Ведьмачья сказка, или Матерь для ведьмаков. Том 5

Я протянула смартфон ведьмаку и показала его удивленное лицо, запечатленное на снимке.

– Да… непривычно себя таким видеть, – пробормотал Эскель, возвращая мне телефон, а потом вдруг подошел совсем близко и тихо спросил. – Почему она так на меня смотрит? Я что-то не так делаю?

Проследив направление взгляда Эскеля, я заметила симпатичную девушку, стоявшую чуть в отдалении в ожидании автобуса. Она в самом деле бросала заинтересованные взгляды на нас с Эскелем.

– Потому что ты красавчик, каких поискать, – так же тихо ответила я ему, хихикнув.

Тут подъехал нужный автобус и я, взяв Эскеля за руку, пошла к дверям.

– Я же тебе говорила, что на тебя будут обращать внимание, – смогла произнести я, так как любопытная девушка осталась ждать свой маршрут.

– Я думал, только твои знакомые, а не случайные прохожие, – растерянно ответил Эскель, осматривая автобус изнутри.

– Садись, – указала я на сидение рядом с собой. Благо до часа пик было еще далеко, и автобус был полупустым. – Даже в местной одежде ты выделяешься на фоне других людей, – вполголоса заговорила я. – У нас не так уж много людей, занимающихся военным ремеслом или каким-то видом борьбы, так что ты и статью, и фигурой выделяешься, а также иначе двигаешься, да еще и говоришь на иностранном языке. Конечно, ты будешь привлекать внимание, особенно женское. Это не значит, что ты делаешь что-то не то, они просто любуются, – улыбнулась я.

– Вот уж не ожидал, что буду здесь пользоваться таким спросом, – проворчал ведьмак. – Шрам бы сейчас как раз пригодился, чтобы избавиться от нежелательного внимания.

– Если я сниму иллюзию, будет только хуже, поверь, – усмехнулась я. – Пусть лучше любуются красавчиком, чем думают, что же такое с тобой произошло, что такой большой шрам остался.

– Ты из-за этого же принарядилась сегодня?

Тут автобус поехал, и Эскель крепче ухватился за соседний поручень, бросив опасливый взгляд в окно. Собственно, этим его реакция на общественный транспорт и ограничилась.

– Ну… да. Интереса к успешности меньше, чем к проблемам. Смаковать нечего, – кивнула я, беря его за вторую руку, чтобы показать, что всё в порядке.

Позабытый телефон завибрировал в моей сумке, я взглянула на него.

– Что это? – спросил Эскель, заинтересованно глядя на экран.

– Сообщения с настройками, информацией и рекламой, – ответила я.

– Тут можно писать текст?

– Да тут почти весь мир в одном устройстве собран, – усмехнулась я и набрала самый банальный «привет». – Вот.

– П… р, и, в… – начал вспоминать буквы, которые изучал вчера Эскель.

– Е, – подсказала я, поняв, что он затрудняется вспомнить следующую.

– Что? – не понял ведьмак.

– Ах да, я ж не могу тебе подсказать, – досадливо прицокнула я языком.

– Е! – неожиданно сам вспомнил он. – Т… П, р, и, в, е, т!

– Слитно только надо все произнести. Привет! – напутствовала я.

– Это означает привет? – уточнил он.

– Да, привет означает привет, – рассмеялась я. – Блин, неудобно как.

– Приувиет… Приувьет! – воспользовался моим советом ведьмак, и я с удивлением поняла, что слышу! Слышу русский! Кривой и косой, с очень сильным акцентом и неправильным ударением, но слышу!

– Вау, я слышу это на своем языке! – вслух восхитилась я. – Значит, ты все-таки будешь говорить для меня на русском, если выучишь! – поймав несколько удивленных взглядов, я убавила громкость своих восторгов.

– Здорово, наверное, – Эскель, в отличие от меня, не знал, как к этой новости относиться.

– Хм… Интересно, если я таки могу разделять то, на каком языке слышу, может, я могу и говорить на каком-то конкретном языке, – задумалась я, прислушиваясь к себе. – Было бы, конечно, удобно, если бы меня не всегда все понимали… – досадливо добавила я, косясь на других пассажиров автобуса.

– Попробуй что-нибудь сказать, – предложил Эскель, разводя руками.

– Мм… Мороз и солнце; день чудесный! Еще ты дремлешь, друг прелестный, – первым в голову пришли стихи Пушкина.

– А что еще зимой делать? – пожал плечами ведьмак.

– Пора, красавец мой, проснись! Открой сомкнуты негой взоры на встречу северной Авроры, звездою севера явись! – попробовала я по-другому. По отразившемуся в глазах мужчины недоумению поняла, что что-то поменялось. – Что? Не понятно? – с надеждой спросила я.

– Знаешь, так странно звучит. Я вроде понимаю отдельные слова, но смысл уловить не могу, – признался мужчина. – Что-то про взгляд и встречу…

– Я помню чудное мгновенье! Передо мной явился ты, как мимолетное виденье, как гений чистой… хи-хи, доброты, – воодушевившись, продекламировала я, старательно думая о том, чтобы это было на русском.

– Нет, не понимаю, – покачал головой Эскель. – На речь твоей мамы не очень похоже, но совершенно непонятно.

Оставшуюся часть пути я тренировалась менять языки по своему желанию, заодно перебирая в памяти все стихи, которые помнила со школьных времен.

– Извините, не подскажите, как добраться до загса? – обратилась я к первому попавшемуся прохожему, когда мы вышли на Спортивной.

Не то чтобы я вдруг забыла дорогу к загсу, в котором когда-то и сочеталась браком, но если вдруг мне бы не удалось перейти на всеобщий в достаточной мере, нужно было, чтобы вопрос звучал нормально.

– Я вас не понимаю, – хлопая глазами, ответила мне женщина, ставшая вынужденной участницей эксперимента.

– Извините, – повторила я и отошла. – Кажется, работает! – радостно сообщила я Эскелю. – Надо будет, конечно, еще дома проверить с мамой и папой, а потом Старшую речь с Йен и Трисс! – воодушевилась я.

Уже подходя к зданию загса, я увидела знакомую машину, подъезжающую к парковке. Взглянув на часы, я поняла, что бывший муж приехал чуть-чуть раньше обещанного.

«К лучшему. Быстрее начнем, быстрее закончим», – сказала я сама себе и остановилась в ожидании.

Леонид, очевидно, не узнал меня, скользнув по моей фигуре оценивающим взглядом, когда выходил из машины. Сделав шаг на тротуар, он выхватил звонящий телефон из кармана и поспешно снял трубку.

– Да, дорогая, – отчетливо услышала я. – Скоро буду. Мне нужно уладить одно важное дело. Приеду, расскажу. Зая, ну не обижай…ся… – на последнем слове он практически уперся в меня, так как я с места не сходила. – Я перезвоню, – быстро сказал он и, не слушая ответа, положил трубку. – Привет…

– Здравствуй, – ответила я.

– Отлично выглядишь, – медленно осматривая меня с головы до ног, сделал комплимент муж.

– Ты тоже.

Я не лукавила. Гладко причесанный Лёня был в костюме при галстуке, в начищенных ботинках. Внимательный взгляд из-за прямоугольных очков был как всегда цепким, а вот обычные скучающие нотки в голосе бывшего мужа сегодня не наблюдались. Но меня уже ничего из этого не трогало. Я чувствовала себя на удивление спокойно и уверенно, и, несомненно, часть заслуги в том принадлежала стоящему рядом ведьмаку. Лёня запоздало разглядел моего спутника, убирая телефон в карман. Изучающий взгляд прошелся по ведьмаку и остановился на его лице. Протянутая рука зависла в воздухе, на миг заставив меня обеспокоиться ответной реакцией, но почти сразу Эскель молча протянул руку в ответ и рукопожатие состоялось, правда, явно более крепкое, нежели того требовали обстоятельства.

– Где была? – как бы невзначай поинтересовался Лёня, переведя взгляд на меня.

Это был первый вопрос, заданный им обо мне.

– Приводила мысли в порядок, – ответила я заранее заготовленной фразой.

– Понятно, – Лёня снова смерил говорящим взглядом Эскеля.

– Ты тоже, я смотрю, времени даром не терял, – я прозрачно намекнула на телефонный звонок.

Лёня неожиданно отвел взгляд. Ему было неловко от того, что я услышала этот разговор? Как-то неправдоподобно после намеков на Эскеля. Хотя меня он ласковыми прозвищами никогда не называл, я даже не думала, что он на это способен. Может, из-за этого?

– Пойдем, оформим то, что давно уже следовало, – напомнила я, зачем мы тут собрались, и почти развернулась, чтобы идти, но он остановил.

– Подожди. Нужно договориться заранее, – сказал Лёня.

– О чем? Развестись мы хотим оба, делить нам нечего, – приподняла я одну бровь.

– Об имуществе… – процедил мужчина.

Было похоже, что говорить он не очень-то хочет, но что-то его заставляет.

– А что ты хочешь с ним сделать? – уточнила я.

У меня к имуществу никаких претензий не было. Если раньше я думала о разделе квартиры для покупки собственного жилья, то теперь для меня это было неактуально. В этом мире, по крайней мере пока, квартира мне нужна не была, а если в будущем и понадобится, я легко смогу ее себе позволить с добычей-то драгоценных камней в соседнем мире. Поэтому сейчас я жаждала только свободы.

– Я бы хотел оставить квартиру себе, а тебе выплатить половину ее стоимости, – ответил Лёня. У меня с языка уже почти сорвались слова об отказе, но он вдруг продолжил: – Но не сейчас.

– Почему? – вместо отказа вырвалось у меня.

Не то чтобы мы с Лёней были богачами, но у него был свой небольшой бизнес, у меня – хорошо оплачиваемая работа. В общем, далеко не бедствовали и даже на вторую квартиру откладывали. Что у него вдруг случилось, что он стал стеснён в средствах?

– Понимаешь… – слова явно давались Леониду с трудом. – Аня неожиданно забеременела после того, как мы вернулись с… из отпуска. Мне сейчас будут нужны деньги для моего ребенка.

– Аня… – понятливо покивала я.

«Это куда же, интересно, он ее в отпуск возил, что все деньги разбазарил и теперь надо срочно зарабатывать еще? – задалась я вопросом. – Как-то не похоже, что она забеременела внезапно. Ну да мне до этого нет дела! Он всегда хотел наследника – он его получил, так или иначе».

– Лёнь, я не претендую на имущество, – твердо сказала я. – Мои вещи ты маме отдал, больше мне ничего не нужно.

– Нет, так не пойдет, – заупрямился бывший муж. – Я не нищий, и подачек мне не надо. Я выплачу тебе половину стоимости… просто не в ближайший год-другой.

– Как хочешь, – не стала спорить я. – Подадим заявление на расторжение брака без раздела имущества, а дальше как хочешь.

– Спасибо, – кивнул Лёня. Ему явно было не по себе.

На этом мы, наконец, переступили порог загса. Прохлада кондиционируемого помещения окутала нас. Очередь в «бракоразводный» кабинет, к счастью, была небольшая, так что ждать нам пришлось не слишком долго.

– Подожди здесь, – попросила я Эскеля на всеобщем, когда подошла наша очередь отправляться в кабинет. – Я думаю, это не займет много времени.

Эскель кивнул, присаживаясь обратно на небольшой диванчик, с которого подорвался, а мы же с пока еще мужем вошли в кабинет. На удивление, вопросов нам практически не задавали, видно было, что для работников разводы – процесс рутинный и давно не интересный. Заполнив все полагающиеся бумаги, мы были вынуждены посетить еще одно заведение, благо банк располагался практически по соседству, и, уже оплатив госпошлину, наконец услышали заветное «приходите через месяц за свидетельством о расторжении». На крыльце загса остановились, не сговариваясь.

– Ну, удачи вам с Аней, – решила я сказать пару слов на прощание. – Надеюсь, теперь ты нашел свое счастье.

Лёня недовольно чуть дернул губой, но ответил вполне доброжелательно.

– И тебе удачи с твоим… иностранцем, – снова бросив на Эскеля неприязненный взгляд, пожелал бывший муж. – Надеюсь, ты будешь счастлива…

– Уже, – поправила я его. – Уже счастлива! Прощай.

И я с легким сердцем застучала каблуками по асфальту, уходя прочь от неудавшегося брака. Да, еще через месяц необходимо будет явиться за свидетельством, но свободно вздохнула я уже сейчас, когда расставила последние точки над «и». А впереди меня ожидало еще одно испытание под названием работа. Но тут я особо не переживала. Кому там до меня дело, кроме Вики?

– Все хорошо? – уточнил Эскель.

– Все отлично! – заверила я его. – Через месяц выдадут свидетельство. Он посчитал тебя иностранцем, значит, у меня получается менять язык. А сейчас мы поедем на работу. Это чуть дольше, чем сюда.

– Почему ты просто не переместишься? – резонно спросил Эскель.

– Прогуляться хочу, свой мир тебе показать, – ответила я. – Да и вдруг кто-нибудь все-таки заметит или камера какая-то заснимет. Одно дело в Турции, где я появилась и пропала, а тут родители живут, да и я планирую часто появляться. Лучше уж по старинке, да и погода сегодня отличная!

Всю дорогу до нужной остановки я продолжала рассказывать Эскелю обо всем, что было видно из окна, на сей раз не опасаясь, что кто-нибудь услышит и озадачится, почему я рассказываю такие очевидные вещи взрослому мужчине.

Родной когда-то салон, которому я отдала почти пять лет своей жизни, встретил меня гостеприимно распахнутой дверью. На ресепшене сидела новенькая девушка. Увидев меня, она поднялась, приветливо улыбнулась и поинтересовалась:

– Добрый день! Чем я могу вам помочь?

– Здравствуй! Марина Владимировна у себя? – сразу же перешла я к делу.

– Марина Владимировна, – чуть удивилась девушка, – да, конечно. Как вас представить?

– Октябрина Демидова.

– Одну минуту. Присаживайтесь, – вежливо сообщила девушка и удалилась.

Садиться я не стала, зато с любопытством осмотрелась. Интерьер салона несколько изменился с тех пор, как я тут не была, но концепция осталась прежней. В будний летний день посетителей оказалось немного, так что в салоне было тихо.

– Значит, вот тут ты работала цирюльником, – так же как и я осматриваясь, произнес Эскель.

– Не совсем. Это зал ожидания, а зал, где непосредственно работают, вон там, – я указала в соседний проем, и тут же оттуда выскочила Вика.

– Бринка! Ты, что ли?! – подбежала она, коротко обняла и с круглыми от удивления глазами начала меня осматривать. – Ну ничего себе! Будто только из салона!

– Я, – улыбнулась я хорошей подруге. – Не ожидала?

– Да вообще! Куда ты пропала так внезапно?! Когда ты вернулась? Что случилось? – вопросы посыпались из нее как из рога изобилия.

– Все хорошо. Нужно было привести мысли в порядок, – пошла я по уже проторенной дорожке.

– Ну, ты хоть мне могла сообщить! А родителям! – праведно возмутилась она. – Я ведь волновалась!

– Так обстоятельства сложились, – вздохнула я. – Это все сложно, я не хочу сейчас об этом.

Тут Вика обратила внимание на Эскеля и явно что-то поняла для себя. По крайней мере, взгляд у нее загорелся весьма осознанно.

– Октябрина, – вышла из-за поворота директриса салона вместе с озадаченной секретаршей. – Я знала, что ты рано или поздно объявишься.

– Извините, Марина Владимировна, что так получилось, – сказала я, поворачиваясь к ней. – Обстоятельства сложились против меня. Надеюсь, найти мне замену не составило труда.

– Да, нашла, – с достоинством подтвердила начальница. Она всегда была строгой и порой даже чуть истеричной, но достаточно понимающей. – Значит, ты пришла не обратно устраиваться, – безошибочно определила она.

– Нет. Я пришла за трудовой книжкой.

– Понятно, – кивнула она и с интересом посмотрела на Эскеля.

В это время Вика, видимо, уже окончила осмотр моего спутника и, чуть отвернувшись так, чтобы он не видел, подмигнула мне, всем своим видом одобряя мой выбор. Я усмехнулась.

– Что ж, подпиши вот это, – начальница взяла бумагу, что только что распечатала секретарша, и протянула мне.

Я чуть нахмурилась, забирая у нее документ, и пробежалась по нему глазами, недоумевая, что такое могло потребовать моей подписи после того, как я отсутствовала почти год. К своему изумлению я поняла, что это заявление на увольнение по собственному желанию.

– Но… – начала было я, подняв обескураженный взгляд на женщину.

– Ты столько лет добросовестно на меня работала, – ответила она на невысказанный вопрос. – Не думаю, что исчезнуть, не сказав ни слова, тебя заставила исключительно блажь и самодурство. Уверена, причины были вескими. Так к чему мне портить тебе трудовую?

– Спасибо, Марина Владимировна, – растрогалась я. – Вы… Я вам, правда, очень благодарна! – подхватив ручку с ресепшена, я размашисто подписала заявление.

– Желаю удачи на новом рабочем месте, – усмехнувшись, начальница отдала мне пакет моих документов в обмен на подписанное заявление. – До свидания, Октябрина.

– Спасибо, до свидания, – сердечно поблагодарила я ее.

Начальница удалилась, а Вика, наоборот, подошла поближе.

– Только не говори, что ты сейчас опять пропадешь! – недовольно заявила она. – Так не пойдет!

– Не пропаду, – пообещала я. – Только прямо сейчас у меня совсем нет времени. Давай, попозже встретимся и посидим где-нибудь в кафешке. Мне тоже интересно, как твои дела. Только номер мне свой напиши, а то у меня телефон новый.

Я вытащила смартфон и протянула Вике, чтобы та записала свой номер туда. Мне в самом деле было интересно поболтать с подругой, и я даже была готова ответить ей на какую-то безобидную часть многочисленных вопросов, но не в ближайшее время, пока я еще находилась в этаком режиме повышенной боевой готовности.

– О, новинка! Уже опробовала? И как? – в отличие от меня, Вика всегда была в курсе последних современных тенденций моды и техники.

– Еще не знаю, толком не пользовалась, – усмехнулась я. – Как встретимся, расскажу!

– Окей! – согласилась она, возвращая телефон. – Ладно, пойду. А то, в отличие от некоторых, я все еще работаю! – подколола она.

– Успехов, – напутствовала я ее.

– Увидимся, – кивнула она, стрельнула взглядом в Эскеля. – Только обязательно позвони! – на этом она удалилась, а мы с Эскелем покинули салон.

– Все хорошо? – снова спросил Эскель.

– Прекрасно! – широко улыбаясь, ответила я. – У меня даже увольнение за прогул в трудовой не стоит! Неожиданно, но приятно!

– Что такое трудовая?

– Документ, в котором пишут о том, где и кем работает человек, – ответила я. – Так как я год назад просто взяла и пропала, то, соответственно, меня должны были уволить по статье за прогул. А это не очень хорошо для репутации. Устраиваться на работу в этом мире я пока, конечно, не собираюсь, но если вдруг надумаю, то теперь устроюсь без лишних проблем!

Погуляв еще немного в расположенном недалеко от бывшего места работы парке, я все-таки решила посетить с Эскелем место общественного питания, для начала выбрав красивую летнюю кафешку. Но есть в итоге, правда, пришлось внутри заведения, так как стоило нам присесть за столик, как налетел ветер и в считанные минуты начался дождь. Эскель, выслушавший кучу моих рассказов и объяснений обо всем, что встречалось по пути, уже, кажется, в самом деле был подготовлен ко всему и реагировал на все с каменным спокойствием. Так что я лишь продолжила рассказ об автоматических умывальниках, сушилках для рук, музыкальных центрах, кофемашинах и прочей технике, представленной в кафе.

С окончанием трапезы закончился и дождь, так что до остановки мы добрались без приключений, но вот на выходе из автобуса меня ждал сюрприз. В этой части города, судя по всему, дождь был намного сильнее, чем там, где были мы. Об этом говорили целые реки сточных вод, несущиеся к канализационным решеткам, и огромные лужи на тротуарах и проезжей части.

– Да тут прям потоп, – осторожно спускаясь по лестнице, отметила я. – Как бы теперь до дома дойти…

Впервые за всё время прогулки я пожалела о надетых босоножках. На шпильках было сложно лавировать между лужами, не говоря уж о том, чтобы перескочить.

– Да, сильный ливень был, – согласился Эскель, заглядывая в ливневку, куда с шумом срывалась вода. – Хорошая у вас канализация.

– Не очень. По весне вечно лужи стоят. Но сейчас справляется, – ответила я.

Погорячилась. Не прошло и нескольких минут нашей уже не очень приятной прогулки, как перед нами разлилось целое море от стен продуктового магазина до самой середины проезжей части, так что проезжающие машины грозили обрызгать с ног до головы.

– Ну, вот тебе и хорошая… – пробормотала я, прикидывая, стоит ли пользоваться в такой ситуации магией или есть решение попроще. Обходить через другую улицу не хотелось, это пришлось бы довольно долго возвращаться назад, а стоящие в таком же, как и я, недоумении люди на той и этой стороне лужи не давали мне возможности развернуться с магией. – Блин…

Вдруг земля ушла у меня из-под ног. Лишь потому, что Эскель и так нередко носил меня на руках, я не вскрикнула от неожиданности, а только вцепилась ему в плечи.

– Что ты делаешь?! – воскликнула я.

– Я же сказал, что с такой обувью помощь тебе понадобится, – невозмутимо ответил Эскель без тени сомнения форсируя лужу.

Шепот и гомон впереди и позади нас нарастал в геометрической прогрессии. Мне было одновременно смешно, неловко и безумно приятно находиться на руках ведьмака. К концу лужи неожиданно стали раздаваться редкие хлопки, которые быстро разрослись до настоящих аплодисментов и дополнились еще и одобрительными криками, когда Эскель поставил меня на относительно сухой тротуар. Я окончательно смутилась и рассмеялась.

– Спасибо, – громко сказала я и чмокнула Эскеля в губы под всеобщие одобрительные возгласы, а потом подхватила под руку и поспешила поскорее увести с места неожиданного представления, заметив краем глаза, что поступок ведьмака кого-то вдохновил на повторение подвига.

– Не надо было так делать, да? – запоздало спросил Эскель, когда мы чуть отошли от лужи.

– Ну как тебе сказать, – только перестав смеяться, снова хихикнула я. – Ты ничего недопустимого не сделал, не подумай, но у нас тут так не принято. Где-то в кино рыцари могут переносить дам через лужи, но в реальной жизни… Ты видел, к чему это привело, – снова рассмеялась я, припоминая овации.

– Странные… Что в этом особенного? – искренне недоумевал ведьмак.

– Хорошие дороги, нет надобности помогать, вот и отучились, – предположила я. – Ну или банально не могут поднять своих дам, – снова хихикнула я. – Хотя кого-то ты вдохновил своим примером!

– Да уж…. Не привлекаю к себе внимание, – вздохну Эскель.

– Ты мне и этим людям сделал их день, так что не переживай, – приободрила я его, улыбаясь.

Домой я вернулась в приподнятом настроении. Поужинав с родителями и рассказав им об удачном решении главных бумажных вопросов, в этот раз я не стала задерживаться допоздна. В Каэр Морхене я планировала приступить к решению еще парочки хоть и не бумажных, но не менее важных вопросов. Мне нужно было сварить эликсир для отца, и для исключения малейших недочетов я хотела проконсультироваться с Трисс. А еще хотела поговорить с Йеннифер о маминой коррекции внешности.

4

Ведьмак бы ни за что никому не признался, но от нового мира у него шла кругом голова. И не сказать, что безмагический мир так уж сильно впечатлил его! Точнее, впечатлил, конечно, но отчасти он был морально готов к этому, отчасти все-таки уже обладал некоторыми знаниями, как о том же санузле или ноутбуке, либо приобрел эти знания, слушая объяснения Брин. Но, несмотря на общую готовность к встрече с неизведанным, так похожим на магию, но ей не являющимся, и ведьмачью выдержку, мир Брин все-таки давался ему с трудом. Его было слишком много. Он бил по всем и без того обостренным органам чувств ведьмака, он заставлял поглощать тонны ранее неизвестной ему информации, он выдавал всё новые и новые кренделя даже когда уже казалось, что дальше некуда. Эскель даже во второй раз посочувствовал Брин, которой когда-то пришлось совершить обратный переход из своего сумасшедшего мира в его – обыденный и скучный.

А еще все вокруг говорили на незнакомом языке, и это оказалось дьявольски неудобно. Брин, конечно, исправно переводила, но ощущение чуждости от этого только усиливалось. Так что, несмотря на озвученное желание Брин остаться в его мире, Эскель понял, что визиты в этот мир в обозримом будущем явно должны будут стать частью его жизни, и принял решение попытаться освоить язык хотя бы на минимальном уровне, чтобы обмениваться простыми фразами и мочь что-то прочесть. Идея оказалась не из лучших, но зато изучение языка придало хоть какой-то дополнительный смысл его походам, помимо сопровождения Брин и охраны ее от пока никак себя не проявившей опасности.

Чародейка же все эти дни буквально сияла! Наконец освоенная способность к перемещениям, воссоединение с родителями и, как ему казалось, его таки высказанное признание вскружили ей голову. В противовес той апатии, что окутала ее после магической дуэли, сейчас она порхала и была деятельна как никогда. Ее рвение не остудила даже провалившаяся идея с опросом приемных родителей и вновь застопорившиеся поиски Цири.

Сами приемные родители его чародейки произвели на ведьмака двоякое впечатление. С одной стороны, он явственно видел, как сильно они переживали за дочь и как ее любили, с другой – Брин сама не рассказывала им немало важной и серьезной информации, мотивируя это тем, что не хотела их волновать вещами им неподвластными. И с одной стороны, Эскель был с ней полностью согласен (особенно после экстренного лечения ее отца прямо посреди кухни), а с другой – это сбивало его с толку и не давало понять, насколько им можно было доверять. Он понял только одно, что у матери Брин сердце было крепче, а отношение к магии спокойнее, и в случае чего обращаться следовало к ней.