Полная версия
Последний год Сталина
Мне не нравилось, что Сталина чрезмерно восхваляют крупные партийные деятели. Когда начальника хвалят подчинённые, это производит впечатление лести и лжи.
Когда Сталин вдруг на старости лет выдал статью о языкознании, это выглядело как чудачество. Его участие в обсуждении проекта учебника по политэкономии тоже вызывало недоумение. Зачем руководителю государства заниматься тем, что лучше могут сделать специалисты? Или вождь уверовал в то, что он корифей во всех науках? Разве мало у него других забот?
Примерно так я думал о Сталине до тех пор, пока не началось посмертное развенчание культа его личности. Этот культ меня коробил при жизни вождя. После его смерти, как я был уверен, можно отзываться о нём хорошо, пусть даже и с преувеличением. Такими были отклики на его смерть, так выступали на его похоронах Маленков, Берия и Молотов.
Через два года после смерти Сталина руководители страны стали низвергать недавнего кумира, крушить его памятники, удалять портреты. Переименование Сталинграда возмутило меня до глубины души. Почти полмиллиона наших людей (и столько же фашистов) погибло, защищая именно Сталинград. Как можно было осквернить их память?!
Однако менялись у нас правители, менялась политика, сменилась даже страна, а советское имя этому городу не вернули. Значит, для этого есть веские основания.
Научились ли мы понимать послания, которые хранит для нас прошлое? Этому надо учиться постоянно. В нашем сознании прошлое меняется со временем, ибо меняемся мы и наши знания.
4
Последствия крупных социальных перестроек, переворотов общественного сознания могут стать залогом или будущих достижений, или деградации. В СССР произошёл второй вариант. Почему?
Допустим, Сталин был выдающимся государственным деятелем, как считал весьма сведущий в таких делах У. Черчилль. Но куда вёл Сталин страну? Он верил в победу социализма и коммунизма. Партия словами Хрущёва обещала «коммунизьм» в 1982 году. Социализм хотя и был объявлен развитым, но по уровню жизни населения СССР уступал наиболее богатым странам капитализма. Об изобилии (каждому по потребности, о чём мечтали многие) не было и речи.
Сталин говорил о счастье будущих поколений. Но разве не надо позаботиться сначала о нынешних поколениях? Именно эту цель имела «перестройка» Горбачёва – Яковлева. Многие советские граждане были уверены, что при капитализме станут значительно богаче.
Кое-кто в этом не обманулся. Большинство явно прогадало. И этому есть объяснение: пришлось производить радикальную операцию – до основания разрушать административно-командную тоталитарную систему, искоренять остатки «сталинизма».
…Личность Сталина заинтересовала меня всерьёз в «перестройку». Его представили едва ли не самым жестоким, злобным, необразованным, трусливым и завистливым тираном за всю историю человечества. Знаменитого психиатра В.М. Бехтерева, определившего у него паранойю, он велел отравить; своего друга Кирова приказал убить, опасаясь за свою власть; певицу Русланову бросил в лагеря, завидуя её всенародной славе; ненавидел всех, кто выше его по интеллекту и даже росту, ибо сам был ниже среднего во всех отношениях…
Так ли было? Желая выяснить правду, я узнал, что никого диагноза Бехтерева не было, Кирова застрелили вопреки указанию Сталина его охранять, Русланова с мужем-генералом были ворами и мародёрами в особо крупных размерах. Рост у Сталина по тем временам был выше среднего.
Появилось немало статей и книг (хотя и небольшим тиражом), где было собрано всё лучшее, что можно сказать о Сталине, приведены восторженные высказывания о нём. Такое резкое противостояние исключало объективное исследование феноменов Сталина и сталинизма.
Вспоминается высказывание Гёте: «Говорят, что посредине между двумя противоположными мнениями лежит истина. Никоим образом! Между ними лежит проблема…» И другая его мысль: «Людей надо рассматривать как органы их века, двигающиеся большей частью бессознательно».
Такие люди, как Ленин и Сталин, были не просто органами своего века, но сознательно вмешивались в традиционный ход истории человечества. Они были представителями революционных новообразований, и не так-то просто распознать их суть – то ли это признаки злокачественной болезни, то ли обновления всего организма.
5
Английский писатель-философ XIX века Томас Карлейль в книге «Герои, почитание героев и героическое в истории» счёл наиболее достойными славы выдающихся государственных деятелей:
«Человек, который становится повелителем других людей, воле которого все другие воли покорно предоставляют себя, подчиняются и в этом находят свое благополучие, такого человека мы можем считать по сущей истине величайшим из великих. Он практически, на деле воплощает в себе все разнообразные формы героизма… чтобы таким образом повелевать людьми, давать им постоянно практические наставления, указывать ежедневно и ежечасно, что им делать».
Речь идёт о выдающихся правителях. Карлейль выделил, в частности, прославленного Наполеона Бонапарта. Хотя такой персонаж вызывает сомнения. Этого артиллерийского офицера императорской армии высоко вознесла революционная волна. Он был отличным полководцем, успешным политиком, стал императором, замыслил достичь мирового господства… Падение его завершилось бесславно. По его вине Франция понесла огромные потери, потерпев сокрушительное поражение.
Писатель-мыслитель Лев Толстой имел основания представить в романе «Война и мир» Наполеона отчасти в карикатурном, приниженном виде. Хотя образ романтического героя сохранился за Наполеоном до наших дней благодаря посвящённым ему многочисленным хвалебным сочинениям поэтов, писателей, историков, публицистов.
У Адольфа Гитлера судьба складывалась по той же схеме. Его поражение как идеолога, политика и военного стратега оказалось по ряду причин не только бесславным, но и позорным. Но более десятилетия он был в Германии тем вождём-героем, о котором писал Карлейль. Большинство немецкого народа пошло за ним.
В отличие от Наполеона и Гитлера, судьба Сталина до кончины складывалась как постоянный подъём на всё более высокую ступень успеха и славы. Умер он в ореоле беспримерного всемирного признания как вождь великого советского народа и кумир сотен миллионов трудящихся.
Была ли заслуженной такая слава? Или ему молва и пропаганда приписывали мнимые достоинства?
До сих пор его имя в России популярно и среди его врагов, и среди почитателей. Феномен Сталина уже по одной этой причине заслуживает самого пристального внимания в контексте наиболее актуальных проблем XXI века.
Последний год его жизни был знаменательным уже потому, что он завершил необычайную эпоху в истории нашей родины. События этого года раскрыли многое из того, что прежде не проявлялось так ясно. Проясняются и причины крушения СССР и нашего нынешнего положения в мире и в собственном сознании.
Одна тайна, быть может, главная тайна последнего года (или последних двух-трёх лет) жизни Сталина, ускользает от внимания исследователей. Он часто стал бывать мрачным и раздражительным, резко критиковал ближайших своих соратников, замыслил ввести радикальные изменения в руководстве страной.
Он поднялся на вершину беспрекословной власти в своём государстве; она распространялась на многие другие страны; к его мнению прислушивался весь мир. Его слава обрела небывалый в истории всемирный масштаб.
Если бы власть и слава были его тайными устремлениями, ему оставалось бы на закате своих дней почивать на лаврах, выслушивая хвалебные речи в свой адрес. Его страна победила в жестокой войне, быстро восстановилась, обгоняя по темпам роста народного хозяйства все другие государства. Почему бы ему не жить, да радоваться?
Однако, подобно Царю из драмы Пушкина «Борис Годунов», он мог бы сказать: «Достиг я высшей власти… Но счастья нет моей душе… Ни власть, ни жизнь меня не веселят».
Смерти Сталин не боялся, жизнью своей не дорожил с юных лет. Он мало заботился о своём здоровье. Никто на свете не мог покуситься на его власть. Что же его беспокоило до глубины души?
Чтобы понять это, нам придётся осмыслить многое в его жизни. Ведь эта книга – не хронология событий, а в первую очередь попытка понять завершение сталинской эры и её суть. Ещё более важно выяснить, что было и что может произойти с нашей страной и нашим народом, а то и со всей технической цивилизацией.
Глава 1. БЫЛЬ И НЕБЫЛЬ
Горе нации, чьи сановники – лисы, чьи философы – фокусники, чьё искусство – искусство подражания!
Горе нации, которая встречает нового правителя зычным звуком труб, а провожает гиканьем только затем, чтобы вновь при трубном гуле встретить другого!
Горе нации, что разъята на части, каждая из которых мнит себя нацией!
Джебран Халил ДжебранЧудовищный замысел тирана?
В книге Я.Я. Этингера «Это невозможно забыть» (2001), изданной на разных языках, одно из событий последнего года жизни Сталина представлено явлением глобального масштаба:
«Тринадцатое января 1953 года, когда было опубликовано сообщение ТАСС об “аресте группы врачей-вредителей”, большинство из которых составляли евреи, навсегда сохранится в памяти еврейского народа наряду с другими чёрными датами еврейской истории – разрушением Первого храма, вавилонским пленением, завоеванием Иудеи Антиохом, разрушением Второго храма, погромами эпохи крестовых походов в средневековой Европе, изгнанием из Испании, гайдамацкой резнёй на Украине в XVII веке, многочисленными ритуальными делами XVII–XX веков и гитлеровским Холокостом.
Задуманная Сталиным акция – крупнейшая политическая провокация, сопоставимая только с гитлеровской “Операцией Ванзее”, грозившая геноцидом еврейскому населению СССР, его насильственной депортацией в отдалённые районы страны, могла войти в новейшую историю еврейского народа в качестве одной из её наиболее мрачных страниц, если бы она осуществилась в полном масштабе».
Если учесть, что через месяц Сталина не стало, его смерть хотелось бы рассматривать как вмешательство высших сил, содрогнувшихся от чудовищного замысла тирана.
Единственное разумное объяснение такой «крупнейшей политической провокации» (задуманной, но не осуществлённой) – безумие того, кого называли «отцом народа». Для одного народа он мог быть отцом, а для другого – палачом.
Версия душевного недуга тирана отчасти может его оправдывать: не ведает, что творит! Хотя Я.Я. Этингер пишет о том, что дикая идея Сталина возникла не спонтанно, не в порядке бреда, а была продуманной линией поведения как закоренелого антисемита, который скрывал своё истинное лицо за личиной интернационалиста.
Сразу хочется узнать: откуда эти сведения? Если замысел остался в голове Сталина, то для нормальных людей (оставим в стороне паранормальные явления) он недоступен. А если готовилась реализация жуткого замысла, то должны сохраниться какие-то документы, подтверждающие данное обвинение.
Предположим, документы кто-то уничтожил. Но как могли скрыть конкретные действия в данном направлении? Надо обратиться к свидетельствам очевидцев. Что и сделал Я.Я. Этингер. Он сослался на Н.А. Булганина – весьма осведомлённого деятеля партийного руководства времён Сталина:
«По словам Булганина, антисемитские настроения Сталина особенно усилились после войны; он “неоднократно говорил в узком кругу, что евреи – пятая колонна американского империализма”. Сталин считал, что “евреи заправляют в Америке, и отсюда антисоветская политика США в послевоенный период”. Булганин добавил, что на совещании в начале декабря 1952 года Сталин прямо сказал, что “каждый еврей в Советском Союзе – это националист, агент американской разведки. Еврейские националисты – а все они националисты – думают, что еврейскую нацию облагодетельствовали США. Вот почему они считают своим долгом помогать американским империалистам”. И далее Сталин добавил: “Особенно много евреев-националистов среди врачей, деятелей науки, работников культуры”…
Бывший глава Советского правительства рассказал мне, что за несколько дней до опубликования 13 января 1953 года сообщения ТАСС об “аресте группы врачей-вредителей” состоялось заседание бюро Президиума ЦК КПСС (так назывался тогда высший партийный орган), на котором обсуждался предполагаемый текст этого сообщения. В заседании помимо членов бюро присутствовали также и все тогдашние секретари ЦК, включая Л.И. Брежнева и М.А. Суслова. Сталин, по словам Булганина, в заседании не участвовал. Я спросил, почему? Он сказал, что “этот хитрый и коварный грузин” сознательно так поступил, чтобы “не связывать себя на всякий случай” каким-либо участием в принятом на заседании решении о публикации сообщения ТАСС».
Выходит, вождь не пожелал замараться в сомнительной акции, но Булганин в ней участвовал, так же как Хрущёв. Казалось бы, они могли обсудить дело врачей, проверить факты и в чём-то усомниться. То ли эти врачи были сознательными убийцами, шпионами, то ли небрежно исполняли свои обязанности, то ли в чём-то ошиблись. Все люди имеют обыкновение умирать, и далеко не всегда врачи могут этому воспрепятствовать.
Участники совещания дружно поддержали суровое обвинение. Булганин вроде бы не сказал, что Сталин заставил его сделать это. Впрочем, нетрудно предположить, что все они, так сказать, нюхом чуяли указание вождя. Как сообщил Я.Я. Этингер: «Булганин считал, что главными организаторами “дела врачей” и намечаемых антиеврейских акций были Сталин, Маленков и Суслов».
Всё это, как выясняется, было лишь прелюдией несостоявшейся из-за смерти диктатора всемирно-исторической трагедии не только еврейского народа, но и всего человечества. Как ещё можно расценивать такую акцию, которая должна была вызвать бурю возмущения во всём мире.
«Булганин рассказал мне, – писал Я.Я. Этингер, – что, по его сведениям, “процесс над врачами”, который намечался на середину марта 1953 года, должен был завершиться вынесением смертных приговоров. Профессоров предполагалось публично повесить на центральных площадях в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске, Свердловске, других крупнейших городах. Причём была составлена своего рода “разнарядка”, где было заранее расписано, в каком конкретно городе будет казнён тот или иной профессор. Булганин подтвердил ходившие в течение многих лет слухи о намечавшейся после процесса массовой депортации евреев в Сибирь и на Дальний Восток. В середине февраля 1953 года ему позвонил Сталин и дал указание подогнать к Москве и другим крупным центрам страны несколько сотен военных железнодорожных составов для организации высылки евреев.
При этом, по его словам, планировалось организовать крушения железнодорожных составов, “стихийные” нападения на поезда с евреями с тем, чтобы с частью из них расправиться ещё в пути. Н.С. Хрущев рассказывал, уже будучи тоже в отставке, о своём разговоре со Сталиным, что планировалось организовать “народные выступления” против евреев во время их депортации в Сибирь с тем, чтобы расправиться с ними. По словам Хрущёва, опираясь на высказывание Сталина, до места назначения должна была приехать лишь половина».
Нет сомнений, что такие зверства вызвали бы бурю возмущения во всём мире, особенно в США, Израиле, Западной Европе. Эти страны встали бы на защиту советских евреев от русских националистов и антисемитов, возглавляемых грузином Джугашвили. Выходит, в последние месяцы жизни Сталина мир был поставлен над пропастью Третьей мировой войны, грозившей поглотить всю цивилизацию.
