Красное здание

– Нет, я просто готовлюсь к рыбалке.

– Ба! К рыбалке же всегда стоя по пояс в воде готовятся. Но если ты всё-таки хочешь научиться это делать, то я могу помочь. Без стеснения скажу, что я как раз лучший рыбак в нашей долине и могу показать тебе пару приёмчиков, сечёшь?

– Ты лучший рыбак только в своих фантазиях, так что воздержусь для твоего же блага, – усмехнулся Лавр.

– Ты, что, друг, боишься, что я поймаю больше рыбы, чем ты?

– Вот завтра и узнаем. Здесь дело нехитрое. В пять утра готов?

– Ба, так до пяти у нас еще полдня и полночи, а завтра хоть на Луну, – напомнил о своей игрушке Ера, – А сегодня давай на одну каточку в «Героев Копья и Мантии»? Это отличная игра, таких сейчас в мире почти нет, эксклюзив, сечёшь?

Лавр так возмутился Ериной настойчивости, что подавился и вместо ответа прохрипел что-то невнятное:

– Никуда мы не пойдём… – отозвался Лавр и снова закашлялся.

– Ты учти, что, если умрёшь, я засчитаю тебе техническое поражение, – сообщил Ера, комментируя кашель.

– Ты меня знаешь, если я умру и проиграю, я встану и выиграю.

– Ну-ну, – усмехнулся Ера, – Спорим?

– А давай! Только подробнее скажи, что за игра-то такая?

– Игра, отличная! Как гласит описание: «Здесь каждый сможет окунаться в невообразимый мир, где игроки слышат стук своего сердца, участвуя в гонке, через тёмный лес». Вот как! – процитировал Ера, указав пальцем в небо.

– Тёмный лес, ладно, выиграю тебя по-быстрому и закончим. Пошли!

Ера с тем, что выиграет Лавр не согласился, и они проспорили всю дорогу, пока шли через одуванчиковое поле, до края долины. А дом, где жил Ера, стоял ещё дальше, чем край долины, он стоял почти у самого леса за полем. Сооружение имело три этажа разных размеров в американском стиле. Дом внешне напоминал конструктор лего: маленький первый этаж, как говорят два на два, большой второй этаж, почему-то длиннее первого, а самый верхний – третий этаж, снова был меньше второго. Зато на нём была уютная квадратная комната с небольшим балконом. Самой же интересной деталью в доме представлялась его отделка. Так, на первом этаже он был обит металлической черепицей бордового цвета, что даже по оттенку напоминало конструктор, второй этаж был сделан из крашенного бетона, а третий этаж почему-то был выложен из натурального дерева.

Внутри здания был беспорядок – какие-то японские шторы, сделанные под известное аниме, такие же постеры и люстра. Висели и плакаты с любимыми героями – например какой-то студент волшебной академии в синей униформе вместе с огромной пандой. Он был прямо посередине комнаты на центральной колонне, рядом стоял прозрачный стол с чем-то ярким, а на другой колонне висели синие часы, на удивление без рисунка. На полу Ера разбросал журналы, пару десятков дисков, возможно, с играми, а возможно, с чем-то ещё. На вешалке в прихожей висел красный ворот, под которым валялась фиолетовая толстовка со смещённой на правый бок застёжкой.

На входе Ера снял с себя промокшие ботинки, перекинув их прямо на другой конец комнаты, можно сказать бросил. Первый кроссовок улетел на кухню, так вышло из-за особенностей планировки. Весь первый этаж был одной сплошной комнатой с четырьмя колоннами посередине и железной крутящийся лестницей – это была кухня-гостиная и заодно прихожая. То место, куда улетел ботинок, было самой дальней частью студии. Второй кроссовок, при снятии, попал в цветочный горшок у противоположной стены и задел кактус. Последний упал, но Ере было все равно.

Лавр же аккуратно снял свою обувь и надел тапочки, Ера их не носил, поэтому Лавр принес к нему свои запасные, наверное, это была единственная вещь в доме, которая точно была на своём месте – в обувнице с иероглифами. Тапочки большую часть времени маялись в одиночестве, так как остальная обувь была разбросана на разных этажах трёхэтажного дома.

– Ну что, готов проиграть? – спросил Ера, который уже включил компьютер и сидел за игровым столом. – Я тогда себе кого-то из героев послабее возьму, фору дам. Ты же вроде как новичок.

– Послабее? За кого, ты, меня принимаешь? – воскликнул Лавр и сел рядом с Ерой во втором кресле, – давай, играй в полную силу!

– Потом сам же ныть будешь, сечёшь? Последний шанс даю! Соглашайся! – сказал Ера.

– Кто тут ещё ныть-то будет? Да я тебя сделаю одной левой, сейчас увидишь! – Лавр не глядя положил руки на клавиатуру, и на мониторе что-то замигало.

На экране включилась заставка, а может и сама игра. Зеленые монстры с кривыми зубами появились на мониторе компьютера и сразу же стали куда-то падать. Лавр с испуганными глазами посмотрел на Еру, ожидая пояснений.

– Дружище, тебя уже убили, сечёшь? – ехидно отозвался Ера.

– Это заставка, – экспертным голосом заявил Лавр, даже не глядя на экран.

– Да-да, оправдывайся, – укорял его Ера с иронией, – имей честь признать поражение. Не умеешь, так и скажи. То же и касаемо рыбалки, всему тебя учи!

– Твой герой тоже умер, – сообщил Лавр, указав куда-то на монитор, при изучении мелькающего компьютера.

– Считай это форой, смекаешь? Я же не могу злорадствовать, когда друг в беде, я не такой, злопамятный, как ты, во мне есть чувство высокого благородства.

– Твой благородный рыцарь опять, вернее, снова умер, – сказал, указывая на картинку Лавр.

– Что ты всё там смотришь-то?! Да и вообще я согласен на ничью! – сдержанно предложил Ера.

Лавр с предложением согласился, и они вместе начали раунд по-новому, теперь уже всё было серьёзно, без шуток и уступок. Бой был такой же, как и вступление, заставка мало отличалась от самого алгоритма действий в процессе игры. Кто-то прыгал, надо было отмахиваться примитивным оружием от этих неясных существ, сказочной наружности, и постоянно куда-то бежать. Двигаться было необходимо вперёд, по указателям, туда, где был приз, а заодно и финиш. Ера сразу же был убит какими-то гоблинами или кем-то ещё зелёным. Лавр продержался чуть дольше, но угодил в какое-то болото, неясно откуда взявшемся по пути, и ушёл ко дну. Сюжет был разгадан: смотри под ноги, по сторонам, собирай призы и беги к финишу. Так и делали, сначала из любопытства, спустя пару часов из-за привычки.

Игра – это азарт, и самое главное в этом азарте не допустить, чтобы он перерос в зависимость, а грань тонкая. Лавр это понимал и, надо отдать должное, обладал редкой в наше время способностью, которой он очень гордился – силой воли. Настоящая способность делала его абсолютно независимым от любых игр, пари и глупых споров, не то что Ера, который мог забыть лечь спать вовремя или не почистить зубы и пропустить ужин. Зависимый и увлекающийся, он, человек, этот Ера, приходилось делать на это скидку. Лавр внимательно следил за временем, смотрел на часы, чтобы не засидеться, у него всё было схвачено. Они начали играть, когда было около двенадцати часов дня, а когда закончили будильник показывал всё лишь начало третьего. Можно сказать, что ребята отдохнули без фанатизма. Одна проблема, что за окном было подозрительно темно. Но часы врать не будут, а часы действительно не врали, темно было, потому что они играли не до двух часов дня, а до двух часов ночи. Верно подметил Лавр, что главное в играх – это мера, хорошо, что он сам, всегда гордившийся своим самоконтролем и своей твёрдой психикой, вовремя остановился. Ещё чуть-чуть и он неминуемо бы проспал рыбалку, собственно, разбудил его громкий возглас Еры:

– Ты храпел!

Лавр испуганно открыл глаза, плохо понимания, где он находится и как это бывает после крепкого сна, потянул руки, быстро заморгал глазами и, наконец, пробудился. Минутная дезориентация прошла сама собой. Он потряс головой, пришёл в себя и, уловив смысл Ериных слов, возмущенно ему ответил:

– Вздор! Я даже не спал, просто закрыл глаза на секундочку.

– Ты сопел так громко, что разбудил меня! – заорал Ера.

– Я вообще не храплю! Не выдумывай. Если бы я храпел, ты бы услышал.

– Так, я и услышал, вот и проснулся!

– Это вообще ничего не доказывает, может ты проснулся от своего храпа.

– Но ты-то его не слышал! Значит, он твой! – настаивал Ера.

– А я просто крепко сплю и ничего не слышу, – ответил Лавр и, изучив время на часах, воскликнул, – Ера, ты так чутко спишь, а часов не слышишь!

– Так, часы не разговаривают, чтобы их слушать, на них смотрят.

– Что ты там смотришь?! Нам через три часа нужно быть на причале! У нас рыбалка, помнишь?! – орал Лавр.

– Ах да, рыбалка! Конечно, помню, всё схвачено! – Ера бессмысленно указал куда-то в разные стороны и воскликнул. -Но всё-таки ты признался, что спал, а раз спал, значит, и храпел. Не бывает, так что спишь и без звуков.

– Твои звуки тебе игру не сделают, заснул, так и признай, что от неизбежного поражения, – прокомментировал Лавр.

– До чьего поражения? Моего? Да, как я мог проиграть, если ты храпел?! Ты технически был не в состоянии выиграть, то есть выбыл из игры, потому что спал. А раз так – значит, проиграл. Сечёшь?

– С тобой спорить, себе дороже. Я готов даже признать ничью, если ты завтра в честном турнире по рыбной ловле, меня выиграешь. А теперь я двигаюсь за удочками, домой, – сказал Лавр и приподнялся из кресла.

– Вот, а я о чём, нужно считать по справедливости – ничья! Я полностью согласен. Она техническая, хотя по очкам, кончено, победа была бы за мной, но я уступаю, – компромиссно отозвался Ера.

– Очки-то побеждённый нос не натирают? Что-то я их не вижу на твоей голове, – передразнил Лавр и бодро воскликнул, – Нет их там, а говоришь, что по ним что-то ясно. Несостыковочка!

– А я их снял, чтобы дать тебе шанс на ничью. Я ведь, человек, не гордый, мне двух побед не надо, хватит и одной, завтра.

– Завтра и посмотрим, – бодро отозвался Лавр и стал собираться на улицу.

– Вот и посмотрим, – отозвался Ера.

На этом разговор и закончили. Лавр захлопнул входную дверь и вышел на ночную улицу. Он оказался в полной темноте, ведь света в соседних домах не было, как не было и фонарей. Лавр, засунув руки в карманы, пошел, через одуванчиковое поле в сторону своего дома, ориентируясь только по свету звезд. Он не спешна двигался вперёд и старался приглушить свою бурную фантазию, чтобы не пугаться каждого шороха и прочего, ночью ведь всякое может привидеться. Нет, он не был трусом, просто Лавр был человеком с богатой фантазией. Эта самая фантазия и нарисовала прямо перед ним мужской силуэт – на холме стоял человек.

На самом деле на холме посередине поля с одинокой яблоней на вершине встретить кого-то из жителей одуванчиковой долины было обычным делом и пугаться здесь было совершенно нечего за одним исключением. Оно заключалось в том, что встреча эта состоялась глухой ночью, но разве это так много? Даже само описание силуэта не вызывала излишнего страха или тревожности – на нём был коричневый плащ, руки в карманах, бордовый шарф и взъерошенные волосы. За спиной силуэта стоял телескоп, внутри которого виднелись разноцветные звёзды и белая планета с кольцами. Кажется, на холме был кто-то очень знакомый. Так это, собственно, и было – на холме стоял художник Вася. Он надел соломенную шляпу и улыбнулся другу, а Лавр в ответ воскликнул:

– Вася, а ты чего не спишь-то, ночь же, только людей пугаешь?

– Мне не спалось, вот и я задумался над тем, что ты сказал сегодня утром. Думал-думал и как-то сам собой пришёл сюда, смотреть на звёзды, – спокойно ответил Вася и поднял голову к небу, – и да, извини, если напугал.

Лавр тоже посмотрел наверх, но ничего интересного не увидел, поэтому спросил:

– А что я, собственно, сказал сегодня утром, что-то ничего такого не припомню?

– Про вдохновение, – миролюбиво напомнил Вася, но без подробностей. Он рукой указал на какую-то яркую синюю точку на небе, – это созвездие «Андромеда». Удивительно, что его видно в это время года в наших широтах. Обычно оно появляется на горизонте гораздо позже, где-то к лету.

Лавр стал смотреть в направлении, куда указывал Вася, но никак очертаний созвездий не увидел, звёзды как звёзды, ничего особенного и удивительного. Вася же свой увлечённый рассказ продолжил:

– Говорят, в любительский телескоп можно увидеть галактики или туманности, они такие загадочные и красивые. У меня правда не получается, может нужно что-то помощнее, мой-то аппарат совсем простой. Но даже сам факт поиска приносит определённое удовольствие.

– Ищешь вдохновение? – поинтересовался Лавр, ежась от холода.

Вася задумался, и пока он думал, рядом упало яблоко. Оно наделало много шума в бесконечной тишине ночи и отвлекло от размышлений. А на черном небе с золотыми звёздами что-то мелькнуло, но шум уже сбил мальчиков с мыслей. Вася растерянно перевёл взгляд с небосвода на землю в поисках источника шума, но ничего не увидел, и Лавр в пояснении прошептал:

– Яблоки, яблоки…

Он бодро поднялся на вершину холма и встал рядом с Васей у телескопа спросив:

– Можно взглянуть?

Вася кивнул. Лавр, расценив этот жест как согласие, взял объектив в руки, такую линзу, через который принято всё изучать, и стал смотреть на небо. Увеличение было сильным, бескрайная вселенная сузилась до маленькой точки, внутри которой были приближенные звезды. Они, кажется, создавали рисунок в воображение, и теперь Лавр этот рисунок видел – это и были созвездия. Несмотря на сильное увеличение звёзды в телескопе не стояли на одном месте – они куда-то очень быстро двигались и весьма синхронно, пока совсем не пропали. Эта пропажа сильно озадачила Лавра, и он испуганно воскликнул:

– Что-то, наверное, случилось, потому что там ничего нет, ничего не видно, только чёрное-чёрное небо.

– Да это естественно, просто произошло движение земли, планет и звезд вперёд по своим орбитам, – печально отозвался Вася, – мы же все летим, куда-то вперёд в бесконечном космосе. Летим, двигаемся и вращаемся, а в телескопе маленький радиус обзора, поэтому всё это вращение очень хорошо видно.

Но космос – это не просто вращающееся небо. Космос – это музыка. Кометы, звёзды, планеты движутся словно ноты по струнам невидимой арфы, плавно и гармонично – это своего рода игра. Скажем, солнце – это число семь, луна – число восемь, а земля девять. А может, и другие цифры. Цифр в телескопе не видно, зато видно кольца. Вася эти кольца решил показать, вместе с тысячью звезд, с десятком планет, сотнями и тысячами астероидов и туманностей. Если ты знаешь, что и где искать на небе, то, имея под рукой небольшой телескоп, можно незаметно скоротать целую ночь. Сатурн был белой точкой, окружённой таким же белым кольцом. Крошечный шар меньше яблока, белое пятно с обручем, которое так же, как и прошлое созвездие двигалось куда-то за пределы радиуса телескопа, пока не исчезло в бесконечную темноту и Лавр воодушевленно воскликнул:

– Да, правда, красиво. И ты так каждый день изучаешь космос?

– Да, каждый день… Знаешь, иногда мне кажется, что космос – это что-то плоское, такая большая тарелка, и она просто крутится вокруг земли, а мы себе напридумывали там. Ведь тарелка – это очень просто и так привычно. Зачем что-то усложнять? Даже нарисовать что-то определённое легче, чем бесконечное и бесформенное.

– Тарелку проще нарисовать? – спросил Лавр.

– Получается такой натюрморт из звёзд, планет и созвездий, – объяснил Вася, – вот я и думаю каждую ночь, как этот натюрморт изобразить. А потом наступает утро, и вместо звёзд я вижу, как на синих горах появляется загадочное красное здание. Оно, кстати, тоже потом исчезает.

– Раз даже оно исчезает, может космос всё-таки не имеет форму тарелки?

– Не знаю, может, и нет, но с ней как-то проще, – отозвался Вася.

– Ты у нас художник, тебе виднее. А со зданием у меня есть кое-какие мысли. Хотя его космическое свойство тоже неплохо бы изучить.

– Какие мысли? – заинтересовался Вася и зачем-то присел на низкую ветвь яблони.

– Ты же помнишь о наших планах на завтра? – спросил Лавр.

– Да, ты, кажется, что-то говорил про рыбалку, которая как-то должна быть связана с красным зданием, но я пока не очень понимаю как? – растерянно спросил Вася.

– Самым определённым образом!

– Что-то не вижу этой определённой связи, – растерялся Вася.

– Ну как же – это же очевидно! – воскликнул Лавр.

А связь была самая определённая, даже если разделиться слова Динозаврова про друга Пикассо на сто, ибо верится с трудом, что они были знакомы на самом деле, а он эту историю не выдумал, то факт какой-то мистики в здании был, и просто-напросто найти его было весьма занятно. А вот то, что внутри дома могла находиться особенно ценная и редкая картина за авторством Рембрандта, попросту говоря, сокровище, уже было похоже на правду, вопрос, конечно, был в цене, но был вполне вероятно реален, а не выдуман. Хотя, быть может, кто-то и искал раньше этот дом из более нравственных соображений, а не материальных, но это история умалчивает, вобщем причин рассмотреть здание под другим углом было много. Но что-то мы отвлеклись, а Лавр Васе, между прочим, ответил, вложив весь этот смысл в одну ёмкую фразу:

– Надо просто на красное здание, с другого ракурса посмотреть, с моря, вот мы поэтому и едем на рыбалку, ракурс сменить, как ты сменяешь рисунок на телескопе.

– Телескоп, что ли, действительно с собой взять, но тогда рыбачить-то нам зачем, посмотрим на горы и вернёмся? – рассудил Вася.

– Чтобы было интереснее, ну какие же поиски и думы могут быть без хороший космической закуски, –отозвался Лавр, –И знаешь, что-то холодно у тебя здесь, пойду-ка я греться, но не прощаюсь.

– А куда хоть идти рыбачить-то?

– Встречаемся у старого пирса, на рассвете, да и смотри не опаздывай, сбор строго до пяти утра! – отозвался Лавр и стал спускаться с холма, направляясь в сторону дома.

Вася же растерянно осознавал эту мысль и, видимо, стал собираться, но Лавр этого уже не видел, он вышел за пределы одуванчикового поля и мчался прямиком к Таниному дому. Всем же известно, что к рыбалке надо готовиться заранее, после сна, разумеется, но заранее, вот и он готовился.

Лавр двигался быстро, и ещё до восхода солнца, как обозначенного ориентира времени, он пришел к Таниному дому, разумеется, подруга занималась всякой ерундой. Она спала в четыре часа утра, а не готовилась к рыбалке, вот как можно? Лавр это глупое занятие сразу пресёк на корню и сел писать список. Без плана нельзя. Первый набросок разбуженной Тане сразу же не понравился, хотя в нём было всё. Причём это всё было очень нужное: зонты от дождя, запасы еды, книги, огнетушитель, чайник, кастрюли, угли и прочее полезные для рыбалки штуки. Но Таня по каким-то неведомыми причинам разорвала набросок и велела написать нормальный. Лавр составил второй список, которой, по его мнению, был уже безупречно лучше, он убрал всякое лишнее из старого черновика- книги, зонты и оставил самое необходимое – огнетушитель и угли. Но и этот список по неведомым причинам, Тане не нравился. Лавр сразу понял, что она намекает на спички к мангалу, да и на сам мангал, разумеется, тоже. Но Таня проявляла невероятное ханжество к спискам. Лавр так удивлялся судьбе каждого из них, что был вынужден просто вручить её пустой лист. Он дал ей абсолютную свободу самой думать над планом. Таня сразу же взяла дело в свои руки и составила список, всего лишь из трёх слов. Эти слова были: «Удочки, наживка, снасти». Лавр одобрил минимализм, но всё-таки вписал четвертым пунктом мангал. Таня посмотрела на Лавра так, как обычно смотрят на душевнобольных, но махнув рукой, оставила мангал четвертым пунктом. Она знала, что друга не переспросить или не хотела этого делать. В результате, всего через каких-то полчаса, с мангалом в руках Лавр опоздал к назначенному времени. Трое с удочками и всем, чем полагается, но без собаки, и не считая Лавра, стояли напротив лодки у солёного и розового моря. Зато стояли они с мангалом. Потом он обязательно пригодиться, но это потом. Сейчас же к главному – рассадке.

Организация вообще дело тонкое. Самое сложное в рыбалке – это правильно разместиться в лодке. Это порой даже сложнее составления списков. Начинается сущий кошмар, если не того человека посадить за вёсла, можно сразу пойти ко дну. Хуже только назначить штурманом гражданина, путающего стороны света. Такой промах допустить было нельзя, но он всё-таки случился. Садились произвольно и каков итог? При первой усадке в лодку было нарушено совершенно всё. Штурманом с мангалом в руках был объявлен Лавр, который напрочь забыл стороны света, и по его милости лодка стала кружиться на одном месте. Второй ошибкой было то, что Вася оказался слишком хилый для вёсел и лодка просто пристала к берегу, даже не сопротивляясь морскому течению. Пришлось возвращаться на сушу, вернее, лодка сама же на неё вернулась.

При второй посадке случилось ещё более страшное. Штурманом был выбран Вася, который совершенно не понимал карт и постоянно уходил в далёкое от реальности подсознание, давая противоречащие сами себе показания по дальнейшему маршруту. Несмотря на это лодка всё-таки двигалась, потому что за вёсла посадили более спортивного Еру. Беда же заключалась в том, что он был слишком неугомонным и не сконцентрированным. Ера постоянно дёргался и отвлекался, из-за чего лодку качало из стороны в сторону и в результате её снова выбросило на берег.

В итоге, потратив целый час времени в никуда, четверо сели уже по указке Тани. Она, которая весь прежний путь сохраняла гробовое мочение, деятельно стала руководить процессом, устав от суеты. Таня ко всему прочему осталась единственной из компании рыбаков, кто не была такой хилой для гребли и могла с лёгкостью сесть за вёсла, что она, собственно, и сделала. Методом исключения штурманом она назначила Еру, который хоть и отвлекался, был единственным, кто мог быстро ориентироваться по схеме. Рассадку тоже организовала Таня – Еру она посадила на корму, себя за вёсла, а Лавра и Васю впихнули на нос, чтобы не мешались. Эта работа сразу же дала ощутимый результат, лодка быстро заскользила по прозрачной морской воде, какая бывает только ранним утром. Вся команда рыбаков оказалась довольной от проделанной работы и облегчённо наслаждалась прогулкой. Даже погода и пейзаж были самым что ни наесть весенними, в крайнем случае летними, но в любом случае подходящими для путешествия. На горизонте были – фиолетовое небо, алая вода и солёная на вкус свежесть. Разумеется, ехали они, хоть и тихо, но с разговорами. Ера, который по началу что-то говорил про карту, так разболтался, что стал выдумывать совсем откровенное враньё. Врал он примерно следующее:

– Да, вам со мной, конечно, повезло, в прошлый раз я в море такую щуку поймал, – он показал размер рыбы во всю ширину рук и продолжил, – вообще у меня на рыбу интуиция, сейчас такой улов будет, вам только ведро надо будет успевать подносить!

– А ты часто ловишь щук в море? – спросил с какой-то иронией в голосе Лавр, намекая, что известная рыба в солёной, то бишь морской воде в принципе не водится.

– Был у меня один случай. Но там не щука, там…

– Неужели кит? – перебил его Лавр.

– Да кит, и вообще, вы, ребята, его не слушайте. Он просто завидует, что проиграл по вечеру мне в компьютер, так ещё и рыбу ловить не умеет. Сечёте? – сказал Ера, обращаясь к Тане и Васе.

Но этим двоим было абсолютно всё равно, Вася думал о чём-то своём и даже не слушал, а Таня монотонно гребла и не отвлекалась. Слушал этот рассказ только Лавр, который принялся спорить на очередную хвастовскую тему. Таня же всё это время ровно работала веслами, и компания двигалась вперёд. Лодка обогнула серые скалы и теперь двигалась по бухте, полностью окруженной серым камнем. Речная вода в течение тысячи лет размывала берег и выкапывала эту бухту. Сама же река уже давно иссякла и обмелела, и о прошлом величие напоминал только небольшой ручей, спрятавшийся в траве. Зато тихая бухта стала местом нереста многочисленных рыб. В этом удачном пространстве и было решено рыбачить. Лодка встала на якорь, мангал исчез под сиденьями вместо других вещей, лежавших там всю дорогу и нужных для рыбалки. Эти нужные вещи – удочки в количестве четырех штук, поплавки, наживку и прочее наконец-то достали, открыв рыбалку.

Первой открывшей рыбалку стала Таня, которая сразу как поставила весла, закинула удочку в море. А кинула она свой поплавок очень точно, рука была поставлена, и фантазия для этого дела имелась. Когда-то давно один рыбак сказал, что из этой девчонки выйдет плохая писательница-фантастка или авторша детективов, вряд ли она станет поэтессой, но рыбачить она рано или поздно будет так, что на любом крупном соревнование вряд ли найдется кто лучше. У Лавра, напротив, было плохо с воображением, рыбачить это вам не книги писать, а картину-то вообще, чего проще, рыбалка – это наука. А любая наука – это фантазия, из вас может выйти хороший юрист, который может порядочно разбираться в законах, но такие дела с рыбалкой не проходят. Баловаться ей, как юриспруденцией или математикой не выйдет, рыбалкой надо жить. Фантазии для броска удочки должно хватать, иначе ваш поплавок и до середины того расстояния, куда ставила свой Таня, не дотянется.