Дно

ГЛАВА III

ШМЕЛЁВА. 2000-й г.

Две недели спустя

Спуск был пологим и смешным, на первоклассника. Это был даже не спуск, а так себе уклон. Уклончик. Но Катя ухитрилась упасть на нём четыре раза, извалявшись в снегу как в муке. Она не претендовала на медаль, правда самолюбие претило ей выглядеть неумейкой. Хотя, с другой стороны, она всё же привлекала внимание. Внимание того, кого имелось целью привлечь.

– Снегурочка! – Степан подкатил, мягко притормозив рядом с упавшей девушкой, протянул руку. – Когда научишься съезжать?

Он улыбался и это, наверное, было главное.

– А ты учи лучше!

Она деланно надула губки и принялась стряхивать снег.

– Ну ты Снегурочка!

Он начал ей активно помогать отряхиваться, но Катя одёрнула его руку, когда та дважды прошлась ниже спины.

– Снегурочка. – Недовольно выговорила она. – Спасибо тебе, что не рифмуешь это слово!

– Не понял я… Как так рифмовать? С чем я должен рифмовать?

– А ты догадайся!

Девушка улыбнулась, прекрасно осознавая, что улыбкой своей сглаживает «колючесть» и привязывает парня надёжней.

Лыжи её интересовали, не больше, чем футбол или бокс. Катюха была поэтической натурой. Но из спорта вынесла только одно: побеждает в нём тот, кто имеет волю побеждать. А если правила не соблюдаются, придумай свои обходные фишки, чтобы переиграть оппонента и получить нужный результат. Так и со Степаном получилось. Когда он пригласил её на лыжню, она подумать не могла, что он приведёт с собой Лёньку Вестрикова, её соседа по парте. Да ладно бы привёл. Он демонстративно отстранился от неё самой и стал открыто оказывать знаки внимания Ольке, что естественно сказать, не могло не ударить по Катиному самолюбию. Катя была умная девушка, и в принципе не была бы против, если бы Стёпа стал вдруг ухаживать за её лучшей подругой Олькой. Но только не после того, как Стёпе стала нравится она. А то, что она ему нравится, это Катя знала. Не понимала, а именно знала. И вдруг, нате, распишитесь! Щелчок вам по носу, ну не-ет… Тут-то и пошли в ход те самые обходные фишечки, завуалированные приёмы. Катя на лыжах ездила ни хорошо, ни плохо – посредственно. Как и Олька, впрочем. Только парням это было не обязательно знать. И получилось, что Олька ни дать, ни взять просто мастер лыжной ходьбы. По сравнению с вечно падающей и чуть ли не хныкающей Катюхой. Она куксилась, жаловалась и обещала, что не оденет никогда «эти дурацкие лыжи». «И вообще, зачем она пришла? Чтобы падать?» В итоге, почувствовав ответственность и виноватость, Степан бросил валять дурака и передал Ольку на попечение Лёньки. А сам…Ну, конечно, куда он денется…

Нравился ли ей Стёпа? На этот вопрос она не могла ответить однозначно. Наверно, да. Её привлекали такие лобастые, твёрдо уверенные парни. Любовь не любовь, но сердечко захолаживало, когда на неё смотрели как на богиню бравые хулиганистые мальчишки. Это льстило ей как девочке. Девочке, в которой очень рано стала развиваться женщина. К своим пятнадцати годам она понимала суть магнетических явлений как взгляд, улыбка. Она многое почерпнула из русской и зарубежной литературы. Чужой бабий опыт она по недомыслию пыталась сунуть в свой багаж. Однако, очень быстро сообразила, что переигрывает и рискует всё опошлить. Увы, она не была красавицей. У неё не было длинных изящных ног и волнующей выпуклой груди. Зато была беспроигрышная улыбка. Её-то она и оттачивала перед зеркалом в ванной комнате. «Инструмент» был дан от бога, а вернее от мамы, и действие его было опробовано на многих ребятах. Безотказное оружие, которое делало из грубой сквернословящей шпаны податливый пластилин. Главное, знать – когда надо и с кем. В том или ином случае получалось одинаково волшебно: хулиган таял, а не хулиган просто терялся в пространстве. Попадались и толстокожие, но эти не смели войти в её зону, когда ей покровительствовали более сердитые. Как Стёпа, к примеру. В классе он лидер. И особенно приятно, что такой лидер влюблен в тебя.

– Сколько раз говорить: скатываешься – не стой прямой как линейка. Корпус наклони, колени – вот так! А здесь скатиться-то – раз плюнуть! Здесь и угол создавать не нужно, чуть подайся вперёд, да в коленках приопустись. Вот, смотри…

– Это я знаю! Я падаю, когда хочу остановиться.

– Останавливаться я тебя научу потом! Ты пока научись по ровной скатываться…

С того походного раза, они лишних людей на лыжи не приглашали. К чему? Степан на правах маститого спортсмена обучал её как что, да правильно, а ей, разумеется, не могло это не нравится. Её забавляло его снисхождение, тем более что на таких крохотных спусках она могла бы и не падать совсем. Только зачем быть умехой, когда парень сопротивляется её чарам. Противление было заметно, когда он часто отводил глаза и попросту грубил ей в ответ. Тогда Катя допускала касаться себя: плеч, талии… На остальное у Стёпы пока не хватало смелости. Да и то, эти прикосновения случались, когда ему требовалось сформировать у ней чёткий контур лыжного ходока. Тем не менее, она чувствовала, что это приносит Стёпе неземное наслаждение. А ей? Ей, впрочем, тоже…

– Тёпа, а можно тебя спросить? – Обратилась Катя, когда они накатались досыта, и теперь по вечёрке возвращались домой.

– Спрашивай.

– Зачем ты тогда… Лёню привёл? Ну, в первый раз тогда, в воскресенье?

– А ты зачем, Ольку?

– Я… Ну…, пожалуй, дура была.

– Ну и я тоже…, наверно, дурак. Хотя… не знаю. Приятное тебе хотел сделать. Он же тебе нравится.

– Кто? Лёнька? Вот, ещё! Я тебе уже сказала, кто мне нравится!

Степан не нашёлся с ответом и что-то промычал или хмыкнул. Они уже подошли к её дому, подъезду и Катя повернулась к нему попрощаться.

– Ну всё! Давай мои лыжи!

Степан передал её пару лыж и, вроде как покровительственно похлопал по плечу.

– Ты сегодня молодец. Уже видны успехи… Ходишь хорошо, спускаешься, ладно… Подучимся. Главное, я считаю, есть задор. А остальное приложится! Во-от… Ну, что? Тогда до следующего воскресенья?

Катя, улыбаясь, кивнула и неожиданно для самой себя поднялась на носочках и приложилась поцелуем Стёпе в нижний уголок губы. Тот на миг опешил, захлопал ресницами и запоздало потянулся в ответ. Но Катя отстранилась, рассмеялась и, повернувшись спиной, побежала в подъезд. Сегодня юноша уснёт не скоро!

Дом её встретил запахами кухонных котлет и жареной картошки. Конечно же, сегодня кулинарил папа.

– Папка, как вкусно пахнет! – Вбежав на кухню, она чмокнула отца в щёку. Щетина традиционно уколола нос.

– Да, ладно, тебе подхалимка. Последняя партия… моя вина. Черненькие. Да и запах ещё не выветрил. А ты говоришь, вкусно…

Папа улыбался, выгоняя полотенцем жар плиты в приоткрытое окно.

– Ну, у тебя не все такие, – критически осмотрев тарелку отрезюмировала дочь. – А вообще, голодные девочки всё съедят. Мама, ещё на дежурстве?

– На дежурстве. Эй-эй! – Прикрикнул тот, глядя, как её дочь уминает за щеку одну из удавшихся котлет. – А ну ка мыть руки, во-первых. А во-вторых, убери лыжи куда надо! Разбросала в прихожей…

– Слушаюсь! – Задорно отрапортовала Екатерина и убежала в прихожую.

За ужином зашла речь о её досуге и новым увлечением лыжами.

– Ну и как вообще? На спортивном поприще?

Папа всегда говорил через набитый рот, хотя сам её учил сначала прожевать, а потом сказать.

– Нормально, папка… Нравится. Из всех вариантов спорта.

– Да? Что-то я не помню твоей радости, когда я тебя ставил на лыжню в семилетнем возрасте.

– Ну, папка! Я ж маленькая тогда, глупенькая…

– Да-да, понял. А сейчас, надо думать, в тебе раскрылись чакры будущей олимпийской чемпионки. Это, судя по тому, как ты дважды в неделю убегаешь в парк.

– Это плохо, папа? – Катя, то ли в силу голода, то ли пренебрежения, проговорила это тоже через набитый картошкой рот.

– Это неплохо, доча. Только скажи мне на милость! Чакры эти самые в тебе раскрывает, не тот ли провожатый, что я видел в окно?

Если Екатерина смутилась, то никак не показала. Отцу даже примерещилась лукавая улыбка. Тонкая. Еле уловимое движение губ. Коронный приём его супруги, в бытность ещё невестой.

– Это Стёпа. Он учит меня как двигаться. И … учит всему, что с этим связано.

– Во как! Надеюсь, за пределами лыжного спорта, вас ничего больше не связывает?

Сказал и поперхнулся. Дочь смотрела на него также как жена. Один в один. Когда он брякал чего-то, не подумав.

– Связывает, папа. Это физика. Он подтягивает меня по этому предмету.

– Замечательно, Катюша. Дело хорошее. Ты не подумай… я нормально отношусь ко всему этому.

– Папа! Он меня подтягивает в физике и по мой просьбе учит ездить на лыжах.

– Всё-всё! Брэк! Че ты так? Была б счас мама, она бы наизнанку тебя вывернула: как и что… а я по-отцовски! Стёпа так Стёпа… Я ж не против.

Отец улыбнулся.

– Я тоже был молодой, Катюха. И девчонок провожал. И не одну. Поэтому спрашиваю…

– Понимаю.

– Да ладно. Понимает она… Вот будешь взрослой, будешь понимать.

Он разлил чай по пиалам и достал из холодильника вчерашний тортик.

– Тут вам с мамой. Остатки былой рос…

– Пап, здесь три куска – Перебила Катя. – Мама не будет. Мне три много. Помогай!

Она улыбнулась такой похожей и знакомой улыбкой, что он, который раз поразился невероятному сходству в портретах дочери и Валюшки, его жены.

– Ладненько, раз настаиваешь, тем более пальцы испачкал…

Он облизнул ноготь указательного пальца, а потом, плюнув на этикет, ухватил забористый кусок. Екатерина рассмеялась.

– Ешь-ешь! Тебе фигуру блюсти не надо. А мне пока рановато.

– Поэтому тебе два, а мне один

– Угу-м-м… – Блаженно промычала Катя, проталкивая чаем изрядный кус карамельного торта.

– Сладкоежка, ты Катюха!

– Угу-м-м…

И оба засмеялись.

После ужина, она пошла к себе в комнатку. Перед сном стоило освежить в памяти параграф географии. Папа окликнул её и уже на пороге своей комнаты она обернулась.

– Недели две назад, если зрение меня не подводит, тебя как будто другой кавалер провожал. Или нет?

Она сделала недоуменное лицо, изображая мыслительный процесс, а потом облегченно хохотнула.

– Ленька? Кавалер? Папа, у меня нет кавалеров. Маленькая я ещё… Есть одноклассники и друзья. А с Лёней мы за партой вместе сидим. Хороший парень.

Отец долго, казалось, смотрел в её смеющиеся глаза, а потом уголки его рта дрогнули. Ответно растянулись.

– Хорошо. Иди, занимайся. – Он чмокнул её в висящий над виском локон и пошёл к светящемуся телевизору.

Леня Вестриков, и в самом деле, был хорошим парнем. Товарищем. Но в круг её романтических иллюзий не вписывался. Разумеется, она не могла не замечать его влечения к себе. Но… Таких становилось в её коллекции больше, чем надо и, увы… Конечно, она была приветлива со всеми ребятами и с каждым старалась обходиться ровно. Настолько, чтобы не давать повода… Но, опять же, если «друг» из мальчишечьей среды стремился занять её сердце или мысли, то здесь, по её мнению, дипломатия заканчивалась. Врать себе никак нельзя и хорошей для всех не будешь. А выбор, как она знала из прочитанных романов, впрочем, и сама это чувствовала: выбор всегда делает женщина. Всегда. Если женщина не только красива, но и умна, то её воздыхатель, ухажер, кавалер и так далее, завоевав её, никогда не догадается, что ему только дали её завоевать. Это ведь всегда так было. Она усмехнулась своим мыслям. Такие премудрости носит в своей головке девчонка пятнадцати лет. Подумайте только. Ей ещё и шестнадцати нет. Да и не женщина она. Едва ли только девушка. А уже диалектические основы выводит. Лучше, географию учи!

Она вздохнула и открыла учебник. В географических широтах, где-то на юге Албанской республики произошла очередная смена режима. На климат это, к счастью, никак не повлияло, поскольку территория Балканского полуострова омывается Средиземным морем, имеет богатую флору и фауну и испокон веков не жалуется на растительность. Скучная констатация сухих строчек уводила в сторону мыслей лёгких и непритязательно свободных.

Катя отрывками вспоминала сегодняшний день и невольно-таки вернулась к личности Вестрикова. Лёня был первым, с кем она познакомилась в классе. Нескладный паренёк был достаточно привлекателен внешне. Имел вьющиеся волосы и длинные ресницы. Катю он покорил сразу: тем, что галантно пригласил её занять место за партой рядом с собой. Первое время он всё время ей о чем-то рассказывал, смешил и недурно развлекал. А потом… Потом случилось то, что, наверное, должно было случиться. Катя в одинаковой степени стала общаться с другими ребятами в классе, даже из параллельного, ну и…. Достаточно адаптированная и порядком имея выбор общения, она получила доступ и к другому выбору. Незаметно, да и подсознательно, она стала примеряться: кому улыбаться чаще, а кому иногда. Лёня как-то само собой ушёл на задний план. Да нет, он по-прежнему провожал её до дому, всякое там рассказывал, он был весьма и весьма начитан. Но Катю уже не трогали его мальчишечьи потуги. И кстати, почему? Девушка впервые, пожалуй, попыталась сделать сейчас анализ. Во-первых, ей рано думать о каких-либо отношениях! Во-вторых, она не делает никаких отличий между ребятами! Стоп… Или делает? Совсем запуталась…. Делает. Ещё как делает! Вот два портрета, два человека: Степа и Леня. Лёня Вестриков – начитанный, умный и вполне симпатичный молодой человек. Чего ещё надо. Ей? Ничего. От него ничего. Ничего ей не надо и от Степана. На первый взгляд. Но копнуть глубже: именно его она цепляет и кокетничает именно с ним. Почему? Корольчук как стенка. Плотный и надёжный. Спортсмен. Имеет вес в кругу мальчишек и собирает ахи в кругу девчонок. Он вершина. В отличие от него, Леонид уверенностью не дышит. Совсем. Ни среди пацанов, ни в бабьем коллективе. Прицепился к ней как банный лист и больше напоминает тень. А в последнее время стух и перестал-таки ходить верёвочкой. Сидит, насупившись. Бука букой. Видит и понимает. Понимальщик…

Что же получается? Совсем как в дикой природе? Выходят два оленя примериться рогами, а олениха, пожёвывая траву, лениво ждёт, когда закончится поединок. Предпочтения не красавцу с гладкой шерстью, а победителю. Грубому, сильному и матерому. Чей лоб крепче, а рога жестче. В природе всё просто. От сильного самца пойдет здоровое потомство. Тут ясные помидоры. Но как эта основа основ вяжется с её Катиными предпочтениями? Ведь, получается, неуверенный с ней, часто краснеющий Вестриков проиграл заочно сильному лобастому боксеру. Проиграл без всяких там драк, а ведь они к тому же и друзья между собой… а она? Она никакая не поэтическая натура. Не Татьяна Ларина. А всего лишь олениха? Реагирующая на внешнюю агрессию и ведомая зову инстинктов? Всё!!!

Екатерина громко захлопнула учебник. Хватит с неё! Больше никаких и никому предпочтений. Никакого флирта. И вообще, учиться надо, а не влюбляться, олениха Ларина! Романчиков захотелось? Настроение испортилось. Она выключила свет и укрылась одеялом по самую голову. Вряд ли удастся быстро заснуть. Вот ведь разогнала мозг… Может, дождаться с работы маму? Посидеть с ней, чайку попить? Нет! Мама – это не папа. Мигом из неё всё вытянет. Попробую уснуть. Спа-ать…

ГЛАВА IV

СБОРЫ. 2003-год.

Северобайкальск

В конференц-зале клуба «Небо Байкала» происходила неофициальная встреча представителей горнолыжного туризма. Собственно, представителей было двое, но именно они являлись костяком всех походных заявок. Первый мужчина был кряжист, сух и достаточно крепок на вид. Внешне выглядел на сорок, хотя посвященные знали: Кузнецов разменял шестой десяток. Не далее, как три недели назад отпраздновал юбилейный «полтас» на загородной даче. Пили все, кроме него. Сам Теодор Васильевич зарёкся ещё в далёких восьмидесятых, а если Кузнецов что-то делал или говорил – это было всегда и неизменно со знаком качества. Курить бросить, правда, не получалась или просто не хотел: были на то основания. Как говаривал сам Теодор Васильевич: хоть какое-то баловство да оставить надо. Старики, оно-то, как дети: не любят расставаться с игрушками. А в прейскуранте его игрушек давно значились горнолыжные переходы, рыбалка, шахматы. Раскуривание крепких сигарет он считал занятием вредным, но удивительно приятным. И потому, наверное, хоронить привычку не торопился.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.