Правила таковы: ты должен назвать интервал чисел от трех до двадцати одного включительно. Например, я говорю: от семи до двенадцати. Кости могут упасть как угодно, но есть три попытки. Не попадаешь в названный тобой интервал – проиграл. Угадал – интервал становится меньше. И так три раза, где последний – лишь одно число. После первого броска ходит другой игрок. Понятны ли тебе правила игры?

Цзян Юн посмотрел на кости в своей руке. Они были прохладными и очень легкими, а значит, подвижными на игровом поле при выпадении. Он кивнул.

Игра началась.

– Я называю интервал от пяти до двадцати одного. – Лучше перестраховаться. Цзян Юн вложил многогранники в чашку и, прикрыв ее ладонью, начал медленно трясти. Он отпустил руку и выбросил костяшки на землю. Семь, шесть, один. Ему повезло.

Белоснежный старик хохотнул. Пришел его черед.

– Пусть будет интервал от трех до семи! – Жилистыми руками он вложил кости в чашку, потряс и резко выбросил их на игровое поле. Старик увидел свое число и исподлобья посмотрел на парня. – Как видишь, не только тебе сегодня везет. Мне выпало пять.

Цзян Юн вспомнил неугомонного лысого старичка, который во всю глотку орал: «Пять! Пять! Пять!»

Ему очень не хотелось уменьшать интервал чисел. Однако нельзя проиграть этому всезнайке.

– Мой второй интервал будет от пяти до двенадцати! – Цзян Юну начинала нравиться эта игра на удачу. Больше всего на свете ему сейчас хотелось победить и уйти домой с большим количеством денег. Он верил, что удача на его стороне.

Схватив кости, он засунул их в чашку и тряс долго, мысленно загадывая число.

Вот бы выпало девять! Вот бы девять! Идеальное число! Какой же я тогда замечательный предсказатель буду!

Цзян Юн ахнул, когда увидел выпавшее число.

Двенадцать!

Он чудом не проиграл. Сидевший рядом с ним слепой мужчина повернул голову по направлению к игровому полю, словно что-то хотел услышать. На секунду он застыл, а потом его глаза расширились.

– Я чувствую, что он загадывает… – прошипел слепой. – Господин, он специально загадывает, хочет обмануть судьбу…

Такое же шипение прокатилось по всем игрокам. Как змеи они шептали: загадывает, загадывает, загадывает, загадывает…

Беловолосый старик махнул рукой, словно отгонял от себя насекомых.

– Пусть загадывает сколько угодно чисел. Ему все равно придется отвечать за свои поступки. – Он посмотрел на ошарашенного происходящим Цзян Юна. – Ты так отчаянно хочешь победить, однако то, что уготовано судьбой, не изменишь. Пока ты это не поймешь, останешься тем, кто есть, – вором, лгуном и невеждой! Я ставлю интервал от трех до четырех!

Цзян Юн фыркнул и со злобой глянул на старика, которому выпало три. Тот с мерзкой ухмылкой смотрел на свои три единицы. То, чему не получалось найти объяснение, всегда вызывало у парня раздражение. Надоело слушать, как тебя обвиняют в невежестве.

Пусть и дальше уменьшает свой интервал, заносчивый старик. Считает, что раз его борода побелела – все на свете знает, а молодые для него невежды. Сейчас я ему покажу, как надо костями разбрасываться!

Он так сильно разозлился, что с грохотом бросил граненые кости в чашку, а потом грубо потряс ее и выпалил:

– Четыре! – Цзян Юн резко выкинул кости. Все три разлетелись по земле в разные стороны. Белая упала к согнутым ногам старика. На ее грани красовалась цифра пять.

– У тебя выпало семь, парень. – Когтистый тихо посмеялся и резко замолчал. – Ты проиграл.

Цзян Юн почувствовал, как падает в пропасть. Он смотрел на остальные две костяшки с единицами.

Проклятье!

Наступила тишина. Плотным куполом легла она на игроков. Слепой мужчина снова наклонил голову к игровому полю и рассмеялся.

– Мой господин! О, мой господин! Я чувствую… нет… я вижу! Он проиграл!

Старик улыбнулся и покачал головой.

– Да неужели?! Ты видишь, как он проиграл?! Поразительно! – с издевкой сказал он. – А мы и не заметили!

Слепой ахнул и покорно склонил голову, отведя невидящие глаза в сторону.

– Ну что ж, да будет так. – Белоголовый хлопнул в ладоши и ловко встал. Он принялся наглаживать свою бородку и улыбался. За ним поднялись и остальные. – По уговору, юноша, деньги остаются у тебя. Однако ты должен мне нечто большее. Мы обязательно еще увидимся, ты будешь помнить…

Цзян Юн так и сидел на земле. Его трясло от гнева и страха. Чтобы не показать это остальным, он сжал руки в кулаки и напрягся. Неужели они так просто отпустят его? Значит, все это было лишь игрой, а плата – условностью? Его просто дразнят.

– Ты должен немедленно уйти, – спокойно сказал старик, посмотрев на свинцовые, тяжелые тучи, шатром нависающие над ними. – Будет гроза. Негоже сидеть здесь в дождь, парень.

– Гроза, гроза, гроза, – прошипел слепой мужчина. – Должен уйти.

Цзян Юн прижал колени к груди и закрыл лицо руками, еле сдерживая слезы. Он так сильно перенервничал и испугался этих людей. Ему хотелось, чтобы не было ни странной игры в кости, ни серого, непогожего дня. Все это ужасно портило ему настроение и навевало дурацкие мысли, которые в обычный день никогда бы не пришли в голову.

Неизвестно, сколько Цзян Юн так просидел. Но, когда он открыл свое лицо, группы игроков уже не было. На корте вообще не осталось ни души. Его тянуло домой… Мелкие капельки уже падали с неба, предвещая беду в виде проливного дождя. Парень медленно встал и поднял с земли кепку. Надевать ее совсем не хотелось.

От черных туч стемнело так быстро, что уже загорелись фонари города. Цзян Юну нравился этот разноцветный, неоновый Найчжоу. Он вышел с корта и направился к своему дому. Увидев первый же мусорный бак на пути, парень выбросил туда кепку и пошел дальше, отгоняя вязкие и липкие, как смола, мысли о своем неправильном поступке. Этот жест был похож на отречение от прошлого, о котором так навязчиво напоминали собственные вещи. Куртка с капюшоном, рюкзак, в котором лежали два сочных персика, украденные днем ранее… Ему хотелось снять с себя одежду и смыть под горячим душем неудачу сегодняшнего дня.

Цзян Юну казалось, что он наткнулся на каких-то демонов. Ну не мог этот когтистый старик так просто узнать, что перед ним вор. И следить за ним они не могли. Цзян Юн тряхнул головой и съежился от прохладного ветра, который резко подул в его сторону. Нужно сходить в магазин и купить бабушке с сестрой поесть. Они наверняка уже его ищут. Голодные…

Найчжоу действительно был прекрасен, когда его серых домов касалась тьма. У каждого магазинчика неоновым светом загоралась вывеска. Где-то вдалеке, покачиваясь на поднявшемся ветру, уже зажглись красные бумажные фонарики на столбах. Людей на улице не было. Цзян Юн, словно призрак, брел в одиночестве. А может, люди как раз таки и были, просто он не видел их…

Он зашел в небольшой продуктовый магазин самообслуживания. Взяв корзинку, принялся бродить между стеллажами, заставленными разной едой. Ему хотелось порадовать свою семью чем-то вкусным. Первым делом Цзян Юн взял несколько пачек риса, а к ним пару больших бутылок чистой воды. Бабушка Мэй всегда говорила ему с сестрой, что отсутствие риса – считай что смерть. Дальше он прихватил большую упаковку бекона и яйца, чтобы делать вкусный завтрак. В корзину также отправились овощи и грибы. Цзян Юн подошел к холодильнику с полуфабрикатами и решил взять несколько порций готовой еды, чтобы, когда свежие продукты закончатся, быстро что-нибудь разогреть на сковородке. Напоследок ему показалось важным захватить небольшой вкусный подарок сестренке Лихуа. Он взял с полки красивую подарочную упаковку, в которой лежало несколько съедобных бутонов сахарных розочек. Пусть это небольшое подношение для сестры поднимет ей настроение. С довольным видом Цзян Юн оплатил покупки и вышел из магазинчика.

Холодная стена дождя резко ударила ему в лицо. Он надел капюшон и со всех ног побежал, еле удерживая тяжелые пакеты в руках. За размышлениями о своей семье Цзян Юн совсем позабыл слова белоснежного старика.

Мы обязательно еще увидимся…

По доброй воле он больше никогда не вернется на корт, где они играли в костяшки. Пусть найдут себе другого «невежду», чтобы его унижать. Цзян Юн запрется в своей комнате на несколько дней, пока есть запасы еды. Он отдохнет и проведет время с бабушкой и сестричкой. Решено. Никто его не найдет в их маленькой квартирке на семнадцатом этаже.

* * *

Бабушка Мэй открыла дверь. В квартиру ввалился сырой до нитки Цзян Юн с полными пакетами продуктов. Он запыхался, поднимаясь так высоко, ведь лифты в их доме давно не работали.

– Юн! – Маленькая пожилая женщина, еле достающая парню до груди, ловко выхватила у него пакеты и поставила на пол. – Мой милый мальчик, ты весь промок! Давай скорей в душ и не забудь надеть носки!

Сегодня бабушка Мэй была напряженной и много суетилась. Она ощущала что-то неладное, словно черная грозовая туча висела над ее внуком. И самое главное – она не улыбалась. Увидев подавленного Цзян Юна, бабушка забеспокоилась. Он ввалился в квартиру с уставшим, несчастным лицом, хотя обычно приходил радостным и бодрым.

– Что-то случилось? – из-за дверного проема выглянула Лихуа. Она спросила с таким же беспокойством, как и бабушка. Босая, с заспанными глазами, сестрица смотрела на своего промокшего брата и хмурилась.

Цзян Юн скинул с себя сырую ветровку, покачал головой и сразу же прошел в ванную комнату. Он заперся на задвижку и опустился на пол, прислонившись спиной к двери.

Нельзя выдавать себя. Несмотря на свой возраст, бабушка все еще очень чуткая на беду… Сейчас я приму горячий душ, а потом как ни в чем не бывало приготовлю еду. Хорошо? Хорошо.

Каждый раз, когда набегало уныние или грусть, ему приходилось одергивать себя, контролировать эмоции, чтобы не тревожить бабушку с сестрой. Он оберегал их покой как мог. Но сегодня это плохо получалось.

Цзян Юн встал и принялся поспешно снимать с себя остальные вещи, которые липли к телу и неохотно отделялись от него. Раздевшись, он вошел в душевую кабинку и включил воду. Сначала было очень зябко. Горячие капли сталкивались с его холодным от дождя телом, вызывая дискомфорт. Спустя пару минут он привык к температуре и закрыл глаза, подставив лицо под обжигающие струи. Цзян Юну нравилось, как полностью расслабляются все мышцы его стройного гибкого тела, как ритм сердца становится спокойным и тяжелые мысли уплывают в слив на полу душевой.

Он хорошенько обтерся и взъерошил волосы мягким пушистым полотенцем.

Дома так хорошо и тепло.

Вздохнув от удовольствия, Цзян Юн снял с сушки домашнюю синюю футболку и черные длинные шорты. Он расчесал волосы и уложил их назад, пока они еще сырые.

Бабушка уже хлопотала на их маленькой кухне. Рисоварка варила рис, на конфорке стояла сковорода с овощами, подготовленными для тушения. Сестрица Лихуа сидела за столом перед открытой коробочкой с сахарными бутонами роз. Она увидела Цзян Юна и улыбнулась ему.

– А-юн, братец, это очень красивые розочки. Я не хочу их есть, – с жалобным лицом сказала девочка.

– Не жалей еду, даже такую красивую, дорогая сестра. – Цзян Юн подошел к ней и погладил по голове, как он всегда любил делать. – Я тебе куплю столько сахарных роз, что больше ты их жалеть не будешь.

Он повернулся к окну и посмотрел на улицу. Весь город освещался огнями, а вдалеке бушевало бурое море Фэй.

Интересно, где же сейчас ты, всезнающий старик? Сидишь ли в богатом доме как господин или мерзнешь в переулке с той шайкой сумасшедших, а огромный толстяк Бо греет вас всех своим телом? – с усмешкой думал Цзян Юн, наблюдая за городом. Зачем он вообще о них опять вспомнил? Пора уже выбросить этот день из головы.

Пока бабушка Мэй тушила овощи к рису, Цзян Юн аккуратно нарезал кусочками мясо, снятое с куриных бедрышек, для вкусной закуски к основному блюду. Потом он приготовил простой маринад, смешав сахар, соевый соус и немножко чили в небольшой миске. К маринаду добавил несколько капель сока, выжав половинку лимона. Пока разогревалась духовка, Цзян Юн нанизывал на деревянные шпажки куски курицы, смазывал их маслом и обмакивал в уже настоявшийся маринад. Спустя несколько минут готовые шашлычки отправились запекаться в духовку.