Академия смертельных искусств

– Как… Как ты попал в ее комнату? – голос Игоря неожиданно осип. – Я думал, что следователь там уже все осмотрел и опечатал.

– Нет, после того как увезли тр… Василевскую, следователь предупредил, что вернется с постановлением на обыск ее комнаты. Было бы странно не использовать такую возможность. – Горский рассеянно почесал бровь. – Честно говоря, мне очень повезло. Дневник я нашел сразу, в прикроватной тумбочке. Она его особо не прятала…

– А ключ? – Игорь отложил нож и карандаш в сторону. – Запасные ключи не выдают без необходимости, в особенности студентам. Мы, если помнишь, тоже студенты.

– Не поверишь, но дверь была не заперта. – Горский тихо вздохнул и устало потер переносицу. – Видимо, Василевская забыла закрыть, когда выходила. Впрочем, это уже неважно. Когда я уходил, то просто захлопнул ее, провернув замок изнутри.

Игорь промолчал. Он пытливо смотрел на дневник и поджимал губы. Потаенное желание узнать правду было слишком велико, но страх словно парализовал тело. Вдруг он являлся причиной смерти Сони? Могла ли она покончить с собой из-за отношений с ним? Был ли он готов к такой правде? Игорь перевел вопросительный взгляд на Горского, но тот лишь кивнул в сторону тетради. Пальцы Игоря пробрала мелкая дрожь, когда он взял в руки дневник. А с губ вырвался короткий вздох, стоило открыть последние страницы.

Апрель. Год поступления Василевской

[16.04.2022 – Пятница – 21:15]

Нежная белесая кожа покрылась мурашками под горячими ладонями. Игорь чувственно прикасался к ней губами, вырисовывал легкими, почти невесомыми поцелуями незамысловатую линию от острого колена и выше, поднимаясь по мягкому бедру. Едва ощутимый аромат, только ее, который не спутать ни с чем другим, щекотал нос, вызывал легкую улыбку.

Впалый живот дрогнул, когда Игорь скользнул по нему горячим языком, а затем обдал холодным дыханием влажный след. Он сморщился почти по-детски, когда почувствовал легкий шлепок по макушке. Подтянулся на руках и навис над Соней, утопая в глубине ее васильковых глаз. Красивая, податливая, чувственная и безрассудная. Привлекала его, заинтересовывала вновь и вновь, подогревала жгучее нездоровое любопытство. Игорь не хотел серьезных отношений, но возвращался к Василевской снова и снова, не желая прекращать эту игру в отношения. Намеревался дойти до самого конца, прощупать границы дозволенного. Она отдавалась безусловно и с особым трепетом. Чувства ее были явственны, но Игорь стоически игнорировал их существование. Все понимал, но не желал принимать. Подобная привязанность была ему не нужна.

Не сейчас и не от нее.

Они смотрели друг другу в глаза несколько долгих томительных секунд, не решаясь произнести ни слова. Впрочем, в них не было нужды. Широкая ладонь накрыла ее щеку, чуть шершавая подушечка большого пальца скользнула по чувственным губам вниз, а затем надавила на подбородок. Полные губы разомкнулись. Дыхание сбилось. В глазах появился влажный лихорадочный блеск, и Соня часто заморгала, глубоко вздохнув.

– Как же я люблю тебя, – слова сорвались с ее губ неожиданно, словно на выдохе, а через секунду глаза мгновенно расширились в немом испуге.

На миг Игорь окаменел, с ужасом посмотрел на Соню. Словно не мог поверить тому, что услышал. Затем подхватился, резко отпрянул, словно ошпаренный. Раскрытой пятерней нервно провел по светлым волосам, зачесывая пряди, и отодвинулся ближе к изголовью кровати. Прижался обнаженной спиной к теплой древесине и торопливо провел языком по губам, оставляя влажный блестящий след. Игорь увеличил расстояние мгновенно и отчаянно.

– Игорь, – голос Сони прозвучал неожиданно сипло. Она медленно, боясь, что Дубовицкий вовсе сбежит из комнаты, села на кровати и прикрылась одеялом. – Послушай, пожалуйста…

– Замолчи, – хрипло и рассеянно отозвался Игорь – не верил своим ушам – но спустя мгновение ощетинился. – Из ума выжила? Какая любовь, Василевская?!

Игорь дернулся в попытке встать с кровати, но Соня мертвой хваткой вцепилась в его запястье и торопливо подобралась ближе. Тонкие руки мгновенно скользнули по широким плечам, обвив шею. Игорь шумно выдохнул через нос и смежил веки. Ужасно боялся не сдержаться и применить силу.

– Пусти, – холодно, сдержанно произнес он. – Слышишь?! Что ты напридумала в своей пустой голове? Мы изначально все решили на берегу. Помнишь? Тебя все устраивало.

– Помню, – Соня болезненно прикусила нижнюю губу, сдерживая нахлынувшие слезы. – Прости…

Василевская скользнула пальцами выше по ежику бритых волос на затылке и припала к желанным, манящим и мягким губам, вовлекая в неуверенный поцелуй. Он был другим. Более трепетным, наполненным, осмысленным, а самое главное – отчаянным. На мгновение Игорь забыл, как дышать. Пальцы ослабли, а во рту стало солоно от чужих слез. Его охватил иррациональный страх. Злость захлестнула с головой, жарким огнем пылая в груди. Отчаянно желал отстранить от себя Соню, но руки не слушались, тело категорически отказывалось подчиняться.

Горячий и мокрый язык скользнул меж губ, по коже Игоря пробежали мурашки. Они делали подобное множество раз, но именно в тот момент такая откровенная ласка отрезвила Игоря, и он, собрав крупицы своей воли и здравого рассудка, вцепился зубами в чувственные губы, сильно сжав челюсти.

– А! – Василевская вскрикнула, отшатнулась, мгновенно прижала ладонь к губам, ощущая на языке чуть горьковатый металлический привкус.

Игорь уже не контролировал себя – схватил Соню за хрупкое плечо и выволок из постели, не обращая внимание на слабое сопротивление и слезные просьбы остановиться и выслушать. Подхватил ее вещи, что валялись на полу, и шумно распахнул дверь. В тот момент он не думал о правильности своих действий и своем моральном облике. Был обескуражен, напуган и невероятно зол. Не заметил, что все это время слишком крепко сжимал пальцами плечо Сони. Она болезненно морщилась и стыдливо отводила взгляд.

Крепкие пальцы разжались лишь тогда, когда Василевская сиротливо оказалась за порогом комнаты полуобнаженной и униженной. Игорь небрежно бросил в нее мятую форму.

– Забудь все, – произнес он. – Все то, что между нами было. Больше никогда не подходи ко мне и не пытайся со мной заговорить.

Василевская взглянула на Игоря исподлобья, сжала в руках очки до белизны в пальцах. Треск. Он чувствовал на себе этот взгляд, полный боли, злости и унижения. Его жесткость должна была быть ей известна. Выбирая его, она знала, что он за человек и каким может быть в отношениях. Должна была знать. Черт возьми, она должна была…

– Не смотри на меня так, – процедил Игорь сквозь зубы. – Прекрати! – хрипло закричал и громко захлопнул дверь.

Сентябрь. Год поступления Колычевой

[02.09.2022 – Пятница – 09:00]

Дубовицкий спрятался за шахтой на крыше и обводил взглядом лиственный лес, расстилавшийся вокруг академического кампуса. Он никогда ничего не боялся, был решительным, прямолинейным, принимал и понимал свои эмоции без колебаний. Ведь кто, если не он сам, примет его. Но не в этот раз. Он был напуган, обескуражен и загнан в угол.

Игорь вздрогнул, когда тяжелая ладонь накрыла его плечо, а тонкие пальцы слегка сжались. Горский всегда знал, где его искать, словно чувствовал, когда Игорь нуждался в дружеском плече. Как герой из комиксов – появлялся в самый нужный момент.

Святослав опустился рядом и протянул другу сигарету. Наклонившись, Игорь почувствовал знакомый аромат табака с нотками чернослива и сухофруктов и сжал фильтр зубами, спрятал руки в теплых карманах плаща.

– Скрываешься от первогодок? – Горский перекатил языком сигарету к краю губ и прищурился от едкого дыма. Игорь ничего не ответил, лишь приблизился к другу и прикурил. – Глупый вопрос, согласен.

– Даня разберется, – прошептал Игорь, задумчиво пожевывая фильтр. – Он всегда со всем разбирается.

– Ты сегодня сам не свой, – Горский повел плечами. – Тихий и подавленный. Скучаешь по Василевской?

– Не говори о ней, – огрызнулся Игорь. – Она меня раздражает. Хорошо, что приедет позже. У меня маленький отпуск от этой прилипалы, – Игорь посмотрел на Горского. – Ты знал, что Екатерина Владимировна поставила нас с ней в один проект? Бесит. Я ее видеть не могу, а теперь мне нужно работать с ней. Как тут сохранить дистанцию…

– Почему не попросил заменить тебя на другого старшего?

– Просил, – Игорь глубоко затянулся и медленно выдохнул, выпуская едкий дым. – Она сказала, что Василевская требовала, чтобы наставником был я. И никто другой, – прошептал с усмешкой. – Нашли кого спрашивать…

– Не понимаю тебя, – Горский потупил взгляд. – Ты всегда прекрасно решал свои проблемы с девушками. Не было последствий даже от тех поступков, которые, как ты знаешь, я не одобряю. В этот раз все несколько затянулось. Почти два года, Гор…

Игорь промолчал, поскольку сказать ему было нечего. Не находил слов, чтобы объяснить свои чувства, эмоции и мотивы. Их просто не было. Сжимал пальцами тлеющую сигарету и просто смотрел вдаль, копаясь в себе в поисках ответов.

– Что ты думаешь о серьезных отношениях? – вдруг спросил Игорь, но так и не взглянул на Горского.

– Я здесь, наверное, должен очень громко и заливисто рассмеяться, да? – Святослав потушил сигарету об каменную шахту. – Ты не того человека спрашиваешь о любви. Мне о ней ничего не известно.

– Кто тебя спрашивает о любви? – Игорь прыснул. – Я спрашиваю тебя о важности и целесообразности отношений. Спрашиваю, как человека, который может посмотреть со стороны. Может, о чувствах тебе мало известно, но ты всегда помогал мне посмотреть на ситуацию без лишних эмоций…

– Не знаю, – Горский сильнее запахнул плащ, почувствовав порывы холодного ветра. – Если отношения заведомо обречены, то в них смысла нет. Думаю, ты и сам это понимаешь. Наверное, все зависит исключительно от твоего восприятия и твоих желаний. Хочешь быть с кем-то? Будь, – Горский посмотрел на Игоря и встретил на себе его растерянный взгляд. – Сегодня я услышал от одного первокурсника с моего факультета умную, как мне показалось, мысль.

– Неужели?

– Он сказал, что любовь не должна быть сложной.

– Вот как, – прошептал Игорь и отвел взгляд. – Тогда любые отношения бессмысленны. Они всегда слишком сложные.

– О том и речь.

Сентябрь. Год поступления Колычевой

[05.09.2022 – Понедельник – 08:55]

Тонкие пальцы трепетно прикасались к выпуклым крупным венам на обнаженных предплечьях, покрывали безвольное тело мурашками. Возбужденное, прерывистое дыхание блуждало по шее, вверх по щеке, опаляя светлую кожу. Игорь отвернулся, когда требовательные, чувственные и соблазнительные губы пожелали завлечь его в очередной поцелуй.

– Остановись, – с трудом выдавил Игорь и закрыл глаза. – Прошу тебя, Сонь… Просто остановись.

– Что не так? – Василевская замерла в недоумении, успокаивающе погладила Игоря по плечу.

– Я больше так не хочу, – Дубовицкий сделал шаг назад, но Василевская торопливо вцепилась в ворот рубашки, притягивая к себе.

– Что ты имеешь в виду? – Соня встряхнула Игоря, приложив все силы, что имела, поскольку была гораздо слабее и меньше его. – Смотри мне в глаза!

– Хватит с меня! – дурным голосом крикнул Дубовицкий и смело посмотрел в широко открытые васильковые глаза, сияющие за очками, что он так не любил видеть на ней. – Не хочу больше, слышишь? Это ни к чему хорошему не приведет. Бессмысленно…

– Но ты ведь сам…

– Я больше не хочу быть с тобой! – Игорь мгновенно вспыхнул, словно спичка. – Думал, что у нас что-то получится, но все пошло наперекосяк. С каждым днем все хуже и хуже. Не могу так больше… Быть с тобой – пытка.

– Но, – Соня казалась растерянной, – ты ведь любишь меня…

– Я никогда этого не говорил, – процедил Игорь. Ярость в глазах начинала угасать.

– Тебе и не нужно. Ты…

– Ты не единственная, слышишь? – Игорь раздраженно клацнул зубами и шумно вздохнул через нос. – Я обманул тебя. Мы с Олей все еще вместе. И, честно говоря, я не собирался тебе говорить, но все стало слишком…

– Чушь! – Соня воскликнула ошарашенно, лихорадочно блуждая взглядом по его лицу, словно искала ответы. Словно не верила, надеялась увидеть в глазах напротив сомнения и сожаление. – Как ты можешь?! После всего…

Дубовицкий заметил нарастающую истерику, больно схватил Василевскую за подбородок и впился пальцами в щеки. Не умел быть красноречивым, не знал, какие слова подобрать, чтобы донести свои истинные чувства и мысли, а главное – мотивы. Он не умел разговаривать с Василевской. С ней было сложно.

Соня, игнорируя боль, смотрела на Игоря взволнованно, стискивала зубами нижнюю губу и пыталась сдержать слезы. Он ненавидел видеть ее такой уязвленной. Ненавидел себя за то, что чувствовал себя таким слабым.

– Игорь, заканчивай. – Не оборачиваясь, Дубовицкий узнал голос друга, но оторваться от столь отчаянного взгляда напротив не мог. – Не устраивай сцен.

Глухие мерные шаги становились громче.

– Горский, не вмешивайся, – резко отреагировал Игорь, но пальцы все же разжал. Соня шумно выдохнула и прислонилась спиной к стене, опустив голову. Тонкие кисти лихорадочно скользили по щекам, собрали слезы и оставили за собой влажные следы. – Мы договаривались, что ты не будешь лезть в мои личные дела, – процедил он сквозь зубы и небрежно пихнул Василевскую в плечо.

Соня торопливо подняла глаза. Игорь в ответ на ее немой вопрос коротко мотнул головой в сторону, намекая, чтобы та ушла. У него не было ни желания, ни сил продолжать этот бессмысленный и достаточно болезненный разговор. Особенно в присутствии Горского.

Вдруг Горский подошел ближе, легким движением руки освободил две пуговицы из петель рубашки Сони и пальцем выудил цепочку, на которой висел круглый медальон в виде совиной головы с двумя драгоценными камнями василькового цвета на месте глаз.

– Ношение аксессуаров запрещено, – Святослав вцепился в цепочку и резко вырвал ее, сломав замок. – Ты уже на втором курсе, но все еще не знакома с Уставом?

– Я больше не буду носить! Обещаю! – Василевская лихорадочно дернулась, чтобы вернуть дорогую сердцу вещь, но Игорь остановил ее. Прижал тяжелой ладонью к стене и беззвучно шикнул губами. – Это единственное, что осталось мне от матери, – она умоляюще посмотрела на Игоря. – Игорь…

Но не успели они опомниться, как Горский подошел к окну, широко его распахнул и вытянул вперед руку, в которой сжимал медальон. Игорь чуть подался вперед, намереваясь остановить Святослава, но именно в тот момент на пороге показалась взволнованная белокурая девушка.

– Вам не кажется, что это уже слишком?

Игорь тихо усмехнулся, почувствовав необъяснимое облегчение. Он узнал ее – все утро во время завтрака Горский не сводил с нее взгляда. Игоря разрывало любопытство, ведь друг никогда раньше не проявлял такого явного интереса к кому бы то ни было, но они не успели об этом поговорить.

– Беги! – Игорь опешил, когда Горский неожиданно разжал пальцы, выбросив медальон, и отпустил Василевскую, которая, недолго думая, рванула с места и сбила Колычеву со своего пути.

Дубовицкий лишь растерянно смотрел вслед, досадно прикусив нижнюю губу. Не таким он видел их расставание. Все должно было сложиться иначе. Горький привкус на языке и острая боль дали ему понять, что пути назад уже нет.

«Прости…»

Февраль. Год поступления Колычевой

[18.02.2023 – Суббота – 12:10]

«не могу больше находиться здесь. Мне хочется уйти. Я потеряла голову в тот же день когда впервые встретила тебя. Ты занял мои мысли и полностью овладел мной сам того не ведая. Я знаю что мои чувства – бремя для тебя. Знаю. Тебе тяжело день ото дня. Прости. Но я поняла кое-что важное для себя: твои чувства мне дороже своих. Я отпускаю тебя любовь моя».

– Мы оба знаем, что это про тебя. – Горский стоял спиной к Игорю и не мог видеть его лица. Но в этом не было необходимости, он слышал прерывистое дыхание и тихое шмыганье носом.

– С чего ты взял? – спустя некоторое время ответил Игорь, вытирая подступившие к глазам слезы. – Не думал, что у нее мог быть кто-то еще?

– Брось, – Горский скрестил ноги и оперся руками о край стола. – Я вспомнил наш с тобой разговор полгода назад, проанализировал твои странные отношения с Василевской. Ты то убегал от нее, то вновь возвращался. Не похоже на тебя. И еще… ты носишь ее медальон. Я заметил вчера. Почему не сказал, что все было так серьезно? Сомневаюсь, что у нее был кто-то, помимо тебя.

– Такой наблюдательный, – Игорь горько усмехнулся. – Сам же сказал, что вспомнил наш разговор. Я спрашивал совета, и ты сказал, что отношения не имеют смысла, если они заведомо обречены.

– Ты серьезно спрашивал совета о любви у такого, как я? Глупец. – Святослав посмотрел на Игоря, склонив голову к плечу. – Поумнее ничего не мог придумать? Что я могу знать о чувствах?

– У кого еще я мог спросить? – Игорь откинулся на спинку стула, запустил пятерню в волосы, убирая резинку. – Ты мой единственный друг.

– А другие старосты? Они тоже твои друзья.

– Брось! – удивился Игорь. – Они думают, что я псих.

– А это не так?

Дубовицкий лишь сдавленно усмехнулся.

– Почему не сказал прямо, что влюблен? Почему задавал абстрактные вопросы об отношениях? Как я должен был понять?

– Влюблен… – прошептал Игорь после недолгой паузы. – Влюблен? Я ненавидел ее, – нервно усмехнулся и закрыл тетрадь. – Ненавидел за то, кем я стал. Ненавидел за то, как она смотрела на меня, когда я причинял ей боль. Ненавидел за заботу, сочувствие и доброту. И сейчас ненавижу за то, что ушла, оставив груз ответственности на моих плечах. Что это за забота такая?! Я не хотел!.. – голос Игоря сорвался, горло сдавило из-за подступивших слез. – А-а-а-а! – он издал гортанный вопль, запрокинув голову, чтобы удержать соленые ручьи.

Горский подошел к Игорю и сел напротив, на край стола, широко расставил ноги. Собирал холодными пальцами редкие слезы, что срывались с глаз Игоря и оставляли на коже влажные следы. Зачесывал назад выбившиеся на лоб светлые пряди и терпеливо ждал.

– Я не хотел влюбляться. Никогда. Свят, я не хотел… Мне нравилось быть с ней, но я… Не могу и не хочу быть привязанным к кому-то. Не хочу этой болезненной привязанности. Больше никогда…

Горский накрыл затылок Игоря ладонью, привлекая к себе. Дубовицкий уткнулся лицом в тонкую ткань рубашки, пропитывая ее горячими слезами, и обвил руками талию. Прижался крепко, чтобы подавить судорожное рыдание. Святослав водил ладонями по волосам и спине успокаивающе, умиротворенно.

– Поплачь. Станет легче, – соврал Горский и прижался губами к светлой макушке.

«Любовь не должна быть сложной».

Глава 5

Февраль. Год поступления Колычевой

[21.02.2023 – Вторник – 22:15]

Игорь расположился на диване в общей гостиной и тщательно вырисовывал в альбоме очки в оправе панто, что так ненавидел. Линии были небрежными: он обводил их множество раз, повторяя эскиз, рьяно вдавливал грифель, будто вырисовывал образ не столько на бумаге, сколько в своем сознании. Переносил на страницы своей памяти, прятал глубоко в черепной коробке.

Последние несколько дней после смерти Сони Игорь проводил лишь в своих мыслях. Писал картины день и ночь, пропускал лекции и практические занятия. Пытался закончить проект, который декан поручила им двоим. Ему и Соне. Но выходило из рук вон плохо. Они не могли найти понимания тогда, когда Соня еще была жива, а теперь ему уже не с кем было обсудить эту работу. Игорь чувствовал сильную потребность в живом общении, в решительных действиях, что помогли бы ему остаться на плаву. Но у него не было подходящих людей, чтобы разделить свою боль. Горский был его лучшим и, откровенно говоря, единственным другом, но он ничего не смыслил в чувствах. Именно поэтому Игорь уже не первый месяц, и даже не первый год, испытывал жгучее одиночество и абсолютную беспомощность.

Портрет Сони, набросанный графитным карандашом, покоился на коленях. На него смотрели до боли ненавистные, но в то же время уже родные глаза, которые он не мог выкинуть из своей памяти. Очистить разум от этих, казалось бы, неудобных чувств. Игорь смотрел на портрет с некоторой тревогой, словно опасался, что это может пробудить в нем боль и тоску по ушедшей. Но одновременно не мог оторваться от этого образа, который так точно передавал эмоции и характер Василевской. Продолжал смотреть на изрисованный лист, точно искал ответы на вопросы и решения своих проблем.

Игорь вздрогнул, когда голова Горского аккурат легла на альбом, а мягкие волосы небрежно рассыпались на коленях. Дубовицкий был настолько потерян, что даже не заметил, как в гостиной появился кто-то еще.

– Устроят шабаш – не заметишь, – пробормотал Горский, прикрыв глаза и чуть поерзав, чтобы лечь удобнее.

– Ц! – недовольно цокнул Игорь и накрыл тяжелой ладонью макушку, зарылся пальцами в смоляную копну. – В отличие от тебя, у меня есть чувства, придурок.

– У меня тоже они есть, – Горский потер нос костяшкой указательного пальца. – Просто я не знаю, что они значат. Чувствуешь разницу?

– О, – в голосе послышалось наигранное удивление, – значит, ты тоже можешь страдать? Неожиданно.

– Как и все. – Послышался тяжелый вздох, и Святослав приоткрыл один глаз. – Ты же знаешь, я говорил тебе, что не распознаю своих чувств и эмоций, а следовательно, не понимаю чужих.

– Можно ли говорить, что на самом деле тебе все равно, что происходит со мной?

– Нет, не совсем так, – ответил Святослав. – Я не до конца понимаю, но распознаю изменения на неком физическом уровне, – он посмотрел на друга, словно желая убедить его в своей поддержке, и добавил: – Но верь мне, я всегда здесь, если тебе нужна будет моя помощь.

– Как это? – удивился Игорь и вскинул брови. – Что значит «изменения на физическом уровне»?

– Например, – Горский нахмурился, поджал губы, – когда у меня перехватывает дыхание, появляются головная боль, сильный шум в ушах, тело холодеет, дрожит, а иногда даже возникает спазм в кишечнике – это все признаки страха. В такие моменты я понимаю, что боюсь.

– Но это все твои личные ощущения, – Игорь задумчиво потупил взгляд, устремив его на огонь в камине. – Ты же не знаешь, что чувствую я.

– Я заметил, что ты пропускаешь занятия, хотя раньше никогда так не делал. Даже когда болел. Много рисуешь, практически не выходишь из мастерской, пропускаешь завтраки, поскольку не спишь всю ночь и засыпаешь под утро, а иногда и ужины. Ты рассеян, задумчив и необычайно тих, – Горский тихо усмехнулся. – Тебя перестали бояться младшие. Я вижу, что тебя что-то беспокоит, и, учитывая последние события, несложно догадаться, что именно.

– Кто бы мог подумать, что ты такой внимательный, – Игорь вытащил из-под головы Горского альбом, накрыл рисунок широкой ладонью, сжал пальцы и смял бумагу с ненавистным изображением.

– Гор, это правда, что я многого не понимаю. Но я всегда готов выслушать тебя и быть рядом, если ты захочешь поговорить. Это важно, чтобы ты не чувствовал себя одиноким.

– Просто… Просто я не хочу, чтобы об этом кто-то узнал, – прошептал Игорь и торопливо провел кулаком по щеке.

– О чем именно? – Святослав поднялся с колен Игоря. Сел рядом, откинулся на спинку дивана.

– О том, что написано в дневнике.

– Думаешь, это случилось из-за тебя? Ты же знаешь, эта запись не делает тебя виноватым. И, если быть честным, – Горский сел удобнее, – многим в академии известно, что ты спал с Василевской. Это в общем-то не секрет.

– Тебе не кажется, что запись похожа на предсмертную записку? – Игорь нервно фыркнул. – Ты прав, многие знали, что я спал с Васильком, но никому и дела не было до того, что на самом деле происходило между нами. Кроме…

– …Колычевой, – закончил за него Горский.

Игорь уверенно кивнул.

– Кроме твоей несносной, чрезмерно любопытной и жутко раздражающей Колычевой, – зло отчеканил Дубовицкий. – Вечно лезла не в свое дело. Она лишь распаляла Соню! Внушала ей ненужные мысли. Между нами все было предельно просто и понятно. Но эта девчонка все испортила. Соня после знакомства с ней совсем изменилась…

Горский взглянул на друга с укором, заметив, что тон его голоса изменился на слове «твоей». Почувствовал, как в нем затрепетали эмоции, которые он не испытывал уже долгие годы, и невольно связал их с Василисой, поскольку они возникли вновь лишь с ее появлением. Эти чувства Горский ощущал на физическом уровне, поэтому не мог просто игнорировать их.

– Чушь несешь… Она не моя.

– Ты сказал, чтобы я больше не смел обижать ее, – Игорь усмехнулся. – Это впервые. Не похоже на тебя.

– Глупости, – Горский нервно сглотнул. – Я сделал это ради тебя. Лишние проблемы не нужны… К тому же, что значит «внушала ненужные мысли»? О чем ты? Василевская не была дурой, Гор. Может, ей просто надоело твое к ней потребительское отношение? М? Она, как и многие, была лишь вещью для тебя. В этом только ты виноват. Заигрался. А сейчас что? – Святослав с вызовом посмотрел на друга, чуть нахмурив брови. – Боишься общественного осуждения?