Осмотрительный

Проблемы начались на четвертый день, когда решено было демонтировать двигательные блоки. Два ускоряющих контура в одном корпусе со всеми системами защиты и непосредственного управления весили чуть больше 85 тонн. Тридцатитонная кран-балка не могла поднять такой груз при всём желании. После часового мозгового штурма решено было использовать “Фенек” в качестве подъемного крана. Но задача от этого сильно проще не стала. Каждый из двух двигательных блоков стоял не вертикально или горизонтально, а был отклонён от вертикали на 30°. Между ними, как в развале цилиндров V- образного мотора, находилась задняя установка ПВО, блоки ложных целей и погреба верхней задней башни главного калибра. Часть прочного корпуса над ними была съемной и весила добрых десять тонн.

На демонтаж всего этого добра ушла первая половина дня, а потом “Осмотрительного” и “Фенека” вывели на лётное поле, и начали снимать движки. Маленький кораблик кряхтел и тужился, пытаясь поднять груз в пятую часть от своего веса, и даже в какой-то момент было высказано предположение от греха подальше подключить второй трансатмосферник к подъемным работам, но обошлось. Пустынная лисица, подключив маневровые, вытянула ношу, и уже к вечеру в ангаре стояли двигательные блоки отдельно от корабля.

Пятый день оказался самым напряженным – снимали реактор и его топливные бункеры. Зачастую, в них оставались излишки топлива, а тратить его было слишком дорого. Кантование восьми стандартных бункеров на 75 килограмм антиводорода каждый стало настоящим испытанием для нервных систем всех причастных. Шесть из них были пусты, а вот в двух последних суммарно было чуть больше тридцати кило взрывного груза. Их сразу же отправили на защищённый склад около ангара. После чего опять пришлось ругаться на инженеров, поставивших башню главного калибра прямо над реактором. Из-за этого там образовались три слоя защиты, что хорошо, но разбирать всё это было настоящим геморроем. Но справились, и даже ничего не поцарапали. Ну почти.

На шестой день приступили к препарированию “Фенека”. Лёгкий кораблик оказался покладистее более крупного собрата за счёт отсутствия внешнего лёгкого корпуса и в целом гораздо менее массивных комплектующих. Двигатели, коих было три штуки, и реактор сняли за первый день, а всё остальное – за второй. Под вечер Макса вызвал Радич. В систему прыгнул целый конвой из транспортника и трех корветов.

8

Снабженцев принимали всемером: Лазар, Леон, Макс и четверо матросов-техников. На побитые жизнью плиты с воем приземлилась туша военного транспорта. Полторы сотни тысяч тонн массы покоя, двести сорок метров длины – огромный корпус закрыл собой закатное солнце. Из-под носа открылась широкая аппарель, по которой сошли несколько человек и направились к встречающим. Старший по званию представился капитан-лейтенантом Вешняковым и сходу спросил о состоянии кораблей.

Увиденное снабженцев порадовало и огорчило одновременно. Аккуратно разложенные по полу возле остова проблемные агрегаты удостоились похвалы, но вот их состояние ввело гостей в лёгкий шок. На вопрос “Как вы на этом в пустоту ходите?” не ответил никто, да и не нужно было. Все всё понимали. От предложения каплея помочь никто не отказался.

“Ласку” разобрали за день благодаря подсобившим техникам снабженцев. Следующие два дня прошли в разгрузке-погрузке транспортника: сначала из него достали весь безумно длинный список наименований, заказанных частью, а потом загрузили неисправные запчасти, которые могли представлять опасность для людей в части или ценность для врага. Прощальным подарком от техников в конце третьего дня была помощь с установкой двигателей. За время пребывания на планете они успели наслушаться от местных о чудесах эквилибристики, которые исполнял “Фенек”, и сердобольно решили помочь. Выдвижной кран на триста тонн решил проблему, на которую у маленького корабля ушло полдня, за час.

После того, как “Осмотрительного” припарковали в ангар, следующим днем было решено устроить выходной. К этому моменту и Макс, и Леон, и матросы со старшинами, участвовавшие в ремонте кораблей, пропитались смазкой и потом до печенок, устали и работали на пределе. Мичманы вместе дошли до домика и, пожав руки, разошлись по своим комнатам. Обычные посиделки с парнями вечером не клеились уже несколько дней – работавший допоздна Максим приходил в домик только ради помывки и сна, и сил на разговоры не оставалось совсем. Сказывался и более длинный день, из-за чего он постоянно не высыпался, и от этого болела голова. Скрипнула дверь. Кто-то босыми ногами прошлепал по полу и лег на соседнюю кровать.

– Я уж думал, ты там в “Осмотрительном” ночевать останешься со снабженцами.

– Дим, ты?

– А кто еще? Не Жиголо же, не к ночи будь помянут!

– Снабженцы уже час как улетели, или ты настолько глухой, что не слышал воя движков этой баржи?

– Да ну тебя! – повисла пауза. Ее через несколько минут прервал Дима:

– Скажи, а почему ты пошел на флот? Я не выпытываю секретов, если что.

– Да никакой тайны тут нет. Из-за отца. Про майора Георгия Быстрова слышал?

– Вообще нет. Сейчас больше флотские на слуху, а про планетников мало кто помнит.

– Так он и не планетник. А вообще неудивительно, что ты о нем не слышал.

– Погоди, а откуда тогда он?

– В правильную сторону думаешь. Разведка и контрразведка в человеческом пространстве.

– Охренеть…

– Все так говорят. А меня достало быть только лишь сыном своего отца. Поэтому я и пошёл в Академию. Хотел проявить себя, сделать себе имя, а не быть тенью героя! Но меня послали в эту дыру, где я либо стану таким как Жиголо, либо таким как Радич. Мне такое счастье нахрен не сдалось!

– Слушай, ты уже себя проявил, вообще-то.

– Починил три мелких посудины? Охренеть заслуга! Максим Починитель Рухляди!

– Ну и дурень. Ты этим спас от вероятной гибели шесть десятков человек. Много это или мало – думай сам своей тупой башкой. Лично я спать! – скрипнув кроватью, Дима встал, хлопнул дверью и пошлепал к себе. Макс ещё с полчаса ворочался, а потом забылся беспокойным сном.

Делать в выходной было решительно нечего. Посидеть в интернете и посмотреть последние новости не вышло. В отличие от больших галактик, в которых все планеты были хоть как-то интегрированы в общую сеть, маленькая галактика-сателлит такой роскошью не обладала. Здесь был свой интернет, свои новости, свои знаменитости, но доступ во внешнюю сеть стоил конских денег. Ретрансляторы дальней связи здесь были на семи центральных мирах и на главной станции военных, а Газли-17a такого себе позволить не могла.

Пообщаться с однокурсниками не вышло. Вообще, у Макса ни с кем из них не было какой-то очень сильной дружбы. Приятельство, легкий флирт с редкими девушками, прошедшими жесткий отбор в Академию, но не более. Дух соперничества в них был гораздо сильнее. Но сейчас Максим был бы рад и таким собеседникам.

Других занятий он не нашёл. Конечно, можно было попросить у Радича увольнение и пойти гулять в город, но зачем? Языка Макс не знал, город ему был неинтересен, а заводить здесь знакомства он не хотел. Решение было принято максимально просто и лениво: сидеть в своей комнате, читать книжку, смотреть фильмы, в промежутках спать. И первые полтора часа все было действительно хорошо: время текло под сериал, мышцы расслаблялись, немного клонило в сон. Но на середине третьей серии в окно постучали. Максим проигнорировал – у него выходной, делает что хочет. Стук повторился, дольше и сильнее. Максим опять проигнорировал. Стук перерос в барабанную дробь, к ней прибавились крики. Не выдержав, мичман открыл окно:

– Что такое? Младший лейтенант Радич дал мне выходной!

– Господин старший лейтенант требует Вас к себе немедля!

– Что Жерару на этот раз от меня нужно?

– Не знаю, но, если не поторопитесь, Вам же хуже!

Да, Макса снова посетил адъютант Жиголо. Этот проныра умел рушить настрой одним своим видом, а слово “немедля” в его тираде означало большие проблемы, конденсирующиеся над головой мичмана. Через три минуты он вышел из домика, у входа ждал переминавшийся с ноги на ногу адъютант. Он кинул “пойдем” и тут же стартанул в сторону командирских апартаментов. Максиму ничего не оставалось, кроме как поспешить за ним, гадая, что преподнесет ему начальство на этот раз.

Жерар встретил их улыбкой, порядком сбившей мичмана с толку. Но произнесенное старлеем задание все расставило на свои места:

– Максим Быстров, Вам, как человеку способному и инициативному, я поручаю дело стратегической важности – закупку продуктами в городе.

– Товарищ старший лейтенант, но я не знаю языка!

– Заодно и научитесь! Среди вверенных Вам бойцов есть тот, кто неплохо говорит на пушту, он поможет на первое время.

– Когда выезжаем, товарищ старший лейтенант?

– Прямо сейчас, машины и люди уже ждут Вас у ворот! И я в Вас верю, уж Вы не подведете, правда?

– Так точно! – Максим отдал честь и вышел из покоев старлея. Жиголо полностью оправдал прогнозы Радича и подложил свинью. Крупную такую, нажористую, прям олицетворение термина “харам”. Мысленно обматерив весь род Бьянко до седьмого колена со всеми побочными ветвями, мичман двинул к воротам. Выходной закончился за полтора часа.

9

У входа в часть действительно тихо гудели два армейских грузовика, а в их тени скучали четыре матроса и старшина. Ни одного из них Макс еще не знал в лицо. Краткое знакомство показало, что один из матросов, Вадим, до армии учился на переводчика. Правда профильным его языком был классический арабский и одна из его новых языковых групп, а пушту он знал серединка на половинку. Но он и так был подарком судьбы – арабоговорящих тут любили, поэтому матрос уже несколько раз ездил за покупками. Старшина тоже несколько раз ездил закупаться в город, и имел при себе список, к тому же умел водить, как и ещё один из рядовых. Максим усадил вместе с собой в первый грузовик старшину и Вадима, а трое рядовых разместились во втором.

По рассказу старшины Андре, продуктовых магазинов в понимании жителя имперских мегаполисов тут не было. Торговля шла на базарах, рынках и ярмарках. В Ашхабаде и еще нескольких крупных городах рынки были крытыми и благоустроенными, и напоминали смесь супермаркета и торговых рядов. Только в них можно было не опасаться за сохранность своего кошелька. Рынки в городах поменьше (те, что работали на постоянной основе) имели огороженную территорию и представляли собой ряды палаток и навесов, в которых и продавали практически все. Последней разновидностью были стихийные базары и ярмарки, возникающие, зачастую, где придется и как попало.

Андре рекомендовал ехать либо на центральный рынок Ашхабада, либо на одну из ярмарок, проходивших в Новом Латанбаре. На первом вероятность покупки качественных товаров была кратно выше, а на втором можно было неплохо сэкономить. Коллегиально решили держать путь в столицу, тем более Андре там уже был. Дорога до города на армейских грузовиках заняла около получаса: эти машины были заметно быстрее престарелых автобусов, да и попутки давали себя обгонять.

Ашхабад в это сравнительно прохладное время был оживлен: по узким улочкам сновали мопеды и электрорикши, по улицам покрупнее – машины, грузовики и автобусы всех сортов и размеров. Рынок находился вблизи центра города, и добираться туда маленькому конвою пришлось по пробкам. Старшина периодически материл излишне дерзких лихачей и неосмотрительных пешеходов, но и сам порой выполнял повороты в опасной близости от углов домов, столбов и прохожих. Неприхотливый трехосник такое ему спускал с рук, но недовольно гудел двигателями. В такие моменты Макс вспоминал отцовский глайд-кар, способный парить над городской суетой на высоте в несколько сотен метров и разворачиваться на месте на сферических колесах. На планолисах такой транспорт был нормой, а здесь мичман еще не видел ни одного. Впрочем, здесь хитрая техника давно бы засорилась песком и сломалась, а еще раньше диковинку бы кто-нибудь спер.

Центральный рынок оказался крупным зданием в два этажа, хотя здесь скорее подходило слово “ярус” – пятиметровые потолки производили впечатление даже на Макса – коренного жителя планолиса. Рядом находилась парковка в добрый десяток низких ярусов, куда андре уверенно повел машину. Скучающий сторож выдал им парковочный жетон и продолжил что-то смотреть в телефоне. Автоматов оплаты не было – судя по всему, платить за стоянку придется ему же. Парковка не была сильно популярным местом: забиты были только первые три уровня, и уже на четвертом нашлись два места рядом в грузовом секторе.

Первое, что увидели военные, войдя на территорию рынка через незастекленный мостик, были клетки с живностью разной степени экзотичности. Здесь, как оказалось, продавали вообще все и в больших количествах. Строго говоря, четких границ у рынка не было, а крытая часть была его сердцем. От него во все стороны по обочинам расползались всевозможные лавки, навесы и магазинчики, в которых вели дела те, кто не мог себе позволить место под крышей.

Из динамиков под потолком лились негромкие восточные мотивы, подчеркивающие атмосферу. Вопреки стереотипам, здесь не кричали зазывалы и не стоял гомон, а наоборот – опрятные мужчины и женщины сидели за прилавками уставленных товарами магазинчиков. Андре потянут заглядевшегося на это все Макса к эскалаторам – продуктовый отдел был на первом этаже. И все же мичман глазел по сторонам, вновь отмечая изысканную архитектуру этого места: тонкие колонны аккуратно росли из пола и соединялись арками под потолком. Максим не сомневался, что под фасадом “под старый мрамор” скрывается железобетонное плетение, но впечатление постройка все равно производила.

В продуктовом отделе, треть которого занимал один огромный магазин, властвовала прохлада. Здесь все следили за сохранностью товара, да и островок свежести в море жары никогда не бывал лишним. По этой причине, кстати, это место пользовалось популярностью у посетителей, и они могли часами сидеть в специально для этого отведенных кафе, ведя ленивые беседы с родственниками, друзьями или случайными собеседниками. Андре вновь отвлек Макса от пространных мыслей – к ним, в сопровождении двух парней в униформе магазина, приближался высокий худощавый мужчина с аккуратной бородкой. “Хозяин заведения” – шепнул старшина. Судя по всему, флотских тут знали и, наверное, любили. Впрочем, кто не любит клиентов, покупающих регулярно и много. Цепкий взгляд управляющего, пошарив по гостям в униформе, впился в погоны Макса, и он обратился к нему на хорошей интерлингве:

– Господин старший мичман, я рад приветствовать Вас в моем скромном заведении! К сожалению, не имел чести видеть Вас раньше. Позвольте узнать Ваше имя?

– Максим Быстров, можно просто Максим, – склонил голову мичман. С ним надо держать ухо востро, он явно в ладах с Жераром, а обдирать людей как липку он явно умеет и любит. Есть вероятность, что Жиголо предупредил этого дельца, и Макс может стать его новой жертвой.

– Очень рад нашему знакомству! Я Анис Рахмани, – он склонил голову в ответ, – Господин не желает обсудить дела за чашечкой чая?

Максиму оставалось лишь ответить утвердительно – законы гостеприимства здесь чтили, а гостей любили. Отказаться значило поставить себя в невыгодном свете, но принять предложение означало оказаться один-на-один с этим хитрым пуштуном.

Они прошли в небольшой кабинет в функционально-минималистичном стиле, отделанный темным деревом. Немногочисленная мебель поблескивала черным металлом, обрамляющим деревянные вставки. Анис явно отдавал предпочтение европейскому стилю: даже ходил он не в пуштунском национальном костюме (надо сказать, хорошо адаптированном к жарким условиям), а в пиджачной паре кремового цвета. Его одежда резко контрастировала с кабинетом, еще сильнее приковывая внимания.

Его секретарь (тоже одетый по европейским лекалам) внес поднос с фарфоровым сервизом на двух персон. Из чайника тянуло приятным ароматом, а вкус у напитка оказался ничуть не хуже: черного чая с таким букетом трав Максу еще пить не доводилось. Первые две чашки были выпиты молча, отдавая дань уважения тому, кто делал напиток. Наконец, когда было разлито по третьей порции, и чайник опустел (впрочем, тут же был подан новый), хозяин решил перейти к делу:

– Итак, господин Быстров, чай Вам, вижу пришелся по душе.

– Да, господин Анис, он был восхитителен.

– Я премного рад это слышать! Думаю, теперь мы можем обсудить цель Вашего ко мне визита, – Рахмани активировал голограмму монитора. Подивившись присутствию здесь такого сложного устройства, как голографический (и, как оказалось, твердый) монитор, привычный для более обеспеченных миров, Макс положил на указанное хозяином кабинета место телефон и перекинул с него список. Анис, видимо, открыл какую-то программу и внес туда список. Во всяком случае, мичман понял это именно так. У него начали закрадываться сомнения о прозрачности голограммы (и тем более о прозрачности намечающейся сделки). Чуйка прямо-таки орала “не ведись”, и Максим решил ее послушать.

Через несколько минут все было готово, и на стороне Макса возникла смета с ценами за товары и итогом. Конечно же, они исчислялись в тенге, а не в марках, поэтому сказать, много это, или мало, он не мог. Но смутно помнил, что за марку в банке давали чуть больше двадцати тенге. Проведя нехитрые расчеты в мобильнике, мичман сначала подумал, что ошибся с нулями. Проверка дала то же число. Интернета не было, и курс он посмотреть не мог, но сомневался, что за полторы недели его здесь пребывания валюта Эмирата обрушилась на пару тысяч процентов. Развод был наглым, прямолинейным и рассчитанным на тупого солдафона, в голове которого обитали лишь приказы командиров. Попасться же Максу можно было лишь из принципа, и он решил сыграть с Анисом на его же поле:

– Господин Рахмани, могу я посмотреть на товар на прилавках?

– Вы сомневаетесь в компетенции моих работников? – с удивлением спросил Анис. И это расставило все точки над i.

– Конечно нет, но, знаете, самому выбирать несколько привычнее. Можно будет предотвратить оплошности и ошибки, Вы же понимаете, не так ли? – наградой Максу был короткий кивок. Путь до прилавков много не занял, и дальше мичман методично сверял цены из сметы с таковыми на прилавке, и тут же менял их. С каждой находкой лицо Аниса мрачнело, но сделать он ничего не мог – покупатель оказался дотошным, и это в его праве. По итогам проверки, занявшей больше получаса, итоговая цена сократилась в те самые примерно двадцать раз, и Максим с улыбкой подал руку хозяину магазина:

– Благодарю Вас, уважаемый Анис, за понимание, с которым Вы отнеслись к моей дотошности. Надеюсь на плодотворное с Вами сотрудничество!

– Взаимно, друг мой! Вы показали себя человеком дела, и я с радостью буду ждать следующей нашей встречи! – сказано было настолько приторно, что Макс не сомневался во лжи.

Полчаса спустя холодильники в кузовах грузовиков оказались забиты под завязку, и флотские отправились в обратный путь, занявший чуть больше часа – пробки к этому времени уже рассосались. Оставив разгрузку продуктов подошедших на поваров, Макс взял курс на офицерский домик для отчета. Здание встретило его тихими переливами классической музыки, доносившимся из кабинета Лазара. Старлея же на месте не оказалось, он опять укатил в город. Поэтому мичман, от нечего делать, побрел в свою комнату, где и завалился смотреть сериалы, после чего благополучно уснул.

Жерар появился только к двенадцати утра следующего дня. Это Максу стало понятно по тому, что за ним, как и в прошлые разы, прибежал адъютант. Правда ему пришлось подождать: мичман как раз в это время принимал непосредственное участие в установке кормовой турели на “Осмотрительного” и оторваться не мог. Естественно, переодеваться не было смысла: он все равно вернется к парням после доклада, они как раз реактор ставить будут. А у Жиголо и так есть поводы быть не в духе:

– Ну как прошла закупка, мичман?

– Штатно, товарищ старший лейтенант! Вот чек, посмотрите, – старлей взял листок и посмотрел его по диагонали, вперившись в итоговую сумму. “Да он не знал о том, что было в магазине!” – осенило Максима. И правда, Жерар от увиденной суммы едва заметно скис, но тут же улыбнулся и поздравил мичмана с удачно проделанной работой. Когда Макс вышел, он тут же начал кому-то звонить, впрочем, понятно кому.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Планолис – планета-мегаполис, местное название ойкуменополисов.

2

Пластбумага – пластиковые листы бумаги, заменившие бумагу из натуральных волокон из соображений экономии.

3

На момент описываемых событий, средняя продолжительность жизни человека, благодаря усилиям генетиков, составляет 140-150 лет, поэтому внешность “не больше сорока” стоит трактовать как “в районе тридцати”. При этом, до 18-20 рост и развитие организма идут аналогично тому, что есть сейчас.

4

Так точно, товарищ старший лейтенант. Также я немного знаю альтдойч, но языки – не мой профиль, в отличие от тактики. (нем.)

5

Каботажные суда и корабли – ТС, не оснащенные генератором кротовых нор и неспособные к межзвездным путешествиям.

6

Трансатмосферные суда и корабли – ТС, одинаково хорошо приспособленные для действий в атмосфере и пустоте. Имеют аэродинамичные корпуса и крылья, создающие подъемную силу, но их двигатели не зависят от доступа кислорода. Зачастую, некрупные корабли.

7

Капсула-койка – спальное место на боевых кораблях. Представляет собой герметичный саркофаг с автономностью в трое суток. При разгерметизации спасает жизнь находящемуся внутри человеку.

8

Двигатели на имперских кораблях представляют собой ускорители частиц, выбрасывающие их на субсветовых скоростях, и на этой тяге корабли движутся вперед. Преобразователи массы увеличивают массу частиц в несколько десятков раз, поэтому возимые запасы топлива могут быть довольно скромными.

9

Бесчестность (фр.)

10

Герой (ит.)

11

Наиболее распространенное “топливо” для двигателей имперских кораблей.