Красное здание

Всё то время, что Лавр думал над этими вещами, он шёл в сторону одного примечательного дома, не красного, но всё равно славного. Шёл он в сторону скромного классического особняка в стиле позднего барокко, который было хорошо видно с холма, где он чуть ранее читал свою книгу. Примечательными в особняке были белые колоны, серая черепица, овальные окна, два или три каминных дымохода, серебряного цвета штукатурка, уложенная плиткой дорога, ведущая к самому входу, и статуя то ли Афродиты, то ли Афины с весами в руках. Эта скульптура была сделана по памяти с греческого оригинала в Риме самим хозяином этого дома.

Одним словом, сразу было видно, что дом подбирал знаток и человек со вкусом, взять хотя бы стол, который хозяин особняка вытащил на улицу, прямо под чугунный фонарь и пил чай из сломанного электрочайника. Аристократ и сейчас сидел там, за столом – такой пожилой старичок с длинной-длинной серебряной бородой. Он носил причудливый колпак бордового цвета, балахон до самого пола, очки круглой формы, повисшие на его крючковатом носе. Его кривые, совсем не аристократические пальцы, несмотря на свою кривизну, весьма элегантно держали крошечную чашечку в викторианском стиле, которая при его высоком, но скрученном росте смотрелась совсем маленькой. Звали владельца этого особняка и аристократа без титулов – Динозавров Дин Динович, тот самый который и посоветовал Васе нарисовать красное здание.

Динозавров, когда Лавр вышел к нему, сидел на дереве и пил чай, но сразу ошарашил пришедшего возгласом:

– Чаю? – добродушно спросил Динозавров и поднял свою чашку.

– Да, это, наверное, то, что нужно, – ошарашенно сказал Лавр, не ожидая, что его встретят с кроны дерева.

Он сел, а вернее, упал от неожиданности за свободный стул. Так, обычно и бывает в гостях, никто точно не знает, куда идти и садиться, поэтому пришедший всегда старается занять наиболее близкое к входу пространство. Динозавров же неловкости не испытывал, он ловко спрыгнул со своего дерева и уточнил:

– Черного или зеленого?

– Все равно, – ошарашенно ответил Лавр.

– Нет, так дело не пойдёт! Чай – это очень серьезно.

– Вы так думаете?

– Конечно. Пить чай – это целая наука. Ты можешь научиться решать логарифмы, выучить десять языков и даже научиться рулить самолётом, но пить чай научиться невозможно. Это то, что либо дано от природы, либо нет, имитировать это дело бессмысленно, хотя многие и пытаются.

Динозавров быстро наполнил английскую чашку чёрной заваркой, положил два куска сахара и протянул Лавру, на попробовать. Он и попробовал, но стоило ему это сделать, как он, сразу же, сморщившись в жуткой гримасе, выронил чашку из рук. Чай был ледяной и кислый.

– Он же совсем холодный! – воскликнул Лавр, – Как это можно пить?!

– А еще каких-то минут десять минут назад он был горячим, – задумчиво произнёс Динозавров, подняв чашку с земли. Она оказалась крепкой и не разбилась.

– Сильно сомневаюсь, что десять, в любом случае сейчас его пить невозможно!

– А ты включи фантазию и представь, что он горячий, – предложил Динозавров.

– Не совсем понимаю, как можно представить то, что совсем невкусный и холодный чай может стать горячим и вкусным? Его невозможно пить!

– Странно… – растерянно сказал Динозавров.

Он попробовал холодный чай из своего стакана, на вкус не пожаловался, но и спорить не стал, а воодушевленно сообщил об идее, которая его посетила:

– Тогда нам нужно поменяться местами! Это решит проблему.

– Вы так думаете? – озадаченно спросил Лавр, но пересесть согласился.

Они поменялись местами. Лавр перебрался в кресло Дин Диновича, а Динозавров занял освободившейся гостевой стул и сразу же дал команду:

– К чаю! – воскликнул Динозавров.

Он сделал глоток и с блаженным видом облокотился на спинку своего стула. Лавр недоверчиво посмотрел на чашку, и довольное лицо Динозаврова, его терзали сомнения, а что, собственно, должно измениться в содержимом его стакана? Он всё-таки сделал глоток и оказался прав, чай был таким же холодным, как и в тот момент, когда он его попробовал в первый раз. Лавр подавился и, закашлявшись, спросил Дин Диновича, чего, собственно, они добились от этой пересадки с места на место:

– Чай остался таким же холодным, как раньше, какой был смысл пересаживаться? Что, собственно, изменилось?

– Как что изменилось?! Изменилось всё! – возмутился Динозавров.

– Чай, например, не изменился, значит, уже не всё.

– Ты спрашивал не про чай, а про всё. Это, надо признаться, вещи разные.

Динозавров с этими словами допил свою чашечку чая и больше ничего говорить не стал, молчал и Лавр. Такое поведение взрослого любого могло ввести в ступор, даже тех, кто как Лавр, к нему уже привык. Ведь Динозавров действительно не вёл себя, как взрослый, он носил совсем не взрослую одежду, хотя детской её, конечно, тоже не назовешь, имел не взрослые привычки, имел не взрослый распорядок дня и прочее. Дин Динович не любил правильное питание, хотя именно это присуще каждому порядочному человеку, во всяком случае тому, кто не считает себя инфантильным. Он лазил по деревьям, что точно не было взрослым занятием, и разговаривал совсем по-другому. Дин Динович говорил что-то серьезное и мудрое, но в то же время совершенно нелепое. Динозавров был не такой, как все. Таких людей обычно называют чудаками, говорят, что им больше всех надо или что-то в этом духе. Но ему больше всех надо не было. Он просто жил в своё удовольствие, и ему было совершенно все равно, что про него говорят. Впрочем, может чудак совсем и не он, а все мы, но это уже другой вопрос. Вопрос, который же мучил Лавра, был о красном доме, ради которого он, собственно, и пришел в гости и который он задал:

– Дин Динович, скажите, а что вам известно про красное здание?

– О каком таком красном здании? – полюбопытствовал Динозавров.

– Да, Вася всё про него думает. Оно не выходит из его головы. А надоумили Васю его рисовать именно вы. Поэтому я и спрашиваю, что вы о нём знаете?

– Ах, Вася, – облегчённо сказал Динозавров, – А что ему от этого здания нужно?

– Нарисовать ему его нужно. Но у него ничего не получается.

– Ба! – обиделся Динозавров, – я ему просто указал на особенности горного рельефа. Понимаешь?

– Какие ещё особенности?

– Под давлением солнца кварцевые породы, скажем, краснеют, – выдумал Динозавров, – Вот и весь эффект. А Вася увидел в этом песчанике дом. Разве я что-то советовал? Вздор!

– Какая-то неубедительная история.

– А она и не должна быть убедительной.

– А какой же она должна быть? – удивился Лавр.

– Интересной! – бодро отозвался Динозавров, – а, возможно, и немного загадочной.

– Весь день одни загадки, – сказал Лавр, раздосадовано.

– Какие такие загадки?

– Да, вот Морозова пристаёт, говорит, мы с Васей слишком инфантильны, что трудиться должны, а я говорю, что с радостью бы, да только где трудиться-то? Вот и получается загадка, – развёл руками Лавр.

– Ба! Так трудиться-то можно по-всякому, скажем помочь своему пожилому соседу.

– Да нет у нас таких соседей! – возмутился Лавр.

– Тогда помоги мне, – предложил Динозавров, – раз ты должен кому-то помочь, но всё равно кому, давай начнём с меня. А то ты же знаешь у меня этот, как его, радикулит.

– Конечно-кончено, – сказал Лавр и встал со стула, хотя в его голове мелькнула мысль, что человек, который пил чай на дереве, вряд ли страдал радикулитом, но он предпочитал верить людям на слово.

– Благодарю, дружище, – отозвался Динозавров и, встав из-за стола, направился к своему дому, жестом, пригласив Лавра, следовать за ним. Тот так и сделал.

Внутри особняка всё было очень серьёзно завалено кучей всяких вещей, хотя надо признаться, аккуратно развалено, по стопочкам, но их объемы поражали. Однако вещи эти были весьма бестолковы, по причинам очевидного хвастовства и болтливости их владельца; впрочем, верно замечают, что жилище и его содержимое многое говорят о внутреннем мире их обладателя. Если же заглянуть во внутренний мир, известного нам, владельца особняка, то можно будет заметить, что на центральной стене висит целых четыре карты мира, политическая, географическая, древнегреческая и Старозеландская. Рядом располагаются картины Сурикова – «Три богатыря», что-то из Рембрандта и простые серые обои. В центре комнаты стоят пять стопок книг без шкафа. Лавр встал рядом с ними и успел прочитать название той, что лежала сверху – Грибоедов «Отцы и Дети». Было видно, что человек, живший здесь, был большим интеллектуалом, ну или вы и сами понимаете кем.

Динозавров, пока Лавр знакомился с книгами, стал что-то искать в большом деревянном шкафу. Он вытащил какие-то странные вещи, то ли маракасы, то ли еще что-то, Лавр точно не понял, но выглядело это что-то крайне необычно. Правда, оно оказалось не нужно и было выкинуто куда-то прочь. Поиски продолжались ещё какое-то время и следом за маракасами прочь улетели и другие вещи. Наконец, Динозавров достал то, что искал. Это был выцветший чемодан из старой коллекции, пошитый заплатками и разными наклейками. Лавру он показался вещью, представляющей особую ценность.

– Какой старый чемодан, – сказал Лавр, – а что в нём?

– Я, если честно, и сам не помню, – задумался Динозавров.

– Может откроем?

– Я хотел сначала, – сказал Динозавров и как-то задумчиво огляделся, словно искал чего хотел, но забыл – а, впрочем, лучше освободим шкаф от ненужного хлама. Открывай!

Лавр попробовал отварить замок чемодана руками, но тот был заперт и не поддавался, тогда он спросил:

– У вас же есть ключ?

Динозавров машинально стал искать в карманах, но ничего не нашел, ключа не было. Скорее всего, он потерялся уже довольно давно, так как он был не нужен, ведь чемодан не использовали много лет. Дин Динович развёл руками:

– Нет, ключей у меня нет. Я даже и не помню, что в нём запер.

– Откуда же у вас этот чемодан, что вы не помните, что в нём?

– Кажется, я привез его из Северной Африканской Республики, – задумался Динозавров и воскликнул – Я вспомнил! Там внутри банка со скорпионами! – последнее слово было произнесено им особенно радостно.

– А это не опасно? – обеспокоенно спросил Лавр и сделал шаг в сторону от чемодана.

– Да, что ты, ему уже столько лет, – сказал Динозавров и призадумавшись повторился, – столько лет… Действительно, банку со скорпионами я подарил своему другу-биологу в Париже. А здесь должны остаться книги. Кончено же, книги!

– Тогда открываем!

– Нет, – Динозавров быстро схватил чемодан и запихнул обратно в шкаф, – эти книги лучше не открывать.

– Что же это за книги такие?

– Неважно, – Динозавров осторожно прикрыл скрипучую дверцу шкафа, – Мы должны были перетащить на улицу те горшки для клумбы. Что это мы отвлеклись, – сказал он, указав на угол комнаты, там действительно стояли горшки, прикрытые другим стареющим чемоданом.

– Горшки, которые стоят за тем чемоданом? – уточнил Лавр.

– Да, за тем черным чемоданом с… – Динозавров оборвал себя на полуфразе и снова задумался.

– С чем? – поинтересовался Лавр мистическим содержимым баула.

– Не помню, – соврал Динозавров, но было видно, что помнил, но снова не хотел рассказывать.

– Сколько же у вас вещей, про которые вы ничего не помните?

– Два, кажется… десятка, – задумчиво сказал Динозавров.

– Зачем вам столько чемоданов? Вы так много путешествовали?

– Видишь ли, была у меня по молодости страсть к приключениям.

– Приключениям? – переспросил Лавр.

– Да-да. Вот, скажем, исследовать заброшенный замок или дом графа N из красного кирпича. А бывает вот в шторм ехать на плоту в Саргассовом море! Вот это было приключение. Были чудные времена, – мечтательно сказал Динозавров.

– Точно, красное здание!

– Да-да, их в мире довольно много, – задумчиво отозвался Динозавров.

– Да я не об этом, – ответил Лавр.

– А тогда о чём же?

– О приключении! – воскликнул Лавр, – это же настоящий источник вдохновения! Они же могут помочь и со смыслом, вернее, с рисованием и со всем остальным. Вы же это имели в виду, рассказывая Васе про секрет Пикассо? И, кажется, я знаю, как именно он разгадывается. А еще я вспомнил, что меня ждут обедать и не простят моё опоздание!

Лавр выбежал из особняка, прежде чем Динозавров успел предположить, что Васе никакая помощь не требуется, во всяком случае, если о ней никто не просил.

Глава 2. Звёзды и рыбы.

Лавр появился на улице в полосатой футболке, надетой под фиолетовую клетчатую рубашку, и сразу же бодро побежал в сторону своего домой. Несмотря на то что Лавр был худым подростком, носившим короткую взъерошенную причёску, носившим синие джинсы, подвернутые под щиколотку, носившим очень добрые голубые глаза и маленький прямой нос, он был хилым. Именно так говорила про него Морозова, а что ещё она могла сказать? Спортом мальчик не занимался, как следствие, имел слабое дыхание, поэтому он и сейчас слишком быстро выдохся и сбавил бег. Как раз в это время (время сильной отдышки, разумеется) он и встретился с Васей, и вызвал у последнего легкое недоумение. Кроме как дать ему сигнал на сборы Лавр ничего больше и не смог. Дыхание подводило и на слова. Вероятно, Вася не понял, гениальную задумку Лавра и не оценил ее, потому что его лицо выражало полное недоумение. Авантюра же была следующая: взять лодку, организовать рыбалку и заодно выяснить, что видно или не видно по красному зданию с моря. Всё-таки другой обзор.

Васю, Лавр попросил собраться для какого-то странного, по мнению первого, мероприятия, целей, которого Вася так и не понял, но в силу своей деятельной натуры начал неторопливо суетиться. Такие люди должны всё спланировать и всё сделать заранее. Лавр же был не из тех людей, кто думает, вернее, он думал, но совсем не планировал. Планы – это безумно скучно, но если уж говорить о них, то кое-какие планы пришлось сменить. Что точно знал Лавр, так это, кого нужно взять с собой на рыбалку – Таню. Она могла бы им здорово помочь, ведь она умела ставить снасти и прочее, что рыбаки обычно делают, но неплохо было бы прежде её саму поставить в известность. Приходилось корректировать маршрут, а это было крайне неудачно, дорога была длинная и глухая.

Касательно более подробной географии, то до Тани шло две дороги, одна короткая, но лесом, другая длинная, но по сухому склону. Время поджимало, и предпочтительнее был короткий путь. Однако он был дикий, слухи говорили, что по нему разные звери водятся, зато путь живописный, можно лес посмотреть сосновый. Раз так, то зачем зазря время на глупые страхи тратить и Лавр спешно свернул на короткий маршрут, наслаждаться живописью.

Тайга простиралась далеко за пределы линии горизонта, но в конкретном случае она плавно нарастала, как слоеный пирог на серые горы, возможна даже поднималась, как лестница, хотя как лес может подниматься? Скорее гора поднималась в лес. Лавр стал размышлять, что может подниматься и какое должно быть соотношение. В конце концов, он решил, что лес просто поднимался без конкретики. Решил он так, потому что кустарник или подлесок закончился, плотный песчаный наст пошёл без подлеска. Сосна росла довольно свободно, в песке. Дорога, очевидно, стала безопаснее, так как просматривалась с долины, но в то же время и долина просматривалась сверху хорошо. Внизу желтело одуванчиковое поле, стоял дом Лавра, бежала река и возвышался особняк Динозаврова, вместе с его деревом, а вот моря видно не было.

Зато море было видно с балкона, на котором Таня в это самое время сидела и листала какую-то книгу из собрания сочинений «Рамкса и Снэпсера». Это довольно фундаментальный труд, привлекающий внимание как минимум своим объёмом. Выглядел он любопытно, впрочем, как и сама девочка. Она была одета в чёрную толстовку поверх футболки, цвет которой не столь важен, поскольку видно её не было, и светлые мешковатые штаны. Таня носила короткую стрижку, как любят делать разные современные и модные исполнительницы. Да, она подражала знаменитостям и любила экспериментировать с разными и необычными причёсками. Снаружи дома было плохо видно, но её волосы отдавали каким-то серо-синим оттенком и были зачёсаны назад, как чуб.

Лавр разглядел её издали и сразу стал присматриваться к волосам, пытаясь угадать цвет. Тем самым он выдал себя, Таня увидела его со своего балкона и отложила книгу. Она сердито скрестила руки на груди и стала строго смотреть на гостя, но, как воспитанный человек, ожидала, о чём её спросят. Таня всем своим видом показывала, что удивлена внезапным визитом. Таким вот образом – мимикой и без слов, она доносила свои мысли. Лавр приветливо помахал её рукой и неуверенно поздоровался. Подруга ему не ответила, она закатила глаза, сделав это весьма театрально. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, что ещё может сказать человек, к которому пожаловали непрошенные гости. Мало того что они пожаловали, так ещё и вошли в дом без приглашения. А Лавр сделал именно это – вошел без приглашения и закрыл за собой дверь, что бы его ни сдуло образовавшимся сквозняком.

Таня вышла на лестницу и остановилась в той же сердитой позе, что и на балконе. Она ждала объяснений, Лавр сразу перешёл к делу:

– Я хотел сказать, что мы с тобой договаривались как-нибудь на досуге сходить на рыбалку, помнишь?! – спросил Лавр уверенным голосом, хотя они ни о чем конкретном и не договаривались.

– Ближе к делу, – попросила Таня.

– Ты сначала скажи, ты не против или, да?

– Да пожалуй, можно, как-нибудь…– согласила Таня, наивно думая, что это планы на далёкое будущее, хотя она разумно и не дала своё однозначное согласие.

– Отлично! Я знал, что ты не будешь против завтра утром провести время с пользой, часов в шесть или даже в пять до полудня за рыбалкой, – радостно сообщил Лавр.

Танино лицо отразило полное недоумение, и оно, очевидно, собиралось сообщить Лавру какую-то мысль по этому вопросу, но он опередил её:

– Я уже всё подготовил, и беспокоиться не о чем, ты главное не опаздывай, – дружелюбно сообщил Лавр, и чтобы окончательно добить Таню, добавил, – Ах да, и я чуть не забыл! Завтра с нами пойдет Вася – мой друг, художник, ты его, конечно, знаешь. Я думаю, что рыбалка будет полезной для его тонко чувствующей натуры, а то он хандрит в последнее время. А ты ему всё покажешь, как там делается и будет славненько. Тебе рыба, нам настроение!

Таня, стоически приняв очередной удар и смиренно махнула рукой, одобрив план. Собственно, а какой у неё ещё был выбор?

– Замечательно! Тогда не смею отвлекать от твоих важных дел, – сказал Лавр.

Таня почтительно кивнула, закончив разговор, и развернулась к балкону, демонстративно показав, что её действительно отвлекли от чтения чего-то интересного и важного из-за таких пустяков. Лавр прекрасно знал, что Таня совсем не хочет читать, она хочет, чтобы он дал ей какое-то время собраться с духом и, наконец, объяснил, что вообще происходит. Лавр этот дешёвый трюк разгадал сразу и пошел не на балкон или к себе домой, как того добивалась своими манипуляциями подруга, а пошёл прямо на кухню – заниматься чем-то по рыбалке, пока его сами не позовут. Во-первых, в ящиках Таня держала кое-какую наживку для подкормки и прочего, её следовало найти и заготовить. Дело было в том, что своей приманки у Лавра не было, а копать червяка было скучно и долго, а время не терпит. Во-вторых, он так и не пообедал, а морить себя голодом перед таким ответственным делом было безрассудно. Лавр стал что-то себе готовить. Засвистел железный чайник, и мальчик накрыл две чашечки, украшенные алыми розами, на стол. Сделав это, он занялся кими-то другими важными делами. Конечно, можно было придумать обед и поинтереснее, но лёгкий перекус бутербродами был вполне себе приемлемой альтернативой. Лавр приготовил десерт и заодно разбил красивое стеклянное блюдо. Раздался звук бьющейся посуды, и Таня, видимо, на шум, всё-таки выбралась с балкона на кухню.

– Что это было? – имя ввиду утраченную посуду, спросила Таня.

– Какая-то старая тарелка, да ерунда, оно на счастье! – отмахнулся Лавр.

– Это был китайский фарфор позапрошлого века…– прискорбно, но сдержанно сообщила Таня.

– Избавились от старья и хорошо, – снова отмахнулся Лавр и стал дальше накрывать стол.

Таня опечаленно осмотрела утраченную реликвию и неожиданно спросила:

– Как ты вообще здесь оказался? – спросила Таня.

– Открыл дверь на кухню и вошёл. А в чём собственно дело?

Таня имела в виду совсем не это, она любила всё контролировать, и неопознанное появление гостя у неё дома неизвестно откуда с неожиданными просьбами и разбитой посудой (её посудой) разрушало зону комфорта любого контролёра. Таня стоически перенесла и эти неприятности и неохотно уточнила:

– Как ты оказался у меня дома? Я не видела тебя с балкона, – спросила Таня, имея в виду тот любопытный факт, что до ее дома на краю обрыва вела всего одна тропинка, вдоль моря по каменному склону горы, где ни росло ни то, что какое-нибудь одинокое дерево, а даже кустов не было. Разумеется, эту дорогу Таня полностью просматривала с балкона и всех посетителей видела задолго до их длительного восхождения. Лавр по известной тропинке, конечно же, не поднимался, он пришёл с другой стороны дома.

– Пошел короткой дорогой, через лес, – объяснил Лавр, – такой себе путь, однако. Знаю, ты любишь гулять ночью по склону в той стороне горы, может, там в темноте и красиво, звёздное небо всё такое, но дорога там отвратительная, много деревьев, кочек и колючих кустов. В темноте и разбиться можно.

Таня ничего не сказала и не расспрашивала о таком неудобном пути, по которому логично было бы тогда и не подниматься, раз он такой неудобный. Она не спрашивала причин не потому, что её устроил рассказ, а просто потому, что не хотела спрашивать, разговоры её утомили. Ей и этих смыслов было вполне достаточно. Лавр, возможно, понял это, а возможно, просто захотел поговорить и принялся рассказывать про несчастный лес, чай и красное здание и так заболтался, что совсем потерял время. Он вышел из её дома спустя час-полтора, а может, даже больше. Солнце теперь было на самом пике своего пекла, а горный склон прогрелся до огненной температуры. В воздухе стало совсем душно, но дел на вечер оставалось ещё слишком много. К делам Лавр пошёл длинной дорогой, через скалистую тропинку. Он помахал подруге на балконе, но она не ответила, а молча проводила его пристальным взглядом, как это у них было принято. Лавр, как всегда, подумал, что Тане необходимо социализироваться, и стал с этой мыслью в голове спускаться по крутой дороге прямо к морю. Упасть по пути на острые камни, задумавшись о своём, было довольно просто. Как просто было и высохнуть на душном солнце, что, собственно, и случилось, Лавр довольно сильно запарился. Он подумал, что хорошо было бы искупаться. Весенняя вода пока была прохладной и не разрешала плавать, но можно было ей освежиться. Лавр решил этим воспользоваться, скинуть ботинки, и пройтись босыми ногами по влажному песку. Он рассудил, что море прогреется не раньше, чем через недели две-три, когда кончится апрель и наступит лето. Пока же можно было только гулять по прохладному берегу.

Видимо, такие же мысли посещали не только Лавра. По прохладному берегу бродил еще один неизвестный, которого все друзья кратко называли – Ера, хотя его полное имя – Ерофей. Ера был подростком, ровесником Лавра и Тани, и такой же худой. Правда, Ера обожал худи, черные худи, которые даже летом не снимал и тем самым очень ловко скрывал свою спортивную форму. Мальчик хорошо разбирался в одежде, и его чрезвычайно удивляли люди, называющие худи толстовкой. Разница же всем была очевидна – это как сказать, что йогурт и творог одно и то же. Порой люди бывают такие забавные, впрочем, как и сам Ера. У него были пепельного цвета волосы, носки в белую полоску и белые в сеточку кроссовки. На шеи он носил какие-то цепочки или что-то похожее, миниатюрное. А вот руки у него были грубые, короткие, совсем не музыкальные или красочные от слова краска, какими пользуется художники. Нет, с его руками хорошо было бы идти в тяжелоатлеты, а не музыканты. Люди с такими руками обычно не интересуются искусством, они больше по спорту, компьютерам, деньгам и азартным играм. Так вот, этот азартный человек столкнулся с Лавром на берегу моря, внизу дороги к Таниному дому и спросил:

– Что, заняться нечем? Стоишь тут скучаешь, – бодрым голосом поинтересовался Ера.

– Да нет, я так, просто, думаю, – мечтательно ответил Лавр.

– Думай-думай. А я такую игру компьютерную достал, на двоих, сечёшь? – радостно сообщил Ера. – Тебе я вижу, всё равно заняться нечем.

– Ага, – как-то равнодушно отозвался Лавр.

– Лавр, ты же знаешь, как долго я её ждал, а она парная, ну мне очень надо, всего на часик, просто посмотреть.

– Это займёт часа три-четыре, не меньше, а я, между прочим, занят, – сказал Лавр.

– Я вижу, – Ера сделал серьезное лицо и иронично продолжил, – Ты занят тем, что ходишь босиком по пляжу – это, наверное, какая-то биологическая акция? Протест против капиталистов, загрязняющих экологическую среду? Мог бы и меня с собой позвать, а ещё друг называется!