Итальянец на три дня

Лана Одарий

Итальянец на три дня

Глава 1

В кабинете нотариуса господина Отто Краузе, расположенном недалеко от торговой улицы, стояла гробовая тишина. Трое из четверых наследников, облачённые в соответствии со случаем в траурные одежды, замерев в ожидании, сидели на стульях. Складывалось впечатление, что присутствующие готовы ловить каждое произнесённое нотариусом слово. Господин Краузе, на вид пятидесятилетний мужчина со склонностью к избыточному весу, с серьёзным выражением лица, как и подобает для оглашения завещания, как гора возвышался над своим столом. Хоть нотариус и старался выглядеть спокойным, но то и дело выступающий пот на его лысине выдавал внутреннее напряжение представителя немецкой юриспруденции.

Он уже ни раз вспоминал тот злополучный день, когда месяц назад в его кабинет в небольшом городе Бурге влетел подвыпивший русский и потребовал составить завещание. Господин Краузе пытался отказаться, призывая к разуму и объясняя, что не совсем корректно составлять завещание в подвыпившем состоянии. Но мужчина настаивал на своём, убеждал, что он абсолютно трезв и чист, аки богемское стекло, даже в состоянии лично управлять автомобилем. И если у господина Краузе есть хоть капля сомнений, он прямо сейчас может прокатить его с ветерком. И что он, уважаемый немецкий господин, просто не видел его пьяным. Господину Краузе уже было проще согласиться, чем выслушивать дальнейшие доводы мужчины. Тем более, что клиент подкрепил свои доводы финансово. В ходе беседы выяснилось, что новым клиентом господина Краузе оказался не кто иной, как Лёха Белочистов, бывший новый русский, удачно раскрутившийся во время Перестройки и уехавший покорять Европу. И покорил! Составляя завещание, господин Краузе даже не думал, что его клиент настолько быстро покинет этот мир, а как опытный нотариус, рассчитывал, что он вернётся и составит новое завещание.

Нотариус оглядел присутствующих и в очередной раз промокнул носовым платком вспотевшую лысину. Дальше тянуть было некуда. Он поправил очки с круглыми стёклами в тонкой оправе из жёлтого металла, взял пухлыми пальцами лежащее перед ним завещание и официальным тоном начал читать:

– Я, Алексей Иванович Белочистов, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю. Моему персональному помощнику, педантичному и совершенно не умеющему пить зануде, – нотариус взглянул из-под очков на молодого темноволосого худощавого мужчину в чёрном костюме и белоснежной рубашке, с вцепившимися тонкими пальцами в собственные колени от напряжённого ожидания, – Вольфгангу Лангу мою любимую кочергу из поместья во Франции. Как часто мне хотелось запустить ею в моего помощника. Так пусть моё желание исполнится посмертно.

Присутствующие в кабинете недоумённо переглянулись. Господин Ланг хоть и старался сделать вид, что доволен оказанной ему честью, но густо покрасневшая, как у варёного рака, кожа лица и шеи выдавали всё его внутреннее возмущение.

Тем временем нотариус, стараясь сохранять спокойствие, продолжал:

– Своему персональному охраннику и водителю в одном лице, господину Петеру Миллеру, с совершенно отбитым на ринге мозгом и оставшейся единственной извилиной и той, разделяющей ягодицы на два полушария, завещаю мою любимую, привезённую в своё время из России мухобойку. Этих двух редкостных придурков я не увольнял, так как без них моя жизнь за границей была бы скучна и однообразна.

Присутствующие снова недоумённо переглянулись. Нотариус в очередной раз протёр вспотевшую лысину носовым платком, сделал большой глоток воды прямо из стоявшей рядом с ним бутылки и продолжил:

– Моей любовнице Ирме Крюгер, чья фамилия у меня ассоциируется с любимым фильмом ужасов, я завещаю пивную кружку с изображением оленя, приобретённую мною в Потсдаме. Она сможет хранить в ней свой фаллоимитатор, а позже, когда состарится, вставные челюсти.

– И всё?! – недовольно воскликнула со своего места длинноногая двадцатилетняя крашеная блондинка, облачённая в короткое чёрное платье, облегающее её стройную фигуру. От негодования её руки затряслись, полные, накрашенные ярко-красной помадой губы некрасиво скривились.

– Увы… Всё, – тяжело вздохнул нотариус.

– Мерзавец! Скупердяй! Я потратила на него лучшие годы своей жизни! Испортила волосы этой жуткой краской! Потому что он любил только блондинок! И всё? – в ярости закричала Ирма.

– Ирма, дорогая, не сочиняй! Ты с ним всего-то последний год, – аккуратно поправил Вольфганг.

– Простите, можно я продолжу? Здесь ещё кое-что написано, – нотариус строго посмотрел на присутствующих. – На большее эта крашеная проститутка со сделанными за мои же деньги сиськами и изменявшая мне с персональным помощником, пусть не рассчитывает.

– Право, это какое-то издевательство! – возмутился бывший охранник усопшего, тридцатипятилетний светловолосый мужчина среднего роста, крепкого телосложения с искривлённой носовой перегородкой, как следствие боксёрских поединков на ринге.

– Я обязан зачитать завещание до конца, – продолжал господин Краузе. – Итак. Всё своё имущество, а именно сбережения в "Дойче Банк", принадлежащие мне акции нефтегазовой компании, сеть магазинов "Лёха Старр", недвижимость в Германии, а так же поместье во Франции вместе с виноградниками, винодельней и улиточной фермой я завещаю Баграту Кареновичу Давидяну, талантливому молодому урологу из Санкт-Петербурга, спасшему меня от почечной колики с помощью пива и горячей ванны, сыну моих одноклассников Ларисы Митеевой, у которой я списывал математику, и Карена Давидяна, научившего меня бить кулаком в челюсть. Так же поручаю Баграту Кареновичу Давидяну после вступления в наследство оказывать финансовую поддержку из моих средств и, при необходимости, медицинскую помощь моему единственному ребёнку, рождённому от Нины Дмитриевны Завьяловой. Данное завещание вступает в силу с момента его оглашения. Подписано лично господином Белочистовым. Завещание оглашено 24 мая сего года.

Нотариус в очередной раз вытер носовым платком выступивший на лысине пот и взглянул на присутствующих. Реакция наследников не заставила себя долго ждать. Первой, набрав в лёгкие побольше воздуха, завизжала любовница:

– Да как! Да как он посмел! Такое оскорбление! Я честная девушка!

– Дорогая Ирма, возьми себя в руки! Ты же немка! – попытался её успокоить Вольфганг.

– Это неслыханно! Какой-то вонючий русский обозвал меня крашеной проституткой! Меня! Чистокровную немку! Невоспитанный дикарь!

– Однако, вам ничто не мешало быть любовницей этого русского дикаря, – ехидно подметил нотариус. – Так! Уважаемые! Завещание оглашено. Все свободны.

– Как свободны? – возмутился личный охранник. – Вы уверены, что всё правильно прочитали, господин нотариус?

– Уверен. По-вашему, я читать не умею? Более того, я заранее подготовил для вас ксерокопии. Три экземпляра. Если сомневаетесь в моих умственных способностях, можете лично перечитать на досуге.

Нотариус вынул из верхнего ящика стола прозрачный файл с лежавшими в нём ксерокопиями завещания и вручил его охраннику. Разочарованным наследникам ничего не оставалось, как покинуть кабинет господина Краузе. Как только за ними закрылась дверь, господин Краузе облегчённо выдохнул, поднялся со своего места и подошёл к шкафу. Он вынул из него припрятанную от посторонних глаз бутылку шнапса, налил треть стакана и залпом осушил его. Поняв, что после сегодняшнего дня он более не трудоспособен, нотариус закрыл свою контору и отправился домой.

После оглашения завещания не находившие себе места от бешенства наследники направились в находившееся неподалёку небольшое кафе. Расположившись за круглым столиком в глубине зала и сделав заказ, Ирма откинулась на спинку стула и смачно затянулась сигаретой.

– Ёрш твою меть, – произнесла она на ломаном русском, искренне убеждённая, что говорит нечто возвышенное. Этому выражению научил её ныне покойный любовник, объяснив, что оно означает крайнюю степень восхищения.

– Ты прекрасно говоришь по-русски, – похвалил Вольфганг, давно неравнодушный к прелестям блондинки.

– Я тоже кое-чему научился, – добавил Петер и тут же начал перечислять с акцентом, – здравствуйте, милости просимо, пилять, вали, свинячный рыль, шлюх, шухьер.

– Глубокие знания, – съязвил Вольфганг, сглотнув слюну при виде принесённого официантом прозрачного, пенистого, приятно янтарного цвета пива. Бывший босс под страхом смертной казни запрещал пить всем троим. Но сегодня ничто не мешало оторваться по полной. – Но сейчас они не помогут изменить хоть что-нибудь в завещании.

– Кто бы мог подумать, что он всё завещает какому-то русскому? Не знаю, как вы, но я не намерена расставаться со своей ванной из итальянского мрамора! – со слезами на глазах воскликнула Ирма.

– Ирма, дорогая, не расстраивайся. Ни одна ванна не стоит твоих слёз. Даже из итальянского мрамора. Увы, мы не можем оспорить завещание, – тяжело вздохнув, произнёс Вольфганг.

– Я хочу в свою ванну. Хочу заниматься в ней с тобой любовью! – капризничала Ирма, глядя на Вольфганга. – Не понимаю, почему он тогда не поверил, что я поперхнулась, а ты мне всего лишь оказывал первую помощь!

– Наверное, фройляйн Ирма, потому что вы в тот момент лежали голой на кровати, а на вас лежал такой же голый Вольфганг, – заржал охранник.

– Не смешно! – зыркнула на него Ирма. – И нечего уподобляться жеребцам!

– Вот если бы ты родила ему наследника, сейчас бы не было таких проблем, – насупился от обиды бывший охранник.

– Так он не желал детей! Говорил, что от него в России родился больной даун! И его бывшая девушка заявила, что таких типов с дурной наследственностью, как он, нужно кастрировать при рождении, – возмутилась Ирма, в планы которой совершенно не входила беременность от богатого русского.

– Это всё лирика. Давайте думать, что мы можем сделать? – потягивая из кружки пиво, рассуждал Вольфганг.

– Найти дауна и опротестовать завещание, – предложил бывший охранник.

– Это сложно… Мы даже не знаем его имени. Только имя матери. Ирма, дорогая, может, ты знаешь?

– Нет, – напряглась блондинка. – Жаль, что он мне не сказал. Если бы его ребёнок был мужчиной, я бы вышла за него замуж, и проблема была бы решена.

– Ничего подобного. Если ребёнок болен синдромом Дауна, значит, у него есть опекун. И, скорее всего, это мать. Так что женитьба на дауне отпадает… Но… Ты можешь выйти замуж за другого наследника… За уролога, – оживился Вольфганг. В его затуманенной алкоголем голове рождался план. Он перечитал завещание. – Вот же написано… Баграт Каренович Давидян, уролог, Санкт-Петербург. Осталось только найти этого человека и привезти в Германию.

– Похитить! – отхлебнув пиво из стеклянной кружки, уточнил бывший охранник.

– А если мы ему скажем, что это похищение, он поедет? – часто заморгала ресницами Ирма.

– А мы не скажем, что это похищение, – ответил начинавший хмелеть совершенно непьющий Вольфганг. – Просто предложим прокатиться за границу. Например, к пациенту. На консультацию. Выполнить врачебный долг!

– Я считаю, что неприлично обманывать моего будущего мужа, – возмутилась Ирма. Ей уже мерещился образ красавца-жениха, с которым она в белом платье и с небольшим букетом роз шествует под венец. – Мы же воспитанные люди. Европейцы. Я считаю, нужно сказать так: "Господин Баграт, мы тебя ненадолго похитим. Ты женишься на одной красивой блондинке, перепишешь на неё поместье во Франции… и там всё остальное… и можешь быть совершенно свободен".

– Ирма, дорогая, боюсь, что после такого заявления он от нас точно сбежит. Русские мужчины как дикие животные. Их нужно сначала приручить, – улыбнулся Вольфганг.

– Я вот тут подумал, – вчитывался в свою ксерокопию завещания Петер. – Почему у матери нашего жениха фамилия Митеева, а у отца Давидян?

– Господи! – манерно подкатила глаза Ирма. – Неужели не понятно? Вышла замуж и поменяла фамилию.

– Я не об этом. У нашего босса была фамилия Белочистов, а у наследника оканчивается на -ян! – продолжал разбираться бывший охранник.

– Потому что этих русских не поймёшь! – недовольно воскликнул Вольфганг. – Короче, я думаю так! Нужно нанять специально обученного человека, который поедет в Россию и привезёт сюда наследника.

– Зачем лишние уши? Я могу съездить за ним, – предложил Петер. – Тем более я знаю русский. И в хорошей физической форме. С одним точно справлюсь.

– Это же гениально! Петер, я восхищён твоим умом! Как всё просто! Ты находишь нашего жениха в Питере, привозишь в Германию. Здесь мы сразу везём его жениться. А потом усыпляем и прячем в психиатрической лечебнице. С последним я решу. Всё! Денежки наши!

– Петер, ты отважный мужчина! – восторженно вздохнула Ирма. – Давайте поскорее начнём нашу операцию. Мне не терпится почувствовать запах денег.

– Предлагаю дать ей какое-нибудь название, – распирало от собственной гениальности Вольфганга.

– Мне нравится слово "Шухер". Или можно "Амбец". Не знаю, что оно означает, но звучит красиво. Покойный часто так говорил, – предложил Петер.

– Никаких русских названий! Мы же немцы! "Майбок"! Назовём именно так! В честь пива, которое мы сейчас пьём! – Вольфганг, довольный очередной своей идеей, приподнял над столом кружку пива, предлагая остальным чокнуться.

– В честь пива? – нахмурился Петер. – Я начинаю понимать покойного, завещавшего тебе кочергу. Уж лучше назовём "Бург". В честь городка, где было оглашено завещание.

– Тебе тоже не миллионы достались. А какая-то мухобойка. Ну, пусть будет "Бург", – согласился Вольфганг.

– Не какая-то, а раритетная мухобойка. Итак! За "Бург"! И за нас! – поднял свою кружку Петер.

– За "Бург"! – восторженно воскликнула Ирма, поднимая свою кружку с пивом.

Подвыпившие заговорщики переглянулись, рассмеялись и чокнулись кружками. Раздался звон стекла. Настроение у наследников поднялось. Придуманный план операции казался идеальным. Допив пиво до конца, они решили, что будет правильным помянуть усопшего шнапсом. Изрядно захмелев заговорщики направились отдыхать дальше.

Глава 2

В тот же день, пока в немецком городке Бурге наследники Лёхи Белочистова строили план похищения Баграта Кареновича Давидяна, основной наследник даже не предполагал, какое состояние неожиданно свалилось на его голову. Молодой, не обременённый семейными проблемами уролог, как это часто бывало, прекрасно провёл вечер в компании бывшего одноклассника Мишки и двух очаровательных девушек. Естественно, чудесный вечер плавно перешёл в романтическую ночь, и теперь у Баграта была одна цель: не опоздать на утреннюю планёрку. Как выяснилось утром, у хорошенькой Лидочки, в нежных объятиях которой он проснулся, дома не оказалось нормального сыра, чтобы позавтракать. А уж о кофе и говорить нечего! Растворимый кофе с утра для избалованного мамой и бабушками Баграта был подобен неизвестному науке отравляющему веществу. И началось! Эскалатор в метро казался слишком медленным, трамвай тоже ехал с черепашьей скоростью. Да ещё и Лидочка то и дело присылала смайлики с поцелуйчиками и сердечками. Конечно, Баграт, как воспитанный человек, отвечал, но все эти странно улыбающиеся жёлтые колобки его изрядно подбешивали. В ординаторскую урологического отделения Больницы Скорой Медицинской Помощи он влетел за пару минут до начала планёрки, спешно переоделся и только успел запрыгнуть за свой стол, как вошёл заведующий отделением. Коллеги обменялись приветствием и началась утренняя планёрка. Чтобы не слышать звук поступающих на сотовый сообщений от Лидочки, пришлось переключить на беззвучный режим и убрать телефон в верхний ящик стола. Баграт внимательно выслушал доклад дежурного уролога, сделал пометки в своём ежедневнике, обсудил с заведующим план операций на сегодня, после чего направился на обход больных.

Первая палата была мужской. Один из пациентов уже был прооперирован и готовился к выписке, двое с купированной почечной коликой так же готовились к выписке. У новенького с аденомой простаты на сегодня была запланирована операция. Из палаты доносился громкий мужской смех.

– Баграт Каренович, ваши веселятся, – заигрывающим тоном произнесла проходившая по коридору старшая медсестра, тридцатилетняя незамужняя женщина, имевшая виды на Баграта.

– Смех продлевает жизнь, Ольга Ивановна, – официальным тоном ответил Баграт.

– А вот вы знаете, дежурная смена мне шепнула по секрету, что эта четвёрка всю ночь смотрела в сотовом порнушку.

– И что с того?

– Это же аморально! – продолжала кокетничать старшая медсестра, часто моргая щедро накрашенными синей тушью ресницами.

– Совершенно с вами согласен, Ольга Ивановна. Поэтому я с ними порнушку не смотрю. И вам не советую, – пошутил Баграт и вошёл в палату.

При виде доктора смех сразу прекратился.

– Доброе утро, – поздоровался Баграт. – Обход.

Осмотрев пациентов, он отправился в другую палату. Здесь царило женское царство. На прикроватных тумбочках аккуратно лежали дамские сумочки, косметички, стояли флакончики духов. Пациентки старались выглядеть аккуратными перед молодым врачом. Трёх пациенток Баграт знал, а вот четвёртая оказалась новенькой. Семидесятилетняя Серафима Павловна поступила ночью с острым пиелонефритом и аллергической реакцией на антибиотик, который приняла дома. Бабушка крепко спала после мучительной ночи. Но какая богиня сопровождала старушку! Баграт сразу же позабыл о Лидочке и, как павлин, распушил хвост.

– Доброе утро! Я – Баграт Каренович, лечащий врач Серафимы Павловны, – расплывшись в обезоруживающей улыбке представился он.

– Ой, доктор, здравствуйте! А вот моя бабушка утром поступила, – оживилась хорошенькая брюнетка при виде молодого голубоглазого высокого армянина с внешностью артиста кино.

– Так какие жалобы у Серафимы Павловны? Как долго болеет?

– Жаловалась на боли в пояснице. Всё думала остеохондроз. Так она поясницу бальзамом "Звёздочка" натирала.

– Кошмар! Он же пахнет как химическое оружие!

– Ну… Бабушку сложно переубедить… Она в него верит.

– Так. С чудодейственным бальзамом всё понятно. А дальше?

– А три дня назад температура поднялась. Было 38,2. И знобило. Ей соседка порекомендовала сумамед, а бабушка перепутала и выпила стрептоцид. А потом покрылась сыпью и выпила димедрол.

– Простите, как я могу к вам обращаться?

– Таня.

– Танечка, моё любимое имя. И вам очень идёт, – вновь расплылся в улыбке дамский угодник.

– Благодарю вас, – смутилась девушка.

– Так вот, Танечка, откройте мне тайну, где ваша бабушка достаёт такие раритеты?

– Так… Они у неё дома лежат! В аптечке. А димедрол она с собой прихватила. Вдруг у вас в больнице лекарств нет.

– Выбросить всё! А вот с лекарствами у нас как раз всё замечательно. Лучше, чем за границей.

Баграт выдвинул верхний ящик прикроватной тумбочки, извлёк из него таблетки димедрола и убрал в карман своего халата, чтобы потом показать другу, работающему в отделении реанимации. К этому моменту бабушка проснулась. Баграт провёл осмотр и вернулся в ординаторскую поработать с историями болезней и листами назначений. Только сейчас он вспомнил, что оставил сотовый в ящике стола.

– Двадцать восемь непринятых! – он схватился за голову, увидев входящие звонки от Лидочки и кучу непрочитанных сообщений. Последнее оказалось прощальным. Взбешённый Баграт тут же набрал номер ночной подруги. Мужчина был настроен решительно. – Тебе больше заняться нечем? Что вся эта писанина означает?

– А ничего! – раздался из сотового недовольный голос Лидочки. – Я не позволю вытирать об себя ноги!

– У меня была планёрка! Потом обход больных! Через час я уйду в операционную. Я не постоянно зависающий в телефоне блогер, а простой врач! Я не протираю штаны, сидя в телефоне, а работаю! Так что, милая Лидочка, извини, если не оправдал ожиданий! Лучше расстаться сразу!

– Прости, но я не думала, что ты так много работаешь, – смягчилась Лидочка. – Мне казалось, что врачи-мужчины по утрам пьют кофе и обсуждают женщин.

– Лидочка, я искренне желаю тебе найти мужчину своей мечты! Извини, но мне нужно работать! – Баграт первым прервал разговор. Не обращая внимания на поступающие звонки от осознавшей свои ошибки Лидочки, он продолжил работу. Перед уходом в операционную поболтал по-сотовому с другом Михаилом, пообещавшим найти на ближайшие выходные таких лапусек, что просто ох! Позвонил матери и поклялся, что сегодня точно будет ночевать дома. Никаких внеочередных ночных дежурств у него сто процентов не намечается. На его счастье, мать спешила в операционную и не задавала лишних вопросов. В очередной раз порадовался, что работает с матерью в разных лечебных учреждениях, потому она не сможет проверить его липовые дежурства. А отец, если что и узнает, отнесётся с пониманием. Вообще-то, родители уже ни раз высказывали идею женить единственного отпрыска, но Баграт пока не был готов проявить героизм и посетить заведение с грозным названием ЗАГС. Да и поиски единственной и любимой откладывались куда подальше. Одно дело хорошо провести время с какой-нибудь куколкой, но семейная жизнь это же совершенно другое! Мысль о том, что ему каждое утро придётся просыпаться рядом с одной и той же женщиной, наводила тоску. То ли дело его родители. У них всё произошло по великой любви. Как только они поступили на первый курс меда и вернулись с традиционного студенческого сбора урожая картошки, отец, не долго думая, потащил мать жениться, пока Лёха Белочистов не увёл красавицу. Мать часто со смехом вспоминает, как нынешнему олигарху доставалось от вспыльчивого Карена. И никогда не жалела, что не связала свою жизнь с не пропустившим ни одной смазливой мордашки Лёхой. Родители Ларисы и Карена были шокированы, узнав о браке детей. Давидяны мечтали видеть рядом с сыном послушную армянку, а Митеевы были уверены, что Лариса увлечётся недавно вернувшимся из армии проживающим по соседству сыном профессора. Открытой войны не было, но при каждом удобном случае стороны пытались показать своё недовольство. Но когда у студентов-первокурсников на свет появился Баграт, страсти поутихли. Обе семьи начали принимать активное участие в воспитании внука, решив, что молодой семье нужно помогать. И сейчас при каждом удобном случае бабушки и дедушки выхвалились друг перед другом, как они любят единственного внучка.

После операции Баграт ещё раз осмотрел бабушку хорошенькой Татьяны и записал на всякий случай сотовый понравившейся девушки. После рабочего дня он отправился на платную парковку забрать свою "Бэху", так как вчера после выпитого вина не решился сесть за руль. Уже по пути домой он позвонил матери:

– Ой, блудный сын домой возвращается, – послышался из трубки смешливый голос Ларисы. – Ты ещё зимнюю резину, надеюсь, не поменял?

– Мать, ты чего? Лето скоро. Конечно, поменял.

– Это ты поторопился. Боюсь, что снег пойдёт. Редкое природное явление: Багратик возвращается домой после неудачной попытки гнездования.

– Ну, у тебя и шуточки! Я дежурил! – попытался оправдаться сын.

– Ах! Прости, отстала от жизни. Забыла, что теперь разовые походы по девкам называются дежурством. Два дежурства подряд! Мне на уши не приседай! Короче, если ты мне до Нового года не женишься, я подговорю бабушку Асмик найти тебе невесту из глухого Армянского кишлака!

– Давай! Жениться на девушке из кишлака я согласен, – засмеялся он.

– Удивительное послушание. Ты не заболел?

– Нет. Мать, открою тебе страшную тайну. В Армении кишлаков нет. Долго невесту искать придётся.

– Вот паразит! Короче, я борщ сварила. Так что тебе заехать в магазин.

– Ок.

– Сметану купи, папе мацони. Хлеб на твоё усмотрение. А мне сухари с изюмом.

– Будет сделано.

Он разъединил вызов и врубил погромче музыку. На перекрёстке рядом с ним остановилась белая "Лада". Сидевшие в ней две милых девушки начали откровенно строить глазки красивому армянину. Он тоже улыбнулся им.

– Приветик! – поздоровалась девушка, сидевшая на пассажирском сиденье.

– Привет, – ответил Баграт.

– Классная тачка!

– Каков хозяин, такая и тачка.

– У тебя сигаретки лишней нет?

От прозвучавшей просьбы желание знакомиться у Баграта исчезло бесследно.

– Девчонки, простите, но я не курю.

– Что такое? Больной? – засмеялась девушка.

– Мама не разрешает, – честно ответил Баграт. Лариса действительно на дух не переносила табачный запах. Баграт до сих пор помнил, как ему влетело от матери, когда он постоял рядом с курившими одноклассниками и явился домой в провонявшейся сигаретами одежде.

– Какой послушный мальчик, – съязвила девушка. – А тебе мама разрешает одному на свидания ходить?

– Нет, конечно. Никаких свиданий. Только жениться, – Баграт вспомнил разговор с матерью пятиминутной давности. Интерес к девушкам исчез. Можно было и подурачиться.

– Так, может, ты не знаешь, как выглядит девушка с обнажённой грудью? – захихикала девушка за рулём.