Удачный период в жизни Аркадия Скромникова

Работа отнимала почти всё его время. Аркадий не завтракал, обедал в офисной столовой, ужинал в Макдональдсе или Бургер Кинге, иногда заказывал пиццу. По выходным читал книги и изредка выбирался в центр выпить кофе или чего-нибудь покрепче. Ни жены, ни девушки у Аркадия не было. Родители в его помощи не нуждались. Аркадий зарабатывал больше, чем ему было нужно, а в благотворительность он не верил.

Да, это был удачный период жизни Аркадия Скромникова.

После долгих лет юношеских страданий и влюблённостей, после бесконечных ссор с родителями, после бесчисленных разочарований на творческом поприще существование Аркадия приобрело умеренный, спокойный и по-взрослому ровный характер. Темперамент молодого человека устоялся, бывший романтический максимализм сменился холодным и трезвым взглядом на этот мир – Аркадий стал стабильным, совершенно не девиантным членом общества, рутинный образ жизни которого всякий другой член общества мог взять за эталон.

Как долго, как упорно родители боролись с его непокорной душой! Целый год после университета Аркадий не хотел никуда идти на работу в надежде на то, что ему как поэту ещё удастся прославиться. Один успешный сборник стихов – и Аркадий мог бы доказать своим родителям, что и на творчестве можно заработать. Но поэзия Аркадия так и не вышла за пределы любительских сайтов. Аркадий и сам увидел, что дело безнадёжно, и, не в силах больше терпеть упрёки родителей, объявил им, что готов устроиться на работу, лишь бы от них съехать. Отец Аркадия не растерялся и, пока сын не отказался от этой идеи, устроил его на фирму к одному своему знакомому, который был директором одной полугосударственной организации, чей офис располагался на Лубянке.

Занималась эта организация не пойми чем. Даже спустя два года Аркадий не смог бы объяснить, какие именно услуги оказывала эта фирма. Функции Аркадия в компании были также расплывчаты – он созванивался с высокопоставленными людьми, составлял сметы, делал презентации в PowerPoint и таблицы в Excel, снимал рекламные ролики, организовывал фуршеты, устанавливал компьютерные программы и даже координировал действия других сотрудников. По связям отца должность Аркадий сразу занял высокую и на фирме гордо назывался помощником генерального директора. Правда, в этой компании каждый назывался помощником генерального директора. Но для 23-летнего молодого человека занимать такую высокую должность и курировать такие серьёзные проекты – это уже повод для гордости.

Однако Аркадий собой не гордился. В работу он вкладывал всю энергию, но считал своё дело, да и дело всей фирмы, совершенно бесполезным и бесцельным. Что все эти презентации и совещания в сравнении с высокой поэзией? Аркадий выполнял свои функции максимально точно, а вдохновения от него и не требовалось. Платили Аркадию щедро, а работа, в принципе, была несложной – большую часть сил он тратил на то, чтобы добраться до офиса и вернуться домой. Зарплата позволила Аркадию уже на второй месяц работы снять себе аккуратную квартиру в спальном районе. Машину Аркадий так и не приобрёл, хотя зарплата ему это позволяла, – он попросту боялся садиться за руль.

Жизнь Аркадия приобрела взрослую, прагматичную цикличность. Каждое утро – метро. Летом в метро потеешь, потому что на улице жара; зимой – потому что на улице холодно и на тебе тёплая куртка. Работа – повторение одних и тех же бездумных, механических действий. Коллектив на работе был совершенно мужской и безнадёжно застойный. Каждый день Аркадия на работе ждала привычная компания из гомосексуального художника 43 лет, толстого полусумасшедшего программиста 37 лет, шестидесятилетнего хромого и седого координатора, а также завхоза 57 лет, отставного военного, который каждые полгода ложился в больницу на очередную операцию на сердце. Довершал картину совершенно сумасшедший начальник 50 лет, который изображал из себя американского босса, ходил в тёмно-синем велюровом пиджаке, курил в кабинете сигары и ежечасно устраивал планёрки. И ни одной женщины! Однажды начальник решил попробовать взять секретаршу. Но она уволилась после первого же дня работы, да и было ей 63 года.

Разговаривали на работе мало и только о работе. Заканчивали всегда в одно и то же время. После работы все разбегались домой – все на машинах, один лишь Аркадий на метро. Путь Аркадия домой был зеркальным отражением его пути на работу. Можно было взять такси, но так было как-то не принято. Поэтому всё то же метро. Те же люди, которые так тесно жмутся к тебе в вагоне. Они так близко к тебе – и так от тебя далеко. Аркадий выходил из метро весь в поту и не столько устало, сколько опустошённо брёл до своей съёмной квартиры. Солнце к тому времени чаще всего уже заходило за крыши домов. Становилось неуютно и одиноко.

Тем временем каждый месяц счёт Аркадия в банке увеличивался, а идеи о том, куда потратить эти деньги, не появлялось. Казалось бы, теперь Аркадий мог воплотить свою мечту – издать книгу стихов. Но Аркадий перестал писать стихи, а старые теперь казались ему сырыми, незрелыми, не для печати. К тому же Аркадий потерял желание показывать себя всему миру. Он не считал себя лучше других настолько, чтобы другие его читали, чтобы им восхищались. Аркадий не думал, что он и его подростковые переживания будут кому-либо интересны. Как в поэта он уже в себя не верил.

Единственной мечтой Аркадия было найти ту самую, единственную, ту, которую он смог бы полюбить так же сильно, как ту, в которую когда-то был влюблён. Однако с девушками у Аркадия совершенно не клеилось. В университете его со своей поэзией считали несерьёзным кандидатом в женихи. Аркадий верил – стоит ему устроиться на работу, и многие девушки увидят, что он остепенился, и будут готовы выстраивать с ним отношения. Однако, сразу заняв такую высокую должность, Аркадий вызвал только зависть у знакомых девушек, у которых были свои амбиции и которые предпочитали чувствовать себя выше своего мужчины. Когда Аркадий был поэтом, у него не было точек пересечения со знакомыми девушками. Теперь, находясь с ними на одной линии, он воспринимался как конкурент на пути карьерного роста. По крайней мере, так себя утешал Аркадий, который не мог найти иной причины, почему у него до сих пор не было девушки. Он был успешен, устроен и, пожалуй, не так уж дурён собой. Почему же нет? Почему же он одинок?

Все два года на фирме он обзванивал всех знакомых девушек, приглашал их на свидания и даже предлагал устроить их на хорошую должность (и он действительно мог переговорить с начальником и устроить знакомую). Но никто не соглашался на встречу, никто не устраивался через Аркадия. Все его будто бы избегали. Хотя далеко не у всех дела шли так хорошо. Маша, Кристина, Наташа, Оля – все были безработные, Аркадий знал это со слов их подруг и с их же собственных страничек в социальных сетях. Однако они врали ему в лицо, что они уже устроены и работают в престижных компаниях. Спустя два года Аркадий отчаялся. Его звонок той самой был только подтверждением этого отчаяния, так как в своё время он поклялся никогда больше ей не звонить – так много боли она ему доставила. К тому же она ясно дала ему понять, что он – последний, к кому она может испытывать какие-либо чувства, кроме дружеских. Но очень часто человек, загнанный в тупик, начинает верить в вероятность самого невероятного. Чуда не произошло. Аркадий получил очередной отказ.

Попытка познакомиться с синеволосой девушкой – это тоже отчаянный шаг. Аркадий никогда не знакомился в кафе, барах и клубах. Он был довольно скромен, а также не верил, что современные девушки достаточно раскрепощены, чтобы познакомиться на улице. А даже если они и знакомятся на улице, то такие знакомства никогда не бывают длительными. В лучшем случае такой «пикап» может привести к одноразовому сексу. Но Аркадию в отношениях с девушками секс никогда не казался главным. Аркадий жаждал эмоций и чувств, а что можно испытывать к человеку, которого ты увидел первый раз в жизни, не знаешь, чем он живёт, чем интересуется, каков его характер?

К синеволосой Рите Аркадий тоже ничего не испытывал. Он хотел влюбиться в неё с первого взгляда. Хотел найти что-то милое в её синих волосах, детской манере одеваться и в её длинных, по-детски насыщенных ненужными подробностями рассказах о ролевых играх, – да, Рита была ребёнком, притом милым, активным ребёнком, но Аркадию такое не нравилось. Уже на веранде кофейни на Лубянке Рита стала Аркадия бесить. Он не понимал, как взрослый человек может фантазировать, что он гном или эльф, надевать на себя доспехи и бродить по грязному и пыльному полигону, размахивая самодельным игрушечным мечом. Аркадий считал всё это инфантилизмом, эскапизмом и просто глупостью. Он никогда бы не смог раскрыть такой девушке свою душу. Она никогда бы не поняла его боли. Никогда бы не поняла его разочарования в жизни. На всё у неё был один ответ:

– Поехали с нами на полигон. Там ты почувствуешь себя живым.

Даже в этой фразе было что-то ненавистное для Аркадия. Мало того, что она – штамп, шаблон, сворованный из какого-нибудь недоделанного пресс-релиза, так ещё и кем она была произнесена? Человеком, который часами может рассказывать о воображаемых рейдах, битвах и изнасилованиях, когда она находится в самой гуще настоящей жизни. Нет ничего удивительного в том, что запертый в гардеробном шкафу ребёнок выдумывает себе Нарнию. Но сидеть в разгар июля на веранде венской кофейни на Лубянке и не видеть красоты улицы, не чувствовать вкуса кофе, не вдыхать жадно летний воздух, которому осталось только полтора месяца жизни, не наслаждаться тем, что светло почти весь день, и даже когда темно, не так темно, как зимой! Кто здесь живее – она или Аркадий, который так хотел бы всё это передать, но не может; который так хотел бы влюбиться, пусть даже и в эту нелепую Риту, если бы только она сделала хоть один шаг ему навстречу; который даже в апатии чувствует сладкую горечь эспрессо, насыщенный ароматом города сквозняк и предвкушение летнего вечера; Аркадий, который готов обойти все бары, все кофейни, все столичные улочки, чтобы найти что-то или, даже ничего не найдя, просто насладиться самим поиском? Но Аркадий никого не учит, он не прерывает Риту, не разрушает её веры в вымышленный мир. Он сидит рядом с ней и страстно хочет её полюбить, но не может, потому что в любви – всегда двое, а Рита не видит его. Она может рассказывать о ролевых играх ему, может рассказывать о них этому Косте, может вообще говорить в пустоту, ей не важно, слушает её кто-то или нет. Аркадий готов её слушать – долго, бесконечно долго, – если бы она хотя бы намекнула, что когда-нибудь она выслушает и его. Но ей без разницы, кто он. Ей важно только затащить его в эти чёртовы ролевые игры, потому что тогда он сможет покупать ей костюмы и оплачивать её выезды – такое впечатление о Рите составил тогда Аркадий.

– Знаешь, я могу тебе помогать. Если нужны будут деньги. У меня их слишком много, – говорил ей Аркадий в пабе на Чистых прудах, который был совершенно не в его вкусе, зато очень нравился Косте и Рите. Он уже порядочно выпил; язык у него развязывался. Этим вечером он решил разыграть из себя большого папочку – ни капли не романтичного, ни капли не чувственного, зато зрелого и богатого. Он решил почувствовать себя полной противоположностью самому себе.

На этот раз Рита сидела с Костей. Аркадий сидел напротив Риты.

– Сейчас ещё подъедет Вася, – объявил Костя.

– Вася? Кто такой Вася? – спросил Аркадий.

– О, Вася. Сейчас будет весело! – многозначительно сказала Рита.

– Пусть приезжает. Я и его напою! – бросил Аркадий, который после восьмой рюмки клюквенной настойки был на всё согласен.

Несколько раз Аркадий пытался завести с Ритой чуть более интимный разговор, намекая ей на его возможности, связи и на то, что у него действительно много денег. Рита пропускала всё это мимо ушей. Аркадий чувствовал себя нелепо. Во всех фильмах такое работало. Почему не работает в жизни?

После девятой рюмки Аркадий начал осыпать Риту комплиментами.

– У тебя очень красивые руки. Ты не играешь на музыкальном инструменте? – это был дежурный комплимент у Аркадия.

– Да, играю, – улыбнулась Рита.

– На чём?

– На гитаре.

– Давно играешь?

– Давно, но хотелось бы ещё подучиться.

– Я могу тебя научить. Я с детства играю.

– О, ну здорово. Буду рада.

Какой-то диалог наконец-то наладился. Аркадию удалось показать Рите, что он может быть полезен.

– И, кстати, по поводу костюмов и выездов – я не шучу. Я правда могу помочь.

– Это правда было бы здорово. На самом деле, на следующей неделе у нас будет фестиваль зомби.

– Ты будешь зомби?

– Да, я буду самым лучшим зомби на полигоне.

– Круто. Хотелось бы посмотреть.

– Вот только взносы нужно вносить уже сейчас…

– Сколько?

– Первый взнос – десять тысяч.

– Пожалуйста.

В кошельке Аркадия было двадцать тысяч, которые он на всякий случай снял сразу же после работы, зная, что первый вечер отпуска проведёт в барах, где могут не принимать карточки. Десять из них он мог без всякого ущерба для себя пожертвовать, совершив тем самым своеобразный рыцарский подвиг.

– Это что?! – возмутился Костя.

– Это мой подарок. Самой прекрасной синеволосой девушке на планете. Так выпьем же за неё!

Ещё одна рюмка настойки была опустошена. Это была поворотная точка, после которой всё погрузилось в лёгкий туман. Мысли Аркадия спутались – оставалось только горючее ощущение в теле где-то ниже живота. Больше всего Аркадию в Рите нравились её обтянутые полосатыми брюками ноги. Её попка в них выглядела выпукло и аппетитно. Ляжки Риты были немного полноваты, но это ему нравилось. Всё, что вертелось в голове у Аркадия, вертелось вокруг Риты, представленной обнажённой. Её причёска, то, как были уложены её волосы, теперь напоминали Аркадию что-то древнегреческое.

– Ты Афродита! Ты самая настоящая Афродита! – шёпотом убеждал он то ли её, то ли самого себя.

Это было сладкое, медовое состояние. Его не разрушила даже выплывшая из тумана голова Васи, который оказался в очках и с усами. У этого Васи была такая манера говорить, которая обыкновенно свойственна людям, претендующим на остроумие. Аркадий совершенно искренне смеялся над его шутками и, непонятно почему, старался показать Васе, что они с ним на одной волне и что они запросто могут стать друзьями. Вася воспринял дружелюбие Аркадия как издевательство и стал над Аркадием подшучивать. В компании Аркадий уже заслужил репутацию человека офисного и, очевидно, недалёкого. Все за столом, кроме, пожалуй, Риты, считали Аркадия недообразованным выскочкой, который своим положением прикрывает собственное невежество. Всё это ужасно льстило Аркадию, который все свои предыдущие неудачи в общении со сверстниками списывал на то, что его считали чересчур заумным. Аркадий совершал ошибки в произнесении имён известных личностей, путал факты, удивлялся тому, что рассказывал Вася, который очень любил блеснуть вырванной из Википедии информацией, – в общем, Аркадий делал всё, чтобы развеселить Костю и Васю, и тем временем аккуратно продолжал растапливать Риту.

– Кстати, совсем забыл, – сказал Вася, прерываясь от подшучиваний над Аркадием, – у меня для тебя подарок, Риточка.

После этого неожиданно нежного обращения Вася достал из своей пыльной чёрной сумки маленькое малиновое пирожное и передал его Рите.

– Спасибо, спасибо, Вася, – отвечала Рита, – и спасибо за то, что помог мне с костюмом. Мне самой не хватило бы на него денег.

– Не за что, не за что, Риточка. Ты всегда можешь на меня положиться.

– Я знаю, Вася, спасибо.

Аркадий почувствовал, что попал в ловушку. Похоже, у Васи были те же планы насчёт Риты, что и у него самого.

– Я хочу покурить.

– Ты знаешь, я не курю, но с тобой выйду, Риточка, – пролепетал Вася.

– Я тоже не курю, но с удовольствием подышу воздухом, – как-то отчаянно произнёс Аркадий. Он чувствовал, что навязывается, но ничего не мог с собой поделать.

– Я тогда останусь здесь, – сказал Костя. – Я не курю, и воздухом дышать мне не хочется.

Втроём Рита, Вася и Аркадий вышли из паба. Рита зажгла сигарету и спиной прислонилась к огромной зеркальной витрине паба.

– Напомни мне потом отдать тебе книжку. Я купил тебе ту самую, которую давно советовал тебе почитать.

– Спасибо, спасибо, Вася. О, Аркадий… Или Аркаша… Как тебя зовут коротко?

– Как тебе удобно.

Совершенно позабыв о Васе, Рита повернулась к нему спиной и обращалась уже только к Аркадию:

– Я не показала тебе фотки с предыдущего выезда, ты видел только тот, что проходил в июне, а предыдущий-то был в разы круче!

– Покажи. Очень интересно посмотреть.

Аркадий зацепился за предложение Риты и, тесно к ней прижавшись, с показным интересом начал рассматривать фотографии на её телефоне. Рита перелистывала фотографию за фотографией.

– Я тебя и не узнал с другим цветом волос.

– Да, я всего месяц назад перекрасилась.

– Это твой натуральный?

– Не-ет. Я уже и не помню, какой у меня натуральный. Я каждые два месяца перекрашиваюсь.

– Любишь над собой экспериментировать?

– Да-а!

– Тебе идёт синий.

– Спасибо.

– Да, синий тебе действительно идёт, – вставил Вася, который всё это время стоял в стороне и морщился от дыма Ритиной сигареты, которая дымила ему прямо в лицо.

Когда Рита докурила, они втроём снова зашли в паб. Алкоголь в организме Аркадия немного осел, и в его мозг ударила вторая волна опьянения. Неожиданно к нему пришло осознание того, что он сидит один в окружении трёх совершенно незнакомых ему людей, которые видят его первый раз в жизни и, возможно, больше не увидят никогда. Аркадий почувствовал власть делать всё, что ему вздумается. В самом деле, кто эти люди? Ничем не примечательный Костя, претенциозный и смешной в своей претенциозности Вася, погружённая в вымышленный мир Рита – кто они? Что он с ними забыл? Почему его должно волновать, что они о нём думают? Откуда уже взялся какой-то любовный треугольник? Всё это было смешно, ужасно смешно. Вася начинал ревновать; Рита, возможно, издеваясь над Васей, стала заигрывать с Аркадием. И в воле Аркадия было повести этот сюжет туда, куда ему хочется, или прервать его, когда он ему надоест. От этой мысли Аркадию стало хорошо. Минут на тридцать он выпал из разговора и молча наслаждался ощущением маленькой власти над этими людьми. Он может накормить их, напоить, отвоевать у Васи Риту и даже затеять с ним драку. Все вокруг Аркадия разыгрывали перед ним спектакль, который он сам же и режиссировал. Аркадий был как никогда уверен в себе, поэтому, когда Вася вышел в туалет, Аркадий шепнул Рите:

– Ты не хочешь покурить?

– Хочу.

– Я могу с тобой выйти.

Рита и Аркадий вдвоём вышли из паба. Наконец они снова остались наедине. Испугавшись того, что Вася выбежит вслед за ними, Аркадий предложил Рите прогуляться, и она так же покорно согласилась. Аркадий вёл Риту, контролировал её, как дрессированного зверька. Они зашли в переулки и сели на заборе у детской площадки. Аркадий над чем-то шутил, и Рита смеялась. Аркадий попросил Риту ещё рассказать о себе. Любит ли она музыку? Да, любит и любит петь. Рита напела какую-то неизвестную Аркадию песню. Припевы запоминались легко, и Аркадий подхватил их своим баритоном. Рита сказала, что у Аркадия красивый голос. Это уже было явное движение ему навстречу, и Аркадий решил перейти в наступление. Он подсел к Рите поближе, своим бедром прижался к её бедру – мягкому, словно ватному, аппетитному бедру. Она вся была как плюшевая игрушка – милая, мягкая и разноцветная, так и просила, чтобы её сжали в руках и хорошенько помяли. Аркадий был так близко к Рите, что чувствовал её дыхание – пахло мятой и сигаретами. Рита улыбалась Аркадию, излучая тепло. Она была податлива и словно околдована Аркадием. Он уже потянулся к её губам, как всё разрушил гнусавый, срывающийся на фальцет голос Васи:

– Что это такое?! Куда вы пропали?!

За Васей бежал Костя и кричал:

– Что за чёрт!

– За такое бьют в морду! – срывался Вася.

– Мы просто отошли подышать воздухом, – оправдывалась Рита.

– Это какой-то кошмар! Вы куда-то пропали! Ты увёл её!

– Ребят, не беспокойтесь, – старался урегулировать ситуацию Аркадий, хотя сам он был не прочь с Васей подраться.

– Не беспокойтесь?! Да за такое в морду бьют!

– Вась, Кость, ну не надо! Аркадий ничего такого не сделал.

– Ладно, я… шучу, – остыл Вася, который даже с помощью Кости не вышел бы из драки победителем.

– Мы взяли счёт, – доложил Вася.

– Зачем? – спросил Аркадий.

– Вы куда-то пропали.

– Сколько там было?

– Неважно, мы заплатили.

– Ну я за себя-то заплатить должен. К тому же я угощал Риту, – отметил Аркадий, что больно кольнуло Васю.

– Я угостил Риту, – ответил Вася, что было, конечно же, неправдой.

Аркадий улыбнулся и сделал вид, что согласился с этим:

– Но за себя я всё-таки заплачу!

– Три тысячи.

– Держи.

– И, Рит, верни ему деньги.

– Какие деньги? – удивилась Рита.

– Те, что он дал тебе. Взносы на следующий выезд.

– Но это был мой подарок!

– Верни их.

Покорно Рита протянула Аркадию десять тысяч, которые он подарил.

– Бред какой-то… – возмутился Аркадий.

– Пойдёмте в другое место, – перевёл тему Вася.

– Куда?

– Давайте в тот же Кофешоп, – предложил Костя.

– Да, там же рядом «Республика». А ты хотела купить себя стикеры.

– Какие стикеры? – спросил у Риты Аркадий.

– На тетрадку, с моими рисунками.

– Ты ещё и рисуешь!

– Так, пойдёмте! – скомандовал Вася.

– Я могу с вами? – спросил у него Аркадий.

– Как хочешь.

Четверо шли по Сретенке. Рита, как довольный ребёнок, шла вприпрыжку. Вася старался от неё не отставать и то и дело брал её за руку, но она шаловливо ускользала от него и прыгала вперёд одна. Аркадий шёл позади и, не стараясь ни догнать её, ни прикоснуться к ней, молча любовался ею. Тем временем небо, до этого ясно-пурпурное, нахмурилось и покрылось дождевыми облаками. Погода переменилась в одно мгновение – летний вечер, обещавший быть тёплым и сухим, грозил закончиться бескомпромиссной летней грозой.

– Сейчас пойдёт дождь, – констатировал Аркадий.

– Да, наверняка пойдёт. Главное – не простудиться Рите, она так прохладно одета! У меня, если что, есть дождевик.

– А у меня зонтик, – парировал Аркадий.

– Здорово! Я люблю дождь! – воскликнула Рита, по-детски счастливая оттого, что за неё борются двое. Аркадию было приятно наблюдать её такой радостной; он знал, что этот день и этот вечер благодаря ему надолго запомнятся этой синеволосой девушке. И, что бы дальше ни произошло, он сам ей запомнится тоже – как богатый соблазнитель, как взрослый мужчина, готовый пожертвовать деньги и время только на то, чтобы её развлечь. Аркадий не держал в своём сердце ни ревности, ни сильных чувств к Рите. Это умиротворённое безразличие было откровением для Аркадия. С лёгкой грустью он думал о том, что все эти люди – лишь прохожие на его жизненном пути. Он знал, что не получится никакой любовной истории с Ритой. Ей не стать его женщиной. Ей даже не стать его подругой. Но вдруг что-то из этого всё-таки выйдет?

Пошёл дождь, и сразу – проливной. Вася достал дождевик, но он оказался мал даже для него и едва прикрывал его голову и спину. Аркадий открыл зонт и предложил Рите укрыться. Рита прижалась к Аркадию, взяв его за руку. Вася бросил идею с дождевиком и сам пошёл под зонт Аркадия. Вася вцепился в Риту, и в такой связке, втроём они пересекали Сретенский бульвар. Константин шёл впереди и единственный мок под проливным дождём.

Вода потоками стекала с зонта Аркадия и ударяла по спине шедшего с краю Васю. Вся его футболка покрылась мокрыми пятнами.

– Здорово! Как же здорово! – всё повторяла Рита.

Внутри книжного магазина «Республика» было светло и тепло. Его окна не пускали ни нагло стучащийся дождь, ни шум вечерней, возвращающейся с работы Мясницкой. Вася подвёл Риту к стенду со стикерами и щедро заявил, что она может выбирать любые, это будет его подарок. Аркадий бродил по отделу иностранной литературы и не находил ничего, что могло бы его заинтересовать. Параллельно он думал о том, насколько же велико его невезение в отношениях с девушками – только он стал финансово независимым и решил покорить сердце девушки подарками и дорогими развлечениями, как на горизонте появляется некто Вася, обхаживающий Риту стикерами и малиновыми пирожными. Аркадий ни разу в жизни не видел, чтобы его знакомые дарили девушкам столько подарков: все эти книжки, пирожные, пронесённые в сумочке через весь город, – всё это было ужасно мило, трогательно и совершенно Аркадию незнакомо. Будь девушка человечной, она выбрала бы Васю – да, у него меньше денег, но он тратит последнее. Они давно знакомы. Он по-настоящему влюблён в неё. Для него она – та самая, вокруг которой вертится трагедия его жизни. Он ревнует её. Он делает всё, чтобы быть хоть на шаг к ней ближе. Ради неё он готов преодолеть любые расстояния, готов искать её по всему городу. От её улыбки он становится счастливым, от её безразличия – несчастным. Аркадий ничего подобного к Рите не испытывал. И всё же она с ним заигрывала. И чуть не поцеловала его, когда они остались наедине. Зачем ей это?