Дембель неизбежен

Затем он поставил его на кровать, открыл и вытащил из него бутылку водки сразу же засовывая ее за пазуху. А затем вдогонку прихватил палку колбасы, пару огурцов и батон с майонезом.

– Ты что творишь то? – недовольно спросил я.

– А чего офицерам только призыв праздновать? Мы тоже люди. – оттолкнув меня в сторону сказал он и кивнул Антонову, после чего они удалились их помещения.

– Надо офицеру рассказать, что они водку спрятали и еду украли. – озвучил свои мысли, тот самый паренек в рубашке, которого я видел в военкомате.

– Тебе что, больше всех надо? Сиди молча, стукачей нигде не любят! – толкнув паренька высказался худощавый парень в синих джинсах и черной футболке с надписью Metallica.

– Ну это же не по правилам? И то, что ты меня сейчас толкнул, это неуставные взаимоотношения между прочим! Это статья! – насупившись и покраснев возразил паренек.

– Я очень сильно надеюсь на то, что мы с тобой не поедем в одно место и с этими тоже. – посмотрев на паренька, а затем на троицу, которую закинули на кровати, сказал я.

– Точно, братан. – кивнул мне здоровяк.

– Вы как хотите, а я пожалуй пойду покурю. – закинув свой рюкзак на второй ярус кровати, сказал я.

До самого вечера была настоящая тоска, но все же наблюдать за происходящим было забавно. Люди тут делились на три типа. Первый – это те, что чувствовали себя словно рыбы в воде, они не напрягались, общались с вояками, узнавая побольше информации. Второй тип людей – это такие, как я, мы держались обособленно, и присматривались к происходящему, ну и третий тип – это маменькины сынки, вот кому будет тяжело, так это им. Мы еще и присягу то не приняли, а их уже начали шпынять по углам. Четверо таких как раз сейчас активно моют пол, а еще парочка наводит порядок в туалетах. Меня тоже хотели заставить, какой-то сопливый паренек, но уже одетый в камуфляж подошел ко мне и, мол, давай иди, пол мой, а то я вчера мыл, сейчас твоя очередь. Но на меня где сядешь, там и слезешь, послал его куда подальше и пригрозил физической расправой, если еще раз хоть приблизится ко мне. Результат – он, вытирая рукавом пот со лба, полирует пол до блеска.

Однако местные срочники сегодня просто сияли от радости, они активно искали доверчивых парней и разводили их на все, что только было можно. Меня так же пытались заинтересовать различными заманчивыми предложениями, но я отнекивался. Чаще всего предлагали остаться служить тут. Мол, я сейчас ухожу на дембель и старшина поручил найти себе среди новичков замену. А мне ехать далеко, сам понимаешь, с пустыми руками не хочется, надо маме цветы купить, да поесть чего в дороге и все в таком духе. Многие пареньки начинали доставать свои кошелечки и в надежде остаться служить рядом с домом и добровольно отдавать деньги. Только перед отправкой на другой конец нашей необъятной родины они понимали, что их просто кинули. Как говорится, лох не мамонт, лох не вымрет.

Сводили нас еще и на ужин, еда, скажем так, не очень: какой-то рис с куском жареной рыбы, сливочное масло в виде шайбы, белый хлеб и кружка чая. Разумеется, после домашней еды есть это никто не хотел.

Вечером всех построили на плацу, пьяная троица кстати к этому времени уже очухалась и получила парочку лещей от особо переживавших и таскавших их бренные тушки товарищей. Нас выстроили и начали зачитывать фамилии, а мы, услышав свою, громко выкрикивали букву "Я". Это называется вечерняя поверка и, как начали говорить парни, осталось таких еще триста шестьдесят четыре. После поверки нам дали пять минут на перекур и всех загнали в казарму, сказав, что в десять часов будет отбой и до утра на улицу больше никто не выйдет.

Достав из рюкзака зубную щетку, пасту и полотенце, я сложил свою одежду на кровати и пошел умываться. Точнее, сначала я встал в очередь, видимо эта казарма не рассчитана на такое количество людей. Умывальник тут был самый обычный, небольшая комнатка выложенная белым кафелем, по стенам которой располагалось десять раковин. Душ, к сожалению, предусмотрен не был. Срочники кстати говорили, чтобы мы наслаждались моментом, так как горячей воды мы кроме как тут больше не увидим до дембеля. Умывшись, я сходил по малой нужде, опять же предварительно отстояв очередь, на такую толпу было всего семь кабинок и ни одного писсуара. Запах стоял просто ужасный, даже в туалетах, что стоят у вокзалов запах поприятнее будет, но делать нечего, приходится терпеть.

Ночь вышла не очень спокойной. После того, как в десять вечера выключили свет, спать никто и не собирался. Люди за день, а некоторые тут находились по два-три дня, уже разбились на группы по интересам. Я же, лежа на своем втором ярусе, поболтал с Мариной, что ревела в трубку, созванивался с друзьями и поговорил с родителями. А после попытался заснуть, но когда больше сотни человек галдит на всю казарму, это сделать сложновато. И… понеслась, народ начал кипятиться, слово за слово и человек десять выскочили на центральный проход и пошли в рукопашку. Дежурный офицер сразу же выскочил из своей "дежурки" и принялся разнимать, за что ему наотмашь прилетело чьим-то кулаком прямо в нос, и он, отскочив в сторону, громко заорал и достал из свой кобуры пистолет. Вот этот аргумент для всех показался убедительным.

– А теперь все заткнулись и рассосались по шконкам! – продолжал он орать.

Теперь, в полной тишине, я наконец-то смог уснуть и сделать для себя определенные выводы. Выводы были простыми, сейчас я вообще не мог понять, что происходит вокруг, все это что-то среднее между цирком и летнем военно-патриотическим лагерем, в которые я катался пару раз, когда еще учился в школе.

Всем на всех тут все равно, самые продуманные во всю ищут, кого бы поудачнее развести на деньги. Некоторые начитают уже во всю глумиться над парнями, которые не могут ответить. Офицеры здесь почти ко всему равнодушны, во всяком случае до тех пор, пока не начнется очередная потасовка. А солдаты, которые здесь служат, словно шакалы всюду рыщут в поисках наживы, такой как еда, сигареты и деньги и алкоголь, если повезет. Также я понял, что не стоит испытывать судьбу и конфликтовать с офицерами, как минимум потому, что они вооружены.

Разбудили нас в семь утра и в добровольном порядке пригласили на зарядку. Толпы желающих, разумеется, не было, но с десяток человек все же набралось. Я же сразу, как только встал с кровати, отправился в туалет, а потом умываться, дабы опять полчаса не стоять в очереди. И это было крайне умным решением. Закончив свои дела, я оделся, заправил постель и отправился в курилку. Выйдя на улицу я вздохнул полной грудью, на улице было хорошо и утренняя прохлада придавала бодрости, только зеленые человечки, что всюду ходили, несколько омрачали настроение.

Утром мы пошли на завтрак. Опять огромная толпа, как попало вломилась в столовую. Мы стояли одной длинной очередью, еду тут давали на раздаче. Подходишь к блинной столешнице, берешь поднос, ложку, вилку. Подходишь к повару, он в металлическую тарелку из нержавейки накладывает тебе еды. Сегодня были макароны с тушенкой. Двигаешься дальше, тебе дадут вареное яйцо, шайбу масла на блюдечке и кусочек сыра. На последнем пункте чай и два куска хлеба. Макароны на вкус были весьма неплохи, как и масло, которое сегодня зашло на ура. В столовой как всегда был галдеж, все трещали и неспеша принимали пищу, кто-то даже сходил за добавкой, а кто-то просто ковырялся вилкой в тарелке с кислой миной на лице. Я сидел за столом со здоровяком и тем самым парнем в рубашке.

– Тебя как звать то? – обратился ко мне здоровяк.

– Дима. – ответил я и протянул ему руку.

– Максим, будем знакомы. – улыбнувшись ответил он.

– Ага. – кивнул я.

– Как тебе тут? – спросил Максим.

– Сборище быдла и дегенератов. Меня кстати Кирюша зовут. – вдруг всем то меня ответил паренек сидящий напротив меня.

– Б#я, браток, у меня для тебя пренеприятнейшие новости. С твоими позывами настучать и отношением к людям весь следующий год станет для тебя сущим кошмаром. – ухмыльнувшись сказал я.

От чего Максим захихикал в сжатый кулак.

– Это еще почему? – скорчив недовольную мину спросил у меня Кирюша.

– Я думаю, тебе все объяснят интеллектуальные сослуживцы. – улыбаясь ответил я, откусив кусок хлеба с намазанным на него маслом.

– Я бы даже сказал, тебе это в голову вобьют. – расхохотавшись добавил Максим и я, подхватив его смех, чуть не выплюнул пережеванный хлеб прямо на Кирюшу.

– Лучше и не скажешь. – добавил я.

– Хм, хамло! – задрав нос сказал парень и, взяв свой поднос, вышел из-за стола.

– Его даже немного жаль. – запив свой бутерброд сладким чаем сказал я.

– Да ладно тебе, пару раз в нос получит, сразу поумнеет. – ответил здоровяк.

– Поумнеть-то поумнеет, а кто-то в дисбат может загреметь. – задумавшись сказал я.

– Это точно, судя по вчерашнему концерту, надо бы ручонки при себе держать. – констатировал Максим.

– Я с тобой солидарен, не стоит. Я думаю, их однозначно на карандаш взяли, отправят в какую-нибудь жопу мира, белым медведям спины чесать.

– Вполне может быть.

После завтрака нас всех опять построили и словно цыплят пересчитали. А затем объявили, что в одиннадцать часов всех будут переодевать в форму.

– Ну все, прощайте мои убитые кроссовки, здравствуйте новенькие берцы. – промычал я себе под нос отправляясь в курилку.

Сборный пункт.

Курилкой в армии назывались этакие различные крытые беседки небольших размеров, по периметру которых стояли лавочки, а вместо стола по центру находилась урна для бычков или металлическое ведро, а еще я видел замурованный в бетон металлический диск от грузовика. Такие курилки были всюду, точнее около каждого здания, и в них почти всегда кто-то находился.

Зайдя в курилку, я присел на лавочку и достал из кармана пачку синего More, извлек из нее сигарету и закурил. Делать было нечего, до выдачи формы еще много времени. Достав из кармана телефон, я написал смс своей девушке и запустил на ней змейку, хоть как-то время скоротать. В курилке никого больше не было, так что я наслаждался тишиной и одиночеством. Но не прошло и пары минут, как в курилку забежал довольный солдат в потертой пиксельной зеленой форме, потертых берцах и одинокой лычкой на погоне, говорящей о том, что он целый ефрейтор.

– Здорова, салага! – выкрикнул он с улыбкой до ушей, присаживаясь напротив меня.

– Здоровей видали и тех не боялись. – спокойно ответил я.

– Табачком не богат? Будь другом, угости сигареткой. – сделав несчастное лицо, попросил он.

– Держи. – глубоко вздохнув, протянул я ему открытую, початую пачку сигарет.

– А можно парочку? – уточнил он.

– А может тебе всю пачку отдать? – недовольно буркнул я, но после добавил, – Возьми.

– Спасибо, браток. – ответил парень с вновь нарисованной улыбкой на лице. Он вытащил две сигареты, одну сразу зажал между зубов, а вторую осторожно положил в свою кепку.

– А что все ваши постоянно стреляют? В армии с куревом такая напряженка или вы действуете по принципу «Сначала курим ваши, потом каждый свои»? – нахмурившись, спросил я.

– Братан, ты даже себе не представляешь, какой с этим напряг. Денег ни у кого нет, с зарплатой в четыреста двадцать рублей особо не разгуляешься. Да и еще магазинов-то тут, как ты заметил, тоже нет. Вот и крутимся как можем, слушай, я смотрю, ты парень нормальный. Я вот на дембель через две недели ухожу, а старшина…

– Я тебе сейчас в челюсть втащу! Вы что тут, сговорились все? Причем у каждого одна и та же пластинка, я что, по-твоему, на лоха похож? – прервал я ефрейтора.

– Ладно, ладно, извини, я это так, на всякий случай. Попытка не пытка, так сказать. – вытянув перед собой ладони в успокаивающем жесте.

– Ты вместо всей этой хрени лучше дай пару реально полезных советов, что да как.

– Да без проблем, тогда с тебя еще парочка сигарет. – улыбнувшись, сказал он.

– Вот ты жук навозный. – улыбнувшись, сказал я, – Ты сначала скажи чего полезного, а там видно будет, а то опять обмануть попробуешь. – кинув бычок в урну, добавил я.

– Да без проблем! Ну смотри, первое, когда в часть приедешь, к вам по любому сразу дембеля подойдут и те, кто будет без золотых блях, будут предлагать меняться, на ваши зеленые. Соглашайся сразу, вас, один черт, заставят с ваших краску сдирать и полировать до блеска. А дембелям лень их чистить, да и на них никто толком внимания не обращает, так что сразу хватай самую лучшую и отдавай свою. Я в свое время подумал, что в этом подвох какой-то, а потом замучался со своей краску снимать. Далее, как только форму получишь сразу же все подпиши и в нескольких местах, так, чтобы незаметно было. Форму все воруют друг у друга только в путь, а так хоть найти сможешь пока до части доберешься. С офицерами пререкаться не советую, даже если ты прав, один хрен, ничего не докажешь, а весь коллектив подставишь. И еще обманывать их также не советую. Каждый из нас думает, что он самый умный, но учти то, что через офицеров в год по два призыва проходит все все твои «гениальные отмазки» уже давно придумали до тебя и они все их прекрасно знают. Руки распускать не советую, у нас два парня сцепились месяц назад, друг другу носы поразбивали, а замполит обоим по году дисбата обеспечил всем в назидание. Сейчас время такое, все активно с дедовщиной борются, так что тут как повезет, у нас все очень строго.

– Я бы не сказал, что у вас тут строго. – скептически ответил я.

– Ты не так понял, мы здесь, считай, как на курорт приехали. Служим в другом месте, нас сюда как бы в командировку отправляют на время призыва. И тут все дембеля, которым домой скоро, нас сюда отправляют, чтобы залетов не было. – улыбнувшись, ответил парень.

– А что вообще по дедовщине скажешь? – уточнил я у него.

– Да где как, я первые четыре месяца провел в учебке, там полный порядок! Все по уставу, по расписанию, все время под присмотром контрабасов, прапоров и офицеров. Я тебе скажу, это полный мрак, а в часть когда приехал, у нас деды были, с ними проще, накалываются постоянно. Правда гоняли иногда, но всяко лучше, чем по уставу. Ты так сразу и не поймешь, тут со временем понимание придет. А так, если будет маза, советую стать каптером или штабным или на склад какой устроиться помощником. Это самые теплые местечки, будешь каптером, считай, у тебя будет много всего полезного, а главное свое помещение, у штабных выход в город, а это дорогого стоит, а на складах форма или еда, а с едой у нас так же туго. Потом поймешь, это ты еще мамкины пирожки не переварил, а через пару недель начнется нехват, и вот тогда есть будешь хотеть двадцать четыре на семь. А в остальном делай, что говорят и лишний раз не выеживайся, но и ездить на себе не давай, а то будешь все делать за всех, инициатива она везде имеет инициатора, но в армии особенно. Ну и главное не будь затупком, загаском, чушком и сукой, их, как понимаешь, никто не любит. Ты главное не очкуй, это кажется целый год, и сам не заметишь, как быстро время пролетит. Ну как-то так в общих чертах, а теперь мне бежать пора. – улыбнувшись, сказал ефрейтор.

– Ну спасибо тебе. – обдумывая каждое его слово, сказал я и, достав из кармана пачку сигарет, отдал ее целиком.

– От души, братан. – расцвел парень и, пожав мне на прощание руку, вышел из курилки, а я достал вторую пачку и закурил еще раз.

Всего пара минут общения, а сколько новых слов я услышал, смысл которых вообще не очевиден. Чушок? Что это еще значит? Загасок? Как это вообще понимать? Ну затупок, ну это понятно вроде. Что такое нехват? Типа армейский голод? Бляха-муха, хоть иди ищи толковый словарь армейского сленга.

В назначенное время все, как стадо баранов, столпились около склада в ожидании своей новенькой формы. Дождавшись своей очереди, я вошел в помещение, где мне в нос ударил стойкий запах гуталина, перегара и сырости. За большой стойкой, словно бармен, стоял усатый толстяк в зеленой форме с двумя звездами на погонах.

– Фамилия, имя, отчество! – прорычал он.

– Семенов Дмитрий Александрович! – словно бравый солдат отрапортовал я.

Прапор, окинув меня взглядом, опустил глаза на толстый раскрытый журнал, что лежал перед ним, и начал вести пальцем по строкам, ровно до тех пор, пока не нашел мою фамилию, затем поставил там ручкой галочку.

– Демченко! Что ты там копаешься! Иди сюда! – в никуда прокричал прапор, не отводя взгляда от журнала.

– Иду, товарищ прапорщик! – раздался голос откуда-то из глубины склада.

Пару секунд спустя рядом с прапором возник тот самый ефрейтор, которому я отдал в курилке пачку сигарет. Увидев меня, он улыбнулся и кивнул мне в знак приветствия.

– Давай тащи летний комплект. – проворчал прапор.

– А размер? – уточнил у него парень.

Прапор еще раз пристально посмотрел на меня.

– Какой размер ноги?

– Сорок второй! – ответил я.

– Форма сорок восемь и четыре, про берцы сам слышал. Давай бегом, народа еще до жопы! – фыркнул прапор, и парень опять пропал где-то между стеллажей.

Буквально через минуту ефрейтор подбежал к столу и положил на него новенький комплект формы. В него входили камуфляжная куртка, штаны, майка, типа обычной алкоголички, но только вырез для головы был поменьше, такие же пиксельные трусы, кепка, две портянки и черный ремень с зеленой бляхой.

– На, расписывайся за получение. – проскрипел прапорщик, пододвинув мне журнал.

– А примерить? – возразил я.

– Что тут мерить! Я двадцать пять лет форму выдаю, все по размеру, расписывайся и пи##уй отсюда! Если каждый тут все мерить начнет, я до завтра хрен вам чего выдам! – начал орать на меня прапор.

Спорить я не стал и, взяв ручку, расписался. Но тут ефрейтор еще вдогонку притащил мне вещмешок и поставил на него котелок и эмалированную зеленую кружку с алюминиевой ложкой.

– Смотри не потеряй, это тебе до дембеля. И еще я тебе ремень черный дал, это редкость, все будут просить меняться, ну там сам думай, стоит или нет. – улыбнувшись, сказал парень.

– Спасибо, учту. – кивнул я парню и, собрав все в кучу, вышел из склада.

Первым делом я, разумеется, пришел в казарму и начал примерять обновки. А прапор был прав, форма мне действительно как раз по размеру. Да и берцы показались вполне удобными, майка также хороша, хлопчатобумажная, дышит. Только трусы и портянки я надевать на себя не стал. Рассовав все ценное по карманам, я взял свою старую гражданку и отправился к урне, куда все это нужно было выкидывать. Но по пути меня тормознул солдат.

– Братан, ты выкидывать собрался? – спросил он у меня, глядя на ком одежды у меня в руках.

– Ну да. – ответил я.

– Отдай мне, я пацанам потом в часть передам, а то многим домой ехать не в чем. – с жалобным видом попросил он.

– Да без проблем. – сказал я и протянул ему старые вещи.

– От души. – ответил парень и, отойдя в сторону, засунул мою одежду в большой мешок.

После обеда нас опять построили, все уже щеголяли в новенькой форме и довольно улыбались. И тут нас начали делить на команды. Как пояснили, команда – это так, группа людей, с которыми мы отправимся в часть и, скорее всего, прослужим следующий год вместе.

Офицер стоял перед нами, зачитывая фамилии людей, которые выходили вперед и собирались в отдельную кучку. После чего им говорили номер их команды, и они уходили в сторону. Также им между собой нужно было назначить старшего, кто будет руководить группой. Дошла очередь и до меня, в моей команде было ровно двадцать человек, и номер ей был тринадцать. Был в ней один уже знакомый мне человек, тот самый Кирюша, при виде которого меня аж передернуло. Зато я увидел лицо улыбающегося Макса, который продолжал ждать, пока его вызовут.

Мы отошли в сторону и начали знакомиться между собой.

– Здорово, мужики, меня зовут Глеб! Короче, старшим предлагаю назначить меня. – сразу обозначился паренек и обратился ко всем.

Все согласно кивнули, так как, по сути, всем было до лампочки, кто будет главным, ведь срок службы за это не уменьшат.

– А почему сразу ты? Может, я хочу быть старшим?! – вдруг вышел в центр Кирюша и с вызовом взглянул на Глеба.

– Слышь, паря, скройся. А то я тебя сейчас в плац воткну головой вниз! – недовольно фыркнул Глеб и начал отстаивать свою позицию.

– Я никуда не пойду, предлагаю проголосовать за старшего. – заявил Кирюша.

– Да мне вообще пофиг, если честно, хотите, дуэль себе устройте. – отмахнулся от этого цирка я, и меня все поддержали.

В общем, под давлением и угрозами Глеба Кирюша все же сдал свои позиции и согласился стать его заместителем. Зачем все это было нужно, я не понимал. В казарме же началась пертурбация, перед отбоем все почему-то решили, что теперь все люди, разбитые по группам, должны спать в одной куче, то есть на соседних кроватях.

Закончив с переездом, мы с нашей группой познакомились поближе. Самым старшим из нас оказался тот самый Глеб, ему было двадцать пять лет, а через пару месяцев исполнится двадцать шесть. На резонный вопрос, чего он в армию поперся, он ответил прямо. Ему грозил срок, так что было два варианта: или в армию, или на зону. Глеб был типичным представителем тех самых пацанчиков, вечерами стоящих в подворотне, просящих сигаретку или позвонить. По нему сразу было видно, что он больно какой-то верченый и хитрожопый. Кирюша у нас учился на программиста, а еще с отличием окончил музыкальную школу по классу фортепиано, не думаю, что это ему пригодится, но кто его знает. Ну и в остальном парни среди нас были разные, кто вообще нигде не учился, кто закончил, а кто так же, как и я, ушел в академический отпуск.

Но был один главный факт, что объединял нас, как ни крути, мы земляки, и нам нужно держаться вместе, все же нас двадцать человек, и вместе мы сила. Озвучив подобный факт, меня все поддержали и договорились помогать друг другу в разных ситуациях, как бы ни было дальше.

Вечером, лежа на кровати и глядя на свой китель, что висел на спинке стула, я начал осознавать, что жизнь-то резко меняется, и сейчас я поворачиваю на новый, еще неизвестный мне путь. И не имею ни малейшего понятия, что будет дальше. Совсем скоро меня отправят куда-то далеко, и от этого на душе становилось как-то неспокойно. Всю ночь я смотрел в потолок, не сомкнув глаз, размышляя о будущем, о словах, которые мне говорил ефрейтор. А не стану ли я сам загаском или затупком? Как ими становятся? От чего это зависит? В общем, было так много вопросов и так мало ответов, а еще было немного страшновато, если честно. Я словно стоял над пропастью, в которой не видел дна, но мне нужно в нее прыгнуть, иначе никак.

Утром после завтрака нашу команду вызвали и построили на плацу. Перед нами стоял крупный мужчина с короткой стрижкой и легкой щетиной. На вид ему было около тридцати лет, одет он был в обычные синие джинсы, серую рубашку и черные туфли.

– Здорово, бойцы! Меня зовут старший лейтенант Быков, и сегодня вечером мы с вами уезжаем! Всем собрать свои вещи и быть готовыми к отправке! Отправляемся с центрального вокзала в двадцать три ноль ноль! – громким басом обратился к нам мужчина.

– А в куда и в какие войска нас отправляют? – выкрикнул из толпы Глеб.

– Куда, сами потом узнаете, а служить вам предстоит в ВДВ! – улыбнувшись, сказал мужчина и, распустив нас, ушел в сторону штаба.

Наша команда несколько обалдела от подобного заявления старшего лейтенанта. ВДВ, твою дивизию! Звучит это вроде бы как пафосно, но как-то сам я туда не особо стремился.

– Не попал в ВДВ – радуйся, попал – терпи! – выдал очень актуальную фразу Саня, молодой паренек, которому месяц назад исполнилось восемнадцать лет.

Мы были не единственными, кого сегодня забирали, группы продолжали строиться на плацу, а потом шли собирать свои вещи. Кто-то уезжал раньше, кто-то позже. Все делились между собой, кто в какие войска попал, и, слыша, что мы идем в ВДВ, все как-то более уважительно начинали на нас смотреть и поздравлять. Не буду спорить, это было даже приятно. Я, разумеется, списался с друзьями, с Мариной и рассказал, что сегодня уезжаю, она пообещала приехать на вокзал и проводить вместе с моими родителями. Я попросил отца привезти какой-нибудь еды в дорогу и сигарет, а то тут они улетают с бешеной скоростью.

В назначенное время мы построились на плацу в ожидании нашего сопровождающего. Но вместо него пришел совсем другой мужчина. Мы, разумеется, задали резонный вопрос:

– А где Быков?

На что мужчина улыбнулся и ответил нам:

– Парни, я вас перекупил, ВДВ отменяется, вы будете служить в войсках связи. Название города, я думаю, вам сейчас ничего не скажет, но едем мы с вами под Питер.

Реакция у нас была самая разная, сначала почти все, и я в том числе, возмутились, так как морально уже настроились на ВДВ: береты, тельняшки и все такое. Но минутой позже я даже как-то с облегчением выдохнул. Связь так связь.

– Пока связист мотал катушку, танкист любил его подружку. – опять выдал козырную фразочку Саня, это не человек, а кладезь армейских прибауток, просто у него отец старший прапорщик, и он хоть и самый младший из нас, зато самый подкованный в армейской тематике.