Приключения отставного опера Мигреня и его друга Сверла

Сам он спрятался в бельевом шкафу напротив.

Задумка Мигреня Славе не понравилась, он понимал для чего это нужно, но спорить времени не было, он, не снимая ботинок, прыгнул на широкую двуспальную кровать.

Через некоторое время входная дверь слегка скрипнула.

–Эй, Илья, ты дома? – Банщик передвигался по квартире на цыпочках, стараясь не шуметь. Непонятно зачем, если он уже окликнул директора. – Ты где? Я сделал все, как мы договорились, наша мучительница с архангелами чай пьет. Мы свободны! Понимаешь, свободны от этой стервы! Где ты?

–В спальне, не видишь что ли, сплю,– ответил Слава.

Коля про себя выругался – ну кто Сверла за язык тянул? По его задумке, банщик должен был сам обнаружить Коноплянского в постели. А потом.…Потом, главное, вовремя выскочить и не дать банщику выстрелить.

–Мне как реализатору плана, ты обещал денежку. Где ты их тут спрятал?

–В шкафу у окна, на нижней полке, – вновь ответил измененным через ладонь голосом Слава.

–Вставай, достань. Времени нет. Менты мне на хвост сели. Того и гляди, догадаются сюда нагрянуть.

–Сам достань.

– В шкафу, говоришь? Ладно.

Банщик открыл дверцы шкафа и обомлел: на него глядела зверская физиономия Мигреня с выпученными глазами. Коля специально, для пущего эффекта, добавил «краски» своему лицу.

Однако Долянский не растерялся, недаром бывший спортсмен. Он ударил рукояткой пистолета Колю в лоб, да так крепко, что у того стразу струей потекла кровь из перебитого сосуда, а сам он потерял сознание. Отскочив в сторону, несколько раз выстрелил в Коноплянского «спавшего» на кровати в смежной комнате. Из одеяла полетели клочки искусственной ваты.

Сбивая стулья, напольные вазы с цветами, Долянский бросился к выходу, но на пороге его встретил Пилюгин, погрозивший ему пальцем:

–Нельзя уходить, не попрощавшись с хозяином.

За спиной подполковника, среди оперов, угрюмо стоял Илья Ильич Коноплянский.

Коле, быстро пришедшему в себя, перебинтовали голову.

–Я же тебе велел, Мигрень, не приближаться к Долянскому. Мне еще одного трупа, вернее, двух не хватало.

–Что со Славой?– спросил Коля. – В него банщик стрелял.

–Ну, да, так бы я и лег в кровать, на убой. – Слава вышел из ванной, где умывался. Чужие «феромоны» в спальне, как ему казалось, пропитали его насквозь, а этого Сверлицин терпеть не мог. Он даже с девушками встречался только у себя дома. – Сгреб одеяло, накинул покрывало – вроде как человек спит, а сам под кровать спрятался.

–Пули могли тебя и там достать, – вздохнул Коля. – Моя вина, не думал, что банщик окажется таким шустрым и треснет меня по голове.

–Да, Мигрень, твоя вина, – сказал Пилюгин.– Подставил ты своего напарника. Ты рассчитывал, что преступник при виде твоей физиономии аллозавра от страха упадет в обморок, – сказал Пилюгин.– Я бы упал, ха-ха.

–У вас еще все впереди, – ответил за шефа Слава.– Николай Карлович сделал всё правильно. Вы-то, товарищ подполковник, не догадались где искать Долянского. А он по одному дубовому листу сообразил.

Пилюгин помотал головой:

–Надо же, славную ты себе копию, Мигрень, слепил.

–Я не копия, товарищ подполковник, – ответил Сверлицин.– Я индивидуальность. Как и все. А вам бы следовало следить за своим языком.

От подобного неожиданного напора, Пилюгин остолбенел, но дискуссию решил не продолжать. С журналистом, хоть и желторотым, лучше не бодаться, себе дороже.

В квартиру вошли врачи, вызванные подполковником для Мигреня. Они констатировали сотрясение мозга, предложили госпитализацию. Коля, разумеется, отказывался, но Пилюгин настоял:

–Хоть ты и надоел мне, как горькая редька, Мигрень, но от тебя все же иногда бывает польза правоохранительным органам.

Слава не стал говорить, что польза от Коли есть именно подполковнику.

Колю отвезли в госпиталь МВД, где сделали томографию, не выявившую ничего серьезного. Тем не менее, ему предложили отлежаться в клинике под наблюдением врачей несколько дней.

На следующее утро, как и ожидал Коля, к нему пришел подполковник Пилюгин. Он принес яблок, минеральной воды, шоколадку. Не успел он войти в палату, как появился Сверлицин.

Подполковник поморщился, потом произнес:

–Ну, тем лучше. Вместе вы кашу заварили, вместе и расхлебывайте.

– А нечего расхлебывать, господин подполковник, – ответил Коля. – Все предельно ясно.

–Да? Тебе всегда, Мигрень все ясно!– вспылил Пилюгин, но вспомнив, что в госпитале, сменил тон. – А мне вот ничего до конца не ясно. Эти двое пока у меня, но сегодня их заберет Следком, мне нужно четко знать картину, чтобы не…

–Чтобы не выглядеть дураком, – подсказал Коля.– Ты же знаешь, Пилюля, что я люблю тебя как родного и не дам упасть лицом в грязь.

Пилюгина передернуло от того, что Мигрень при журналисте назвал его «Пилюлей», но сдержал себя, сделал вид, что внимательно слушает Колю.

6

Коля положил на лоб мокрое полотенце. Таблеток «от головы», какие ему приносила медсестра, он не принимал – складывал под подушку, потом выбрасывал в унитаз. «Всякую пакость кушаете, Николай Карлович, а лекарства игнорируете», – выговаривал ему Слава.

–Что-то голова у меня сегодня несобранная, погулять вышла, – сказал Коля подполковнику. – Поэтому резюмировать дело о «человеке из дождя», я предоставлю журналисту. Вы не против?

–Я…,-открыл рот Пилюгин, но Мигрень его перебил:

–И не возражайте, нужно уступать дорогу молодым, в этом суть вселенской диалектики. Старые звезды долго тлеют, но не греют. Давай, Слава, жги.

Сверло удивился не меньше подполковника, пожал плечами:

–Да собственно, нечего тут «жечь». От любви до ненависти один шаг.

–Причем здесь «ненависть»?!– не выдержал подполковник.

–Директор «Эвереста» и банщик оба любили, судя по всему безумно, Луизу Коноплянскую, – продолжил Сверло. – А она, будучи замужем за Ильей Ильичем, позволяла себе изматывать и того и другого, не отдавая никому из них предпочтения. И разводиться не собиралась. Словом, она довела мужа и любовника до такого белого каления, что они решили поступить по принципу: да не доставайся ты никому.

Пилюгину было неприятно слушать «молодого выскочку». Он уже это прекрасно понял, а пришел к Коле, чтобы подтвердить свою версию. Да, Коля был не следователем в отделе, простым опером, но мог дать фору многим следакам и он считался с его мнением. Пилюгин продолжил сам:

–У «рогатого» супруга духа не хватало осуществить задуманное, а вот у банщика, бывшего спортсмена, было его в избытке. Коноплянский даже пообещал ему за «исполнение» денег. Чтобы запутать следствие, они разыграли этот дурацкий спектакль: с приходом в твой офис, Мигрень, с резиновой куклой, дохлой курицей и мифическим «Петей Власовым из конкурирующей фирмы». Но как дилетанты, они совершили много ошибок и оставили массу следов. А уж дубовый листик в «Эвересте»…если бы не этот листик, Коля.…

–Мелочей на свете не бывает,– сказал Слава.– Все зависит от того как мы воспринимаем объекты и явления. Один видит красивый зеленый дуб, другой из него – банный сруб …

Подполковник возмущаться не стал, продолжил:

–Когда ты напугал Долянского, вломившись в сауну, как слон в посудную лавку, он срочно решил избавиться от подельника… Словом, нам ничего не стоило их разоблачить. Так?

–Ерунда, – ответил Мигрень со вздохом.– Заслуга моя не так уж велика. Коноплянский все равно бы раскололся и выдал всё как на духу. Я просто ускорил события.

Все: и Пилюгин, и Слава были крайне удивленны «внезапному порыву скромности» Мигреня. Такого с ним еще никогда не бывало. С другой стороны, его бывший шеф тоже действовал оперативно и если бы вовремя не нагрянул на квартиру Коноплянского, инициатива Коли могла закончиться очень печально.

Ну, так,– сказал Пилюгин. – Поправляйся, Коля. Удивляюсь, как у тебя череп не раскололся – рукояткой Марголина, да по лбу. Ну, ты точно реликт.

Подполковник всё же сообразил, что оскорблять Мигреня сейчас неуместно, а потому театрально закашлялся. Он пожал руку Коле, а после секундной задержки и Сверлу.

–Шустрый ты, парень, Вячеслав Сверлицин, – сказал он журналисту.– Как только сообразил под кровать залезть, а не остаться сверху под одеялом. Лежал бы сейчас в соседнем отделении, в морозильной камере.…Хотя…вы, репортеры, всю жизнь так – залезете под диван, образно выражаясь, и оттуда…

Не закончив фразы, которая и так была понятна, подполковник Пилюгин удалился. Собирался уходить и Слава, но вдруг вспомнил:

–Вы говорили, Николай Карлович, что в этом деле нарушен принцип основного инстинкта. Так в чем же нарушение?

–А ты разве еще не понял? Коноплянский и любовник его жены Долянский, были обеспеченными людьми, им не было необходимости в поте лица добывать пищу, то есть энергию. Они сначала боролись за реализацию второго инстинкта, инстинкта размножения, но когда поняли, что оба не доминанты, иначе бы Луиза, давно бы сделала свой выбор, сдулись. Подняли лапки, пошли по самому недостойному для любого самца пути – решили растерзать самку, лишив себя возможности продолжить с ней свой род. Словом, здесь произошло нарушение сразу двух главных инстинктов. Хотя, на месте Луизы, я бы отдал предпочтение банщику Долянскому.

Слава хотел было спросить, почему именно Долянскому, но не стал, он понял приятеля – чем сильнее, решительнее человек, тем проще ему добывать энергию для себя и семьи.

А ведь в этом и состоит главная задача живого существа на Земле. Если, конечно, не учитывать моральные принципы, даденные человеку Вселенной или Богом, что одно и то же.

Вперед в прошлое

Однажды Коля Мигренев бездельничал на даче и от нечего делать залез на чердак. Там в куче хлама он нашел полуистлевшую подшивку журнала «Нива» за 1900 год.

Коля не удивился. Дом, который он гордо именовал «загородной резиденцией» был старым и гнилым. Он его купил пару лет назад за небольшие деньги у какого-то спившегося рыбака. Тот в свою очередь приобрел хибару «под рыбалку» у древних деда с бабкой, которые сразу померли, как только сделка была совершена. Приобрел за грузовик картошки, десять кубов дров и 100 долларов. Во всяком случае, так рассказывал рыбак. Мигренев купил дом с небольшим «советским» участком, потому что ему приглянулось место. Рядом слияние трех рек: Волги, Медведицы, Пудицы. Кругом нетронутый, «берендеевский» лес. Говорили даже, что в нём водятся волки и медведи. В это Коля не верил, а вот лосей и кабанов несколько раз видел.

Деревенька со странным названием «Гусенос» стояла заброшенной, пока в ней не начали появляться горожане и не строить дачные дома или ремонтировать старые. Из местных здесь оставался лишь один дряхлый старик Помпей Демьянов по кличке Стоматолог. Когда-то он рвал клещами больные зубы односельчанам, вот и получил такое прозвище. Теперь удалять зубы было некому, да и сам Стоматолог был слаб, хил, почти не слезал с печной лежанки.

Коля же ремонтировать приобретенный дом не собирался. Во-первых, «стройка» была не для него, во-вторых, в карманах гулял ветер. Он и «резиденцию» купил на последние средства, оставшиеся от созданного им частного сыскного агентства «Добрый Торри». Но бывшему оперу не везло на коммерцию и дело заглохло.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.