Я хочу свою жену…

– Ты-то куда? Ты со мной не идёшь. Здесь мне ничего не угрожает. Подожди в машине.

– Я настаиваю.

– Я настаиваю! – повышаю голос. Разворачиваюсь к приёмному отделению и быстрыми шагами иду к зданию.

В дверях сталкиваюсь с кучкой щебечущих девушек в белоснежных, коротеньких халатиках.

– Ой, мужчина, а вы куда? – одна из них останавливается рядом со мной. Поправляет наброшенную на плечи курточку и заинтересованно рассматривает, меняя тембр голоса: – Часы посещений окончены. Вы по какому вопросу?

– По важному. – не стесняясь пристальных взглядов её коллег, притягиваю её к себе за локоток и шепчу как можно тише: – Сейчас к вам зашла девушка. Блондинка. Она до сих пор не выходила. Для неё приёмные часы продлены, да?

Девушка ошарашенно хлопает глазами, о чём-то активно размышляя:

– Вы.. с проверкой? – шумно сглотнув, спрашивает она. – Я… не знаю, она так просила её пропустить. Я могу вернуть деньги, правда, только…

– Тссс… Я дам в два раза больше, если ты мне скажешь к кому она пошла и где его найти. Разумеется, я пройду тоже.

После недолгих раздумий девушка зажмурилась и резко выдохнула, проговорив:

– Ай да и фиг с ним! Пойдём!

Я не стал заострять внимание на том, что замаячившие перспективы столь быстро изменили её обращение ко мне.

Обычно бабки способствуют обратному. Все лебезят, выкают и очень обходительны. А здесь я стал "своим".

– Имейте в виду, она мне пять тысяч дала! – распахивая передо мной двери, девушка машет рукой уже вовсю дымившим подружкам и щурится: – Наша договорённость по-прежнему в силе?

– В силе.

На лице девушки застывает нешуточное сожаление. Вся несправедливость мира собрана в ней одной.

– Надо было говорить, десять. – без тени смущения тихо произносит она, устремляясь вперёд по коридору.

Быстро нахожу нужный этаж. В открытых створках лифта вижу стойку со скучающей медсестрой. В конце коридора большие двери на всю ширину. Реанимация.

Лизы нигде не видно. Медленно иду к стойке. Бахилы шуршат по гладкому полу. Не успеваю дойти к месту назначения, как боковым зрением выхватываю силуэт своей жены.

У поворота имелось ответвление. Открытый участок с мягкими диванами, столом и кофейным аппаратом. По крайней мере, это всё, что я увидел с этого ракурса.

– С ним всё будет в порядке. Честно. Да, долгая реабилитация, но это не главное. Он жив. Он справится. Он сильный!

Кто, блядь, он?!

– Лиза, я всё понимаю. Ты это повторяешь уже двадцатый раз. Это тебе стоит успокоиться. – мужской голос звучит слащаво и слишком… заботливо.

К Лизе подходит какой-то парень, кладёт руки на её плечи и массирует их.

А моя жена позволяет!

– Лиза! – не узнаю собственный голос. Он вибрирует и множится.

Она вздрагивает, резко поворачиваясь ко мне. Замешательство на её лице не задерживается дольше, чем на секунду.

– Какого хера ты здесь делаешь? – восклицает она, со злостью направляясь ко мне. – Не лезь! – оглянувшись, она одной фразой заставляет минуту назад лапающего её парня замереть на месте.

– Ты охуела?! Ты с ним…здесь… Я не потерплю таких выходок! – перехватываю взметнувшуюся вверх руку Лизы. Очевидно, для пощёчины. Тяну её следом за собой к лифту.

Она особо не сопротивляется, хоть и матерится как сапожник.

Молчу. Сдерживаю себя из последних сил, пока двери лифта не отрезают нас от сторонних наблюдателей.

– Слушай меня сюда, блядь! Ты будешь сидеть дома! Ни шагу из дома! Сука, ходишь, обжимаешься с мужиками у всех на виду! Позоришь меня, тварь!

– Плевать мне на то, что ты говоришь! Плевать! Папаша года! Благодетель, хуев! Ты прятался, когда шлях своих зажимал и по ресторанам с гостиницами водил, мразь!

– Я мужчина!

– Вот уж вряд ли…

Лиза рвано выдыхает, прожигая меня злобным взглядом. Я хочу её придушить за подобный тон и слова. Руки даже тянутся к её шее. Но лишь для того, чтобы слегка сжать и впечатать её в стену лифта, тут же отпустив.

Глаза в глаза. Полные ненависти взгляды. Шумное дыхание и адский адреналин, выброшенный в кровь. Всё это делает своё дело.

Наглая. Дерзкая. Упрямая. Невозможно сексуальная…

– Ты моя! – прижавшись к ней всем телом, заявляю я.

– Даже не смей… – неуверенно шепчет она, неотрывно глядя на мои губы.

– Ты моя! – впиваюсь в её приоткрытые губки, встречая неожиданное сопротивление.

Лиза выгибается и отталкивает меня от себя, яростно вытирая губы тыльной стороной ладони.

– Никогда больше не смей так делать! Никогда!

Врёт. Я даже уверен, что она завелась не меньше моего. Если бы не открывшиеся двери лифта, я бы обязательно это проверил тут же.

Ничего. В машине она никуда от меня не денется!

Глава 9

– Ключи. – требую я, махнув рукой нахмурившемуся Тимуру. Ему явно не пришлась по душе новость, что мы с Лизой поедем в её машине, а он сопровождением. – Я серьёзно, Лиза. Ты не в том состоянии, чтобы вести машину.

– А ты в том, животное? – тихо проговаривает она, но ключи всё же ложатся в мою протянутую ладонь. Её пальцы подрагивают и подозрительно холодны.

Только сейчас понимаю, что жена в тонкой кремовой блузке и лёгких брюках, а на улице уже совсем не лето.

– Садись в машину.

Закрываю дверь, удобно устроившись на водительском сидении и жду благоверную.

Сорвалась к хмырю своему, сука! Даже куртку, там, или пальто не прихватила!

Лиза садится на пассажирское сидение, рядом со мной. Перегибается на заднее, забирает торт и ставит его себе на колени.

– Это нахера? – киваю на торт, поворачивая ключ зажигания.

– За надом. Вы съели торт, которым я планировала поздравить нашу работницу. Вот… – она трёт ладони друг о друга.

– Верхнюю одежду ты, значит, взять не додумалась, да? Неслась, как угорелая. А за тортиком заехала. – усмехаясь, рассуждаю я.

– Я ещё и глинтвейн выпила! – огрызается она. – Твоё какое дело?

– Твои выходки подрывают мою репутацию! Что скажут избиратели, появись завтра в газетах твоя фотография с твоим ебарем! У нас уговор…

– Лёша! – громко выкрикивает Лиза, яростно отбрасывая упавшие на грудь волосы. – Дело только в этом? Что такого могли увидеть твои избиратели, даже если предположить, что кто-то меня заснял?! Я не идиотка! Что незнакомый мужчина положил мне руки на плечи? Кошмар! Ужас! На кол такого кандидата, чью жену в больнице кто-то утешает и подбадривает! Что, Лёша?! Поцелуи и объятия? Так их не было! Просто признайся уже, что тебя волнует вовсе не это!

– Только это меня и волнует! – припечатываю я, внутренне расслабившись от слов своей жены.

– Да разве? А в лифте, что было?! Ты зачем ко мне полез? Руки распустил, за горло взял, поцеловал? Это что? Тоже для избирателей?

– Ты моя жена. Я могу тебя не только целовать, но и брать где угодно.

– Ага! Да сейчас же! Что же скажут избиратели, если в газетах появятся фотографии, на которых будущий мэр трахает свою жену в лифте? М? – весело спрашивает она, сложив руки на коробке с тортом.

– Скажут, что тебе повезло с мужем. – уклончиво отвечаю я. – Ещё скажи, что тебе это не понравилось.

Да не собирался я её там брать! Так… нахлынуло что-то.

– Понравилось? Лёш, ты пьян, я не пойму? Как такое может понравиться? Ты для меня чужой человек. Чужой мужчина, в этом плане. У нас не было близости долгое время. И говоря о близости, я вовсе не секс имею в виду. А вообще. Если рядом нет папарацци, ты и не прикоснёшься ко мне – это факт! А здесь тебя понесло куда-то. С чего это?

– Что ты хочешь, чтоб я сказал?

– Я не хочу, чтобы ты что-то говорил. – отрезает она, отвернувшись к окну. – Я хочу, чтобы ты больше так не делал. Чтобы ты уяснил наконец-то, что я не твоя вещь, и ты не имеешь никакого права на подобные поползновения в мой адрес!

– А этот хмырь имеет, да?! – зверею я. – Муж не имеет, а ебарь имеет?!

– Не поверишь, Лёш, ты муж только на бумаге. Ты сам очертил такие границы. Нечего теперь за них соваться! И вообще, я верная!

Я не сдержался. Смех молниеносно вытеснил злость. Она же это несерьёзно?

– Зря ржёшь, муженёк. Я своим любовникам не изменяю! Так понятнее?

Внезапная догадка засела в голове обжигающей мыслью:

– Сука, это тот же самый… С того видео, что ли? Любовникам? То есть, он не один? Ты сколько лет с ним спишь? Поэтому тебе так не терпится получить развод? Нашла нового долбаёба? – резко вдавив педаль тормоза в пол, неверяще смотрю на неё, сдерживаясь из последних сил.

– Не с ним, а с ними! – рявкает она, чудом успев перехватить торт и упереть руки в торпеду от резкого торможения. – Это не твоё дело! Мы без пяти минут свободные люди! И повторяю, ЭТО БЫЛО ТВОЁ РЕШЕНИЕ! ТВОЙ ВЫБОР! Назад поворачивать поздно, Алёшенька!

***

Зачем это всё? К чему?

Да, какая-то часть меня: самодовольная и чрезвычайно глупая, протирала ладони, шепча: " Ага! Опомнился! Заинтересовался! ". На какое-то мгновение стало даже злорадно и томительно.

Но… мои реалии таковы, что я не могу не думать о его походах налево. Слишком много боли, презрения, унижения было пережито за эти годы, чтобы я могла себе позволить хотя бы этот поцелуй.

Не могу… Да и не хочу. В моих глазах Лёша давным-давно уже не мужчина. Так, брат, возможно. И пусть плохое перевешивает, но он не всегда был таким. Он был, есть и останется для меня близким человеком. Можно сказать, родным. Но никак ни желанным мужчиной.

– Значит, я отменяю своё решение! Как тебе? – злорадно выдыхает он. – Зачем разводиться? У нас ребёнок. Правовая проволочка эта, делёжка…

– Ты, конечно, особо не прятал и не прятался в своих похождениях, Лёша, но я так не могу! Мне нужен развод! Тебе нужен развод! Сейчас ты это всё говоришь из-за упрямства. Возможно, даже задетого самолюбия. Поверь, мне это знакомо…

– По хер, короче, Лиза, – отмахивается он. – Ждём выборы, а дальше смотрим по обстоятельствам. Время ещё есть. – на что там у него есть время, я так и не поняла.– Но из дому ни на шаг! Узнаю…пожалеешь!

Я хочу сказать так многое, но внезапно понимаю, что это никому не нужно. Даже мне. Зачем? Разве он услышит? Разве поймёт? Разве я смогу высказать правду, не переходя на личности и не обвиняя в чём-то его?

Хочу сказать, что он заигрался в семью. Что ему самому это уже не нужно. Пока подпишем заявление, в стандартном порядке, пока разведут – Лёша уже будет мэром. Неделя, две ничего не изменят.

Разве только то, что мы разойдёмся, ненавидя друг друга ещё больше. Нам нельзя так. У нас дочь. Она не должна страдать из-за того, что её родители конченые люди, которые даже нормально поговорить не могут.

Открываю рот, но меня обрывает протяжный сигнал.

– Тимуру невтерпёж… – выдыхает Лёша, поворачиваясь назад. – Что он делает?

Машина моего мужа появляется с моей стороны. Я вижу её капот в зеркало. Но ещё я вижу несущуюся на меня легковушку серебристого цвета.

Крик застревает в глотке.

Так не издав ни звука, я успеваю, только дёрнуться в сторону водительского сиденья.

Грохот, скрежет металла, звон битого стекла и чудовищный крик, раздающийся словно отовсюду.

Реальности не существует. Всё затянуто коркой льда. Не существует боли. Тело словно онемевшее, непослушное. Холодно. Очень холодно.

Кто-то настойчиво меня трясёт. Я это ощущаю не телом – головой. Мне некомфортно. Кажется, настолько, что меня тошнит.

Слышу голоса. Мужской. Басистый. Он выделяется больше всех. Он требует прекратить издевательства. Удивительно, но вместе с этим требованием, мой мозг наконец-то замирает, а не бьётся о стенки черепной коробки.

Я могу открыть глаза. Открываю. Всё расплывается. Жду, усиленно всматриваясь перед собой.

Кажется, это чей-то бампер…

Пытаюсь посмотреть вверх или в сторону и тут же морщусь. Перед глазами тут же темнеет, а голова кружится, стоит сменить угол обзора.

– Скорая в пути. Ждём.

– Лиза… Лизонька… – я слышу голос своего мужа. Он звучит странно. Вибрирующее, надрывно и глухо.

Почему-то сейчас я не могу думать о нём плохо. В голове не всплывают моменты нашей совместной жизни. Наоборот, мне хочется ему улыбнуться. Как-то приободрить и поддержать его. Мне кажется, он напуган.

– Где эта гнида?! – надрывный крик иглами впивается в голову.

Лёша кричит.

Я не хочу, чтобы он кричал. Это…больно.

– Ушёл. – рычит ещё один голос. – Я говорил! Говорил, мать вашу, что это тупейшая идея, ехать без сопровождения и охраны!!! Сука!

Кажется, это Тимур.

Зачем он так говорит? При чём здесь Лёша? Это же моя машина. Откуда-то кто-то мог знать, что мой муж будет внутри? Не верю…

Сознание уплывает. Цветные пятна сигнальных огней и мерзкая сирена доканывает мой мозг окончательно…

Глава 10

Белый свет выводит из зыбкой неги. Мысли путаются. Мне легко и спокойно. Просто тяжело на чём-то сконцентрироваться. Некуда спешить. Незачем торопиться. Я лежу себе и лежу.

Лежу…

Медленно приходит осознание, что я лежу. Что никакого белого света нет и в помине. Я вполне себе способна видеть окружающие меня белые стены и огромные светодиодные лампы под потолком.

В горло словно килограмм песка насыпали. Язык прилип к нёбу. Не получается пошевелить ни им, ни челюстью.

– Лиз… – шёпот слышу отчётливо. Передо мной возникает лицо мужа. Небритое, осунувшееся, с большим пролежнем на правой стороне: от щеки к самому лбу. – Ты как?

Не знаю, что ответить. Нет полного осознания себя.

– Пить… – голос скрипит.

– А пить нельзя. – он улыбается, сонно моргая. – Сейчас… Можно промочить губы…

Какая-то влажная ткань ложится на мой подбородок. Я хочу её всосать в себя, вобрать всю влагу, скопившуюся в ней. Мне плевать, что это, возможно, мерзко. Я хочу пить до одури.

– Всё хорошо, Лиза. – шепчет супруг. – Небольшая черепно-мозговая травма. Немного придётся полежать в больнице, под наблюдением специалистов.

О, боже мой! Поделки! Долбанные осенние поделки!

– Лёша, – хриплю, но всё же разговариваю. – Поезжай домой. Кристине нужна аппликация… Листья. Шишки… Жёлуди… – мысли всё же путаются. – Она не очень это любит. Но это несложно. Вдвоём интереснее…

Лёша смеётся, отчего на его глазах выступают слёзы.

– Лиза, ты…сумасшедшая. Не волнуйся об этом.

Ага! Если не считать гимнастику, у нас дочь и так растёт пацанкой. Сколько я не прививала бы ей усидчивость и концентрацию, всё бесполезно. Мяч, бег, мальчишеские проказы – наше всё.

– Лёш, надо. – выдыхаю я, жадно ловя почему-то горячий воздух. – Хотя бы няне позвони. Анна Владимировна разберётся. Мы насобирали позавчера по дороге с занятий всякого…такого. Листочки. Жёлуди. Каштаны… Рябинку…

– Хорошо, хорошо. – бормочет он. – Я отойду тогда, хорошо?

Я киваю, что даётся мне не очень легко. Лёша выходит из палаты, прикрыв за собой дверь.

Пытаюсь прислушаться к своим ощущениям. Не выходит. Тело не ощущается моим. Мысли роятся. Почему-то они постоянно возвращаются к этой поделке.

В открытых дверях показываются врачи. Наверное, даже не так – целый консилиум. Я бы решила, что это практиканты, но уж больно они все взрослые для студентов.

Банальные вопросы. Не менее банальные ответы. Шуршат какие-то листы, формата А4. Они переговариваются тихо, словно специально.

Чувствую себя маленьким ребёнком. Не в том смысле, что напугана. А в том, что со мной не желают разговаривать и объясняться. Словно там, за дверью, меня ждёт взволнованная мама, и они непременно всё расскажут, только ей. Не мне.

– Послушайте… – замечаю, что они засобирались уйти, и приподнимаю голову. Затылок отзывается тупой болью, но мне всё равно. Мне не нравится происходящее. – Может, вы мне что-то скажете? Нет? Что со мной? Когда я могу уехать домой?

– Это вам муж расскажет. Мы ему всё передадим.

Ошалело смотрю на закрытую дверь и понимаю, что я и есть маленький ребёнок! Только никакая меня мама не ждёт! Может, и Лёшка уже даже не ждёт, умотал по своим делам. Просто меня никто не воспринял всерьёз из пяти, ПЯТИ докторов.

Это как вообще?

Замечаю на тумбочке широкий стакан, наполненный водой. Я помню, Лёша говорил, что пить мне нельзя. Но мне хочется! Прямо невероятно хочется пить и врезать хорошенько своему муженьку!

– Лизок… – стоило только пригубить прохладную жидкость, как дверь медленно приоткрылась, и муженёк собственной персоной, опасливо заглянул в палату. – Тебе же нельзя!

– А нервничать мне можно? – щурюсь и выпиваю залпом столь желанную жидкость.

– Не-ет. – подозрительно протягивает Лёша.

– Так ну и? Каков диагноз? Почему врачи отмахиваются от меня? Давай начинай меня успокаивать, потому что я уже попила. Чувствую себя живенько так. А вот нервишки ни к чёрту, Алёшенька!

Он молчит. Смотрит на меня грустным взглядом и молчит.

– Лизок…

– Вот опять! – не могу сдержать раздражения. – Лизок? Серьёзно? Ты меня так лет пять не называл. Что происходит?

– Я… – его ведёт. Наконец-то, я замечаю то, чего не видела раньше. Или не хотела видеть. – Испугался… Было столько крови… а твой взгляд. Я думал, ты… не знаю… Неразумна…

– Лёша! Лёшка! – сама не замечаю, как начинаю шипеть на мужа. Прям как настоящая жена, ей-богу. – Ты что так нажрался-то? С ума сошёл? У тебя же выборы. Дочь же одна дома! Сколько хоть сейчас времени? Боже мой…

– Два. Среда. – тяжело выдыхает он, отчего я морщусь.

Перегар просто нереальный.

– Что два? Что среда? – вроде злиться должна, но его сосредоточенное и хмурое лицо не способствует негативу. – Да присядь ты хоть…

– Укгук. – сев на краешек кровати, он неуклюже поправляет мятый пиджак и со второй попытки поворачивается ко мне:

– Сегодня среда. – тщательно выговаривает он, хмуря брови.

Ком встаёт в горле. Два дня? Я провалялась здесь два дня?!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.