Осмотрительный

– О, ну вот и вы! Максим, прошу, садитесь рядом, на пассажирское сиденье и поедемте скорее! Я чертовски голоден, особенно в такую рань!

– От еды бы и я не отказался, но почему бы нам не поесть в части? – ответил Макс, садясь в машину. Здесь на полу также были цветастые коврики, а на подголовниках были надеты мягкие шерстяные чехлы.

– В части кормят совсем не изысканно, и сервис там отсутствующий! Мы поедем в ресторан к моему хорошему другу Саиду, заведение одно из лучших в городе!

– В каком городе?

– В Ашхабаде, конечно! – на этих словах мотор перешел с тихого гула на завывание, и машина, заложив крутой вираж, рванула по пыльному проселку в сторону шоссе. До города доехали молча – вой двигателя и шум ветра все равно было сложно перекричать – и очень быстро, минут за двадцать. Ресторан занимал глинобитное трехэтажное здание почти в самом центре, резко контрастируя с панельками. Макс начал догадываться, что в центре глинобитное жилье означало не бедность, а достаток и приверженность традициям, тем более каркас дома явно был выполнен из каких-то более прочных материалов. Жерар эффектным движением припарковал машину прямо у дверей, но на двух швейцаров это не произвело никакого впечатления, и они сноровисто открыли двери. Один из них сел за руль и, как только гости вышли и взяли вещи, укатил во двор ресторана.

Другой швейцар открыл дверь и с легким поклоном сделал приглашающий жест рукой внутрь ресторана. Старлей поманил Макса за собой, и они вошли в здание, изнутри представлявшее собой “Мишлен-по-азиатски” – очень дорогое и помпезное убранство здесь было в каком-то непомерном количестве, при этом интерьерщик явно плевать хотел на сочетание стилей и валил в одну кучу европейские и азиатские роскошества.

К ним тут же подскочил официант и повел на третий этаж по винтовой лестнице из красного дерева, опоясывающей колонну в позднеантичном стиле. Им достался (хотя Макс подозревал, что скорее был забронирован) столик в углу на веранде под тканевым навесом. Ресторан стоял на пригорке, и застройка тут была низкой, поэтому с третьего этажа открывался прекрасный вид на город.

Со стороны лестницы прозвучал радостный крик на пушту, обращенный к Жерару, и он ответил на него практически без акцента. К ним шел полноватый мужчина среднего роста, одетый в богато украшенный кафтан, из под которого выглядывали белые шаровары и белая же свободная рубашка. Обменявшись приветствиями, они оживленно заговорили на пушту, но вдруг мужчина извинился на практически чистой интерлингве:

– Прошу меня простить, я не знал, что друг моего друга не говорит на пушту.

– Да что уж, не стоит извиняться, – смутился Макс.

– Не скажете мне Ваше имя, старший мичман?

– Максим Быстров, можно просто Максим.

– Очень приятно, мое имя Саид, и я хозяин этого скромного заведения. С приветствиями, думаю, окончено, и можно переходить к трапезе. Вы, Максим, вижу, голодны. Чего изволите?

– Вы тут всему голова, поэтому доверюсь Вашему вкусу.

– Прекрасно, молодой человек, Вы мне определенно нравитесь! – во все тридцать два зуба улыбнулся Саид и закричал что-то на пушту. Через несколько минут принесли еды. Кормили тут и правда вкусно, и Максим, хоть и не был ценителем восточных блюд, вполне понял, почему Жерар питается здесь на постоянной основе.

Прием пищи растянулся на добрый час. За едой говорили обо всем и ни о чем, Макса спрашивали, как ему планета, давали возвышенные советы, подкладывали новые куски баранины и новые плошки плова. После такого плотного обеда им принесли выпивку и кальян, но мичман отказался, сославшись на то, что следит за здоровьем, и попросил воды. Старлей на это скривился, но заставлять не стал. Когда еда в желудках улеглась, Жерар потащил Макса в машину – смотреть жилье. Осоловев от количества съеденного, он почти не сопротивлялся, и начал осознанно реагировать на происходящее только в дверях “очень хорошей и скромной квартирки”. На скромные три комнаты.

От такого Макс повторно выпал в осадок, а когда хозяин и Жиголо начали яростно торговаться, услышав цены, спросил, откуда у него возьмутся такие деньги. На это старлей махнул рукой и сказал “из бюджета части, откуда еще” и продолжил торг. В третий раз за десять минут выпавший из реальности Макс быстро сложил два и два, прикинул цену запчастей на корабли и машины Жиголо, и паззл сложился.

– Так, никакая квартира мне нахрен не нужна, я военный, и мое место в части! – перебил он спорщиков. Что у старлея, что у арендодателя от таких слов глаза приняли размеры фар Жераровского автомобиля. После этих слов Макс, печатая шаг, вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь.

5

В часть он добрался только через четыре часа – вновь плутал по городу, торговался с водителем автобуса, ждал рейса в нужном направлении и больше часа трясся в забитом транспорте. Охранник был другой, но, увидев на Максе флотский китель, пустил без вопросов. В мичманском домике было пусто, и он, вымывшись, вновь рухнул на койку. Правда полежать ему почти не дали – пикнул кодовый замок, и в дом вошел адъютант Жерара. Поочередно проверив пустующие комнаты, он, наконец, добрался до Макса и потребовал немедленно проследовать за ним к старлею. Судя по тону рядового, выволочка предстояла знатная.

Еще на пути к офицерскому домику Максим услышал рушащий всю восточную пастораль речитатив рэпа с испанским акцентом. С приближением к зданию, в какофонию звуков довольно органично влился сербский мат – видимо Радич в моменты нервного напряжения переходил на язык своих дедов и прадедов. На наиболее эмоционально окрашенную его часть, если быть точным.

Поднявшись по лестнице, Макс прошел к кабинету старлея, взглянул на табличку – она немного протерлась на уголке и теперь щеголяла пластиком, – усмехнулся и толкнул дверь. Жерар возлежал в своем кресле, закинув ноги на стол, на котором теперь, помимо экранов, стояли две бутылки чего-то алкогольного. Одна из них была почти пуста, а Жерар был порядком пьян и крайне зол. Складка пролегла через его аристократичный лоб, а челюсти периодически сжимались, демонстрируя небольшие желваки на скулах. Заметив Максима, он пьяным жестом выключил музыку и вперил в мичмана осоловевшие глаза.

– Какого хрена это было?!

– Това…

– Малчать! Слова не давали! Ты! Ты опозорил меня перед моим хорошим другом Са-ик!-идом! Ты попрал их традиции!

– Но то…

– Слова не давали! Че-чему вас там учат?! Уж точно не хорошим ма-анерам! Что тебе сделал хозяин квартиры?!

– Товарищ старший лейтенант, я военный, и место мое в части!

– Д-дурак ты, мичман! Такой же, как и этот пс-ик!-хованный серб! О, придумал! Ты будешь работать с ним, а я видеть тебя не хочу!

– Разрешите идти, товарищ старший лейтенант?

– В-выметайся с глаз моих долой, шпана!

Прикрыв дверь, Макс решил, не откладывая в долгий ящик, подойти к Лазару. Он как раз перестал ругаться по телефону, поэтому мичман, пройдя несколько метров, ткнулся в дверь с бумажной табличкой “Мл. лейтенант Л.Д.Радич”.

– Кто там еще? – отреагировал Радич на стук в дверь.

– Старший мичман Максим Быстров, товарищ младший лейтенант! Откомандирован к Вам старшим лейтенантом Бьянко!

– Новенький?

– Так точно!

– Чего хотел?

– Вообще помочь. Пообщавшись со старшим лейтенантом я понял, что больше пользы принесу в части, чем в городе.

– И чего умеешь?

– В технике разбираюсь немного, с бумагами подрабатывал еще школьником, на гражданке, и вообще соображать умею, вроде как.

– В кораблях разбираешься?

– В основном как тактик и пилот, но матчасть нам преподавали, да и железо мне близко.

– Отлично, подсобишь мне по корабельной части. Если надо будет вопросы какие решить, звони мне. Ты кстати получил местную симку?

– Вообще нет, как раз спросить хотел.

– Заодно выдам, пошли.

После похода на склад и получения второй симки с каким-никаким интернетом и связью, Радич повел Макса вглубь части. Там он еще не был, и заинтересованно разглядывал аккуратные аллеи пальм и кипарисов. Дорожка уперлась в забор с широкими воротами, которые дежурный открыл, как только увидел младлея. За ними высился ангар, к которому Радич и направился.

Светлое помещение вмещало в себя полупустые штабеля, гору металлолома и пару столов. В центре стометрового зала высился флагман местной эскадры с надписью “Осмотрительный” на носу. Макс узнал эту серию кораблей – очень удачные малыши проекта “Сетунь” разошлись огромным даже по имперским меркам тиражом. Половина вообще убыла на экспорт, но все равно в любом оживленном порту можно было встретить как минимум одного представителя этой серии. Неприхотливые, легко модернизируемые, дешевые в содержании и обслуживании. Всем эта рабочая лошадка хороша, но был, как водится, нюанс. Конкретно этой лошадке было полтораста лет.

Конечно, для крупного корабля это не срок, да и для корпусов таких малюток тоже, знай себе между полетами храни в ангаре и обслуживай вовремя. Но жизненный цикл двигателей, электроники, реактора – да всего, кроме корпуса – был в сильно короче. Для малых кораблей раз в пять.

– А сколько двигателям? – осторожно спросил Макс у младлея, заглянув в черные от многолетней копоти дюзы.

– Скоро пятый десяток будет, – со вздохом ответил он. Мичман на это ответил калейдоскопом эмоций, но смолчал. Оба понимали, что Лазар не мог противопоставить воле Жерара ничего, кроме осуждающих взглядов.

В крыльях ангара ютились каботажные5 трансатмосферники6 неизвестной Максу модели. Со слов Радича, они были немного моложе “Осмотрительного”, но тоже преодолели столетний рубеж. И массы покоя у них было по 550 тонн на брата против 2100 с лишком у флагмана. У “Ласки” проблемным местом был реактор. Изношенный до дыр, он не выдавал и 75% мощности и почему-то фонил, хотя откуда взяться радиации в процессе аннигиляции материи и антиматерии? “Фенек” же больше всего страдал от логических ошибок в центральном ядре компьютера.

Помимо основных болячек, у всех трех корабликов был обширный список диагнозов поменьше, решаемых зачастую простой заменой неисправной детали, но запчастей категорически не хватало. За приоткрытыми внешними воротами ангара курила смена, смотрящая за кораблями. Пятеро матросов, старшина и один из старших мичманов. При виде Радича, они вытянулись по стойке смирно, но он лишь махнул рукой и представил Максима. Мичман Леон Бронсон был заведующим по корабельной матчасти, и у него для обслуживания, ремонта и диагностики вверенного имущества отчаянно не хватало рук. Сын автомеханика, грезивший пустотой с раннего детства, не вышел воинственностью, поэтому отправился по распределению в гарантированно мирную глушь, и тут откровенно тосковал.

На вопрос, как же “Осмотрительный” еще не откинул двигатели прямо на стартовой площадке, Леон поманил Макса внутрь. Экскурсия по кораблю началась с носа, в который они попали по лестнице на передней стойке шасси. Торпедный отсек был вычищен до блеска, но в нем было отчаянно пусто. Вместо механизмов заряжания торпед по бортам ютились полупустые штабеля со сканерами – шарами сантиметров пятнадцать в диаметре, единственной задачей которых была регистрация и отправка данных о присутствии корабля в радиусе сканирования. На немой вопрос Бронсон ответил “сломались” и пошел дальше по палубе.

В орудийном отсеке было довольно тесно. Здесь, помимо капсул-коек7 механиков, находились дежурные места части из них. Артустановки явно тоже были проблемным местом.

Жилые отсеки почти не отличались от таковых на других малых кораблях любого из человеческих государств. Немного тесные, но жить можно. Порадовала командирская рубка. Уже порядком устаревшая электроника поддерживалась в хорошем состоянии, а места всех членов экипажа снабжены новыми страховочными ремнями. Позитив обломал Леон, объяснивший, что новые ремни оказались дешевле гравикомпенсаторов. Да и то Жиголо выделил средства после того, как дежурный на маневре вылетел из кресла и сломал руку.

Реакторная зона была увешана десятком предупреждающих табличек разного калибра и содержания. Реактор тут тоже дышал на ладан, а техники дежурили около него во время полётов круглосуточно. Совсем грустной история стала у двигателей. Их только использовали сорок семь лет, а выпустили еще за пятнадцать до этого. Таким старичкам даже регулярное (еженедельное!) ТО помогало мало. Синхронизаторы тупили, проводка чадила, преобразователи массы8 работали с КПД около 40%, а система охлаждения каждый полет плевалась маслом.

Вышли они через аппарель под брюхом, и Бронсон со словами “а теперь посмотрим на корабли в плохом состоянии” направился в одно из крыльев ангара. Витиевато выматерившись, Макс последовал за ним.

6

Теперь каждый день новоиспеченного помощника по технической части начиналось в семь утра по местному, как и у всех остальных. С утра до вечера Макс лазил по кораблям, инспектируя и проверяя. Тонкий блокнот, в который он решил записывать неисправности, закончился в первый же день. Ползать по металлу с планшетом и пачкой пластбумаги на нем было неудобно, но больше блокнотов не было. На составление списка неисправностей ушло четыре дня, зато ревизия склада запчастей завершилась часа за четыре, большую часть этого времени Максим и двое помощников искали не пустые ячейки. А потом он начал переписывать эти сведения в комп и составлять отчет.

– Макс, я войду? – раздался стук в дверь комнаты.

– Да, Дим, входи! – сонно отозвался он.

– Ну, показывай, что накатал! Нифига себе, сорок страниц! А прейскурант? В конце? Нифига второй раз, ты с Жигало хочешь шестьсот тысяч содрать! Силен!

– Силен-то силен, но я ни в жизнь этих денег не увижу. Он здесь царь и бог, все финансы через него, а ему они самому нужнее.

– Ты когда к нему пойдешь?

– Завтра с утра, а что?

– Есть у меня идея одна.

– И какая же?

– Воспользуемся опытом нашего коллеги! Леха, можешь подойти?

В час дня в дверь старшего лейтенанта постучали. Звук застал его врасплох, и окончательно отвлек от местного бесконечного сериала. “Входите” – крикнул Жерар и в последнюю секунду убрал ноги со стола. На этот раз к нему пожаловал давешний новенький, которого командир части уже успел выкинуть из головы: не отсвечивает, и ладно.

– Товарищ старший лейтенант, меня назначили помощником по технической части, и я хотел бы попросить Вас выделить средства на покупку запчастей.

– Мм? – старлей все-таки решил сконцентрироваться на подчиненном.

– Говорю, нам необходимы средства на ремонт кораблей.

– А, ну это мы можем себе позволить! Что там именно надо? – проблема показалась Жерару плевой, и он уже собрался поскорее откупиться парочкой деталей, чтобы начать собираться на званый ужин.

– Я составил список. В первом разделе то, без чего на выходить в пустоту опасно для жизни, а далее по нисходящей, – с этими словами Макс достал из сумки под планшет скрепленную пачку листов страниц на двадцать. Старлей недоверчиво взял отчет. Вчитался. Полистал. Вчитался снова. И уставился на мичмана. Немая сцена затягивалась, и офицер решил ее нарушить:

– Сколько?

– Что сколько?

– Денег сколько нужно за весь этот хлам?

– Ну двигатели для “Осмотрительного” тысяч в сто сорок минимум обойдутся, ядро для “Фенека” еще в…

– Сто сорок тысяч чего?

– Имперских марок, конечно. На Флоте расплачиваются ими.

– Сколько?! Сто сорок тысяч марок?! А не охренел ли ты, мичман, часом, чтобы с меня столько денег требовать?!

– Вообще не с Вас, а из бюджета части, товарищ старший лейтенант.

– Кругом! Шагом марш из моего кабинета! И чтобы я даже мыслей об этом от тебя не слышал!

Макс отдал честь и, печатая шаг, покинул кабинет. До мичманского домика он дошел в абсолютном молчании, с плотно сжатыми губами. И только когда дверь в здание закрылась, он позволил себе чуть-чуть расслабиться, достать из нагрудного кармана телефон и выключить запись. Все мичманы были в сборе, все смотрели на Максима. “Удалось?” – спросил Дима. На это новичок злорадно улыбнулся во все тридцать два зуба. Мышеловка сработала, и теперь остался лишь финальный штрих.

План был незатейливо прост, и основывался на “боевом” опыте Алексея. На вечерних посиделках, когда зашла речь о приключениях в подростковом возрасте, он рассказал, что через нагрудный карман снимал на камеру девушек в купальниках на пляже. Правда запись для удобоваримого вида пришлось резать, потому что на песке загорали не только топ-модели. Сей опус был встречен дружным смехом, и благополучно забылся бы, если б не Дима и его идея таким же методом заснять отказ Жиголо.

Первая и самая опасная часть плана ложилась на Макса, а вот прошение вышестоящему начальству решили писать всем коллективом. Начав “за здравие”, мичманы довольно быстро поняли, что у каждого есть своё мнение, зачастую расходящееся с мнением соседа, и процесс заглох. Поэтому, разогнав всех по комнатам, Макс в одиночку написал прошение, прикрепил к нему обрезанное видео и отправил его на несколько адресов одновременно: уж до кого-нибудь да дойдёт.

Весь следующий день Макс провел в ангаре, вчитываясь в мануал по автомату заряжания торпед и искренне не понимая, что могло сломаться в такой простой конструкции. Казалось бы, револьверный механизм на пять труб, что в нем вообще сложного? Нет, вроде все по отдельности исправно, но в сборе работать не хочет. Правда периодически желание проверить почту, не пришел ли ответ от снабженцев пересиливало, и он лез в телефон. Период был стабильным, раз в пятнадцать минут. Но в первый день ответа не последовало. Во второй тоже. И в третий.

О том, что на письмо все-таки было прочитано, и на него отреагировали, Макс узнал лишь на шестой день. К тому моменту он уже нашел поломку в одном револьвере и теперь инспектировал второй. Матрос застал его в пикантной позе – по пояс внутри одной из труб, которую мичман увлеченно изучал. От этого занятия его отвлек только стук по трубе, отдавшийся низким эхо:

– А? Что?

– Да там адъютант старлея у ворот, говорит, что Вас требуют.

– А что Жиголо от меня потребовалось?

– Да черт его знает, товарищ старший мичман, но говорят очень срочное дело.

– Раз срочное, значит надо идти, – скидывая куртку, вздохнул Максим. Идея встретиться с Жераром после их последнего любезного разговора ему хорошей не казалась. Ворчание адъютанта о том, что господин ждать не любит, мичман просто проигнорировал. Все тем же быстрым шагом они прошли через часть, и Макс оказался на пороге кабинета Жиголо. Очень недовольного Жигало. В голову мичмана даже пришла мысль о том, что сейчас начнется рукоприкладство со стороны начальства, но он отмел ее, здраво рассудив, что старлей не захочет пачкать руки о замасленный комбез. Зато покричит от души:

– Ну и какого хрена это было?!

– О чем Вы, товарищ старший лейтенант?

– Ты заснял меня и настучал командованию! Это же полнейшая infâme9!

– Для сохранения здоровья и жизней личного состава, корабли необходимо починить. Для этого нужны запчасти, а для них нужны деньги.

– Но до этого же корабли летали, и все было хорошо! Но тут приходишь ты, и выясняется, что им нужна починка!

– Благодаря чему эти корабли еще не взорвались при попытке оторваться от грунта, известно только Богу и Императору, а лично я не собираюсь полагаться ни на благосклонность высших сил, ни на провидение Его Величества! Нам. Нужны. Запчасти!

– Ладно, будет тебе все, что ты просил. Но отвечать будешь сам, ясно?!

– Так точно, товарищ старший лейтенант!

– Иди уже, eroe10!

Окрыленный успехом, Макс покинул кабинет Жерара, и, сдерживаясь, чтобы не побежать вприпрыжку, направился обратно в ангар. Там его уже ждал Леон:

– Ну что, загребли Жиголо?

– Да нет, зато он сказал, что закупит детали. Операция прошла успешно!

– Но за такое он должен был вылететь со свистом, разве нет?

Максим задумался, и остаток дня провел в размышлениях. С таким настроем найти неисправность тоже не получилось. Вечером, в кругу мичманов, они еще раз обсудили эту ситуацию, и она не понравилась никому. Жерара явно прикрывали где-то наверху, и с этой “крышей” он превратился из вздорного дамского угодника в хитрого и, вероятно, крайне опасного противника. После отбоя Макс еще долго не мог заснуть, ища выход из сложившейся ситуации. В какой-то момент ему пришла мысль написать об этом отцу, но он с яростью отмел ее: он – Максим Быстров, а не “просто сын Георгия Быстрова”! На этом он и вырубился.

7

Корабль со снабжением для части приходил раз в квартал. На нем привозили то, что военные не могли или не хотели покупать на месте: медикаменты, боеприпасы, запчасти, дроны, сканеры и так далее. Список был довольно обширным, но общая сумма денег выходила довольно скромной. Людей было мало, техники вообще кот наплакал. Сканировалась система по минимальному уровню, а значит и корабли бывали в пустоте мало. Следующая поставка ожидалась через полтора календарных месяца, и Макс уже приготовился всё это время куковать, пытаясь починить то, что есть тем, что найдётся.

Но уже на следующий день на рабочей почте мичмана обнаружилось письмо от снабженцев, в котором говорили, что уже через восемь дней им персонально (!) пришлют конвой с запчастями, и доставят их чуть ли не к ангару. В конце даже спросили, не нужно ли что-то ещё сверху, и, если нужно, пусть напишут в течение трёх календарных дней. Новость разлетелась моментально, и буквально каждый подданный Империи строчил свой список необходимого и желаемого. Что-то повторялось, что-то было очень странным, что-то крайне личным, а что-то, как оказалось, жизненно необходимым для функционирования всей части.

В основном, каждый просил максимум десяток вещей бытового назначения. Бухгалтерия заказала пару принтеров (видимо, доставка из центра выходила выгоднее закупки у местных), а больше всего удивил Леон. У него первым пунктом скромно стояла пара истребительных БПЛА, а вторым – десяток дронов-ремонтников. И они были в разделе необходимых! Впрочем, логику “гулять так гулять” Макс поддерживал. Вряд ли эта часть в ближайшее время получит вторую такую же партию. По итогам этой великой переписи всего нужного, список разросся до совершенно неприличных размеров, и отправить его успели за двадцать минут до окончания сроков, да и то потому, что Макс за час до этого отказался принимать дополнения и правки.

Остаток дня и всю ночь он проспал, запершись в своей комнате. Утро встретило его стуком в дверь. Максим хотел его проигнорировать, но сон окончательно выветрился. Голова раскалывалась, спина скрипела как у двухсотлетнего деда. Он списал это всё на переработки и долгое сидение за компом. Мичман открыл дверь и только потом осознал, что стоит перед Радичем в одних трусах. Эта мысль сработала лучше любого энергетика, и Макс вытянулся по стойке смирно, демонстрируя готовность тут же выполнять любые приказы. Лазар окинул поджарое тело подчиненного, хмыкнул и сказал “даю две минуты”. К концу этого срока Максим, одетый по всем возможным правилам и уставам, вновь предстал перед непосредственным командиром.

“Ну и как ты это провернул? Жиголо на запчасти больше десяти тысяч марок ни разу не давал, а тут на полмиллиона минимум!” – спросил он. Рассказ много времени не занял, а подробность про источник идеи была опущена, дабы не компрометировать товарища. По окончании истории, младлей задумался, подперев стенку спиной, а затем протянул:

– Если Жерар так легко отделался, значит у него наверху есть серьезные покровители…

– Мы с парнями также подумали.

– Хреновые у нас дела… Он теперь тебе проходу не даст, злопамятный, собака.

– Я это понимаю, товарищ младший лейтенант, но корабль надо было чинить любыми средствами.

– Это верно. Кстати, тебе теперь заведовать ремонтом.

– А как же Леон? Он же в технике разбирается значительно лучше меня!

– Он за полгода не смог выпросить запчасти, а ты справился с этим за неделю. Тебе и флаг в руки!

– Так точно! – не слишком бодро отдал честь Макс. Умом он понимал, что являлся, наверное, единственным шансом всколыхнуть это болото. Но браться за дело, в котором он был не сильно компетентен, Максим откровенно боялся. Если похерит, груз ответственности ляжет именно на него.

Эту новость он и выдал Леону. Он же только порадовался, заверив Макса, что будет помогать ему словом и делом. Впрочем, в нём Максим действительно не сомневался. Он же предложил пока начать снимать проблемные компоненты, чтобы можно было сразу поставить новые. Идея была одобрена и тут же претворена в действие. Но быстро “выпотрошить” корабль не получилось. Для снятия бронепластин лёгкого корпуса уже нужна была кран-балка, а когда дошло дело до прочного, пришлось исполнять чудеса эквилибристики.

За первый день удалось целиком вынуть переднюю орудийную палубу и приступить к аккумуляторным погребам. Каким-то чудом удалось снять нижнюю башню, поставив ее на старенькую подъемную платформу и придерживая сверху канатами. Второй день целиком ушел на батареи. Верхний ряд сняли быстро, а с нижним ковырялись до поздней ночи, матеря инженеров, упаковавших основные аккумуляторы под брюхом кораблика. Третий день был посвящён мостику, а параллельно из бункеров вытягивали метаемое вещество – мелкодисперсный углеродный порошок11.