Ангел ходит голым

Андрей Нариманович Измайлов

Ангел ходит голым

© Измайлов А.Н., 2018

© ООО «Издательство «Вече», 2018

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2018

Во имя А. М.

Не для добра, не для добра,(попробуй с ней не согреши),не из ребра, не из ребра —из самой глубины души —был взят нежнейший матерьял!Господь не ведал, что творил,Адам не ведал, что терял.И вот горит огонь в кровидвух половин: где ты, где я?Не говорите о любви.Оui, c'est la vie,Любовь моя – кусающая хвост змея.

Валерий Зеленский

Мы очень долго репетируем,чтобы потом подняться на сценуи начать импровизировать.

Мугамщик

Глава 1

Виталию:

Вылетаю в Италию.

Валюта у Юлия.

Твоя Лилит.

* * *

И медленно выпил.

Коньяк, да, надлежит пить медленно, маленькими поцелуйчиками, поигрывая языком. Он такой, зараза. Капризный.

А вот Макс Багдашов предпочитал… нет, отдавал предпочтение! Отдавал предпочтение сакэ. Вечная эта его игра в самурая: сакэ! только сакэ! Ну да, к блюду takifugu rubripes[1] и только к takifugu rubripes! Доигрался, Макс? Доигрался…

А вот Ермак в игры не играл. Простой, как мычание. Спирт «Royal» – проще некуда и не нужно. Ермак – трезвенник! Акварий Ермаков – убеждённый трезвенник. На то и Акварий. Как мычал, как мычал, когда… Наверное. Может, просто уснул. Простой, как… Ермак.

А вот Лёва Воркуль таки ценил коньяк. Даже сognac. На худой конец – brandy. На худой конец – брэнди. На худой конец – коньяк. Шкала: от Hennesy V.S.O.P – по нисходящей. Но не ниже нижнего уровня. Эстет. (И не только насчёт коньяка!). Был ты, Лев, эстетом эстетом и не стало тебя. Отошёл ты, Воркуль с початой фляжкой Hennesy V.S.O.P. Да, voilà une belle mort![2] Ну, «Война и мир», ну.

А вот Амин, пожалуй, был прав. Дагестанский, только дагестанский! Так говорил Амин Даниялов. Можно верить. Нужно! Попробуй не поверить Даниялову! Лучше не пробуй. Он – чемпион! Чемпион чемпионов! Положим, не по этой части. Но если говорит «дагестанский», то себе дешевле согласиться. Пусть мысленно фрондируя: ну, на безрыбье… Стоп! Ни слова про безрыбье! Памяти Амина Даниялова, чемпиона чемпионов. Прав был. Ключевое – был. (О! И примкнувший к нему Багдашов. Насчёт безрыбья. Потом, потом!) Аминь, Амин…

* * *

Да уж, преамбула. Сразу четыре трупа.

Всё же не сразу. Последовательно. В иной, кстати, последовательности.

Но каково?! Сразу четыре. Присоединились к большинству. Идиома (англ). Русский аналог: дали дуба. (Англичане изысканней таки.) Четверо. Во первых строках своего письма. При том, что высший класс – однотрупный писатель. Так сказал классик.

Не классик я. И не писатель. Рядовой (поверили?) адепт Ордена. Бывший адепт Ордена (поверили?). Где я и где Орден! Больше скажу! Где мы и где Орден!

Где-где! Только без рифм. Про Орден не скажу, но про нас… А скажу. Как на духу. Искренно. (Поверили?)

Так вот. Внимание! Сейчас скажу! Вот! Куалонкуизмо! Все сразу поняли?

Куалонкуизмо?! Вона как! Тады канешн!

Слушайте, не валяйте умника. Не стройте из себя. И Гугль вам не в помощь. В запоздалую разве что. Давайте-ка, я – на опережение, чтоб не мучили клаву:

Куалонкуизмо (итал.). Полное безразличие к общественным процессам, к политике – в результате «переедания». Симптомы: утомлённое лицо, вялые интонации, хмурость, раздражительность, перманентная сонливость. Рус. аналог куалонкуизмо – пофигизмо, «всё достало!», но не всеобъемл.

Именно. Не всеобъемл. Потому что Питер.

И? Ведь питерские симптомы характерные! Областная судьба. Где уж нам уж. Это там, в столице, избранные вообразили себя избранными всерьёз. Каста, новые дворяне, потомки. Белая кость, одолённая красным хамом. Такие времена были, что на ура! Зато теперь всё исторически кровосмесилось, и возрожденцы – розовые все! Здоровый цвет лица. Так победим! Впитав лучшее оттуда и отсюда!

Ай, глупо слушать! Они там, в столице, каблуками щёлкают, поминутно крестятся, тайными бирюльками друг дружку награждают, остров Лемнос как символ мученичества. Пусть играются. А наше дело чухонское – сиди, грейся. Ещё б солнышко почаще…

Пётр Алексеич, паразит! Не прощу ему, не прощу! Если такой Великий, почему не Константинополь?! Была же оказия!.. Никогда я не был на Босфоре… (Поверили?)

Ладно, проехали. Настроение. Дрянь. Под стать погоде. О, симптомчик?! Нет, это не от этого. Если честно. (Поверили?)

Всё-всё! Кулон Кузьмы, кулон Кузьмы!

Что? А! То куалонкуизмо – в междусобойчике. Чтобы не запинаться. Ку-а-лон-куиз-мо. С ума сойдёшь, язык сломаешь! Вот и: кулон Кузьмы. Пароль. Тост! Причём, кстати, первый. Всё реже собираемся вместе, питерские адепты Ордена. Да и зачем? Скайп, мобила, плюс-кое-что-если-что. Но когда и если собираемся за одним столом (на День Врага Народа – святое!), первый тост: «Ну?!! Кулон Кузьмы! – Ото так! Кулон Кузьмы!»

Ура, товарищи!

* * *

Товарищи…

Чингиз Бикмурзин, Хан. Школа «Иточу». Привечаются все – хоть мальцы, хоть пенсы. Главное – здоровье. В аптеке не купишь, в «Иточу» – обретёшь наверняка. Иточу и есть здоровье (яп.). У-шу. Окинаван годжю-рю. Айкидо. Муай Тай. Дзю-до (дык!). Самбо (тем более, дык! патриотическое воспитание!). В здоровом теле – могучий дух. И всегда нелишне иметь сотню чёрных поясов – по первому зову. Не повредит. Поможет. Если вдруг. Обращайтесь.

Тарас Заброда. Агентство «Турдом». В любую страну, в любой момент, за любые деньги. Слоган: «Хоть чучелом, хоть тушкой!» Экий остряк. Но не самоучка. Всё по методичке: спровоцированный лёгкий шок с надлежащей улыбкой привлекает, вызывает доверие. Практика – критерий истины. Сколько фирм полопалось за прошлый год (риторич.)?! А «Турдом» был и есть. И будет. Если вдруг – в угодную страну, в угодный момент, за угодные… Ай, бросьте! Всего лишь деньги! Обращайтесь.

Костя Шарий. Ритуальный приход «Навсегда». Много вариантов. Мно-го. Местоблюстители. От Александро-Невской лавры до Литераторских мостков. Спецзаказ? Ваганьково? А хоть Пер-Лашез! Да ну?! Ну да! М-м, а в деликатных случаях? М-м, ну, в деликатных… М-м? Щас спою! И никто не узна-ает, где могилка твоя! А, в этом смысле? Нет тела – нет дела? Легко! То есть, разумеется, нелегко. Но – любой каприз… И – разумеется. Так что, если вдруг… Обращайтесь.

Макс Багдашов. Сеть «Все флаги». Малые отели – дюжина по городу. Бывшие явочные Ордена. Двушки, однушки. Весёлый посёлок, Пискарёвка, Рыбацкое – дёшево. Моховая, Пестеля, Гороховая – имейте совесть, много дороже. Для гурманов же, нуворишей – штаб-квартира. Отель «Все флаги» – на Конюшенной. Нет, не отель. Hotel! All inclusive! Всё включено, всё-всё? Да. Гм! А если вдруг заселится уважаемый имярек, и к нему вдруг – дамочка. Не вопрос! Фото? Видео? Клиент всегда прав. Если вдруг. Обращайтесь!

Во-о-от, значит. Такой ближний круг. Нет, нас-то – тьмы, и тьмы, и тьмы. Спец по логистике, спец по таможке, спец по пластике, спец по гастарбайту, спец по бомжикам. Дальний круг. У каждого своя поляна. Подснежники. Начеку, если вдруг. И никаких питерских симптомов, характерных. Потому что: ничего личного, только бизнес. Без фанатизма, но и без симптомов. Иначе бизнесу конец. Перекрёстно опыляемся. Работаем! Не спим!

А! Ближний круг, ближний круг! Себя забыл! (Поверили?)

Да нате, нате!

Евлогин. Виталий Евлогин. Можно без отчества. Ну, Аврумыч! И что?! Глава охранной структуры «Цепь». Сорок сороков точек по городу. Попробуйте сразиться с нами! Чувствую себя великолепно! Хотя…

Лиля, Лиля! Что ж ты за… существо такое!

Твоя Лилит. Если бы!

Минутку! Мне – в ванную, буквально на минутку. Сейчас, сейчас!..

Всё, я снова здесь, я собран весь.

И медленно выпил. Не чокаясь. Да, не с кем. Один. У себя. Но – это не от этого. Не чокаясь – в том самом смысле.

* * *

Да, увы, все люди смертны. И в такой трактовке нет смысла убивать вообще кого-либо. Но умертвия были, есть и будут. Про совесть или там заповедь см.: На свете более семи миллиардов людей. Что вы привязались со своим «Четыре трупа в багажнике! Четыре трупа в багажнике!» Не к данному, конкретному, случаю, но к слову. Хотя трупа как раз четыре. Потому и к слову.

Всё зависит от цены вопроса.

В данном, конкретном, случае цена вопроса – триста миллионов. Уже шестьсот миллионов. Уже девятьсот. И строго по нарастающей. Пусть рублей, но…

Нельзя ли, м-м, прекратить?

Но как?!

Как-нибудь!

Как-нибудь?

Как-нибудь. Но не через пень-колоду. А как-нибудь так, чтобы… присоединить к большинству (англ. идиом.). Вы же профи! Сами решайте. Важен не процесс, важен результат.

Простите, а кто, м-м, спрашивает?

Не узнали? Богатым будете!

Да вроде и так не побирушничаем.

А всё впереди! Превратное толкование скромного намёка – и придётся.

И это уже приказ. «Кто, м-м, спрашивает?» – от лукавого. Вдруг номером ошиблись? Не ошиблись. Пепсы никогда не ошибаются. То есть ошибаются рядом и сплошь. Но только не при вызове того единственно способного ту ошибку исправить. И попробуй не исправить, только попробуй! Н-не пробуй.

(Ах да! Пепсы – арго. PEPs – politically exposed persons, публично значимые люди. Га-а-андоны вы, а не пепсы! Без имён! Имена одиозны, оглашению не подлежат!)

Будет вам результат, пепсы. Раз уж мы, профи, устно подписались. И в данном, конкретном, случае процесс пошёл. А куда деваться?! Внятные же люди. Теперь логичный результат неотвратим.

М-м, «логичный» – не совсем… совсем не…

Где логика, где?!

Вот тут рифма уместна. Вылетаю, значит, в Италию? Валюта, значит, у Юлия?

– Мы не знаем, как это работает, но это работает.

– Тогда узнайте, как это работает, чтобы это работало на нас!

Вроде голливудское? Специально обученные люди пыхтят над диалогами.

* * *

Узнайте! Тоже мне, бином Ньютона!

Просто спросить. Задушевно. При располагающих обстоятельствах времени, места и (главное!) образа действия. То есть сильно под вечер. Ни в коем случае не у себя, а, например, у неё. Роскошная квартирка «над слоником». Эркер – оранжерея. Орхидеи ещё не зацвели. В креслах, под коньячок (мне), под шампанское с «Раффаэлло».

Просто спросить: слушай, Лиль, а как ты это делаешь? как у тебя получается? И на невинное «что делаю? что получается?» выложить, ни в коем случае не пережимая, дружелюбно: вот смотри сама…

И подробненько ей – с датами, с маршрутами, с деталями, которые она сама «ой, а я и не помню совсем! правда, что ли?».

Сначала – про усопшего мужа, Амина Даниялова.

Потом – про усопшего гатчинского друида Ермакова.

Потом – про усопшего препода Льва Воркуля.

Потом – про усопшего самурая Макса…

Один раз – случайность. Второй раз – совпадение. Третий – закономерность. Четвёртый – система. А пятый…

– Откуда пятый?! Что ещё за пятый?! Не лепи горбатого, начальник! Ой, «Раффаэлло», обожаю! Хочешь тоже штучку?

– Сладкое не люблю.

– Хоть одну возьми. Сам принёс, а сам сидит!

– Одну возьму.

Возвращаемся к теме. Вот о нём, о пятом, Лиль, и пошушукаемся. Если есть желание. Как дружка с дружкой. Посекретничаем. Нет – нет.

– Вербуешь, начальник? Или нанимаешь, Виталь?

– Ну, кто я такой – тебя, Лиль, вербовать?! И тем более нанимать!

– А кто ты такой? Давно вопрос мучает.

– О, мучает?!

– Ну, щекочет. Садо-мазо-лайт. Даже приятно, пикантненько.

– Ли-и-иль!

– Молчу-молчу… Ты куда? Уже уходишь?

– В ванную, буквально на минутку. Сейчас, сейчас!..

Потому что это выше сил!

Кто в курсе, как сбить со следа свору натасканных псов? Рассыпанный табак, перец, спецсмеси. Юнцы! Перечисленное годится, но не стопроцентно. А стопроцентно – подпустить к своре текущую сучку. Я вам – как профи: стопроцентно! (Вот Веник не даст соврать. Хотя и сам себе не признается. Веник? По ассоциации. Навеяно. Не стóит внимания, забыли. Да, но ведь сработало! Всё, ну! Забыли!). Потому что это выше сил! Дядюшка Фройд, голубчик, отпусти! А хрен тебе, подопытный! Ну, тогда или так… даже отчасти приятно, пикантненько.

– Уф. Возвращаемся к теме.

– На тему?

– Ли-и-иль…

– Нет, правда, на минутку выпала, пока ты в ванной… А ничего шампанское. «Henkel»? Немецкое, а ничего. Главное, брют. Надо взять на вооружение. А то с этим лягушатным «Moet» никаких денег не хватит.

– Проблема, Лиль? С деньгами?

– Полко-о-овник!

– Уж и полковник!

– Пору-у-учик!

– Так-то за что?! Ладно! Майор. Разумно и достаточно.

– А-а, раскололся?!

– Собственно, и не скрывал.

– Собственно, и не раскрывался.

– Собственно, никто и не спрашивал.

– Собственно, вот спрашиваю.

– Майор, майор.

– Да я о другом. С майором-то понятно.

– Неужто? А с чем непонятно?

– Такой… может, интимный вопрос…

– Валяй!

– А что ты, Виталь, делал в ванной?

– Руки мыл. Твоё «Раффаэлло» пачкает, как не знаю что. Руки мыл, руки.

– Чистые руки, горячее сердце…

– Холодная голова. Да-да.

– Смешной.

– Ради вас, несравненная, хоть смешной!

– О-о, сама галантность!

– Вплоть до самоуничижения! Вплоть!

– В плоть – не дождётесь, хер майор.

– А тогда как?

– А сам! Сам-сам-сам!

– М-м… Шампансква?! Ещё?!

– А варум бы и нихьт!

Бль-бль-бль. Ш-ш-ш. Искорки-пузырики.

– Себе, Виталь?

– С вашего соизволения – коньячку.

– Соизволяю!

Соизволяет она!

– Недурственно. Дагестанский?

– А то! Ты же знаешь.

– Муж твой, Лиль, с небес благословляет, а?

– Не надо, Виталь. Не на-до.

Так. Не получилось. Отползаем. Проба-два – подкрасться с другой стороны. Даже не с другой стороны, а типа погулять вышел и ни о чём вообще…

– Шампанское… Правда, понравилось?

– Когда я тебе врала?!

– Я знаю?!

– Знай! Никогда! Никому!

И глаза – честные-честные! Разве эти глаза могут врать?! Уклони очи твои от меня, потому что они волнуют меня. Они – как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве…

Стоп! Не из той оперы! Хотя, да-да, как голуби при потоках и далее по тексту. Но сейчас – про другое.

* * *

Ну-ка, навскидку: главное качество для любого адепта Ордена? Качество, без которого просто априори негоден. Ну-ка? Сумму навыков типа спецназ можно даже не озвучивать. Это всё прикладное. Важное, но прикладное. Критерий пригодности, ну-ка?!

Бе, ме! То-то. Юнцы! Критерий пригодности – умение врать. Без даже намёка на угрызения совести, без цирлихов-манирлихов и прочих «морально тяжело». Такая работа, иначе нельзя. У всех и каждого – от рядового адепта до Верховного.

Тупо врать не комильфо – имидж как-никак. Но и замысловатости не в особом фаворе – сам в них запутаешься рано или поздно, ergo с работой не справился. Хотя лёгкое изящество приветствуется. Даже ценится – меж своих. Вот не угодно ли утверждение (произносится убеждённо и убедительно): «Если Верховный говорит, что это враньё, то это враньё!» М? Ещё раз, медленно, для вдумчивых: «Если Верховный говорит, что это враньё, то это враньё!» Толкование по усмотрению.

К слову, потому-то среди адептов Ордена – сплошь мужчины. За редким исключением, очень редким. И роль подобным исключениям отведена… служебная, назовём. Ну, там… ласточки, если на профессиональном арго. Почему? Да потому-то и!

См. критерий пригодности. Или не см., а просто включи голову.

Когда врёт мужчина, то каждую минуту знает, что врёт, помнит, что врёт. Долгосрочно. Месяцами, годами, десятилетиями. Задача – переиграть. Сверхзадача – всех переиграть. Двойная жизнь без каких-то метафор. Постоянный самоконтроль: не перепутать, ничего не перепутать – что, где, когда в той жизни… или уже в этой? Без разницы. И там, и там – врать, нельзя не врать. Адепт Ордена – обязывает. Сложно, трудно, изнуряюще. Э-э, когнитивный диссонанс. Потому и живут меньше. А кто сказал, что будет легко?! Зато – адепт! Не каждому дано, только избранным. Именно потому, что сложно, трудно, изнуряюще. (Поверили?)

Когда же врёт женщина, то врёт краткосрочно. И сразу (не сразу, но уже назавтра) верит себе, что говорит чистую правду. Месяцами, годами, десятилетиями. Задача переиграть не ставится. Живёт она так. Она так живёт. По правде. А сила в чём? Во-о-от… Откуда и пошла древняя легенда о загадочной женской логике. Никакой загадки. Просто верят они во всё то, что врут. И значит? И значит, для Ордена женщина промыслового значения не имеет. Зашлёшь такую (да любую!) к потенциальному противнику с целью охмурить, влюбить и влюбиться, выведать сокровенное, доложиться нашим. Всё сделает. По правде. Которая враньё. В которое сама и верит теперь. И наши для неё уже – империя зла, фигушки им, а не «доложиться». И здешним СМИ раззвонит про бывших наших: коварные! заслали! врут! А вот её бойфренд, тот самый носитель секретов. Они любят друг друга! Помолвка, ура! Шампанского!

* * *

Ах, да! Шампанского. Немецкого. Понравилось.

– Где брал, Виталь? Я так просто, себе на будущее.

– Лиль! Завтра моргну своим «цепным» – ящик приволокут.

– Или так. Варум бы и нихьт.

– Или, хочешь, не «Henkel», а «Вдову Клико»?

– Н-нет. Слово «вдова» не нравится.

– Что так?

– Виталь! Я же сказала: не на-до.

– Ради бога, ради бога!

– И потом. Брэнд брэндом, но мне нравится то, что мне нравится. Независимо от брэнда. «Henkel» – понравилось.

– Ящик! Завтра же!

– Ка-акой ты добрый, Виталь!

О, я – добрый. Могло случиться и с точностью до наоборот. Я – злой, Макс – добрый. Всего лишь распределение ролей.

* * *

– Чур, я добрый!

– Старина, добрый – я, ты – злой.

– Да почему ж я злой?!

– По жизни.

– Это я-то по жизни злой? Когда?

– Тебе Йемен припомнить? Карабах?

– Запрещённый приём, старина.

– И кто сказал, что запрещённые приёмы запрещены?

– Тоже верно.

– Так что? Не, прикинь, старина, у злого ведь даже больше шансов.

– Не, старина, так-то оно так, но снасильничать каждый может (ну, не каждый!). Вот по обоюдному согласию – поди добейся!

– Да я и злой добьюсь! Делов-то!

– Тогда о чём спорим?

– Мы спорим?

– Какие у нас могут быть споры!

– Тогда… Тогда что?

– А давай просто кинем на спичках. Длинная-короткая.

– А… давай! В конце концов!

И вот я – добрый. Кинули на спичках. Ключевое – кинули.

Ничего личного. Далее – строго по методичке. Я – добрый. Макс – злой. Работаем!

* * *

Однако работать надо на перспективу. Мы же не менты какие-нибудь. Им-то что! Раскрутил фигуранта на чистуху, потом следствие, улики, потом суд. Палку срубил. С глаз долой – из сердца вон.

Только в случае с фигурантом Данияловой – полный облом у вас, менты. Во всех случаях. Как фигурант она, да, проходила, но и только. Проходила и прошла – мимо. Следствие. Улики. А она-то, с какого перепугу она вдруг фигурант? Ей сейчас и так непросто, горе-горе, и вдобавок – вы! Фигурант, выдумали!

Да уж, выдумали! Фигурант – вообще ментовское словцо. У нас – объект. Фигурант – здесь и сейчас. Объект – на перспективу.

Объект Лилит взят в разработку, ещё когда Лев Воркуль. Нет-нет, ещё он здравствовал, и весьма насыщенно. И объект Лилит вёлся ни шатко ни валко, в полуспящем режиме. А после нежданного-негаданного успения Лёвушки – проснулся уже интерес. Живой такой, весёлый.

К ментам за информацией – не по чину. Менты, может, чем-могут-помогут, но осадочек останется. Ну, не по чину! И потом, нужен официальный запрос от одного руководства другому руководству. И, если честно, какое к тому времени руководство! Девяносто третий. Или девяносто четвёртый? Нет, девяносто третий. Куалонкуизмо форевер! Кулон Кузьмы в натуральную величину! Наш ближний круг выведен за штат, дальний круг – соответственно. Потому с ментами общение лишь по старым связям, неформально, вась-вась.

* * *

– О-о, сколько лет, сколько зим! Как насчёт пивасика, Вась-вась?

– Никогда! Никогда… не откажусь!

– Давай тогда, что ли, на Конюшенной пересечёмся. Там отельчик такой «Все флаги». При нём такой кабачок типа японский. Пивасик бочковой и любой – всегда. Креветки в кляре с васаби – р-рекомендую! Чего замялся?

Конюшенная, «Все флаги», японский. Заманчиво, заманчиво.

– Понимаешь, у меня с бабосиками полная жопа. То есть пустая.

– Дом-два вопрос! Банкую! Столько лет, столько зим!

– Ну, тогда за встречу!

– За неё!.. А помнишь, Вась-вась, такая у вас в ментовке была забавная херня? Девяносто третий? Вы там все матерились весь год, как дети малые!

– А-а! Девяносто четвёртый. Июнь. Во падла!

– Почему ж падла? Красивая женщина!

– Красивая, падла! Устроить бы ей тогда субботник! Всем отделом! По-другому б запела!

– А так что пела?

– Да ну! Мы с ней и так и сяк! Не колется, ведьма! И внагляк: «Ведьма я. Записывай, старлей. Ведьма. Подпишу. Мною прочитано и с моих слов записано верно». Надо, надо было ей тогда субботник! Красивая, падла! Хоть оттянулись бы!

– Напоследок, угу! Потом по одному – в ямку, всем отделом. Через промежутки времени.

– Ай, перестань! Что мы, дети малые?!

– Большие, большие! – И вдруг, закинув руки за голову, мечтательно: – До чего же мне хочется побывать сейчас на партийном собрании, на самом обыкновенном собрании, где обсуждаются самые обыкновенные вопросы.

Даже старый волчара Вась-вась на секундочку, но собьётся после такого пассажа. Что за чушь собачья!

В принципе она и есть – чушь собачья. Точная цитата. «Медная пуговица». Лев Овалов. Майор Пронин и всё такое.

А вообще-то давняя и простенькая мулька от Макса. (Мулька – так нынче говорят?) Вдруг вставить в устную речь цитатку-другую из книжного источника – без интонирования кавычек.

Сразу двух зайцев, а то и трёх, а то и четырёх:

Опознавание собеседника по вербальной/невербальной реакции: «свой – чужой».

Резкий увод собеседника от темы. После внезапной оторопи «а при чём тут?!» – закономерная амнезия «так про что мы?»

Уничижение собеседника. Под занавес озвучка (в случае надобности): это же Салтыков-Щедрин (Сомерсет Моэм, Стругацкие, да хоть Овалов), не узнали? У-у, как всё запущено!

Гимнастика ума. Блюдение церебральной формы, тренинг. Макс не такой уж книгочей, чтобы любой абзац из любой книги – в подходящий момент. Но дюжина-другая цитат – всегда при нём. Дюжина-другая – на все случаи жизни достаточно. Что удручает отчасти, но зато упрощает.

Так про что мы? (Во-от! См. «закономерная амнезия».)

Про креветок. По пивасику ещё?

– У меня вообще-то почки… А-а, живём однова!

(Прим. Креветки в кляре с васаби в японских заведениях – нонсенс. Скорее для эклектичной Средиземноморщины. Но хозяин – барин. А Вась-вась пристрастен к тем креветкам в кляре с незапамятной поры. Вкусил когда-то и пропал: а-а, живём однова!)

* * *

Что есть, то есть. Живём однова. Кое-кто и не живёт уже. Ведь не только по ментовским крупицам, иных-других каналов информации – успевай собирать малину с куста. Досье! Хотя дело чисто ментовское. Было. До той поры, пока фигурант не стал объектом. А с внезапным успением адепта Ордена Макса Багдашова – уже дело чести.

Для нас честь – нравственный вектор и ориентир. Всё потеряно кроме чести! (Поверили? А зря! Не всё потеряно!)

И спроси её… Нет, не в ментовской жёсткой манере – с предъявлением косвенных улик, сверлящим взглядом, настольной лампой на скотче, пыльной водой в графине. Тем более с ней всё это уже было и быльём поросло. Спроси её в присущей нам мягкой манере: слушай, Лиль, а как ты это делаешь? как у тебя получается?

Ответ предсказуем: «Я же ведьма!»

Теперь у них, у женщин, высшая доблесть – припудриться ведьмой. Сами придумают, сами изобразят, сами поверят. Не дуры от природы подбавляют нотку лёгкой самоиронии вместе с загадочностью. Не веришь? И дурак! Веришь? И дурак! А она вся такая странная-оригинальная. Промыслового значения не имеет.

Лилька от природы отнюдь не дура. Настолько умна, что иной раз играет дуру просто виртуозно.

* * *

– Я же ведьма, Виталь! Разве не знал? Не знаешь?

– Знаю, знаю.

– Или не веришь?

– Верю, верю.

– А всем, кто пожелает ведьме зла, оно возвращается сторицей. Я не насылаю, нет. Как я могу! Автоматически происходит, очень быстро. Палец о палец не ударю.

– Всем-всем возвращается?