Диверсанты (сборник)

Молчаливые, взволнованные понятые с щемящим чувством, порожденным присутствием убитого человека, следили, как быстро и четко разворачивалась следственная работа. Они кое-как улавливали смысл из лаконичных фраз, которые бросал медик, описывая состояние трупа:

– Температура тела – двенадцать градусов, примерно двенадцать часов назад наступила смерть, принимая во внимание понижение температуры тела на два градуса в час. Таким образом, убийство произошло в восемь – восемь тридцать вечера. Под нажатием трупные пятна исчезают и не восстанавливаются, кровь не возвращается в кровеносные сосуды. Это подтверждает, что смерть наступила примерно в это время. Вскрытие покажет более точно.

Степанов быстро заносил в протокол данные. Потом начал свою работу Гриценко, детально описывая местоположение трупа, расстояние от него до предметов, детали одежды Паршина.

Фотограф пощелкал затвором камеры, отображая общий план, узловой и детальный. Когда был закончен осмотр и следователь приказал санитарам унести тело Паршина, трассолог начал детально описывать характер входных и выходных отверстий в стекле, оставленных пулей.

Лишь после этого все четверо приступили к поискам гильзы. Искать начали от порога, имея примерно представление о месте, с которого стрелял убийца. Позднее, в лаборатории, Ларин точно, до десяти сантиметров, установит это место, когда исследует на следокопировальной пленке остатки несгоревших порошинок и диаметр их рассеивания. Ларин учтет и капельки смазки, вылетевшие из ствола во время выстрела, которые тоже отпечатались на пленке.

Не прошло и получаса, как Степанов обнаружил в одной из домашних туфель гильзу. Теперь оставалось найти пулю, лежавшую где-то в сугробе за окном, и провести обыск в комнатах, где находилось несколько сот книг на полках, уставленных от самого потолка до пола. Гриценко решил вызвать для обыска помощников, а самому заняться поисками пули.

По расчетам Ларина, выходило, что пулю надо искать где-то на расстоянии от пяти до десяти метров от окна. Найти в снегу маленький кусочек свинца – что иголку в стоге сена, но найти ее он обязан, эту важную улику, даже если для этого ему придется растопить весь снег во дворе дачи.

Разморенные теплом комнаты, все вышли во двор, оставив Ларина упаковывать собранные улики. Гриценко развернул металлоискатель, надел наушники и шагнул в сугроб.

– Хоть бы повезло! – тихо проговорил доктор, и Степанов его понял. Если металлоискатель не обнаружит пулю, им придется вызвать специальную машину и растапливать в этой части двора снег, а потом искать, ползать чуть ли не на коленях, и искать до тех пор, пока этот кусочек свинца не будет извлечен, описан, завернут в тонкую бумагу и запечатан в конверт. Они не уйдут отсюда, если даже наступит ночь, будут при свете юпитеров все четверо исследовать каждый сантиметр земли. С остальными уликами проще: серая шапка, найденная в коридоре, безусловно, сохранила для лаборатории остатки пота, и его обнаружат по компоненту, получившему название серии, а группа пота совпадает с группой крови – значит кое-что уже станет известно. Если еще в шапке найдут волос, то микроскопический метод даст возможность позднее доказать, что волос принадлежал хозяину шапки. Пятно крови, обнаруженное в коридоре возле осколков стекла, пока остается загадкой. Степанов считал, что реальные надежды можно питать только на пачку рафинада. Она уже дала результат: окуренная парами йода показала узор капилляров, оставленных на ней чьими-то пальцами. Если эти опечатки пальцев уже известны ранее, тогда дело техники розыска.

За домом никто не видел того, что происходило во дворе и у калитки. На улице собралась толпа соседей и прохожих. Сжигаемые любопытством здесь судачили о милиции, о самом покойном, о методах расследования, и каждый старался проявить себя незаурядным знатоком не своего дела. Они заглядывали сквозь щели забора и комментировали, что видели у дома.

Только автоматчик не вызывал ни у кого интереса. Раз поставили – так положено, и он медленно ходил по расчищенной дорожке: десять шагов от порога к калитке и обратно, чувствуя, как мороз подбирается к его ногам. Вдруг до его слуха долетели звуки приближающейся автомашины. Из-за угла вынырнула «Волга» и остановилась у дачи. Трое мужчин, один в милицейской форме в чине полковника, уверенно направились к калитке. Едва они вошли во двор, как часовой вскинул автомат и твердо сказал:

– Стой!

Полковник, видимо главный, хотя и удивился такому приему, продолжал двигаться по инерции навстречу часовому.

– Стой, стрелять буду! – прикрикнул часовой и выразительно щелкнул затвором автомата. В его тоне была такая непреклонная уверенность, что полковник, а за ним и остальные остановились. Ситуация была не из приятных. Потоптавшись на месте, офицер все же попытался приказать часовому:

– Вызови кого-нибудь из сотрудников!

– Выйти за территорию двора! – приказал часовой.

– С часовым не поспоришь, – констатировал один из штатских. – Надо подчиниться, – и они друг за другом, гуськом покинули двор дачи.

– Бесполезно! – сдерживая раздражение, заметил и полковник. – Пока не закончат осмотр, нас туда не пустят. Следы оберегают, – усмехнулся он и сел в машину.

Поздним вечером в кабинете прокурора собралась вся оперативная группа. Докладывал Гриценко:

– В настоящую минуту у нас нет отправных данных для прямого розыска убийцы. Мы имеем отпечатки пальцев, отпечатки следов обуви, гильзу и пулю, шапку, каплю крови. Известно более или менее точное время убийства. Далее, найденные во дворе следы рабочих ботинок с рельефным рисунком подошвы дают основание для выдвижения пока только версии. Если отпечатки пальцев имеются в следотеке, то версия соединится с личностью.

– Итак, ваши предположения? – спросил прокурор.

– Вероятный убийца вошел в комнату либо после Паршина, либо вместе с ним. Во всяком случае, Паршин только что вошел, мне так думается, на лавке лежало его пальто.

– Позвольте вам возразить, – осторожно начал прокурор. – А не может быть такого, что Паршин собрался уходить, взял пальто, – шапка-то его висела на оленьих рогах – что-то хотел сделать, положил пальто на лавку и подошел к окну… открыть, например, форточку? Она же была открыта, когда вы пришли туда.

– Такой вариант возможен, только есть факты, говорящие о другом. Возле ног Паршина сохранились высохшие потеки от снега, значит, он был на улице. Кроме того, на наружной ручке двери имеются отпечатки пальцев Паршина, местами смазанные другими отпечатками пальцев, как бы наложенными после Паршина. На ручке двери внутри комнаты отпечатков пальцев Паршина совсем не видно, только отпечатки неизвестного лица. Следовательно, Паршин открыл двери сам, оставил отпечатки пальцев на ручке и вошел в комнату. Если бы он был один, то, прикрывая за собой дверь, обязательно оставил бы след на ручке двери внутри. Возможный убийца, войдя следом, прикрыл дверь и выстрелил, вот почему имеется этот пальцевый след. Потом вышел и…

– Специально оставил отпечатки пальцев на ручке двери? – спросил с сомнением прокурор. – Абсолютно точное поведение любого человека, если дверь в комнату открывается наружу, прикрывать ее, не трогая ручки двери. Следовательно, человек, который входил следом за Паршиным, не мог оставить отпечатков пальцев на наружной ручке двери. Это мое мнение, я так вижу эту картину.

– Да, но тогда откуда появились эти отпечатки, которые смазали следы Паршина? – удивленно посмотрел Гриценко на прокурора.

– Откуда мне знать? Я ведь знаю об этом деле столько же, сколько и вы.

– Значит, дверь открывалась вторично, уже будучи закрытой, – заметил Степанов.

– Выходит так, что убийца прикрыл дверь, потом снова ее открыл для чего-то, и только потом… – пытался доказывать Гриценко.

– Исчез! – ухмыльнулся трассолог Ларин. – А зачем он возвращался? Спросить, как здоровье гражданина Паршина? Чепуха это! Не возвращался он. Мне думается, он после выстрела рванул оттуда как ошпаренный, ему даже двери не было нужды закрывать, она ведь и была открытой. В коридоре темно, он налетел на стекло, порезался, капля крови упала, пока он выбрался на улицу. Эта кровь не принадлежит Паршину, у него другая биологическая структура, хотя группа у них совпадает. Более того, я прошу меня извинить, товарищ Гриценко, что я, может быть, разрушаю вашу версию, но группа крови совпадает с той, которую дали остатки пота на шапке. Это полное основание предполагать, что шапка принадлежала тому же лицу, что и капля крови. И последнее, отпечатки пальцев на пачке рафинада и на ручках двери идентичны. Но вот почему пачка рафинада и батон валялись на полу? Почему? Ведь их бросил тот, кто потерял шапку, кто поранил руку, кто оставил отпечатки пальцев на ручках двери, – Ларин будто выдохся и сжался весь.

– Я думал над этими вопросами, – начал Гриценко. – К ним примыкает еще одна неясность: следы ног в комнате и в снегу во дворе, которые ведут через поле и кончаются на дороге у автобусной остановки. Они принадлежат, видимо, этому человеку.

– Понятно! Каковы ваши дальнейшие действия? Не забывайте, каждый час играет в пользу убийцы, – прокурор внимательно посмотрел на Гриценко. Тот, раскрыв блокнот, ответил:

– Оперативно-розыскные мероприятия в следующем направлении: опрос жителей поселка по определенному кругу вопросов, попытаться установить, видел ли кто Паршина в этот короткий промежуток, видел ли кто его гостей в другие дни, с кем встречался Паршин. Выявить его связи. Что касается обнаруженной при обыске дачи валюты, то она могла быть причиной убийства. Проверить автобусы вечернего маршрута, побеседовать с кондукторами. Может быть, наткнемся на личность, которая оставила нам следы на даче и на снегу. Дальнейший ход расследования пойдет в зависимости от данных, которые мы получим из дактилоскопической картотеки, и информации относительно ботинок с рельефной подошвой – где, когда выпускалась эта обувь и куда направлялась. То же самое относится и к шапке. Из пулегильзотеки должны быть данные об оружии. Вот и все на сегодняшний день, точнее, уже на вчерашний.

– Что хотела бы сообщить нам медицина? – прокурор поглядел на врача, который тихо и мирно дремал у двери.

– Убитый перенес резекцию желудка, – сразу же включился, будто и не дремал, врач, – деформирована печень. Видно, это старая болезнь, заработанная, может быть, во время войны. Накануне смерти ел ананас. Где он его только достал? Других патологических изменений нет. Давно имел пулевое ранение, извините, в… ягодицу, кость не задета. Вероятно, тоже военного происхождения.

– Александр Викторович, – обратился прокурор к следователю. – Что вы могли бы сказать об оригинальной массивной трости гражданина Паршина?

– Судя по валюте и по трости, этот гражданин далеко не безобидная личность. Трость сейчас на экспертизе, я поставил задачу выяснить ее происхождение, что собой представляет лезвие ножа, вправленное в ручку, марка стали и другие данные. Вот, пожалуй, и все.

И едва Гриценко произнес эти слова, как раздался телефонный звонок. Прокурор снял трубку и сейчас же протянул ее следователю. Наступила пауза, все устали и не прислушивались к разговору Гриценко, который быстро что-то писал и бросал лишь короткие реплики и вопросы. Наконец он кончил разговор и тихо сказал, ни к кому не обращаясь:

– Отпечатки пальцев принадлежат рецидивисту Федору Брылю, только что освободившемуся из заключения. Возраст – 27 лет, отбыл почти семилетний срок. По данным из колонии, выехал в Астрахань на постоянное местожительство. Группа крови совпадает, формула микроскопической структуры соответствует волоску, найденному в шапке. Теперь ясно, откуда серая шапка и откуда рифленая подошва ботинок.

– Ну что же, Николай Романович, – обратился прокурор к Короте- еву. – Срочно начинайте розыск. Включайте своих ребят в оперативно-розыскные мероприятия. Фотографию Брыля мы теперь скоро получим, а пока начинайте по приметам, они уже имеются.

* * *

Если бы Федор Брыль знал, какие развернулись широкие розыскные мероприятия по городу, в которых главной целью был он, он вряд ли бы решился ходить в этот день по улицам. А он шел, поскрипывая ботинками по морозному снегу, и с ним была Зоя в своей беличьей шапочке и пальто с беличьим воротником. Одет Федор был так же, в свое серое полупальто, только на голове у него была не шапка, а фуражка из толстого ворсистого материала. Он прижимал то правое, то левое ухо, чтобы отогреть, и хмуро смотрел перед собой на дорогу. Зоя заглянула ему в лицо.

– Федя, что с вами? Вы будто и не рады встрече? А сердиться должна я, за вчерашнее. Полчаса на диком морозе!

– Зоя, ты хочешь мне помочь? – вдруг решился Брыль.

– Что за глупый вопрос! Я всегда обещала вам эту помощь! – горячо воскликнула девушка.

– Вчера произошло несчастье, – тихо начал он с тоской в голосе. – Человека убили.

– При чем тут вы? – вдруг испуганно выдохнула Зоя. – Вы-то при чем?

– Ладно, я тебе все расскажу. Зайдем куда-нибудь, где потеплее, – он зябко поежился и поднял воротник, чтобы хоть немного прикрыть им уши. – Давай сюда, тут есть одно заведение, – и Брыль первым свернул к подъезду, где прошлым вечером сидел в ресторане с Паршиным. Они прошли лабиринтом и вышли к гардеробу. Федор расстегнул полупальто, но гардеробщик остановил его.

– У вас есть членские билеты? – спросил он, не двинувшись с места.

– Папаша, мы ненадолго, только кофе выпьем, – попросил Федор, но наткнулся на невозмутимый взгляд гардеробщика. – Ты что меня не помнишь? Я вчера был здесь с Дмитрием Степановичем.

– Без билета нельзя! – отрезал гардеробщик и отвернулся.

– Пойдем, Зоя, – растроенно сказал Брыль.

– Тут рядом есть кафе, – предложила Зоя. – Мы туда всегда бегаем, когда есть полчасика свободных.

– Вот гад паршивый, вчера спину гнул в три погибели, а сегодня нос дерет! – вдруг обозлился Федор, едва сдерживая крепкое ругательство.

Они зашли в кафе и устроились у окна. Народу было немного, в кафе тепло, и Федор почувствовал себя спокойнее.

– Давай пообедаем? – предложил он и, не дожидаясь ее согласия, поманил пальцем официантку.

– Хорошо! Мы пообедаем, только вы мне сначала расскажите, что у вас произошло, – сказала Зоя тревожно. – О каком убитом человеке вы говорили? Что это еще за шутки?

Официантка принесла бутылку вина, минеральной воды и стала расставлять на столе закуски. Федор оттягивал разговор, он боялся, как бы Зоя не приняла его рассказ за хитрую уловку. Он налил себе полный фужер вина, но Зоя накрыла его рукой.

– Чтобы поговорить о серьезных вещах, нам вина не надо. Прошу тебя, Федя, вина нам не надо. В нем много несчастья.

И снова, сам не зная почему, Федор вдруг подчинился и отодвинул от себя вино, ему просто расхотелось пить.

– Вчера я был в ресторане, куда нас с тобой не пустили. Человек, с которым я вчера был вечером, убит. Я был у него на даче, когда это произошло, и теперь все подозрения падут на меня. Ты могла бы сделать мне алиби.

– Как? Я ведь не знаю, как это делается! Кто его убил?

– Не знаю. От тебя требуется немного. Ты должна лишь сказать, что вчерашний вечер провела со мной. В семь мы встретились, гуляли, пошли в кино.

– И тогда вам поверят?

– Поверят. Может быть, они и так меня не найдут. Я же нигде не живу, ночую на вокзале, адреса нет, – вдруг с надеждой сказал он.

– Как на вокзале? Вы же говорили, у вас есть знакомые? – возмущенно воскликнула Зоя. – Вы меня обманывали?

– Зоя, ты меня прости, но я не мог, я боялся… – Он замолчал и опустил голову. – Кто я такой? Зек! А ты – учительница! Ты вон какая! Неудобно как-то.

– Глупости! С этой минуты вы будете делать так, как я вам скажу. Хватит вокзалов! Рассказывайте дальше, – властно и решительно потребовала Зоя. – Почему вы решили, что будут вас подозревать?

– Я же из заключения. Неужели ты этого не понимаешь? Теперь всегда будет так. Где-то что-то стянули – Федька Брыль, давай алиби! Кто-то что-то украл – Федьку Брыля обыскивают. Они всегда ищут таких, как я, чтобы навесить какое-нибудь дело.

– Мало ли что из заключения. Если из заключения, так уже и убийца? – Зоя говорила так, словно размышляла. – Что-то надо предпринять. Пожалуй, я смогу вам помочь, и довольно убедительно. Когда я вас ждала возле универмага, ко мне приставал один парень, в таком же, как у вас, полупальто и серой шапке. В это время мимо шла Люда из нашей школы, она и навязалась на знакомство. Я и представила ей того парня под вашим именем. Она может подтвердить.

– Так это же классно сработано! – обрадовался Брыль.

– Федя, не надо ждать, пока вас найдут. Так было бы лучше.

– Что? – Слова Зои буквально ошеломили Брыля. Он, бывший зек, пойдет сдаваться в милицию? Это никак не вязалось с его устоявшимися представлениями. – Зачем? – воскликнул он. – Они же меня могут не найти!

– Почему вы решили, что будут искать именно вас?

– Я приехал на дачу вместе с ним, а пока ходил в магазин купить батон и сахар, его в это время хлопнули. Прихожу, он в луже крови, мертвый. Страшно мне стало, бежал я оттуда и потерял шапку. Правда, шапок таких тысячи…

– Тогда это нереально вас разыскивать. Так можно разыскивать любого из сотен тысяч жителей нашего города и подозревать в убийстве.

* * *

Под утро Гриценко вышел из прокуратуры. Мороз ослабел, и легкие снежинки кружились в воздухе. Он решил пешком дойти до дома и не стал вызывать служебную машину. Гриценко чувствовал, что ему необходимо логически помыслить, разложить в нужном порядке факты. Первый и важный вопрос, который требовал срочного ответа, касался личности Паршина. Четыре года назад он переехал в этот город из Перми. Информация из Перми ничего существенного не добавила к раскрытию преступления. Лишь одна деталь настораживала: Паршин подозревался в контактах с преступным миром, хотя конкретных фактов не имелось. Если существует такая связь, то можно предполагать, что Брыль мог убить его за измену. Шатко? Шатко. Это могли сделать и раньше. Может быть, в основе лежит валюта, но тогда при чем тут Брыль? Это убийство не планировалось Брылем, иначе бы он хорошо подготовился и не наследил на месте преступления. Уж такой, как Брыль, маху не дал бы! Эта шапка его, такие продавались в колонии, где отбывал наказание Брыль. Отпечатки подошв тоже его, ботинки приобретались в колонии, и размер совпадает. Но вот проклятая пачка рафинада и батон? Какую роль они играют? Один важный момент, который нельзя сбрасывать со счетов: если бы стрелял Брыль, то он бы не оставил в карманах Паршина денег. В конечном счете вся их борьба вертится вокруг денег, а тут целая пачка и не тронута. Тогда это не Брыль. А кто? Неожиданно Гриценко пришла мысль переговорить с инспектором Степановым. Только сейчас он обратил внимание, что инспектор, занятый розыском Брыля, за весь день ни разу не позвонил. Следователь зашел в телефонную будку и набрал номер.

– Игорь! Спишь?

– Весь народ сейчас спит, только воры не спят, – ответил недовольно Степанов. – Что тебе?

– Я хотел сообщить, что кроме воров не спит еще следователь, – шуткой ответил Гриценко на недовольный голос инспектора. – Что-то от тебя не было никаких сообщений сегодня.

– Я работал, поздно кончил, а ты спать не даешь.

– Хочу тебе подсказать одну идею, может быть, выйдешь на Брыля, – пытался заинтересовать инспектора Гриценко.

– Ладно. Ты далеко?

– За углом твоего дома.

– Иди сюда. Принимать буду на кухне. Детям в школу, и Лида ворчит.

Через пять минут Гриценко уже поднимался на третий этаж дома, в котором жил инспектор Степанов. Когда он подошел к двери, то увидел, что она приоткрыта. Степанов в пижаме появился на пороге, молча указал, куда повесить пальто, и поманил его за собой. Тонкий аромат кофе витал в воздухе, и Гриценко уже предвкушал удовольствие от чашки напитка. Он снял туфли и в одних носках прошлепал на кухню. На столе стояли две чашки кофе и две рюмки водки.

– Не возражаешь? – тихо спросил Степанов.

– Лучшего ты не мог бы ничего сейчас предложить, – садясь к столу, ответил Гриценко.

Когда они выпили водку и кофе, Степанов бросил на стол пачку сигарет и вопросительно поглядел на следователя.

– Ты знаешь, как можно выйти на Брыля? – спросил Гриценко.

– Знаю, – ответил Степанов и поглядел на гостя, ожидая эффекта от своих слов. Но Гриценко был непроницаем.

– Как? – с ноткой недоверия спросил он.

– Я уже вышел, – все же сразил Степанов следователя. – Вот, послушай, что я тебе крутну. – Он вышел из кухни и вскоре вернулся с портативным магнитофоном. Прикрыв поплотнее дверь, включил магнитофон. Полился глуховатый голос.

«Дмитрий Степанович – человек уважаемый, актеры с ним считают за честь посидеть».

«Чем же примечателен Дмитрий Степанович?» – спросил инспектор.

«Умен, роли их читал, на угощения не скупится. К примеру, я – гардеробщик. Так не уйдет, всегда даст рубль за услуги – там поможешь одеться, щеточкой почистишь пальтишко, вещички для него побережешь».

Степанов нажал кнопку и остановил магнитофон. Вопросительно посмотрел на следователя.

– Вещички для него побережешь, – повторил фразу Степанов. – Мне эта фраза покоя не дает. А теперь слушай дальше. Он снова включил магнитофон.

«С ним пришел такой подозрительный тип, стриженый, мятый и нахальный. Дмитрий Степанович сказали, что он с ними. Я и взял его пальтецо, пиджак длинный такой, серый, и шапку. Потом эдак через час этот тип выскочил на улицу без шапки и пальто, а минут через пятнадцать вернулся весь синий от мороза, пробрало его холодом».

«Вы полагаете, он кого-то встречал на улице?»

«Думается, бегал встречать и так спешил, что не надел даже пальто. Полагаю, девку встречал».

«Почему, Александр Иванович, вы так решили? Объясните ваши предположения. Это очень важно».

«А вот по какой такой причине. Думаю, девку встречал, да не встретил. Встретил бы – привел сюда. Он ведь на следующий день с ней приходил к нам».

«Как приходил? Вы его видели в ресторане?»

«Нет! Они пришли, да не положено к нам без билета ходить. Так все сюда зачастят, актерам сесть будет негде. Я ему это и сказал, нельзя, мол. Он рассердился и говорит: «Пойдем, отсюда, Зоя!»

«А какая она, эта Зоя?»

«Беленькая из себя, хорошенькая».

«Одет он был также в полупальто и солдатскую шапку?»

«Нет, на нем была теплая кепка, а пальтишко то же».

Степанов выключил магнитофон и торжествующе посмотрел на следователя. Он явно наслаждался своим успехом.

– Инспектор Степанов, вы – гений! Поделитесь, как вы нашли этот ресторанчик. Чего вас туда занесло?

– Логика. Когда я покопался среди окружения Паршина, то наслушался о нем столько хорошего, что чуть слезу не пролил – общество потеряло такого человека! Кругом только и слышно: «большой знаток театра», «любит театр», «искусствовед», «уникальные картины, иконы». В общем, подумал, что кушать этот «искусствовед» должен не иначе, как среди актеров. А тут еще судмедэксперт мне мыслишку подбросил, когда сказал, что покойный перед смертью ананас ел. Позвонил я в трест столовых и ресторанов, вот и вывели меня на это кафе-ресторанчик. Пошел туда, хотел приглядеться и сразу наткнулся на гардеробщика, а там уже пошло: беседовал с официанткой, которая их обслуживала. Картина, в общем-то, прояснилась. После ресторана они поехали на дачу. Соседка, которая обнаружила утром труп, утверждает, что часов в восемь вечера к даче подъезжала машина.

– Ясно, теперь будем искать Зою. А как? У тебя есть на этот счет соображения?

– Есть. Я уже думал о Зое. Кто она? Новая знакомая или старая? Если новая, то нам на нее трудно выйти. Если старая, то надо посмотреть переписку из колонии, чем черт не шутит, может быть, эта Зоя присылала письма Брылю. И тогда будет адрес.

– Завтра запросим срочной телефонограммой. Если же это новая знакомая, то он обязательно поведет ее в какой-нибудь ресторан. Надо обложить с завтрашнего дня все рестораны и кафе, поставить под контроль кинотеатры. Завтра, теперь уже сегодня, будут фотографии Брыля, всюду разошлем и раздадим постовым и дежурным. Если он еще в городе, а я думаю, это так и есть, то мы выйдем на него. Я, пожалуй, от тебя пойду обратно в прокуратуру. Дал бы ты мне еще кофе, – попросил Гриценко.

Через десять минут он уже шел обратной дорогой. На городских часах большая стрелка прыгнула на цифру двенадцать, и часы пробили пять раз. Через два часа пришло известие из колонии. Гриценко читал короткий текст сообщения и не мог поверить, что все оказалось так просто. Как предсказал Степанов. Значит, Брыль приехал к Зое Георгиевне Глазовой. Кто она? Каково ее положение? Сообщница? Или же ни при чем? Гриценко быстро отыскал телефон инспектора, на участке которого находился дом, где проживала Глазова.

– Вы можете что-нибудь сказать о Глазовой Зое Георгиевне, улица Федосеева, 6, квартира 12? – задал он нетерпеливо вопрос участковому, с трудом подавляя охватившее его волнение.