Наперегонки со смертью. Книга 1

Наперегонки со смертью

Книга 1

Вадим Гал

Дизайнер обложки Free to use under the Unsplash License Shubham Dhage

© Вадим Гал, 2024

© Free to use under the Unsplash License Shubham Dhage, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0065-0088-4 (т. 1)

ISBN 978-5-0065-0089-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«2424 год н. э. Небольшое число ученых и военных, несогласных с порядком и правилами, установленными захватившим власть правительством, обнаружили в параллельной вселенной новую планету, пригодную для жизни людей и осуществили межпланетный перелет-телепортацию с целью построения справедливого общества, но встретившись с непреодолимыми препятствиями быстрой экспансии, ищут пути достижения поставленной цели создания идеального общества и места обитания. Кроме опасностей на самой планете они сталкиваются с неожиданными вызовами среди самих поселенцев.

Книга показывает разные стороны человеческой природы, а также символизирует свободу человеческого выбора и безграничный потенциал личности»

Глава 1.

Слом матрицы

Был чудесный теплый летний вечер, солнце заходило за горизонт и на фоне необычных гор казалось, что огромный волосатый крокодил пытается проглотить этот светящийся желтый диск и вот-вот сделает это…

Наверное, так мог бы подумать случайный человек, попавший в это ничем не примечательное для туриста, но романтичное место. Дэвид1 же, находясь здесь, обливаясь потом и практически не дыша, в этот момент думал лишь о том, как остаться незамеченным десятками страшных бестий2, кишащим повсюду, от которых его отделяла лишь естественное укрытие из нескольких толстых стволов, веток и листьев, поваленных смерчем, который регулярно случается в этих местах.

И поскольку очевидного и быстрого пути спасения его работающий на турбо скоростях мозг, прогоняющий через аналитический фильтр самые даже фантастические варианты спасения от волшебника на голубом вертолете до чудесным образом оказавшегося под листьями бластера или лазерного пулемета ни на чем не останавливался, Дэвид решил отмотать время назад, вспомнить, как говорится, свою жизнь и понять, как вообще его угораздило попасть в такую ситуацию, когда он может в любой момент попрощаться с жизнью.

Да, а ведь вспомнить было что: Дэвид лежит в дорогом пентхаусе в центре столицы, любуется шикарным видом на звезды, которые не были затянуты, как обычно, городским туманом или тяжелыми пунцовыми тучами, не то грозовыми, не то химическими, в объятьях своей молодой жены и мечтает о том, где он будет доживать свой век с внезапно свалившимся на него выигрышем в ежегодной лотерее, устраиваемой одной из правительственных структур с целью вселить в стремительно беднеющее население надежду, оптимизм и вернуть уходящее чувство доверия к своим избранникам.

Много было мыслей у него в том момент, роились они как пчелы вокруг своей дорогой матки, может, поэтому и не мог заснуть, хотя на часах было пол второго ночи. Лежа в огромной, трехметровой кровати думал Дэвид и о супруге, улыбавшейся во сне и, видимо, заснувшей, также, как и он, с приятным ощущением безопасности и спокойствия за остаток своих дней, думал и о нелюбимой, но необходимой до последнего времени работе, о неудачнике боссе, пятнадцать или около этого лет отработавшем на одном и том же месте в маленькой компании и срывавшем злобу за свою никчемную жизнь на подчиненных, особенно на молодых, амбициозных и перспективных, способных заменить его и вывести компанию на новый уровень. Дэвид жалел этих бедолаг, закипая внутри от чувства несправедливости. Может быть, поэтому, когда утром прошедшего дня пришел в офис объявить о своем увольнении, собрал совещание под предлогом обсуждения текущего проекта и при всех высказал в лицо начальнику всё, о чем думали, но боялись озвучить остальные – ему-то терять уже было нечего…

Да, возможно кто-то скажет, что это детский поступок истеричного подростка, но по-другому Дэвид не смог, не в первый раз столкнувшись с ломающей жизнью несправедливостью.

Думал, конечно же, и о себе, о своей неудавшейся карьере военного. О том, как каких-то пять лет назад он, молодой перспективный офицер со знанием нескольких иностранных языков, отличник учебы, мастер спорта по рукопашному бою, да и «просто красавчик» был зачислен в штат самого элитного армейского подразделения, выполняющее разного рода задачи во всех частях земного шара и подчиняющегося непосредственно высшему руководству страны. Это вдохновляло и в то же время, возлагало огромную ответственность на тогда еще перфекциониста Дэвида, стремящегося быть идеальным во всех своих делах и поступках и со своей прямолинейностью и железной волей не понимавшего, что в некоторых вопросах иногда нужно быть гибче. Это не означает, что нужно и необходимо ломаться, и прогибаться под всех и каждого, а просто с пониманием относится к недостаткам других, даже если они не соответствуют твоему идеальному представлению о том, каким должен быть тот или иной человек. Это упрямство и перечеркнуло раз и навсегда блестящий карьерный трек молодого амбициозного паренька, решившего выяснять отношение с генералом, также, как и Дэвид, относительно для такого звания молодым и амбициозным, потребовавшего от него выполнения какого-то пустякового поручения, показавшегося ему, идущего в разрез с его совестью. Учитывая, что сейчас Дэвид даже не мог вспомнить всех деталей вспыхнувшего конфликта, тоска, обида и разочарование волной накатывали и накатывали на него. Нет, конечно, если бы вопрос касался выполнения боевой задачи, обеспечения безопасности его подразделения, вопроса жизни или смерти никаких сожалений бы не было, но Дэвид прекрасно понимал, что будь он менее горячим и тщеславным, более терпеливым и в некоторой степени «пофигистом», сейчас мог бы уже командовать отрядом или самостоятельно разрабатывать и координировать зарубежные военные операции.

В этот самый момент приблизившаяся практически вплотную морда бестии заставила нашего страдальца вернуться к реальности и мгновенно впасть в состояние анабиоза и, выражаясь медицинским языком, в состояние танатоза, имитируя обычную ветку дерева, удерживая даже биение сердца, но, при этом, не сдерживая неприятных запахов, вызванных испугом)) … Одновременно, холодный пот выступил на всем теле Дэвида.

Имитация прошла успешно, и морда отвернулась, бестия прошла мимо, продолжая злобно рычать и неистово скалиться.

Поскольку опасность на мгновение миновала, Дэвид снова погрузился в воспоминания, в какое-то забытьё, всем сердцем надеясь на чудесное спасение.

Да, в тот момент и период своей службы он не мог позволить каким-то паркетным генералам давать указания и поручения ему, имеющему несколько медалей офицеру, побывавшему во многих заграничных миссиях и с успехом выполнивших их. Да, как ни ругал Дэвид себя, того самовлюбленного генерала, как потом оказалось, родственника одного из членов правительства, поставившего целью своей жизни воспитать молодого зарвавшегося юнца во чтобы то ни стало, и даже в ущерб интересам страны. Возмущал еще и тот факт, что никому из руководства не было дела до судьбы высококлассного специалиста, на обучение которого было потрачено столько времени и средств. Это был первый раз, когда у Дэвида сломалась его «матрица» восприятия окружающего мира.

Нет, конечно были и коллективные просьбы сослуживцев, и даже хотя формальные, но всё же положительные характеристики непосредственных начальников, но почему-то там, «наверху» сочли защиту обиженной генеральской гордости важнее всех указанных доводов и аргументов вместе взятых. Решили и поставили большой, жирный крест на высокой и благородной мечте парня-патриота. Первым делом запретили участие в боевых миссиях и командировках, хотя и опасных, но столь необходимых для набора опыта и проверки молодецкой удали офицера. Потом и вовсе пересадили на бумажную работу, начали контролировать каждую мелочь и, как говорится, создавать невыносимые условия труда, пожимая при этом плечами. Естественно, для парня, еще вчера бравшего штурмом базу террористов в джунглях и внедрявшегося в банду наркоторговцев такой ритм жизни был просто невыносим и… он ушел, не став дожидаться изменения ситуации и терпеть, замкнувшись на какое-то время в себе. В каком-то забытье стали протекать его серые будни. Дэвид начал выпивать, слоняться по городу без дела, постепенно опускаясь на самое социальное дно, пока друзья-сослуживцы не устроили его на офисную работу. На этом месте он был в практически постоянных командировках и постоянной смене «картинки» и круга общения. Такой образ жизни – в движении и, хотя и вынужденном, но всё же общении и решении рабочих задач и проблем постепенно, за полгода вывели его из того коматозного состояния оцепенения и безразличия, в котором он находился.

Дэвид стал замечать живых людей вокруг – и не просто как какие-то помехи или бездушные тела, а научился смотреть им в глаза, порой даже искренне пытаться их понять и пытаться как-то участвовать в их жизни. Наконец-то осознал, что возле него всё это время находилась молодая, красивая жена, с которой они познакомились еще на первом курсе. Она жила и училась с ним в одном городе и тоже заканчивала первый курс, когда на дискотеке в одном из местных клубов, который символично назывался «Couple», встретила его. Дэвид объяснял группе каких-то молодых и не совсем трезвых людей, что приставать с девушкам опасно для здоровья. Объяснял пока на словах, так как всем своим видом он давал понять, что это он лучше и быстрее делает кулаками и ногами, поэтому Лиза3, так же женской интуицией почувствовав, что будет неизбежное кровопролитие взяла его за рукав и силой отвела его к барной стойке, где благодарно поцеловала в щеку, обняла и поблагодарила так мило и нежно, что весь агрессивный запал каким-то волшебным образом исчез. Нет, он также готов был порвать кого угодно, но в эту минуту уже не находил повода и желания воспитывать хамоватых пацанов. Им овладели другие чувства и ощущения, которых он раньше никогда не испытывал. Через какое-то время они вместе ушли из шумного заведения, до рассвета гуляли в обнимку по набережной, разговаривая и мечтая обо всем на свете, дойдя до самого красивого места в городе, с которого открывался завораживающий вид на восход. Там им встретились такие же загулявшие допоздна парочки, кто-то приехал к этому месту сбора влюбленных на машине, кто-то, также как Дэвид и Лиза, пешком, бродя по переулкам и улицам небольшого городка, и все были сейчас в ожидании завершения своего свидания романтическим аккордом в виде шикарного восхода.

И вот до сегодняшнего момента его молодая и когда-то так страстно любимая благоверная выпала из его жизни. Точнее, он всех и каждого, включая Лизу, вычеркнул из поля своего зрения, а еще точнее просто не замечал, погрузившись в свои переживания, нигде не находя утешения и покоя, даже в её объятьях, как было прежде.

С уходом Дэвида из армии, естественно, снизились и его доходы. И хотя он, как и раньше пропадал то на работе, то в командировках, однако сейчас, выйдя из ступора, стал замечать, что они как-то отдалились друг от друга с супругой, потихоньку и незаметно становясь чужими. Дэвид стал задумываться по какой причине, даже не рассматривая взаимосвязь материального благополучия с качеством отношений и, не находя сразу ответа, переключался на другие размышления, откладывая разговор и прояснение ситуации с женой на потом.

В 25 веке правительство ни в одной стране не заботится о людях вне системы, то есть не являющихся частью административно-бюрократически-военно-полицейского механизма контроля за удержанием своей власти. Между прочим, чувство принадлежности к сильным мира сего, ощущение своей нужности было одной, пусть не самой главной, но все же причиной и поводом, почему Дэвид решил связать свою жизнь с армией, но он не мог и представить себе, что разрушение этой связи может быть триггером также и к разрушению их с Лизой отношений. То, что он перестал быть влиятельным и обеспеченным для своих лет гражданином, никак не должно было влиять на их личную жизнь, любовь, отношения, думал и убеждал себя Дэвид…

Не мог он и спустя некоторое время представить, что незначительный конфликт с генералом способен был разрушить жизнь полноправного гражданина, положить конец его карьере, да и жизни в целом. Он выпал из обоймы, стал ненужным правительству, оказался предоставлен самому себе и, видимо, это разрушил не только служебную, но и личную жизнь. Вот почему он прогонял мысли о Лизе и об отношениях с ней, как только не находил быстрого и логического ответа, как всё исправить и починить и в какой-то момент скорее в отчаянии и по инерции, нежели из азарта и надежды на победу согласился на предложение коллег поучаствовать в ежегодном конкурсе, организовываемом правительством в популистских целях для создания видимости заботы о населении. В этом конкурсе на первом этапе нужно было пройти минимальный тест или, скажем, профессионально-психологический отбор со всякими вопросами на определение типа личности, склонности к насилию, подтверждения лояльности правительству, своей организации и прочее, со множеством дурацких и определяющих психоэмоциональную характеристику вопросов, на которые нужно было ответить за определенное время. В результате прохождения первого, по мнению правительства, отсеивались городские сумасшедшие, безумцы и фактически психологически не уравновешенные граждане, оставалось процентов 90—95 адекватных граждан, изъявивших желание участвовать в конкурсе и вот уже среди них неких алгоритм случайным образом проводил отбор кандидатов до следующего, второго тура. Отбор, конечно же, был не совсем случайный, в параметры отбора этого алгоритма имелась возможность вмешаться и добавить туда нужных людей, что в принципе и делалось, но в слух об этом не говорили и поддерживали легенду об объективности отбора на основе заслуг участников перед обществом за прошедший период времени на основании имеющихся у правительства полных и доскональных данных обо всех своих гражданах.

Пройдя с 60—65% от первоначально участвующих в розыгрыше людей в следующий тур, Дэвид был конечно заинтригован, но не обнадеживал себя и даже не питал иллюзий, считая, что отобран для видимости, для общего количества, дабы показать объективность «игры». Он обратил внимание на некоторые известные фамилии в числе прошедших – это и актеры, и военные, которых он знал, другие медийные личности, в достоинстве которых он не сомневался, поэтому не рассчитывал попасть в третий, заключительный тур, в котором граждане делились на категории по своим специальностям, например, военные – к военным, врачи – к врачам, рабочие – к своей группе и так далее и в котором проводился отбор, напоминающий конкурс, «лучший по специальности». Кстати сказать, здесь Дэвид оторвался по полной, уделав и в стрельбе, тактической подготовке, да и в других дисциплинах своих оппонентов и в числе других победителей из других групп участников перешел в финал. Конечно, это был не повод надеяться на объективность и чудо стать победителем среди такого большого количества финалистов, но, когда спустя неделю, в 2 часа ночи ему стали названивать с поздравлениями один за другим с десяток его знакомых, которые тоже ради хайпа и надежды на везение участвовали в конкурсе, Дэвид не сразу не поверил их словам и даже посмотрел на календарь, убедившись, что сейчас не 1 апреля, а поздравления – не розыгрыш друзей-юмористов. Потом машинально щелкнул кнопку пульта телестанции и на фоне вещания диктора в строгом черном костюме с красным галстуком (почему-то это сразу бросилось в глаза) внизу экрана увидел бегущую строку с праздничной анимацией «ВНИМАНИЕ! В ЮБИЛЕЙНОМ 20-М КОНКУРСЕ СРЕДИ ЗАСЛУЖЕННЫХ ГРАЖДАН ВЫИГРАЛИ… Гражданин СУРГИН ДЭВИД ТИМОФЕЕВИЧ…» и, тут прозвучали еще две незнакомые фамилии, хотя… обе фамилии он слышал по телевизору пару-тройку месяцев назад, когда тот работал фоном, включенным с целью набора и закрытия, предписанных правительством «обязательных еженедельных часов прослушивания оповещения и информирования граждан посредством телекоммуникационных каналов связи». Фух, тяжело было воспроизвести это корявое название на бюрократическом птичьем языке обязанности каждого гражданина прослушивать и просматривать некоторое количество часов определенные так называемые информационные каналы, назначенные каждому, в зависимости от возраста и социального положения. Через эти каналы методично вливались в уши граждан новости про достижениях правительства в экономике и сдерживании инфляции, про достижения дипломатии и защите интересов страны в международной политике, в современном искусстве, в социальной сфере, про необходимость любви к правительству и про многое другое, что так необходимо каждой власти для формирования законопослушного гражданина. Конечно, когда это только всё начиналось, находились умельцы, которые перепрошивали выдаваемые бесплатно каждому телестанции, умудряясь организовывать передачу на контрольные сервера информации о нужных часах просмотра «правильных» каналов без такового вообще, или к примеру, при просмотре обычного фильма или матча любимой команды. Некоторым удавалось сделать это даже просто при выключенном звуке и экране телестанции, однако после того, как несколько дней подряд появлялись БЕГУЩИЕ СТРОКИ (а они появлялись и шли абсолютно всегда, при просмотре любого канала, занимая 1/3 экрана) с информацией о выявлении таких фактов с применением к «умельцам» меры пожизненных исправительных работ в угольных карьерах, через какое-то непродолжительное время такие сообщения практически исчезли, а это значит, что больше не стало и перестали появляться энтузиасты, готовые потягаться с правительством на соревнованиях «юный программист-любитель».

Да, определенно те две фамилии таких же как он счастливчиков врезались в его памяти при, как оказалось, небесполезном обязательном прослушивании. Что интересно, но при этом Дэвид, конечно же не знал, было ли это следствием его хорошей памяти или же министерство пропаганды использовали и применяли на этих каналах 25-й кадр, нейролингвистическое программирование, особый ритм, фоновую музыка или какие-то иные методы, но как будто бы слышал это только что и про себя произнес: «С огромной радостью представляем победителей честных и объективных онлайн-выборов мэра районного города N нашей области Кобылкина Геннадия Михайловича4 и председателя контрольно-ревизионной службы Кобылкина Всеволода Геннадьевича, избранных большинством 98-ю % голосов от всех проголосовавших». Да, какое удивительное и случайное совпадение, скажут одни, а французы им ответят своей старой пословицей, что «случайность – это бог дураков»…

Хорошо, плевать на этих остальных «случайных» счастливчиков, но почему он попал в число таких избранников судьбы. Да, определенно он уже не заснет и поэтому судорожно начал гонять мысли, кому это нужно, что делать с выигрышем, наконец, куда за ним идти – в общем, попросту оцепенел от свалившегося на него счастья. И было от чего, ведь на эти деньги можно было купить хоть самолет, хоть целый остров и улететь туда жить на этом самом самолете, но, почему он и сколько он сможет вытерпеть пыток во время получения у него официального отказа от выигрыша в пользу «более заслуженного» гражданина – мельком закралась такая жуткая мысль, которую Дэвид сразу же отогнал от себя.

Так или иначе, но из этих полубредовых терзаний его вывел раздавшийся очередной телефонный звонок. Дэвид не сразу принял его тупо смотря на экран смартфона, где светилась надпись: «Внимание! Правительственный вызов». Наконец, усилием воли он ткнул пальцем на зеленую трубку и услышал приятный женский голос робота-оповестителя «Гражданин «Сургин Дэвид Тимофеевич», вы стали счастливым победителем в 20-м ежегодном конкурсе, проводимом нашим любимым Правительством среди наиболее выдающихся граждан. В течение трех дней вам необходимо явиться в центральное бюро конкурса по адресу: Набережная депутатов, дом 1. Повторяю: Гражданин Сургин…». Дэвид, с уже меньшим вниманием и концентрацией прослушал сообщение второй, третий раз, положил трубку и откинулся назад на кровать, раскинув руки в сторону как в старых рекламных роликах про супер мягкие матрасы, когда девушка падает на матрас и всплывает картинка, что она проваливается в пуховую воздушную перину с блаженной улыбкой на устах. Да, определенно он вытащил свой счастливый билет…

Глава 2.

Счастливый билет

Этот и два следующих дня Дэвид провел в режиме «автоматическое выполнение». Он не смаковал каждый момент уже уходящей бедной-невзрачной и приходящей богатой-благородной жизни, как, возможно, делал бы любой другой гражданин на его месте, он просто плыл по течению реки, в данном случае, реки по имени Лиза. Она, на удивление, действовала быстро и собранно. Во-первых, заставила его умыться, побриться, позавтракать. Во-вторых, взять необходимые чипы и карточки, доехать до Набережной депутатов, 1, непрерывно что-то рассказывая, периодически хихикая. В-третьих, взяла инициативу в общении с нужными чиновниками в бюрократических кабинетах, где он со сдержанной улыбкой отвечал на поздравления, что-то подписывал на экране своего гаджета, фотографировался, давал какие-то пояснения и комментарии. В-четвертых, посетила с ним торжественный обед в центре города в Правительственном ресторане, куда разрешен вход только особым гражданам по особым отметкам в их ID. И, наконец, собрала и доставила Дэвида на обязательную церемониальную часть мероприятия в большом зале Торжеств, где были собраны, как понял Дэвид по форменной одежде, военные, полицейские, организаторы конкурса, а также участники из числа наиболее приближенных к правительству и проверенных граждан. Ведущий в смокинге, лакированных монки с двумя пряжками, держа в одной руке золотой микрофон, а другой – указывая на победителей, непрерывно что-то вещая, периодически приглашая Дэвида и двух других победителей подтвердить сказанные им слова благодарности и восхваления в адрес Правительства, организаторов конкурса, военных, защищающих граждан и правительство, полицейских и всей системе установившихся отношений и порядка в целом, с чем, надо сказать, именно в этот торжественный момент Дэвид не мог не согласится и практически без отвращения и зазрения совести кивал, что-то бормотал в микрофон и подтверждал сказанные ведущим высокопарные слова.

Остатки вечера и ночь этого дня прошли в выборе Лизой и в согласовании Дэвидом нового места их совместной жизни. Жизни в этом городе, так как другие варианты локаций супруга не предлагала может быть в силу привычки и привязанности к этим местам, где она родилась и выросла, а может быть просто по причине пока еще не полной осознанности спектра реальности и обилия всех вариантов в целом, может и по какой-то иной, неведомой ему причине. Дэвиду было некогда в этом разбираться, он просто говорил дежурные для такого выбора фразы, типа: «далековато от центра», «не нравится ремонт», «а рядом есть хорошая школа?» и прочее, но в глубине души был погружен в свои мысли.

Весь следующий день также прошел «на автомате» и был посвящен переезду и обустройству в самом дорогом пентхаусе, расположенном на последнем 200-м этаже небоскреба в центре города. Вокруг крутилось множество людей: грузчики, дизайнеры, торговые представители и всеми ими руководила Лиза, уверенно раздавая команды, что-то заказывая и покрикивая на нерасторопных носильщиков. Вся эта канитель и суматоха длилась до вечера и когда первоочередные дела были завершены, за окном начало смеркаться, Дэвид с Лизой сели за огромный стеклянный стол поужинать принесенной с расположенного на 150 этаже фешенебельного итальянского ресторана горячей пиццей на тончайшем тесте, осознавая, как они голодны, так как со вчерашнего дня ничего не ели. Остатки вечера прошли в тишине, так, как и Лиза и Дэвид были погружены в свои размышления, оба с одинаковой многозначительной улыбкой на губах, но одна – с ожиданиями, радостью и спокойствием, а другой – с опасением и необъяснимой тревогой за будущее на душе.

И вот, Дэвид лежит на огромных размеров кровати, которую не встречал даже на картинках в глянцевых журналах, в собственном дорогущем пентхаусе в центре столицы, любуется шикарным видом на звезды, рядом молодая жена, как вдруг скорость биения его сердца начинает стремительно набирать обороты – признак приближающейся опасности или неопределенности, готовой превратиться в опасность – этот симптом знаком Дэвиду с детства и никогда еще его не подводил, но всегда давал вовремя предпринять необходимые меры, особенно в период его службы в армии и выполнения боевых задач. Кто-то называет это даром предвидения, кто-то – интуицией, но в случае Дэвида это видение представляло собой как бы размытую картинка тех мест и событий будущего, которые он не мог физически наблюдать глазами, но чувствовал каким-то седьмым чувством и узревал как бы в тумане, передаваемым некими волнами и импульсами. Сейчас же у него было видение того, что по пожарной лестнице, так как лифт на этаж пентхауса работал только по специальному карте-ключу, имеющемуся только у жильцов, подымалась вооруженная группа людей в масках очевидно без намерения сделать розыгрыш и потом всем вместе посмеяться…