На вилле

– Разумеется, он – поганец, нет в нем ничего положительного, но, будь я на тридцать лет моложе и попроси он меня убежать с ним, я бы не колебалась ни секунды, даже зная, что он бросит меня через неделю и погубит всю мою оставшуюся жизнь.

Принцессе нравилось, чтобы за столом шел общий разговор, поэтому, едва все расселись, она обратилась к Мэри:

– Я очень сожалею, что сэр Эдгар не смог сегодня прийти.

– Он тоже сожалел. Но ему пришлось срочно уехать в Канны.

Принцесса сочла необходимым ввести всех в курс дела.

– Это большой секрет, вы никому не должны об этом говорить, но его только что назначили губернатором Бенгалии.

– Как здорово! – воскликнул полковник. – Чертовски хорошая должность!

– Для него это стало сюрпризом? – спросила принцесса.

– Он знал, что рассматривается в числе кандидатов, – ответила Мэри.

– Он – совершенно правильный выбор. В этом нет никаких сомнений, – продолжил полковник. – Если он справится с этой работой, меня не удивит, если потом он станет вице-королем Индии.

– Не могу представить себе лучшего вице-короля, – согласилась принцесса.

– Почему бы вам не выйти за него замуж? – улыбнулась Мэри.

– Как, он не женат? – спросила леди Грейс.

– Нет. – Принцесса сердито глянула на Мэри. – Не буду скрывать от вас, он отчаянно флиртовал со мной все шесть недель его пребывания во Флоренции.

Роули хохотнул и из-под длинных ресниц искоса посмотрел на Мэри.

– Так вы решили выйти за него замуж, принцесса? – спросил он. – Потому что, если решили, не думаю, что у него есть хоть малейший шанс ускользнуть.

– Я думаю, вы составили бы прекрасную пару, – вставила Мэри.

Она прекрасно понимала, что принцесса и Роули вызывают ее на откровенность, но не собиралась ничем с ними делиться. Эдгар Свифт более чем ясно дал понять, как своим, так и ее друзьям во Флоренции, что влюблен в нее, и принцесса не раз и не два пыталась выяснить у нее, перешел ли он от слов к делу.

– Я не знаю, понравится ли вам климат Калькутты, – подала голос леди Грейс, которая все воспринимала на полном серьезе.

– Ох, я достигла того возраста, когда предпочитаю только мимолетные романы, – ответила принцесса. – Вы понимаете, времени мне осталось немного. Вот почему я так нежно отношусь к Роули. Его намерения всегда бесчестные.

Полковник хмуро уставился на свою рыбу, и совершенно напрасно, потому что ее доставили из Виареджио тем же вечером, а его жена сухо улыбнулась.

В ресторане играл маленький оркестр. Музыканты в неаполитанских костюмах играли неаполитанские мелодии.

– Я думаю, нам пора послушать певца, – в какой-то момент решила принцесса. – Он вас просто потрясет. У него действительно изумительный голос, такой итальянский и столько эмоций! Гарольд Эткинсон серьезно думает о том, чтобы готовить из него оперного певца. – Она подозвала метрдотеля: – Попросите того мужчину спеть песню, которую он пел тем вечером, когда я была здесь.

– Очень сожалею, ваше высочество, но сегодня его нет. Он болен.

– Какая жалость! Я так хотела, чтобы мои друзья послушали его. Ради этого пригласила их пообедать здесь.

– Он прислал замену, но этот человек только играет на скрипке. Я скажу ему, чтобы сыграл.

– Если я чего-то и не терплю, так это скрипку, – фыркнула принцесса. – Никогда не пойму, с чего может возникнуть охота слушать, как кто-то скребет волосами с конского хвоста по внутренностям дохлой кошки.

Метрдотель мог свободно говорить на полудюжине европейских языков, но тут ничего не понял. Решил, что своим монологом принцесса одобрила его предложение, и пошел к скрипачу, который поднялся со стула и выступил вперед. Темноволосый, стройный молодой человек с огромными голодными глазами и печальным лицом. Гротескный неаполитанский костюм придавал ему романтический вид, но чувствовалось, что во рту давно не было и маковой росинки. Даже щеки глубоко завалились. Он что-то сыграл.

– Мой бедный Джованни, он же ужасен, – прокомментировала принцесса.

На этот раз метрдотель ее понял.

– Да, играет он не очень хорошо, принцесса. Я сожалею. Не знал. Но певец будет уже завтра.

Оркестр вновь заиграл что-то неаполитанское, и под прикрытием музыки Роули обратился к Мэри:

– Вы сегодня ослепительно красивы.

– Благодарю.

Его глаза блеснули.

– Знаете, что мне в вас, среди прочего, особенно нравится? В отличие от некоторых женщин вы не притворяетесь, будто не знаете этого, если вам говорят, что вы красивы. Для вас фраза эта совершенно естественна, словно вам сказали, что у вас на руке пять пальцев.

– Пока я не вышла замуж, внешность служила мне единственным средством существования. После смерти моего отца нам с матерью пришлось жить только на ее пенсию. И если я стала получать роли, как только окончила Драматическую школу, то лишь благодаря внешности.

– Я уже думал, что вы могли бы заработать состояние, снимаясь в кино.

Мэри рассмеялась:

– К сожалению, у меня нет никакого таланта. Ничего, кроме внешности. Возможно, со временем я бы научилась играть, но вышла замуж и покинула сцену.

Легкая тень, казалось, упала на ее лицо, когда она вдруг заглянула в свое прошлое. Роули смотрел на идеальный профиль Мэри. Действительно, прекрасное лицо. Не только безупречные черты, но и потрясающий цвет кожи.

– Вы – коричнево-золотая девушка, так? – улыбнулся он.

Говорил он про волосы цвета темного золота, большие карие глаза и золотистую кожу. Это сочетание маскировало холодность, которую могли придать ей правильные черты лица, оно становилось нежным и ярким, притягивая взгляды.

– Я думаю, вы – самая прекрасная женщина, которую мне доводилось увидеть.

– И скольким женщинам вы это говорили?

– Многим. Но сейчас я говорю чистую правду.

Мэри рассмеялась:

– Пусть так, но давайте на этом остановимся.

– Почему? Это тема, которую я нахожу невероятно интересной.

– Я слышу от людей, что прекрасна, с шестнадцати лет, поэтому мне это приелось. Это ценное качество, и я не такая дура, чтобы не понимать его плюсов. Но есть и минусы.

– Вы – очень здравомыслящая девушка.

– Вот этот ваш комплимент мне льстит.

– Я не пытался польстить вам.

– Неужели? Вроде бы с таким началом разговора мне приходилось сталкиваться довольно часто. Дать простушке шляпку, а красотке – книгу. Идея в этом?

Он нисколько не смутился.

– Что-то вы сегодня очень уж язвительны.

– Сожалею, если у вас создалось такое впечатление. Я лишь хотела сразу показать, что ничего из этого не выйдет.

– Разве вы не знаете, что я отчаянно влюблен в вас?

– Отчаянно, пожалуй, не самое подходящее слово. В последние несколько недель вы достаточно ясно давали понять, что с радостью закрутили бы со мной небольшой роман. Вдова, красивая и свободная, в таком месте, как Флоренция… это в вашем стиле.

– Разве можно меня в этом винить? Мысли о любви – что может быть естественнее для молодого человека весной или в начале лета?

Мэри не могла не улыбнуться: его искренность подкупала и обезоруживала.

– Я вас и не виню. Только со мной вы ошиблись адресом, и мне неприятно осознавать, что вы напрасно тратите время.

– Какая вы заботливая. Но дело в том, что времени этого у меня хоть отбавляй.

– С шестнадцати лет за мной постоянно ухаживали мужчины. Молодые и старые, уроды и красавцы, все они, похоже, думали, что у меня только одно предназначение – утолить их похоть.

– Вы когда-нибудь влюблялись?

– Да, один раз.

– В кого?

– В моего мужа. Поэтому я и вышла за него.

В возникшей паузе принцесса обратилась к Мэри с каким-то вопросом, и разговор вновь стал общим.

Глава 3

Обедали они долго, и только в начале двенадцатого принцесса попросила принести счет. Когда стало очевидно, что они уходят, скрипач, который сыграл им, подошел с тарелкой. На ней лежали несколько монет, которые положили на нее обедавшие за другими столиками, и три-четыре мелкие купюры. Другого вознаграждения оркестр не получал. Мэри открыла сумочку.

– Не беспокойтесь, – остановил ее Роули. – Я ему заплачу.

Достал из кармана купюру в десять лир и положил на тарелку.

– Я тоже хочу ему кое-что дать, – ответила Мэри и добавила столировую купюру. На лице скрипача отразилось изумление, он пристально всмотрелся в Мэри, поклонился и отошел.

– Зачем вы дали ему столько денег? – воскликнул Роули. – Это же абсурд.

– Он играет плохо и выглядит таким несчастным.

– Но они ничего такого не ожидают.

– Знаю. Потому и дала. Для него это так много значит. Эти деньги могут изменить его жизнь.

Итальянские гости разъехались на своих автомобилях. Чету Трейлов принцесса взяла с собой.

– Вы сможете завезти Роули в отель, Мэри? – спросила она. – Мне туда не по пути.

– Вы не против? – осведомился Роули.

Мэри заподозрила, что об этом они уговорились заранее. Она знала, что эта похотливая старуха обожала устраивать любовные интрижки, а Роули ходил у нее в любимчиках, но не нашла повода отказать в столь логичной просьбе и сказала, что подвезет с радостью. Они сели в машину и поехали вдоль набережной. Полная луна ярко освещала дорогу. Они практически не разговаривали. Роули чувствовал, что она занята мыслями, не имеющими к нему ни малейшего отношения, и не хотел в них вторгаться. Но по приезде в отель сделал Мэри предложение, от которого она не смогла отказаться.

– Такая великолепная ночь. Лечь сейчас в постель – просто преступление. Почему бы нам не поездить под этой луной? Вам же не хочется спать?

– Нет.

– Так давайте покружим по окрестностям города.

– Не слишком ли для этого поздно?

– Вы боитесь страны или меня?

– Я не боюсь.

Она поехала, сначала вдоль реки, но вскоре между полей. Лишь изредка у дороги встречался коттедж или вдалеке виднелся выбеленный фермерский дом, окруженный чернеющими в лунном свете кипарисами.

– Вы собираетесь выйти замуж за Эдгара Свифта? – внезапно спросил он.

Она посмотрела на него.

– Вы знали, что я думала о нем?

– Откуда?

Она помолчала, прежде чем продолжить разговор.

– Прежде чем уехать, он сделал мне предложение. Я сказала, что дам ему ответ, когда он вернется.

– То есть в него вы не влюблены?

Мэри сбросила скорость. Похоже, ей хотелось поговорить.

– С чего вы так решили?

– Если бы любили, вам бы не потребовались три дня на раздумья. Вы бы тут же сказали «да».

– Наверное, это правда. Я в него не влюблена.

– Он-то в вас влюблен.

– Он был другом моего отца, и я знаю его всю жизнь. Я видела от него только добро, когда оно требовалось мне больше всего, и я ему благодарна.

– Он, должно быть, на двадцать лет старше вас.

– На двадцать четыре.

– Вы ослеплены должностью, которую он должен занять?

– Возможно. Вы не думаете, что так отреагировали бы большинство женщин? В конце концов, ничто человеческое мне не чуждо.

– Вы думаете, это большое удовольствие – жить с человеком, которого не любишь?

– Но я не хочу любви. Любовью я сыта по горло.

Неистовость, с которой она произнесла эти последние фразы, удивила Роули.

– Странно слышать такое от женщины в вашем возрасте.

Город остался далеко позади, они ехали по узкой дороге. С безоблачного неба светила полная луна. Мэри остановила автомобиль.

– Видите ли, я безумно любила моего мужа. Мне говорили, что только дура может пойти за него. Мне говорили, что он – игрок и пьяница, но я не обращала на это внимания. Он очень хотел жениться на мне. Тогда денег у него было предостаточно, но я вышла бы за него, будь он нищим. Вы и представить себе не можете, каким обаятельным был он в то время, каким красивым, веселым и беззаботным. Мы так веселились вместе. Так радовались жизни. Трезвым он был таким добрым, мягким, нежным. Зато выпив, становился шумным, хвастливым, вульгарным, драчливым. Выглядело это ужасно. От стыда я места себе не находила. Но сердиться на него не могла. Потом он так корил себя за случившееся. К выпивке его не тянуло. Со мной он никогда не прикладывался к спиртному, выпивал только в компании, и после двух или трех бокалов уже не мог остановиться. Обычно я дожидалась, пока он напивался до такой степени, что более не мешал мне увести его, и укладывала в постель. Я делала все, что могла, чтобы излечить его, но напрасно. Ничего не помогало. Мне пришлось стать его сиделкой и нянькой. Он страшно злился из-за того, что я пыталась ограничить его в общении с другими людьми, но что еще я могла сделать? Это было так трудно. Я не хотела, чтобы он видел во мне тюремщицу, но я делала все, что могла, лишь бы оградить его от выпивки. Иногда я срывалась, и мы страшно ссорились. Видите ли, он еще был картежником и, напившись, просаживал сотни фунтов. Если бы он не умер, то полностью бы разорился, а мне не осталось бы ничего другого, как вернуться на сцену, чтобы содержать его. Так что теперь мой годовой доход – несколько сотен фунтов, и у меня остались те драгоценности, которые он подарил мне, когда мы только поженились. Иногда он не возвращался всю ночь, и я знала, что он набрался и подцепил первую же подвернувшуюся под руку женщину. Сначала я жутко ревновала и расстраивалась, но потом стала отдавать предпочтение этому варианту, потому что он не приходил домой и не занимался любовью со мной, разящий перегаром, с перекошенным лицом. В такие моменты я знала, что его побудительный мотив – не страсть, а виски, только виски. Я или другая женщина – значения для него не имело. От его поцелуев меня мутило, а его желание – ужасало и унижало. Утолив свою похоть, он тут же проваливался в пьяный сон и начинал храпеть. Вы удивились, когда я сказала, что сыта по горло любовью. Долгие годы она приносила мне только унижение.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Орден «Звезда Индии» учрежден в 1861 г. Имеет три степени. После 1947 г. (обретение Индией независимости) не вручался.

2

Доменико Гирландайо (1449–1494) – итальянский художник эпохи Возрождения.