Семь прях. Книга 6. Джалар

* * *

Весь Край собрался у Яви-горы. Пришли высокие, широкоплечие парни из Дома Лося и их статные, красивые девушки. Дом Лося славится своим здоровьем, умением разговаривать с лесом, находить лучшие пастбища для своих коров и лучшие грибные места. Пришли люди из Дома Утки – шумные, веселые, они были не очень хороши собой, но добрые и дружные. Приплыли со своего острова дети Щуки – ловкие, умные, хитрые, узкокостные и светлокожие, они на все смотрели с прищуром, будто посмеивались над другими Домами, особенно над людьми из Дома Рыси, с которыми у них с давних пор не то чтобы вражда, а так, не-любовь да настороженность.

Дети Рыси на невестиных гонках всегда выступали хозяевами: до самого летнего солнцестояния желтоглазая охотница Рысь будет заправлять в Краю, ходить у колен Яви. Рыси варили угощение, приносили мясо куропаток, которые еще вчера летали, и кабанов, которые еще утром бегали; разливали булсу, собирали дрова на костры, устилали шелковыми шкурами бревна, чтобы было удобнее сидеть старикам, рассказывали детям и пугливым женщинам-Уткам охотничьи байки.

Но и все остальные Дома стремились показать себя. Степенные дети Лося разливали густые сливки, отрезали ломтями желтый домашний сыр, угощали пирогами с черемухой и медовыми шариками с кедровыми орешками и брусникой. Дети Щуки варили особую уху из рыбы трех видов, посмеивались над Утками – те не угощали, но приносили на невестины гонки сделанные за долгую зиму расписные горшки и блюда, деревянные фигурки, гребни, войлочные шапки и куртки. Щуки всегда над всеми посмеиваются, но у Уток было не протолкнуться: все женщины Края хотели полюбоваться на красоту и купить нужное в дом.

Джалар смотрела на всю эту праздничную суету, на Явь-гору, на хребет Двух братьев позади нее и лес, и голова у нее чуть-чуть кружилась от счастья, что она живет вот здесь – в самом красивом месте, среди добрых людей. Они стояли с подружками, переглядывались, стараясь скрыть волнение. Только Шона была мрачнее тучи, зыркала на Сату недобро. Джалар даже испугалась: как бы не подстроила чего. Но Сату беззаботно смеялась, то и дело приподнималась на цыпочки, чтобы из-за голов подруг увидеть среди людей Лося Аюра.

Вдруг к их кружку подошла лойманка Дома Утки, толстая Неске, и ласково погладила Джалар по голове. Было в этом жесте что-то странное, неправильное. Джалар посмотрела на нее удивленно: с чего вдруг эти нежности? Вспомнила, что Неске вроде бы видит наперед, что начертали человеку и Явь, и Навь. Стало не по себе. Что ждет ее на невестиных гонках? Давно на нее засматривались Гармас и Лэгжин, иногда шутили так, что уши у Джалар начинали полыхать, а иногда и норовили за руку ухватить. Но она была быстрее и ловчее их обоих, она не боялась, что они ее догонят. А еще Сату сказала, будто Чимек, в которого Баярма влюблена уже много лет, про нее, Джалар, расспрашивал. Только этого ей не хватало – ссориться с подругой из-за парня! А Халан после Жарминаха похвалялся, что именно он догонит дочь охотника Тэмулгэна, раз уж выбрали ее весенней девой, – это все слышали. И все знали: Халану всегда подавай все самое лучшее. «Да почему же я – лучшая? – снова подумала Джалар и тут же решила: – Сегодня мне придется бежать со всех ног. Не то чтобы я не хочу замуж… хочу, но как-нибудь потом. Сначала съезжу в город, поживу у Севруджи, как отец велит. Ужасно интересно, как там у них все…» Она встретилась взглядом с Эркеном, улыбнулась. Вот кто никогда не вздумает шутить с ней так по-дурацки, как Гармас или Лэгжин, или догонять только лишь потому, что выбрали ее весенней девой. Вот кто всегда поддержит доброй улыбкой или интересной историей. Эркен очень нравился Джалар. Ужасно несправедливо обошлась с ним Навь, ведь он такой красивый и добрый!

Она еще смотрела на Эркена, когда Вира ударила в крохотный бубен. Все девушки закричали по-оленьи, и Джалар закричала тоже. Все рванули с места, и Джалар рванула. Они неслись по весеннему, еще не просохшему лугу, весело переглядываясь с Сату и Мон, но Шона все еще сердито сверкала на подругу глазами, упрямо кусала губу. Ох, Шона! Зачем идти наперекор Яви, зачем мешать большой любви?

Босые пятки выбивали весеннюю воду из влажной земли, и Джалар радовалась ее холоду, ее свежести.

– Я на дереве спрячусь, – тяжело дыша, сказала вдруг Мон. – Не выдайте меня.

– Спрячешься? – удивилась Айна. – Зачем?

– Затем! – рявкнула Мон и покраснела. – Не бежит тот, кого я мужем назвать хочу.

И она свернула влево, к соснам.

Сату, Айна и Джалар переглянулись. Неужели Мон полюбила того, кто их младше?

– Как странно, – сказала Сату. – Мне всегда казалось, что Мон полюбит кого-то очень взрослого.

Шона усмехнулась. Она что-то знала, но расспрашивать никто не стал – мужчины, крича по-оленьи и улюлюкая, приближались. Девушки взвизгнули и бросились врассыпную.

Джалар спряталась за сосной, чтобы отдышаться и понять, кто за ней гонится. Кровь, казалось, пузырилась и пенилась у нее в жилах, как забродившая булса. Она помнила просьбу отца и думала, что замуж всегда успеет, а вот в городе у братьев пожить ужасно интересно, но все же волновалась не меньше остальных. Кто же, кто догонит ее, что скажет? И сможет ли она убежать? Халан очень быстрый…

Совсем рядом вскрикнула Шона. Джалар выглянула из-за дерева и увидела, что та встала на пути Аюра, хватает его за руку и что-то говорит, но он даже не остановился, просто обогнул ее, как камень, и побежал дальше. Шона упала на землю и стала бить ее кулаками. И только тогда Джалар поняла, что ее никто не догоняет. Совсем никто.

И Чимек, и Гармас, хоть и видели ее среди подруг, отвели взгляд и сразу побежали в другую сторону. Из-за дерева выскочил Лэгжин, заметил, и Джалар на миг испугалась, что не сможет убежать. Ей вспомнились его вечно красные ладони с короткими толстыми пальцами, она представила, что он трогает ее этими своими руками, и стало не по себе, она отпрянула, готовая сорваться с места, но в тот же миг Лэгжин развернулся и побежал к рыдающей на земле Шоне.

«Вот как», – подумала Джалар отрешенно. Она побрела в глубь леса. «Зачем же он говорил с моим отцом? Или папа отказал очень грубо? Но ведь на Жарминахе Лэгжин смотрел на меня, мы прыгали через костер…» Джалар тряхнула головой и ойкнула: с дерева спрыгнул Халан, схватил ее за руку, но тут же отпустил, отступил на шаг, а в глазах – сожаление и будто бы… вина? Джалар сделала шаг навстречу (не потому, что ей нравился Халан, а просто очень уж было чудно́), но он помотал головой и бросился наутек.

«Что же со мной такое? Неужели я такая безобразная, что парни разбегаются от меня, как от страшного зверя?» Она знала, что это не так, иначе разве бы выбрали ее весенней девой? Вспомнила другие невестины гонки, всё, что видела: всегда за ту, что открывала воду, зажигала костры, варила кашу, парни дрались, точно олени. А сейчас… будто боятся. Но почему? «Был бы жив Анык, он бы выбрал меня, он бы не испугался», – успела подумать Джалар, а потом на нее вдруг обрушилась глухота. Та самая, которая часто мучила в детстве, но уже давно не приходила.

Джалар ухватилась за дерево, отдышалась. Пройдет, сейчас пройдет. Мимо нее пробежала Тэхе, а за ней Айна, они что-то крикнули, но звук не пробился сквозь тишину, наполнившую Джалар до краев, завяз в ней. Медленно побрела она обратно к поляне, будто слепая, от дерева к дереву, и наткнулась на Аюра. Он потерянно метался по лесу и обрадовался ей, схватил за плечи, что-то спрашивал, может быть, даже кричал, но Джалар ничего не слышала, ничего не понимала. Она стояла перед ним, опустив руки вдоль тела, и мотала головой, словно лойманка во время обряда. Аюр топнул, оттолкнул ее и убежал.

Джалар без сил опустилась на влажную землю, прислонилась спиной к сосне. «Был бы жив Анык… – горячим комом оленьего сердца пылало в ее голове. – Почему умер Анык? Таким молодым, таким красивым и сильным…» Мимо пробежал Чимек, глянул мельком, вроде бы хотел шагнуть навстречу, но передумал, сжал кулаки и побежал дальше. «В кулаке, наверное, чуда, – поняла Джалар. – Вот и все. Никто меня не догонит. Ничьей невестой мне не быть. Я так и хотела, но почему? Что с ними?»

Джалар знала, чувствовала, что и Чимек, и Гармас, и Халан хотели сделать ее своей, не говоря уж о Лэгжине. Она чувствовала это, как чувствует каждая женщина, – по мимолетным взглядам, по несказанным словам, по улыбкам. Она вспомнила, как однажды, давно, Анык подрался с Чимеком, и все говорили, что из-за нее, Джалар. И вот Чимек отшатнулся от нее, как от Нави, хотя Джалар даже догонять не надо было – бери, вплетай свою чуду, веди в деревню. Но он будто бы… испугался? Как Халан, как Лэгжин. Джалар зажала уши ладонями. Глухота не проходила, все сильнее укутывая в одеяло страха и непонимания. Тогда Джалар встала и пошла на поляну. «Кто бы ни отдал мне свою чуду – стану его женой!» – холодея от своего обещания, сказала она себе.

Чем ближе Джалар подходила к лугу, тем больше людей встречала. Раскрасневшаяся Айна, смущенная Нёна показывали друг другу свои чуды, хихикали, поглядывая на довольных женихов, следовавших за ними по пятам. Ударили три лойманских бубна, и Джалар услышала их. Глухота спала, вернулись все звуки, тут же кто-то хлопнул ее по плечу:

– Гонки закончились, мы теперь с тобой свободны на целый год!

Джалар слабо улыбнулась: Мон удалось отсидеться на дереве, как она и хотела. Но это ведь не то же самое, что «четверо парней, которым ты нравилась еще на Жарминахе, пробежали мимо».

– Ты тоже спряталась? – не скрывала радости Мон. – Я знала, что ты умная, Джалар! Замуж не напасть – лишь бы замужем не пропасть. Успеем, и не раз!

Мон захохотала, но Джалар заметила, что глаза подруги ищут кого-то в толпе мужчин. Она даже не смогла улыбнуться в ответ, чувствуя огромную усталость, будто не спала три ночи подряд и таскала тяжелые мешки по глубоким снегам, и спросила:

– Ты не видела Сату?

– Да вон она.

Сату вышла из леса. Лицо ее было заревано, платье порвано на плече, подол в грязи. Джалар бросилась к ней.

– Сату! Что с тобой?

– Забери тебя Навь, Джар! – закричала Сату и ударила подругу в плечо. – Ты что, не могла показать Аюру, в какую сторону я побежала, он же спрашивал тебя!

– Сату, я…

– «Сату, я…»! Я думала, мы подруги!

– Мы подруги! – закричала Джалар. Мир, только что вернувшийся к ней, казалось, сейчас оглохнет опять.

– Тихо-тихо, – вклинилась Мон. – Ну-ка успокойтесь обе. Что случилось, Сату? Ты будто от всех демонов Нави бежала.

– Демонов было трое! – Сату натянула порванный рукав на голое оцарапанное плечо, глянула на Джалар, и та очень четко поняла, что подруга не хочет говорить при ней. При ней, Джалар! – Три демона погнались за мной, один повалил и… – Лицо Сату вспыхнуло, по щекам потекли слезы. – Я пыталась, но никак не могла вырваться… Они схватили меня, двое держали, а один… Я кричала Аюра, кричала вас…

– Кто это был?

– Чимек, Гармас и Халан!

Она снова глянула на Джалар.

– А потом Аюр меня нашел, вырвал из их лап, велел бежать… – всхлипнула Сату. – Сказал у края леса его ждать.

– Может, на помощь позвать? – робко предложила Джалар. – Все-таки их трое.

– Да. Зря я его послушалась.

Она пошла в лес. Мон и Джалар переглянулись, двинулись следом. Сату все ускоряла шаг, и вот они уже бежали. Навстречу им то и дело попадались счастливые и не очень парочки, все окликали их, отпускали глупые шуточки, но никто не пытался узнать, что случилось, почему они мчатся в лес, а не на поляну.

Они добежали почти до болота, когда увидели Аюра. Он лежал, неловко подвернув ногу, тяжело дыша. Глаза его были закрыты, по лицу растекался огромный синяк. Они бросились к нему.

– Сату, – прохрипел Аюр. – Чуду я потерял, прости…

– Что с тобой? Это они? Что они с тобой сделали? Проклятый Халан, проклятый Чимек, проклятый Лэгжин, я убью их, я…

Сату заплакала, спрятав лицо на груди Аюра, отчего он застонал и заскреб рукой по земле. Джалар показалось, что нежная трава стала красной под этой рукой. Она смотрела на эту траву, гнев и ужас затопляли ее сердце и бились в ушах. Джалар ухватила Мон за руку, сказала сбивчиво:

– Говори со мной! Мон! Говори со мной!

– С ума сошла? – возмутилась та. – До тебя мне, что ли? Нужно за помощью бежать!

Она развернулась и бросилась к лугу, туда, где били в бубны все три лойманки Края.

– Аюр, Аюр, Аюр! – плакала Сату, и в ритме этого имени стучал бубен в голове Джалар.

Она видела, как подруга целует возлюбленного, как бегут к ним на помощь взрослые, как лойманки, мешая друг другу, ощупывают Аюра, оттеснив от него Сату, как что-то льют ему в рот, как его уносят, как женщины уводят рыдающую Сату и как рукав ее порванного платья болтается подстреленной белой птицей.

– Джалар! Джалар!

Кто-то ударил ее по щекам, еще и еще. Джалар вскрикнула. Перед ней стояла Тхока. Смотрела сурово, взволнованно. А рядом – испуганная мама. По лесу гуляли синие пьяные сумерки. Они скрыли красную от крови Аюра траву.

– Пойдем домой, Джалар, – сказала Тхока. – С Аюром все будет хорошо. Слышишь, Джалар? Он жив, он поправится, и они поженятся с Сату. Не надо никому мстить, рысенька моя, пойдем домой. Отец обыскался тебя.

Сату рассказала всем, что случилось на болоте, а Мон выступила свидетелем, хотя самой ее там не было и она не видела, как все произошло. Но все всегда верили спокойной и рассудительной Мон, дочери учительницы. Парней хотели судить, но, когда их отыскали, выяснилось, что Навь уже наказала их: Чимек споткнулся о камень и сломал ногу, Гармас, раньше всех вернувшийся на луг, как ни в чем не бывало начал рубить дрова для вечернего костра, но промахнулся и отсек себе четыре пальца на правой руке. Хуже всего пришлось Халану – он бежал по лесу, не разбирая дороги, и корявая ветка выткнула ему глаз. И вроде бы все говорили: «Поделом, что за навьи бесы в них вселились – нападать на девушку?» Но не было в Краю человека, который бы не вздохнул после этого: «Такие молодые, а уже покалеченные. Как охотиться будут? На что жить? Где жен возьмут?»

Джалар слышала эти разговоры, и ей тоже было жаль парней. Но потом она вспоминала порванное платье Сату и неподвижного Аюра, и вся жалость проходила.

Шона, Вира, Тхока

Лойманка Вира выхаживала Аюра, но Тхока ходила к нему каждый день. Джалар ходила с нею вроде бы как помощница, но на самом деле – чтобы потом рассказать Сату, как Аюр себя чувствует. Сама Сату могла пробраться в дом Виры только тайком, и она уже отнесла лойманке все свои драгоценности в обмен на эти короткие свидания: и разноцветные ленты, и бусы, и сережки, и шаль. Вира не то чтобы была строгой, но что скажут люди, если узнают, что незамужняя девушка бегает к парню? Ведь женихом и невестой они так и не стали: чуда, приготовленная Аюром для Сату, покоилась где-то на дне болота. «Так что прости, милая, но пустить я тебя не могу… Разве что вечерком, да иди с оглядкой, чтоб не увидел никто». Сату была на все согласна, но Джалар злилась на Виру: что худого будет в том, если Сату посидит рядом с Аюром? Ну и пусть она не носит его чуду, все в деревне знают, что было бы по-другому, если бы на нее не напали! Вира просто жадная и нашла способ, как набить свои сундуки.

Родители Халана, Чимека и Гармаса богатые подарки принесли родителям Сату и ходили в Дом Лося, чтобы задобрить родителей Аюра. Вроде бы все наладилось, правда, Чимека мать увезла в Дом Щуки, откуда была родом: то ли думала, что так спокойнее ему, то ли решила, что рыбаку здоровые ноги не так важны, как охотнику, что, в общем-то, правда. Весна разгоралась все ярче, шло время Рыси, Явь распахнула Краю объятья, но Джалар чувствовала тревогу. Она не могла объяснить, но будто слышала невнятный шепот за спиной, он не прерывался ни на миг, даже когда она спала. Она пыталась поговорить об этом с бабушкой, но та опять потащила ее в баню, опять мыла, терла, парила, что-то пела… Джалар в этот раз ничего не ощутила, молча перетерпела, но не успокоилась.

Зато ей немного помог разговор с Мон.

Как-то они шли вместе с Сату и Мон по деревне и увидели Халана. Он копал грядку в огороде своих родителей, хотя раньше никто не мог заставить молодого дерзкого охотника заниматься такой работой – это дело женщин и детей. Халан осунулся и побледнел, казалось, беда вытянула из него все силы, всю живость. Он стал молчалив и угрюм, сторонился людей, а больше всех возненавидел хромого Эркена, будто видел в нем отражение своей судьбы. Никто из тех, кто дрался за Сату на болоте, не сказал больше друг другу ни слова.

– Все-таки не пойму я, что с ними со всеми случилось, – еле слышно проговорила Джалар, не в силах сдержаться, так замучили ее эти думы. – Почему они все до единого пробежали мимо меня, но бросились на Сату? Я не имею в виду, что ты им не нравилась, Сату, но очень уж жестоко, будто кто их натравил.

Мон быстро взглянула на нее и отвела глаза, пряча какую-то мысль.

– Ты что-то знаешь, – поняла Джалар.

– Не знаю… но догадываюсь. Но я не буду наговаривать на человека, а доказать мне нечем.

– Скажи, – потребовала Сату.

Тот день сильно изменил ее. Всегда смешливая и легкая, теперь Сату будто жила с оглядкой, будто боялась, что вот-вот на нее обрушится что-то совсем страшное и непоправимое. Джалар вроде бы и пыталась говорить себе, что подруга просто переживает за Аюра, каждую минуту боится плохих новостей, но беда в том, что и сама Джалар чувствовала приближение чего-то огромного, такого, с чем ей не совладать.

Мон помолчала, вздохнула, но после невестиных гонок она мало в чем могла отказать Сату.

– Ну! – потребовала та, и Мон сдалась.

– Я думаю, это Шона науськала парней. Ведь Халан – ее двоюродный брат, а Чимек – лучший друг родного брата, а Лэгжин – сосед. Трудно ли уговорить…

– На такое? – щеки Сату стали совсем белыми. – Подумай сама, что бы они сделали со мной, не подоспей Аюр!

Мон покачала головой:

– Мы не знаем, Сату. Не знаем, когда бы они остановились и хотели ли вообще обидеть тебя? Может, им надо было просто не дать тебе дойти до места, задержать, отвлечь от Аюра.

Сату покачала головой:

– Ты не видела их, Мон. Они будто озверели. Ни слова не говорили. Только рычали и скалились.

– Может, специально, хотели запугать тебя? – предположила Джалар.

– Шона ведь приняла чуду Лэгжина, – сказала Сату. – Не брала бы, раз не хотела за него замуж. Зачем ей всех подговаривать?

Тогда Джалар рассказала ей, что видела в лесу: как Шона встала на пути Аюра, как он обошел ее, не взглянув, как она упала на землю и как подошел к ней Лэгжин. Сату побледнела еще сильнее. Глаза ее казались большими на бескровном лице.

– Но она не выглядит несчастной, – пробормотала Мон, прищурившись.

Да, Шона и правда выглядела довольной. Только с подругами совсем перестала общаться, все время пропадала где-то, но какой спрос с невесты? Айна с Нёной тоже в хлопотах и заботах.

Джалар хоть и не была согласна с Мон, но дышать стало легче. Ее вины не было ни в чем, но будто бы была. А после разговора отпустило.

* * *

Прошло два дня, и Джалар вместе с бабушкой снова пошла к Вире. Тхока приготовила какое-то особое снадобье Аюру, но дать его хотела сама. Джалар прятала в рукаве записку от Сату и постаралась проскользнуть в дом первой, пока бабушка с лойманкой обсуждали во дворе раннюю весну и как лучше собирать саган-дайлю.

У порога Джалар увидела чужие, но знакомые боты. «Наверное, мать пришла навестить Аюра, – подумала она, но тут же смекнула, что это не могла быть дочь Лося. – Такие удобные деревянные башмаки делает только наш Сарул, вон и метка его – рысий глаз. Кто же это?»

Джалар зашла в комнатку Аюра и увидела, как колыхнулась занавеска за кроватью. Она подскочила и отдернула ее, но наткнулась на потайную дверь. Которая уже захлопнулась перед ее носом, стукнула щеколда с той стороны. Джалар метнулась к окну, потом бросилась из дома, толкнув Виру, обежала дом лойманки и увидела, как несется по проулку Шона. Босиком.

Она вернулась в дом, села рядом с Аюром. Он спал. Это хорошо. Тхока говорила, что сон – лучшее, что можно дать ему сейчас. «Сон и любовь» – так она сказала. Джалар зажмурилась. Вспомнила, какими глазами смотрела Шона на Аюра тогда, в лесу, вспомнила ее лицо потом, когда их с Лэгжином объявили женихом и невестой, вспомнила слова Мон. Она вложила в руку Аюра записку от Сату и вышла из комнаты, сразу набросилась с вопросами на Виру.

– Зачем приходит Шона?

Та заморгала испуганно, но тут же захихикала:

– Так дело молодое, любовное, очень уж она просила.

– Сату ты только с подарочками пускаешь к нему…

– Так и эту не просто так! – рассердилась Вира. – А ее подарки побогаче будут!

– Аюр – жених Сату! – закричала Джалар.

– Чуду-то он ей не вплел, ничей он не жених, пусть обе следующих гонок ждут…

Джалар отступила. Она даже не подумала об этом. Ведь и правда – не успел вплести, потерял… но разве его вина? Неужели им ждать еще год? И весь этот год Шона будет строить свои козни. Подкупать лойманок – и сама Навь знает, что еще придет ей в голову!

– Шона – невеста Лэгжина, – сказала тут Тхока, и Джалар поразилась льду в ее голосе. – Недоброе дело вы затеяли с ней, Вира.

Вира вскинула голову, зашипела:

– Не тебе меня учить, мертвая лойманка!

Тхока потемнела лицом. На миг Джалар показалось, что она сейчас ударит Виру, но та лишь оттолкнула ее с дороги и прошла в комнату Аюра. Джалар глянула на Виру исподлобья и юркнула следом.

Аюр проснулся, быстро спрятал записку, когда они вошли, поздоровался. Рука его заживала плохо, но синяк с лица уже сошел, однако Аюр все еще чувствовал сильную слабость и не мог даже сидеть. Поэтому родители и не знали, как забрать его домой, платили Вире за лечение. Тхока молча налила ему в стакан свое снадобье, поднесла ко рту. Аюр удивленно посмотрел на Джалар, но выпил без возражений.

– Тебе надо вернуться домой, Аюр, – сказала Тхока. – Все силы свои напряги, но встань на ноги. Больше тут оставаться нельзя. И знаешь… – Она понюхала одну из берестяных плошек, что стояли на столе у окна. – Постарайся не пить то, что тебе Вира дает.

– Как не пить… она же лойманка.

Тхока вздохнула.

– Ладно. Ты прав, пожалуй. Но надо вставать потихоньку, милый, надо снова учиться ходить. А то ведь скоро время свадеб.

Аюр вздохнул:

– Я не смог поймать свою невесту.

– Не переживай об этом. Я поговорю с родителями девушки. Как ее имя?

Джалар мысленно охнула: что это с бабушкой? Разве она забыла имя Сату? И только услышав, что Аюр молчит, поняла, что Тхока испытывает его. Но Аюр смешался лишь на миг, потом выдохнул:

– Сату.

И вдруг улыбнулся своей прежней, доброй и чистой улыбкой.

– Вот и славно, – сказала бабушка, похлопав его по руке.

По дороге домой Джалар спросила:

– Почему Вира назвала тебя мертвой лойманкой? Что это значит?

– Что у этой щучьей дуры язык без костей, – отрезала Тхока, и Джалар не решилась расспрашивать дальше.

В тот же день Тхока отправила Тэмулгэна в Дом Лося к родителям Аюра. Он должен был передать просьбу Тхоки забрать сына домой, пока не случилось беды.

Провожая Сату

Джалар проснулась, словно кто-то вскрикнул совсем рядом, возле ее уха. Вскрикнул и затих, только неуловимый след этого звука, как всплеск рыбы на поверхности воды, еще плавал в теплом воздухе дома. Печь вздыхала, остывая. Шумел за оконцем ветер. Джалар посмотрела в дальний конец комнаты, где спала бабушка. Прислушалась, спят ли родители. Мама возилась, будто только легла или мучилась бессонницей. Почему же так тревожно?

«Это из-за Сату. Сегодня ее день, она уедет, вот я и грущу», – попыталась успокоить себя Джалар, но сон так и не шел. Странное чувство – будто случилось что-то очень-очень важное и очень плохое, а она позабыла, что именно, – не отпускало ее.

Сегодня они должны с утра пойти к Сату домой, наряжать ее к свадьбе и резать косу, что она вырастила за свою незамужнюю жизнь. Выйдет замуж – новую будет растить. Джалар было жалко длинной и густой косы Сату, такая та была красивая, толстая. Аюр тоже очень любит волосы Сату, но делать нечего – с прошлой жизнью надо попрощаться.

Быстро сделав все домашние дела, Джалар побежала к Сату и по дороге догнала остальных подружек, услышала их сердитый разговор. Мон выговаривала Тэхе:

– Тэхе, дурочка, зачем ты это сделала?

– Что она сделала?

Но Тэхе не дала ответить, она зыркнула на Мон с Нёной, потом на Джалар, сказала зло:

– Ну и сделала! Хорошо Сату с Аюром, они как две капельки, слились в одну – и вот им счастье! А пока до Юмсура дойдет, что лучше меня ему жены не найти, я уже состарюсь!

– Вот дуреха, что ж ты его – силком на себе женить решила?

– Не твое дело, Мон! Ты-то замуж не хочешь, ну а я хочу!