Волчья стая

– Неужели старец ты меня за берсерка принял?

Фрелаф, ещё раз оценивающе окинул меня взглядом:

– Ты, Андрей, человек сразу двух миров, вижу, что тело твоё жило в этом мире, а сила пришла из другого. И не берсерк ты вовсе, и в безумие боевое, как ты говоришь, не впадать тебе. Звезды мне показали путь к месту, где появится богатырь, способный сражать берсерков. Ученье тебе надо принять от меня в месте особом, чтобы власть иметь над даром богов и понимание, как совладать с ним. Готов ли?

– А что взамен, ведун? Силу ты мне предлагаешь нешуточную.

– Не зря за тобою смотрел денно и нощно, хоть вижу людей сразу. На то и ведун я, что наперёд правду от кривды отличить могу, потому и волчица теперь с тобой, видит она поболи людского. До ледохода я премудростям тебя обучу своим, делу ратному, да в лесу как вести себя правильно.

Постоянный бой с тенью и лупцевание безответных деревяшек уходило в прошлое, у меня появился настоящий спарринг-партнёр, знающий, как управляться с боевым железом. Ведун закрывал серьёзные пробелы в моих знаниях по способам убийства, проворство, с каким он орудовал оружием, поражало. Думаю, в молодые годы мой нынешний учитель был знатным поединщиком. Фрелаф и по лесу двигался мягко и быстро, если не знать, что он старец, то можно подумать со мной спецназовец в самом расцвете сил. Сильно помог и с бронькой сладить, подогнали трофеи от Харальда Змееголового, шлем и латы добрые франкской работы. Вечерами науки от ведуна не прекращались, ведун оказался тем ещё полиглотом, а может тут принято было так, учить он меня взялся языку и обычаям Ромеев и Нарегов – как не крути, а столкнуться придётся, и знание сие может жизнь спасти или от неприятностей избавить. Вот думаю с этим Дражко мне подсобил язык чужой освоить, сколько себя помню, в школе английский не выше тройки, только когда сам по соревнованиям ездить начал и жизнь заставила, стал с грехом пополам разговаривать, а тут вишь за два месяца затараторил, не запинаясь.

С весенним пригревом случилось сразу несколько событий, повстречали мы купца с Ладоги, старого знакомца Фрелафа и заключили ряд на продажу снеккар и другого имущества. Ежели сам торговал, наверно больше в разы куш получился, да не досуг было, итак, стал весьма богатым. Ракша ушла, вот так в один прекрасный день облизала мне лицо и потрусила в чащу, не оглядываясь, а за ней уже серьёзно подросшие волчата. Ждал их каждый день, подолгу вглядываясь в темноту чащи, даже по следам ходил, найти пытался. Пока ведун не остановил:

– Поверь, Андрей, так надо было. Всё правильно твоя Волчица сделала, и вижу, что придёт она, когда боги этого пожелают.

Женщины мои, так жёнами и не названные, в слезах и мольбами о возвращении, собрали нас с ведуном в дорогу. Угрызений совести по этому поводу не испытывал ни на грамм, оставлял им богатство по-местному неимоверное, много утвари и животину свою, а ещё обе на сносях были. Так что стоит мне за горизонт скрыться, и грустить им не дадут, с замужеством точно не затянут.

Путь наш лежал на заход Солнца, в земли Древлян, науку свою Фрелаф и дорогою не оставлял, я же и с опаской, и с нетерпением ждал, когда доберёмся мы до капища. Там должно открыться то неведанное, что рассказами не передаётся, знания ведовские о будущем и сила особая, что берсерков повергнуть способна. Страшно было, вдруг не сладиться у меня с богами, если ошибся во мне Фрелаф – что тогда? Обидно подвести его, понравился мне дедок.

Глава 5 Городище Кучки

Неделю или около того мы шли через весьма дремучие леса, порой закладывая серьёзные круги, чтобы пройти валежник, пока не вышли на большое городище с деревянной крепостицей, оказавшейся вотчинной боярина Кучки. Так нам поведали в единственном трактире, где решили мы с волхвом пищи поснедать, с огородов собранной да женской рукою сготовленной, да и обстираться давно надобно. Вдохнуть полной грудью цивилизации глоток, смешно, конечно, звучит, но сейчас, после блуждания по дремучим лесам и ночёвок под открытым небом – это именно так. Сговорились на комнату, вещи сдали в обиход дочери трактирщика и устроились возле очага, приморившись от тепла и отсутствия комаров. Разбудила нас всё та же дочь трактирщика, накрывающая стол яствами, при том успевала приветливо мне улыбаться. Вот за что это принять? Интерес женский или проституция? А может средневековый бонус от гостиницы? Минуло мне уже 14 и по местным меркам я считался уже вполне себе мужем, а если учесть стать богатырскую в купе с жизненным опытом, отразившимся в глазах и на внешности, то явно поматёрей большинства мужиков. Вот юная куртизанка и избрала ко мне обращение «дядька Андрей».

Поутру ведун Фрелаф с ехидцей подметил, что не подходит мне отдых в палатах:– Вон как умаялся за ночь, чуть уста зевком не порвал. Может от того и не выспался, что дочь трактирщика больно громко стонала, бедняжка токмо с первыми петухами угомонилась. Не ведаешь, отрок, что за лихоманка с ней приключилась? – он мог так ещё долго потешаться, да три дружинника в трактир пожаловали и сразу на нас уставились, как будто мы тати какие. Старший из дружинников вплотную подошёл к нам и весьма неприветливо спросил:

– Кто такие? Что у нас делаете?

– Меня зовут ведун Фрелаф, а это хускарл Андрей Любомирович, путь мы держим в земли древлянские, на постой остановились вот. Сейчас поедим да в путь отправимся.

Для гридня кучковского похоже этой информации было недостаточно, или что другое на уме, и он решил продолжить:

– А ну, пойдём к боярину, пусть он судит, кто вы на самом деле, да куда путь вам держать следует.

Вот и лекарство от моей зевоты с утра пораньше подоспело, а главное ведун смотрит так весело, как будто на нас представитель власти сейчас не осерчал, а историю весёлую сказывает по дружбе закадычной. Я решил поинтересоваться:

– Как звать тебя, и кто ты таков, друже?

Воин выхватил меч и собирался ткнуть меня в грудь, шест ожил в руках, и описав дугу, на мгновение быстрее действий дружинника, одним касанием сбил клинок в сторону, а вторым выбил его точно, попав по навершию рукояти. Меч из руки гридня вылетел и воткнулся в стену, а его хозяин по инерции сиганул в след за оружием, пропахав лицом пол. Товарищи агрессора подскочили ко мне, но тут же остыли, наблюдая мою безмятежность, добрую броньку с оружием и явно лучшую подготовку поединщика:

– Э… ты чего… так нельзя, мы дружинники.

Я окинул их взглядом:

– Отчего же нельзя? Ежёли первыми за меч схватитесь, то очень даже можно. Другой раз и поучать не буду, сам меч достану.Посрамлённый старший, достал меч из стены, и поколебавшись, решил сунуть его в ножны. Потом буркнул:

– Всё, уходите, куды шли! – и вылетел из трактира, за ним поспешили и товарищи.

Щедро расплатившись с трактирщиком, мы по привычному отправились в сторону заходящего солнца. Пока мои мысли блуждали вокруг необходимости внедрения средневековой бейсболки или козырька к шлему от яркого солнца, нас нагнал конный отряд из шестерых воев во главе с богато одетым всадником:

– А ну, стоять! Вздумали прилюдно моего человека обидеть и вергельд не заплатить?

Похоже, нас нагнал сам боярин или воевода его, как минимум, а это воинство его из ближников должно быть самых лучших. Ведун взялся за дипломатию:

– Никто твоего человека не собирался обижать, боярин, первым он железо выхватил да напасть удумал, видишь, ведь не простой я человек, потому перед богами могу поклясться в том. На железо же мы токма деревом ответили, и опять не задев его ни разу, а что сопатка в крови, то он сам упал, и в этом клянусь тебе Перуном молниеруким.Повисла пауза, кони под всадниками переминались и двигались по кругу, унимая пыл недавней погони. Всё выходило правильно, вот только потеря лица перед своей дружиной от каких-то пеших, а значит не очень знатных, не давала разойтись просто:

– Вы должны мне серебряную гривну.

Фрелаф безмятежно ответствовал:– Нам вовсе не хочется покупать себе твоего человека, уважаемый воин. За такие деньги мы и получше найдем.

– А это уже началось издевательство.Дальше оставалось делом техники, взглядом мой боевой дед указал цели. Рывок, и оттолкнувшись посохами от земли, мы синхронно взлетаем на коней, выталкивая наездников в свободный полёт с травмами. В этот момент произошло странное, как будто мир насытился яркими красками, а движение противников сделалось, как у мух в киселе, тягучее. Мне достался крикун, зато конь у него самый лучший, одновременно шестами начали получать по загривкам остальные. Все шестеро всадников мирно улеглись по обе стороны тропинки, контуженные ударом дубового шеста по затылку.

Тепереча мы с волхвом Фрелафом выглядели гораздо солидней, на добрых конях с двумя заводными, чинно продолжили путь на запад. Меня разбирало справиться у ведуна, что было то и как всё со стороны смотрелось, но я подключил битого опытом соревнований сорокалетнего тренера и решил, если будет надо, он сам расскажет, всё-таки он волхв. Так и случилось, к тому времени моя выдержка уже готова была дать трещину. Фрелаф заговорил:

– Вижу сила в тебе, Андрей просыпается, двигаешься ты стремительно, глазу не заметить. Не зря я в Кучково городище завернул, там место особое, вот токма сложно там обряды нужные сотворить. Уразумел поди, для чего надобно нам в леса древлянские на капища, скрытые от люда праздного. А пока тебе придётся зверя внутри себя приручать, как получится, и звать его, когда туго, научится надобно.

Сколь ловко я не сигал на коня, да с него, а все равно привычку долго двигаться на средневековом байке надо вырабатывать. Потому бежал теперь рядом с транспортом, дорогою усваивая науку от Фрелафа, как другом стать коню, и верностью чтоб служил тот мне. Уже привычно на ночлег устраивались в лесу, стреножив наш табун небольшой. Ведун взялся кашеварить, попутно рассуждая:

– Завтра селение будет, там зерна надобно прикупить. Лошадки-то наши привередливые, им травушки мало будет, лакомства подавай, через это и сдружишься пуще, а ещё расседлать, да в речке искупать, заботу проявить и уважение.

На правах старца, Фрелаф первым остался бодрствовать у костра, оборонять наш лагерь, уже под утро предстояло мне. Лошади считаются лучшими сторожами, чуют они опасность загодя, порой лучше собаки, но на коняшку надейся, а сам не плошай, потому и несли мы дозор посменно.

Ночная кромешная чернота сменялась серостью предрассветных часов и наползающим от речки туманом, первыми трелями просыпающихся лесных птах. Зафыркали растревоженные лошади, с опаской поглядывая на подступающую с запада чащу. Я выхватил мечи и перебежал под прикрытие старого дуба. Если там лучник ворога, то пусть теперь ещё попадёт. Мои старания разглядеть опасность оказались тщетными, зато нос уловил запах – пахло зверем, пахло волком и мне показалось, что запах знакомый. Тихонько позвал:

– Ракша, это ты Ракша?

В глубине леса качнулись ветки кустов, и я ощутил пятым чувством, что явно не один зверь удаляется от нашей поляны. Мне очень хотелось знать, что это моя Ракша, что с ней и волчатами всё хорошо. Но я не увидел. Рассказ ведуну об утреннем происшествии не произвел на него ровно никакого воздействия, старый просто покивал, не прекращая кушать, как знал и без того.

Глава 6 Селище Прозора

С первыми лучами солнца мы выступили в путь и уже к полудню добрались в довольно крупное селище, почти такое же, а может и поболее моего прежнего. Стояла деревенька очень живописно, в излучине большой реки, с крепкими избами, окружённая пахотой и готовыми огнищами. Над долиной разносился умиротворяющий шум жизни, замешанный из криков детворы, мычания скотины и звона кузнечного молота. Деревенька влюбляла в себя с первого взгляда. Вот бы тут, на скале крепостицу поставить, чтоб с большой реки видна была, и вход в излучину стерегла, а за ней торжище аккурат до деревни. Построить пристань под ладьи да торговлишку наладить по реке с другими селеньями, удумать штуковин новых. Дружину бы собрать добрую и заставить норманнов боятся грабить приходить. Понеслись в голове наполеоновские планы.

Ведуна тут знали и привечали, а меня сразу атаковали молодые девицы, не двусмысленно намекая на интересное продолжение знакомства. Мужики с некоторой опаской поглядывали на воя, в платье богатом, статью богатырской не обиженного. Принял нас на постой, в доме своем, староста Прозор. Пока Фрелаф решал дела свои ведовские с общинниками, я скинул бронь с кафтаном, оставшись босым в одних портках, расседлал лошадей и повёл их на реку мыть. Как советовал ведун наводить дружбу с товарищами боевыми, четвероногими. Коней порадовал, да сам наплавался под возбужденные возгласы общинников. Не спеша возвращаясь, чтоб обсохнуть получше, решил на публику поиграть. Пусть подивятся мускулатуре спортивной, раскаченной по методике из будущего, не зря же я массу целую зиму наращивал. Покрутил шестом боевым, исполняя комплекс японских приемов, абсолютно непонятный селянам, но жутко любопытственный. Должно быть зацепил сердечки девичьи. По всему девица с длинной светлой косой оказалась самой смелой, или приглянулся ей больше других. Без лишних расшаркиваний представилась:

– А меня Рута звать.

Девушка настоящая красавица, даже по меркам будущего, подошла близёхонько, да и пропал я от игривого взора синих глаз и улыбки нежной.

Вечером, в доме Прозора, за столом большим, собрались самые важные селяне, гостей дорогих потчевали всем лучшим. По принятому обычаю накушавшись до икоты, завели беседу. Сказывал Фрелав про диковины, которые сам ведал да от людей уважаемых слыхивал. Для крестьян столько информации было темой для обсуждения на целый год и поводом завести разговор на торжищах с купцами заезжими.

Поведал голова общинный про напасть с деревней случившуюся. Объявились тати окаянные на дороге смоленской, купец давеча пропал с обозом и ватагой оружной. Сказывают, мол, не мужики там с дубьём, а дружинники бывшие князя черниговского. Чем-то они не по нраву пришлись и погнал тот их со двора. Окрест слух идет, собрались тати ватажкою, людом разноплеменным и нет им дороги к родичам своим. За главного дан Олаф-Косой, здоровущий и хитрый, как лисица. Дружинники самого князя смоленского Святослава Владимировича по дорожке хаживали, да не сыскали супостатов. Обезлюдил с тех пор тракт Смоленский, потому как лютуют они шибко, ладно просто грабили, так примучивают до смерти.

Взялись уговаривать нас остаться в селище на зимовье, покудова тати сами не сгинут или не уйдут в другие земли. А пуще просили Фрелафа подсобить с ворожбой:

– Наслать бы погибель на них, окаянных. Любую жертву Перуну готовы дать.

Уговорить ведуна свернуть от предначертанного в видениях, не состоятельно, да и виделось мне не шибко, он тех разбойничков-то и опасался.

Нам предстояла ночь в средневековой цивилизации, а до вечера следующего дня планировали уже быть на древлянском капище. Да здравствует средневековье, с его упрощённым подходом в отношениях, и незамутнённый правилами поведения разум. Синеглазка была прекрасна и изобретательна, мне «сносило крышу» от её громких криков, это я потом додумал – были они для подружек, мол, «слушайте неудачницы». Под утро подарил Руте колечко из норманнских припасов и браслетик, за ночь волшебную, проведённую с ней в сарае. Селянка оказалась ровесницей, но не по годам рассудительной, понимая разницу статусов, скромно предложила себя в холопки, ежели хозяйством решу обзавестись, и непременно родить мне богатыря.

Утром мы выехали в сторону Смоленска, провожаемые всем селом, ведя по одному заводному коню. Я прилюдно расцеловал свою подружку и громко пообещал не позабыть, а может и воротиться по-возможности, подымая её статус. Излишки, в виде двух лошадок и трофеев с всадников кучковских, сторговали общине.

Глава 7 Тракт

Двигались спокойно, внимательно оглядывая дорогу и возможные места для засады, хотя двух путников вряд ли будут долго выслеживать да заманивать, скорее всего просто нападут. Под вечер сошли с тракта к ручью лесному, коней обиходили, напоили, зерна в сумы для походного кормления дали, да сами поснедали, огня не разводив, и принялись лес слушать. Учуял Фрелаф дух дымный:

– Жилище должно быть, Андрей Любомирович, аль стоянка большая, если на ветер идти, в одном стрелище пути будет.

Оставив коней стреноженными пастись с частью скарба, двинулись налегке, таясь, в указанном направлении. Пятью минутами спустя вышли на поляну, залитую лунным светом, пересекаемую ручьем, в центре которой, довольно живописно стояла изба из толстых брёвен с травяной крышей, рядом на коновязи семь лошадок. Из большого дома вышел мужчина и пошёл в сторону землянки, отпер дверцу, подпёртую полешком и выволок оттуда бабу в изодранном платье, ноги её были стреножены верёвкой, как у кобылы. Мужик помахал руками, указывая полонянке на разные вещи, потом залепил ей затрещину, от которой она свалилась. Наверно с чувством выполненной работы, убрался восвояси, а баба побрела таскать из ручья воду лошадям в корыто. Как удачно, что лошадками занимаются, хоть ржать не будут.Мы подобрались ближе, женщина, увидев нас, выронила ушат с водой, стараясь закрыть прорехи в одежде. Ведун поспешил успокоить, как мог, несчастную:

– Ну чего ты, не видишь – аль мы другие, лучше поведай сколько там этих.

В близи она оказалась совсем молодой, так и не проронив и звука, показала, что называется на пальцах, две пятерни и ещё одна. Многовато. А если учесть, что молва может и не врать, то эти разбойнички ещё и опытные вояки. Зверь внутри меня пока дремал, и я не знал точного способа или отвара, чтобы вызывать его. В дом соваться опасно, 15 человек даже для большого дома сулило жуткую тесноту, а там и навалиться разом смогут.

Разрезав путы на ногах пленницы, вручил ей ножик:

– Иди остальных пока освободи, да покудова тихо сидите, как шум поднимется, бегите в ту сторону, – и указал в направлении деревни.– Что делать-то будем, ведун? Хотел я поперву подпалить избу, да как там не токмо лихоимцы окажутся.

Из дома слышался богатырский храп множества глоток. Фрелаф, задумавшись:

– Тогда давай для начала, коняшек распутаем да отвяжем. Посмотрим, кто там в землянке томиться. Пусть уводят под уздцы, а с пешими всяк проще будет справиться.

Я с недоверием посмотрел на дедушку. Он всерьёз обдумывает план, где, по сути, подросток и старик, складывают в сражении дружину без пулемёта, и этому плану только всадники помешать могут?

В землянке оказалась наша знакомая-тихушница и ещё три бабы с мальцом лет семи, должно быть на продажу готовили. Лошади спокойно подпустили полонянок, видать часто кормились с их рук. Пленницы поведали, что в доме сейчас токма тати, молчунья должна была напоить животину и идти под бок главарю укладываться. Следует поспешить, вдруг проснется, серчать начнёт.

Уже хорошо.Как только небольшой табун, уводимый освобождёнными женщинами, скрылся в лесной чаще, я подпёр дверь поленом и начал разводить костры вокруг избы. Жалко, домик-то справный, ручей рядом, лес красивый – с этой мыслью я и передумал пал пускать. Просто взял на вилы огромный ком сена и запустил его в дверной проём подожжённым, а потом ещё и еще. Трава была сухой вперемешку с зелёной. Из всех щелей дома повалил едкий дым. Вот теперь и поленом дверцу подпереть можно. Через минуту в дверь изнутри ударили первый раз, а потом ночной лес наполнился криками отборной брани. В единственное, довольно узкое оконце, попытался выбраться худой разбойник. Укол мечом в шею сделал из него естественную затычку. Удары в многострадальную дверь постепенно превратились в стук, а потом и затихли. Да, кажется, я целиком принимаю особенности современного менталитета, в душе моей ничего не ёкнуло, а ведь я только что прикончил в огромной коптильне 15 человек. Да, конечно, татей лютых, беспощадно вырезающих соплеменников на дорогах ради наживы. Превращаюсь в средневекового палача. По-моему, ведуну вообще не свойственно переживать по свершённому, вот с кого стоит пример брать и методику восприятия средневековья. Он рад, что всё сделано, подвиг сотворён, герои живы, слава Перуну молниерукому, всем спать.

Устроились поблизости, подремать вполглаза, наблюдая за разбойничьим домом. Утром мы поняли, что не все наши планы и наказы правильно исполняются. Пленницы испугались скакать по ночному лесу и вернулись на поляну. Они в нас так были уверены, или им полон и насильники не так были страшны? В любом случае, рабочие руки нам не помешают. К их возвращению, я закончил выволакивать из дома угоревших, а невозмутимый ведун делать контрольные умерщвления копьём в сердце. После проветривания нам открылась пещера Али-Бабы – две сумы перемётные только чеканной монеты, а остального имущества просто не счесть.

Полонянки оказались все из общины Прозора – это в некотором роде всё упрощало. Фрелаф объяснил:

– Передайте старосте, что его просьбу Фрелаф и Андрей Любомирович справили, тракт смоленский от татей освободили. Повезёте теперь имущество наше ему на сохранение, дозволяю съестное себе забрать и животину покудова пользовать в делах общинных, ежели прокорм её будет в тягость, продайте. От щедрот своих одарил полонянок четырьмя кобылицами. Даже в доме сём разрешил поселиться, коли желающие найдутся.

Интересно, если бы они в ночь уехали, как бы он тогда наказы передавал. Зато дом справный удалось сохранить, теперь проверять придётся, чтобы паразиты в нем опять не завелись.

Нагрузив заводных коней сумами седельными с монетой, с кольцами да с каменьями, мы тронулись к капищу, до которого вот уже второй день было рукой подать, да дела всё отвлекали.

Глава 8 Капище

Неприметной, узкой, лесной тропой, сквозь ветви колючих елей, мы тащили за собой коней с поклажей. Думаю, мне тут без Фрелафа и делать было б нечего. Место силы было огорожено частоколом из заострённых брёвен в три метра высотой. Массивные дубовые воротины отворил ещё более бородатый и древний старик, чем Фрелаф, из глубины двора на нас смотрело ещё две пары внимательных глаз – холопка босая в сарафане и мишка-двухлеток, сидящий на цепи, будто собачёнка дворовая.

– Это Дубок, он тут всегда, – представил мне волхв хранителя капища, – не видит и не слышит уже по старости своей, зато чует всё. Он знал, что свои идут, как только мы в лес запретный зашли. Да, Андрей Любомирович, дорога сюда закрыта для неизбранных. Ночью сегодня само капище решит, свой ты али чужой. После трапезы вечерней, надлежит тебе провести ночь среди богов в центре капища, будешь привязан к жертвеннику, потому как разное с тобой может происходить.Скажу сразу – и испугался, и насторожился, особенно меня жертвенник напряг.

Кушали мы досыта, Дубок откуда-то пополнял стол с завидным разнообразием, суетилась и строила глазки теремная девка: грустно ей в окружении старцев да идолищ страшных. А потом я очнулся голым, ноги и руки мои были прикованы железными кольцами к большому камню, сверху на меня, откровенно злыми глазами смотрели лики богов, вырезанные прямо на стволах вековых дубов. Рядом стоял Фрелаф и Дубок, вздев руки к небу, они бормотали не очень понятные фразы, суть которых ускользала от меня вместе с сознанием, наверно молились. Оставалось только подождать, а потом может и обратно в Пашкин Гелентваген попаду, хотя уже не очень хочется. Мне показалось, что я провалился в сон… Открыл глаза от резкой боли, в живот впились когти ворона, он долбил клювом мою грудную клетку, больно впиваясь прямо в кость. Разлетающиеся капли крови окрашивали его чёрные крылья, а я извивался всем телом, пытаясь скинуть старательного убийцу:

– Я ещё живой, что ты, тварь, делаешь?Никакой сверх-скорости и никаких ярких красок мира не приходили, боль и ничего кроме боли и обречённости.

– Фрелаф помоги, – пробовал я позвать на помощь.

Мелькнувшая серая тень сорвала с меня мучителя, клыки волчицы в мгновение ока разорвали ворона. На краю уплывающего сознания я понял, это моя волчица:

– Ракша, – я почувствовал её запах, как её шершавый язык заботливо успокаивает мои раны, и провалился в спасительный сон.

Дождь. Сквозь ветви дубов на моё истерзанное падальщиком тело капают крупные капли, наверно, смывая кровь. Я с ужасом открыл глаза. Первая мысль – он вскрыл мне грудную клетку, и, кажется, добрался до органов! Такое тут не лечат, или заражение добьёт. Вот это номер – даже царапин нет! Всё зажило или привиделось? А как же волчица, Ракша-то была?

Через пару минут пришли мои надзиратели расковывать, точнее раскрывать сложный запорный механизм кандалов, приговаривая:

– Ух, и орать ты горазд, молодец, а как рваться-то начал, думали поломаешь всё.

Может и показалось, но теперь лики богов смотрели на меня по-отечески с одобрением.

– Андрей Любомирович, тепереча всюду будешь ты чувствовать, где место это заветное для тебя находится. Оборони от напастей и ворога лютого капище святое, а взамен оно даст тебе силу и знания потаённые. А пока пойдём в баньку, попаримся да помоемся. Может и девку потискаешь, а то извелась она вся.