Волчья стая

Максим Калинин

Волчья стая

Глава 1 Пашка

Обстоятельно вытирая ветошью уже итак натёртые до блеска руки, мастер перечислял, что подлежит замене, а что ещё можно отремонтировать. Всё это давно превратилось для меня в слитный и монотонный бубнёж. Денег нет. Да и были бы, ну не стоит колымага таких вложений. Какого чёрта я вообще сюда припёрся? Теперь ещё и за диагностику все равно придётся раскошелиться! Я забрал машину и поехал в сторону дома.

За последнее время все новости в моей жизни были с пометкой «да почему так-то», разве что жена больше не выносит мозг, напоминая о моей никчёмности – всё-таки ушла к другому, оставив квартиру. На этом везение закончилось. Почти голый оклад тренера по фехтованию и полное отсутствие подработок намекали, что из автосервиса мою праворукую япошку только на разбор отвезти. Хорошо хоть солнышко ярко светит. Если бы сейчас там, в небесной канцелярии решили, что дождик с ветром самое то, я бы точно приплыл в депрессию и к мысли о суициде. Может это он – обещанный кризис среднего возраста пришёл вместе с сорокалетием, пузом и нестабильным давлением?

Пару раз заглох на светофоре, как оказалось, второй раз фатально. Сильный удар в корму многострадального японца опять родил в мозгу риторический вопрос «да почему…». К левой двери, где, как правило, в европейских машинах располагается водитель, нетвердой походкой подошёл молодой парень, и сейчас он пытался понять, где тут собственно руль с человеком. Собрав в кулак все остатки своего самообладания, я вышел из машины и постарался привлечь к себе внимание:

– Здравствуйте, вы в меня врезались, давайте номер своей страховки и права, я пока евро протокол заполню.

Неожиданно парнишка бросился на меня с кулаками и криками «ах ты сука, тебе пиз…!», я чисто на автомате перехватил его руку и ответным хуком в челюсть вырубил. Ну зашибись, и как теперь? Придётся ментов вызывать, бумаги до вечера оформлять. Под эти мои раздумья из БМВ дебошира вылезло две очень юных и не совсем одетых девы и принялись визжать на всю улицу, что я убил сына, пиз… какого важного человека и то, что мне точно нигде теперь не скрыться. К приезду гаишников, водитель БМВ уже пришёл в себя и сейчас бешено вращал глазами. После заполнения протокола и попытки опроса свидетелей, один из гаишников поведал мне, что в меня врезалось единственное и очень избалованное чадо заместителя прокурора города. Каждый месяц он раза по два попадает в ДТП и ни разу его не лишили прав, а все потерпевшие забирают заявления. Вот и сейчас гаишник усталым и полным безысходности голосом порекомендовал мне свалить, хотя бы на месяц, и если получится как можно дальше, а за это время либо отпрыск прокурорский убьётся, либо его папаше станет не до тебя.

Добрался домой под вечер. Мой старый двор приветливо встретил меня свободным местом на парковке, и сейчас я просто сижу в машине, собираясь с силами. Надо совершить восхождение на четвёртый этаж в пустую квартиру, заставленную пыльными кубками и подванивающую утрамбованным в ведре мусором, который давно пора вынести. А может некуда просто спешить.

Мастер спорта, стабильно в призах на всех соревнованиях. Куда всё растерялось? Стоило поругаться из-за призовых с федерацией, и сразу не включили в сборную на Европу – обиделся на весь мир и забухал. Хорошо, что вспомнили старые заслуги и взяли тренером в родной клуб. Что теперь делать-то? Идти продавать какую-нибудь дичь, или охранять шлагбаум? Деньги сами себя не заработают, а я вроде как ничего больше и не умею.

Набрал Паше – однокласснику, у него жизнь в порядке, сразу после школы начал хорошо зарабатывать, и сейчас наверно расскажет, где опять отдохнул и как от этого устал. Может хоть он посоветует, как капиталы приобрести, чтоб сразу много и не посадили?

– Привет, как жизнь? – всё, что сгенерировал мой мозг, общие темы сложно подобрать, разве что друзей школьных вспоминать, да спрашивать друг у друга, кого видел. Зато Пашка никогда не отказывал мне в общении, он вообще человек лёгкий на потрепаться.

– О, привет, спортсмен, не поверишь, вот тока-тока про тебя вспоминал. Слушай, Андрюха, со вчера на реконструкцию историческую собираюсь, под Ярославлем будем Викингов побеждать или Тевтонцев, короче не важно. Погнали вместе, у меня партнёр по бизнесу собирался полгода, готовились вместе и слился вот только что. За деньги не парься – всё давно оплачено, чё зря взносу пропадать. Сгоняем, мечами помашем, комаров покормим, лопухами задницу подтирать будем, жирок разгоним. Ты же как раз по этому делу чемпион, в смысле железом воевать, моих потренируешь за денежку малую.

Рано утром, я катил в пригород, домой к Пашке, примерять шмотки, по канонам историческим приготовленные от слившегося Пашкиного партнёра, и вообще, дальше на его машине поедем, а свою я готов был уже в овраг отправить. Друг и раньше ко мне с этой темой приставал, научить его на мечах сражаться, топорами да ножами пользоваться. Только он как приставал, так и отставал, постоянно сваливая по делам. Я книжек набрал в библиотеке, видео скачал, приёмы отрабатывал, даже сам на занятия ходил к товарищу, японскими техниками боя заморочился. Попытался даже свою группу набрать, месяц объявление на остановках развешивал. Пашкины обещанные толстосумы, любители старины седой, так и не повалили. В итоге пришёл один очкарик с лишним весом и астмой, хватило его на две недели. На этом клуб «Стали и пламени», как говориться, почил Бозе.

Меня долго не хотели запускать в Пашкин коттеджный посёлок, уж очень не вписывалась моя машина в ландшафт. Зато сам друг детства встречал меня в воротах своего особняка, демонстрируя намерения непременно заключить меня в объятия. Вид он имел помятый, человека, бухающего не первый день:– Андрюха, как я по тебе соскучился! Хорошо, что ты набрал меня вовремя. Давай, заходи, сейчас накатим немного. Я тут один, мои в Европу неделю как свалили.

Теперь уже Пашка выступал для меня учителем, объясняя, как напяливать кольчугу, поддоспешник и вообще, как всё надо и на какие верёвочки привязывать, чтобы штаны не потерять и нужду справить по надобности. Решили ехать утром, а сегодня – мясо на гриле и пива побольше. Будем напитываться духом рыцарским под песни группы «Король и шут». Мы так, во всём средневековом и начали жарить мясо, тосты произносить, славя богов древне-славянских. Накидались мы от души уже вискарём. Проснулись тут же, между беседкой и бассейном, прямо на траве в окружении пустых бутылок и остатков еды.

Голова страшно болела, даже быстрорастворимая таблетка аспирина не выручила.

Пашкина семья сейчас где-то в Италии, вот он и отрывался, не имея тормозов. Я то хорош, завязывал же с синькой и вот тоже дорвался, остановиться не смог, как ехать теперь часов 7 на машине с таким выхлопом, да и внутри организма состояние «как бы сдохнуть, и чтобы никто не трогал». Тем временем Пашка добрался до бутылки и опохмелился остатками прямо из горла. Его лицо на глазах приобретало жизненную розовость и осмысленный взгляд. Подозрительно, но мне он выпить не предложил.

– Андрюха, я выпимши, так что давай сейчас тебе специальную таблетку дам, очень дорогую, и ты за руль сядешь. Сегодня обязательно надо в Ярик приехать, меня там очень ждут, кое с кем по делам переговорить и начало у нас завтра с утра какого-то сражения.

Специальная таблетка антипохмелина мне не сильно помогла, вот уже час я пытаюсь устроится поудобнее за рулём пашкиного Гелентвагена. Сильно мешается меч на поясе и грузовики на дороге, которые постоянно приходится обгонять. В голове набатом бьётся о стенки черепной коробки, единственная мысль «почему мы доспехи не сняли, и как я с мечом за руль влез?» Пашка дрыхнет, развалившись на заднем сиденье в обнимку с щитом и топором.

От сильного удара открылись глаза. Уснул! Табун немецких лошадей, заключённых в сталь, походя, пробил ограждение моста и воспарил над водной гладью. Какая хрень в голову лезет?

Моё лицо прилипло к лобовому стеклу, по которому медленно расползаются трещинки, и оно превращается в непрозрачную поверхность. Лечу вместе с лобовухой, рядом мерседес, а впереди вода, и сейчас придёт боль. Почему я до сих пор её не почувствовал? Не ясно. Но я жду. Вместо неё пришла темнота, а потом я понял, что меня трясут и кричат прямо в ухо.

Глава 2 Дражко

– Дражко, очнись, ну, Дражко! Что матушке-то твоей сказывать буду? Ну, Дражко, родненький, ну пожалуйста.

Легкие сжались в спазме и вытолкнули из себя воду, я сделал болезненный вздох и закашлялся. Меня всего, стискивала в объятьях какая-то рыжая малолетка, в слезах и улыбке во все зубы:

– Дражко, глупенький, напужал совсем.

Рядом толпилась стайка мальчишек, веселящихся и тыкающих в мою сторону пальцем «Златка с Мымром любится, ой не сдохни, ой, Дражко.» В лоб мне прилетел и больно ударил, разлетаясь противными ошмётками, какой-то фрукт. Собравшись немедленно надрать всем уши, я попробовал освободиться от захвата девочки и понял, что сил на это у меня гораздо меньше, а ещё я просто помычал вместо того, чтобы попросить отпустить меня. Тем временем девочка сама поставила меня на ноги и деловито потопала в сторону от речки, таща меня за руку:– Дражко, не слушай олухов, сами они негораздки.

На мне мешковина мокрая, а я сам шлёпаю маленькими голыми пятками за девчушкой лет десяти и росту невеликого, как и я сам. Крики мальчишек остались позади. Мы топали мимо хаотично расставленных, примитивных избушек, покрытых земляными крышами, в сторону кузницы. Характерный звон удара металла по металлу разносился и не оставлял вариантов. Я молча, как бычок на верёвочке, быстро перебирал голыми пятками стараясь успеть за девочкой. Двигались мы по какой то, очень аутентичной деревне, нас окружали срубы низеньких домов, крыши которых были покрыты травой. Обстановка вокруг, отсутствие последствий аварии в виде переломов и порезов, меня сейчас не заботили настолько, как и мой маленький размер и явно юный возраст. Я маленький мальчик? Может так выглядит смерть? Где тогда Пашка и мерседес?

У кузницы нас встретила женщина с очень добрыми глазами в сарафане из неокрашенной ткани, и здоровущий мужик, своей волосатостью и статью походивший на медведя, зачем-то надевшего штаны с фартуком. Златка, доведя меня и отвесив поклон, затараторила:

– Вот, дядьку Любомир, ваш Дражко с мостков в воду свалился и утоп, думали совсем, а он просто сомлевши был. Я его уж трясла-трясла, да вода вся и вышла с него.

Женщина вскинула руки и запричитав, прижала меня и спасительницу к себе. Медведеподобный мужик остался безучастным, его эта новость нисколько не взволновала, он повернулся и зашагал под навес с горном и наковальней. Запах обнявшей меня женщины наполнил сердце спокойствием и чувством защищенности, губы невольно расползлись в улыбке, а в голову потекли чужие воспоминания об укладе окружающего мира.

Я оказался в теле мальчика, не простого, а умственно отсталого с рождения, не умевшего говорить, всегда боящегося смотреть на людей, потому и упирался глазами в сторону. Вспомнилось, кто эта добрая женщина – она лекарка, мама Милава, а неприветливый мужик – то батьку мой, кузнец Любомир. Может потому, что Дражко отсталый, я не знаю какое точно, но это далёкое прошлое, а может тут никто не знает. Златка – соседская девочка, по доброте своей приглядывающая за беззащитным мной. Всё, что от меня требовалось – выполнять нехитрые задания матушки и сидеть тихо, не попадаясь на глаза отцу. Поэтому весь день я и проводил возле подола своей матери, держась одной рукой за него, а во второй зажимая варёную репу. За то и прозвали в деревне «Мымром», раз из дома никуда не отлучался. Когда в избе появлялась громадина кузнеца, мать скоро пристраивала меня в углу и начинала суетиться вокруг мужа. В эти минуты я неосознанно испытывал нарастающий страх, грудь сковывало невидимыми обручами, мешая дышать, сердце начинало колотиться, я падал на пол, подвывая, руки сами сжимались в кулачки, больно ударяя по голове. Отцу было неприятно от мысли, что боги наказали его бесполезным дитём. Он часто предлагал:

– Может удавить его?

Приходила помогать по хозяйству соседская девочка Злата, от рук которой мне становилось спокойней. Она вроде, как в работницах была у лекарки и кузнеца за снедь и учение.

Вот уже несколько дней я старался свыкнуться с новым миром и не привлекать к себе особое внимание, чётко выполняя просьбы мамы. Отыгрывать панические атаки и аутизм, посчитал лишним. Сейчас сижу напротив мамы, исполняя роль подставки для корзины, в которую она складывала холщовые мешочки с травами. На какую-то минуту весь процесс застопорился. Я поднял глаза и увидел уставившуюся на меня маму. У меня невольно вырвалось:

– Что случилось, ма?

Мама Милава расплакалась:

– Ты поправился, Дражко, я знала, столько даров богам поднесла. Сыночка мой, пойдём к отцу скорее, обрадуем его. Любомир, смотри, слава Морене заступнице, исцелился Дражко наш. Кричать это мама начала ещё из дома, благо до кузни было не далече.

Таиться дальше было бессмысленно. Кланяясь в пояс, как подобает хорошему отроку, я обратился к отцу:

– Разреши мне, батюшка, трудиться возле тебя в кузне, знания перенять! – мне показалось, что именно так надо обращаться к родичам в средневековье.

Кузнец наверно впервые посмотрел на меня, не испытывая отвращение. Сын, да ещё и здоровый – это очень хорошо. Вот только слабоват. Я попытался развить успех, но удалось лишь всех повеселить – безуспешно схватился поднять отцовый молот. На шум прибежала Златка и уже на пару с матушкой принялась обнимать меня исцелённого, попутно измазав слезами и соплями. С того дня я и кушать стал больше. Если раньше мясо на тарелке появлялось украдкой, в тайне от отца, то теперь он сам подкладывал мне куски пожирней:

– Кушай, Дражко, силы набирайся, чтобы молот большой у меня перенять.

Я уплетал с большим аппетитом. А ещё до работы в кузне и когда заканчивалась крица пробовал тренироваться, как мог, вспоминая и адаптируя под детское тельце упражнения из спорта будущего для настоящего времени. Вот такой выверт получился, а я всегда считал, что родители меня не в ту секцию отвели. В моём средневековом спортзале появилась лавка и жердь с поломанными колёсами от телеги, пара прутьев, заменяющих мне мечи, большая деревянная плаха для метания всего железного, что может воткнуться. Получалось не очень, тело мне досталось худое и слабое.

Злата любила сидеть и смотреть, как я дуркую бестолку, поднимая и кидая железки. Смеялась от моих упражнений с подвешенными мешочками, которые раскачивались на верёвках. Сама теми мешочками и норовила меня тюкнуть. Деревенские судачили и приходили подивиться, как так больной мальчишка после утопления вдруг начал здоровьем набираться и заговорил. Думаю, что там на реке Дражко на самом деле помер, и я с Пашкой наверно тоже. Вот и не верь после этого в потустороннее, которое взяло и поселило мою душу в тело мальца. Интересно, а где Дражко-то сейчас? Может раз я вспомнил, как тут всё устроено, он и не делся никуда, а сидит там в уголочке моего сознания и тихо поскуливает.

Во дворе показалась мама и окликнула:

– Дражко, иди до бабки Могуши, она молока даст, крынку не забудь взять, на лавке сохнет.

Я побежал в дом за крынкой и посохом – теперь везде ходил с жердиной выше моего роста, как волшебник из сказки. Большая палка была и тренажёром для рук и защитой от достающих мальчишек. Моё исцеление не избавило от постоянных попыток пацанов толкнуть деревенского дурачка в коровий кизяк или надавать по сопатке мымру, чтоб знал впредь, как за юбками прятаться.

В деревне тишина, все взрослые при деле. Почти до речки добежал, как вдруг получил по затылку сильный удар, я растянулся на тропинке, крынка откатилась в траву. Вокруг раздался смех и издевательские реплики:

– Ой, Мымра выгнали одного, прятаться тепереча за кого будешь?

Рукой нащупал набухающую шишку. Это они камнем что ли? Мальчишки собирались повеселиться. Меня окружили, наверно приготовились серьезно вывалять в грязи и попинать, неимоверно захотелось исчезнуть, спрятаться, сжавшись в комочек. Нет, нельзя сдаваться, ползая в пыли, рыдая навзрыд и умоляя, чтобы пожалели и отстали, они от этого ещё пуще приставать станут. Сейчас неважно, что их больше и что они сильней, надо просто упереться и не уступать, пусть бьют. Я перевернулся на спину и крутанул свой посох, пройдясь по ногам как по забору палкой, удалось достать почти каждого. Нападающие попадали и завопили. Стараясь не упустить преимущество, вскочил на ноги и начал лупить жердиной всех, до кого успел дотянуться. Мои обидчики разбегались с воплями:

– Неее, так это не закончится.

Кинулся по проулку за Мышатой – знаю, что именно он старается больше всех жизнь мне попортить. Легко догнать хромающего, он же среди первых был, когда я на спине лежал и пинать меня собирался, вот ногу я ему дюже приложил. Подсёк шестом под здоровое колено, и обидчик повалился на спину, хлестанул я его своим посохом прямо по животине, Мышата сложился пополам и заверещал на всю округу, а я охаживал его по ногам, рукам и заднице, пытаясь передать ему всё, что накопилось за долгое время издевательств, теперь в пыли ползал не я. Мой обидчик заскулил и разревелся, раздавая клятвы, что более не в жизнь, не словечком… Остальные мальчишки, кто не дал в страхе дёру, сейчас стояли на безопасном расстоянии. На манер китайских бойцов кунг-фу, молча поводил своим шестом, давая понять каждому, что ежели что, так же будет или ещё хуже. С чувством победителя поднял с травы молочную крынку и деловито осмотрел всех, мол и за крынку спрошу, ежели чё. Теперь дразниться Мымром не посмеют или сами у меня такими станут.

Вообще, меня сильно бесила слабость тела Дражко, я в его возрасте на разряд уже сдал, а с этими мышцами подтянуться вообще никак не получалось, дергался в каких-то конвульсиях на перекладине. Златка покатывалась от смеха, мешая мне, искренне считала, что я это специально тут выкабениваюсь. Ну конечно, про физкультуру тут никто не слыхивал, поэтому мой спортзал для неё и подружек был представлением одного актёра. Бесполезность изменить отношение к моим занятиям, выводило из себя и злиться-то на Злату нельзя. Надо просто ей и остальным доказать, что я тут всё не просто так, а для дела серьёзного. Пусть покудова веселятся, потом сами извиняться будут.

Златка потащила меня на реку, ей стираться, а меня она и раньше всегда с собой таскала, чтоб маме не мешался. Со мной же сподручнее и корзину тащить. Сегодня очень жарко, даже странно, что живут на реке, а никто и не думает купаться. Бабы, задрав подол по щиколотку, стояли в воде, полоскали бельё и сплетничали. Златка отвлеклась от работы и закричала мне:

– Дражко, жарко что ли? Ты зачем так глубоко зашёл?

Я осторожно экспериментировал, может ли это тело держаться на воде. Поджимал ноги и пробовал не пойти на дно, с каждым разом получалось всё дольше. Думал будет легче, ведь я когда-то умел и неплохо. Мои старания увенчались успехом, я поплыл. Всё, теперь каждый день, пока вода тёплая, буду плавать.

С берега заорали женщины, ко мне, как могла, спешила Злата, еле остановил её. Плавать из местных никто не умел, поэтому все решили, что меня водяной утаскивает в воду. Вот же проблема. Надо ещё со Златкой теперь договариваться, а то спасать будет. На берегу собралась куча народу, в общем дети и бабы, в меня тыкали пальцем, галдели обсуждая. Слышались реплики, что Дражко с водяным договорился, когда утоп – эту и ещё много других небылиц выпалила Златка моей маме, пересказывая чудо, случившееся на речке. Мама сильно перепугалась и стала ругать меня, чтоб больше не думал глубже колена в воду лезть. Неожиданно поддержал отец – его порадовало не только, что я единственный в деревне умею на воде держаться и не топнуть, а ещё возможная близость с водяным, раз он мне такое позволил. Кузнецы в деревнях всегда колдунами слыли, отец не исключение, вот и дитя его соответствует.Добро на плаванье я получил, правда возле берега и в компании Златы. Так теперь и таскал её за собой на речку, устроив аттракцион для местных. В деревне судачили, о бесе, вселившемся в Дражко, когда потоп, мол, с тех пор и не узнать мальца, вон надавал тумаков Мышате с компанией, а тут ещё и с водяным дружится. Моё упорство в попытках тренировать тело дало свои плоды, через месяц подтянулся десять раз и переплыл реку, ух, и влетело мне тогда от мамы, да так, что на следующий день был наказан, сидеть и помогать по хозяйству. Златка ходила с важным видом, мол, чтобы знал другой раз, как её не слушать, а она предупреждала, так орала с мостков, что полдеревни сбежалось.У отца гора крицы, надо горн топить, да жар раздувать. К этому дню я давно готовился, причём в тайне. Знаний инженерных у меня было маловато, не на того учился, поэтому долго изучал кузницу на предмет своей полезности. Механический молот – это для меня слишком сложно, разве что найти человека, которому суть да идею обрисовать, а тот додумает, как воплотить. Про состав металла та же история, знаю, да не то всё, вроде как температуру повыше и разные добавки нужны и только. Выбор пал на меха, их на трудах в школе делали, правда тогда ни у кого из класса ничего приличного не вышло. Решил сильно не усложнять, две деревянные плахи с дырочками по середине, через эти дырки воздух должен всасываться, с обратной стороны прикрепил кожаные накладки, чтобы обратно воздух не выпускали, прижимаясь к деревяшкам. Сами плахи соединил кожей. Всё проклеивал вываренным из костей клеем и прошил шнурком. Большой вопрос встал, как сделать само сопло, чтоб не сгорело. Металлической трубки у меня не было, единственным доступным материалом была глина, обмазал какую-то большую трубчатую кость и выжег её в костре. Достала Златка, допытываясь у меня, что такое я мастерю и для кого. Держался как партизан. Собрал всё ночью, сразу как был отруган и наказан мамой за мои рекордные заплывы. Поутру, как матушкины задания переделал, с серьёзным видом сообщил:

– Пойду в кузню, отцу подсоблю.

Только направился в избу доставать из-под лавки поделку, Златка сразу бросила свою работу и начала пристально за мной следить. В кузне уже пылал горн и в нём занимались уголья с пережогов. Я деловито спросил дозволения помогать и теперь уже под вторым, внимательным взглядом отца, пристраивал меха так, чтобы поэффективней работали и не сгорели сразу. Батя аж крякнул от удовольствия, как быстро горн набрал жара, да какого. Температура была явно повыше. Моё глиняное сопло не выдержало больше одного рабочего дня и к вечеру раскрошилось, да и остальная конструкция развалилась, но я теперь знал, как сделать лучше. Молот отцовый получилось поднять и пару раз ударить заготовку. Сегодня я был на высоте.

Вечером матушка, раскладывая кашу:

– А что там Злата у вас диковину какую-то разглядела, нынче?

– Да, Милавушка, сын наш сегодня штуку удумал нужную, да переделать ещё пуще сулился и молот мой поднял. Будет из него толк. Сердце теперь моё спокойно за наследника. Тайну ему поведаю родичей.

Отец подошёл к очагу и отнял камень из кладки, вытянул свёрток длинный, замотанный в кожу сыромятную. Он бережно развернул на столе увесистый свёрток. Даже тусклого света лучины оказалось достаточно чтобы блеснул явно нержавеющий метал, кольчуга посеребрённая и два одинаковых, как близнецы меча:

– Вот, Дражко, настоящие боевые клинки заморской работы, достойные руки боярина, а может и князя, из железа, которого ни я, ни отец мой так и не смогли сделать. От отца к сыну в роду нашем передаётся с историей, чтоб всяк потомок цену знал и гордость имел.

Тепереча и ты слушай. Давно случилась эта напасть, жили предки наши в других краях, далёких и тёплых. Пришёл на землю родичей Хазарин, убил многих, полонили деда моего и в далёкие земли Персам продали. Попал дед Тихомир на галеру большую, веслом ворочить под кнутом басурманским. Возил на тех галерах купец важный товар свой из Дамаска в Константинополь да Херсонес. Дед говорил, видел он в дыру вёсельную, что города эти огромные, до небес стены из камня поднимаются и народу там живёт тьма-тьмущая. Случился шторм, корабль их долго волнами бросало, трюм галеры порою целиком водою заливало и многие сомлеть успели, толи кормчий не сдюжил, может ещё беда какая приключилось. Напоролась галера бортом на камни, аж весла поломались. Схватил тогда он обломок весла, к которому прикован был и в живот надсмотрщику, тут и остальные взбунтовались, кто с обрубком вёсельным оказался. Галера тем временем тонуть принялась, не до полонян вёсельных басурманам было, никто к ним не спускался за надсмотрщика мстить, спасались они. Пока все люк пытались открыть, дед наш цепи камнями балластными долбил. Так ему одному токмо и удалось выбраться, через дыру в борту, а ещё он тогда, прямо как ты, Дражко, с духом морским закружился и плыть научился. Долго ещё волновалось море, пока дед Тихомир за камень цеплялся, что корабль сгубил. А как замирение на море вышло, оказалось, что вот она галера недалече потопла, в рост всего. Деваться то некуда, а надо взять деревяшек разных, чтобы до землицы догрести. Сказывал, что умаялся, но две бочки пустые с трюма вытащил и связал их вёслами да парусиной, а ещё кусок мяса вяленого и кувшин вина греческого повезло сыскать. Два дня и ночь он толкал свой плот, изредка выбираясь передохнуть и поснедать. На вторую ночь он приметил огонь, то был берег Таврики, а костёр разожгли дружинники купца с Ладоги, возвращались они на кнорре из Константинополя и тоже потрепались в шторме. На счастье деда Тихомира, встали у берега обсушиться да лодку смолой поконопатить. Приняли родича нашего из моря они со всем вежеством, оттого и он таиться не посмел да сказывал им у костра историю свою о полонении и спасении. Взял тогда купец его в ватагу свою, веслом ворочить, за пропитание и дорогу. Вещи его не тронули, признали добычею законной. Имуществом дедовым стали: две справные бочки, парусины кусок да верёвка. Но не всё на этом. Когда один бочонок открыл, там два меча оказалось, кольчуга да шлем басурманский, всё работы тонкой и выделки особой. Наверно в тайне везли куда, или увозили откуда, прежние хозяева. Слово купца крепкое, никто и не подумал горемыку обидеть. Продал тогда дед Тихомир, токма бочки да шлем, чтобы одёжу себе сладить и денег на жизнь заиметь. До Ладоги родич с купцом не дошёл, а честь по чести поблагодарив того, в деревне остался, приглянулась ему Любава, бабка наша. Стал дед Тихомир кузницу строить да железо ковать. Вот, Дражко, и кольчуга та, работы тонкой, за годы ничегошеньки с ней не приключилось, даже ржа не взяла. Так меня, как наследника, приобщили к сокровищу семейному, а что это сокровище – тут и к бабке не ходи. За один такой клинок можно пару деревней купить, не знаю даже, как оценить такое. Наказывал отец строго настрого, никому и никогда не сказывать, даже Златке, про реликвию.