Дюна

– Тогда придется примириться с куда меньшими доходами и уменьшением сбора, – сказал Хават. – В первые два сезона величина его составит не более трети от средней величины при Харконненах.

– Вот-вот, – сказал герцог. – Именно этого мы и ожидали. Придется поторопиться с Вольным народом. До первого слушания в КАНИКТ я хочу иметь пять полных батальонов из одних фрименов.

– Времени, сир, на это немного, – сказал Хават.

– У нас вообще мало времени, как ты знаешь. Барон при первой же возможности вернется сюда, прихватив переодетых в свою форму сардаукаров. Сколько войска они могут использовать?

– По всей видимости, четыре-пять батальонов. Едва ли больше при ценах, которые теперь заламывает Гильдия.

– Тогда пять батальонов фрименов с учетом наших собственных сил должно хватить. Если удастся предъявить Совету Ландсраада горсточку пленных сардаукаров, победа останется за нами, насколько бы ни уменьшилась прибыль.

– Постараемся, сир.

Пол поглядел на отца, потом на Хавата, вдруг подумав о том, как стар ментат, ведь старик служил трем поколениям Атрейдесов… Карие глаза нездорово поблескивали, щеки растрескались и побагровели под дыханием бурь многих миров… согбенные плечи, на тонких губах клюквенное пятно сока сафо.

«Сколько же зависит от этого старика!» – подумал Пол.

– В данный момент мы ведем войну ассасинов, – сказал герцог, – она еще не развернулась вовсю. Сафир, в каком состоянии сейчас военная машина барона?

– Мы выявили двести восемьдесят пять ключевых людей Харконнена, осталось не более трех ячеек организации численностью около ста человек.

– Эти креатуры барона, что вы устранили, – спросил герцог, – они – обеспеченные люди?

– Все с положением, милорд, в классе предпринимателей.

– Я хочу, чтобы ты подделал сертификаты альянса с подписями каждого из них, – сказал герцог. – Представьте копии судье перемены. Мы объявим официально, что они остались здесь по фальшивым контрактам. Конфискуйте все их добро, отберите все, выгоните из дома их семьи, разденьте их до нитки. Но чтобы Корона при этом получила свои законные десять процентов. Все должно быть абсолютно легально.

Сафир улыбнулся, за карминовыми, запятнанными семутой губами мелькнули красные зубы:

– Такой ход достоин вашего деда, милорд. К моему стыду, я его не предусмотрел.

Холлик удивленно нахмурился, лицо Пола выражало глубокую печаль и несогласие. Остальные улыбались и кивали.

«Чему они радуются? – думал Пол. – Это заставит остальных сопротивляться отчаяннее, ведь они ничего не выгадают от капитуляции».

Он знал, что по Конвенции в канли нет ограничений, но такой ход мог погубить их, поманив перед этим победой.

– «Я стал пришельцем в чужой земле», – процитировал Холлик.

Пол поглядел на него, узнав слова из О. К. Библии, и удивленно подумал: «Неужели и Гарни недоволен губительным замыслом?»

Герцог поглядел во тьму за окнами, перевел взгляд на Холлика:

– Гарни, скольких дюннеров ты убедил остаться с нами?

– Всего двести восемьдесят шесть человек, сир. По-моему, придется довольствоваться этим и еще считать, что нам повезло. У всех нужные специальности.

– И только? – герцог закусил губу. – Ну что же, передайте…

Шум у двери помешал ему. Дункан Айдахо протолкался сквозь группу охранников, поспешно вдоль всего стола подошел к герцогу и склонился над его ухом.

Герцог махнул ему:

– Говори громко, Дункан. Сам же видишь, что это стратегический штаб.

Пол внимательно разглядывал Айдахо. Кошачьи движения, быстрота реакции делали его учителя фехтования непревзойденным мастером боя. Загорелое круглое лицо Айдахо было обращено к Полу, но в глубоко сидящих глазах не было и намека на то, что учитель разглядел мальчика. Впрочем, глазам Пола было заметно волнение, скрываемое под маской спокойствия.

Глянув вдоль стола, Айдахо произнес:

– Только что мы перехватили группу наемников Харконнена, переодетых Вольным народом. От фрименов прислали гонца предупредить нас. Атакуя, мы обнаружили, что Харконнены перехватили этого гонца по пути обратно и тяжело ранили. Мы везли его сюда в госпиталь, но он умер. Я видел, насколько он был плох, и остановился по возможности помочь ему. Тогда он попытался выбросить что-то. – Айдахо посмотрел на Лето. – Нож, милорд, да такой, какого мы еще не видели!

– Нож-крис? – переспросил кто-то.

– Вне сомнения, – ответил Айдахо, – молочно-белый и словно светится. – Он засунул руку в тунику и извлек оттуда ножны с торчащей из них черной гребенчатой рукоятью.

– Оставь это лезвие в ножнах! – прогремел пронзительный голос от двери в торце комнаты, все в удивлении поднялись.

Высокая фигура в длинном одеянии выросла в проеме двери за скрещенными мечами охраны. Светло-коричневое одеяние с головы до ног охватывало вошедшего, лишь под капюшоном, над черным лицевым платком, блестели глаза – синие, без белков.

– Пусть войдет, – шепнул Айдахо.

– Пропустите этого человека, – приказал герцог.

Стражи заколебались и нерешительно опустили мечи.

Мужчина широкими шагами подошел к герцогу и остановился.

– Это Стилгар – вождь ситча, где я гостил, предводитель тех, кто предупредил нас о переодетой харконненской шайке.

– Приветствую вас, сэр, – обратился к нему Лето. – Почему же мы не можем обнажить этот клинок?

Поглядев на Айдахо, Стилгар проговорил:

– Ты знаешь, что у нас есть свои правила чести и чистоты. Тебе я мог позволить увидеть лезвие человека, который стал тебе другом. – Он оглядел всех остальных. – Но я не знаю прочих. Их взгляд может осквернить достойное оружие.

– Я герцог Лето, – произнес герцог. – Можно ли взглянуть на этот нож?

– У тебя есть возможность заработать право на это, – сказал Стилгар. Заглушая недовольный ропот вокруг стола, он поднял вверх тонкую руку с выступающими венами. – Напоминаю вам: это клинок вашего друга.

В наступившем молчании Пол поглядел на этого человека, явно источавшего ауру силы. Таков был один из вождей Вольного народа.

Человек, сидевший в центре стола напротив Пола, пробормотал:

– Кто он, чтобы указывать, что нам можно видеть на Арракисе, а что нет?

– Говорят, что герцог Лето правит, считаясь с чувствами подданных, – начал вождь, – поэтому скажу. Среди нас принято считать, что на человека, видевшего чужой крис, падает определенная ответственность. – Он мрачно глянул на Айдахо. – Ножи наши. Они никогда не покинут Арракис без нашего согласия.

Холлик и еще несколько человек, сердито озираясь, стали подниматься. Холлик начал:

– Это герцог решает…

– Одну минуту, будьте добры, – произнес герцог, сам спокойный тон его разрядил ситуацию. – Конфликта нельзя допускать. – Он обратился к вождю фрименов: – Сэр, я чту и уважаю личное достоинство всякого, кто уважает мое собственное достоинство. Я весьма обязан вам. И я всегда плачу свои долги. Если ваш обычай требует, чтобы нож оставался в ножнах, пусть так и будет… я приказываю. Если есть еще какой-нибудь способ почтить память того, кто умер за нас, назовите – и будет исполнено.

Фримен поглядел на герцога, медленно потянул в сторону лицевой платок, открывая узкий нос и пухлые губы, утонувшие в черной глянцевой бороде. Он медленно нагнулся над полированным столом и плюнул на него.

Вокруг стола стали подниматься, но властный голос Айдахо скомандовал:

– Ни с места!

В наступившей напряженной тишине Айдахо произнес:

– Мы благодарим тебя, Стилгар, за дар – за воду твоего тела. Мы принимаем ее с тем же чувством, с каким она была дана. – И Айдахо тоже плюнул на стол перед герцогом.

А герцогу тихо шепнул:

– Помните, сир, как драгоценна вода на этой планете. Плевок здесь знак уважения.

Лето осел обратно в кресло, заметил скорбную усмешку на губах сына, ощущая, как успокаиваются вокруг люди, как напряженность уступает место пониманию.

Фримен поглядел на Айдахо и сказал:

– Дункан Айдахо, в моем ситче ты был измерен, и мера твоя – высока. Крепка ли твоя обязанность твоему герцогу?

– Он предлагает мне перейти к нему, сир, – сказал Дункан.

– Быть может, его удовлетворит двойное подданство? – спросил Лето.

– Вы хотите этого, сир?

– Я хочу, чтобы ты сам решил этот вопрос, – ответил Лето, и в его голосе мелькнуло нетерпение.

Айдахо поглядел на фримена:

– Ты согласен на такое условие, Стилгар? Иногда мне придется возвращаться назад, на службу к моему герцогу.

– Ты хороший боец, ты сделал все возможное для нашего друга, – ответил Стилгар. Он поглядел на Лето. – Да будет так: сей муж Айдахо оставляет себе крис в знак своей службы нам. Ему, конечно, придется очиститься, но это не сложно. Пусть он будет солдатом Атрейдесов и человеком из Вольного народа. Такое возможно – и Лайет служит двум господам сразу.

– Ну, Дункан? – спросил Лето.

– Понимаю, сир, – сказал Айдахо.

– Значит, решено, – произнес Лето.

– Дункан Айдахо, вода твоего тела принадлежит теперь нам, – сказал Стилгар, – а тело нашего друга остается герцогу. Его вода теперь связывает нас.

Лето вздохнул и глянул на Хавата, заметив выражение глаз старого ментата. Хават удовлетворенно кивнул.

– Я буду ждать внизу, – сказал Стилгар, – пока Айдахо прощается с друзьями. Нашего покойного друга звали Туро́к. Вспомните его, когда наступит время его духу освободиться. Вы все друзья Турока.

Стилгар было обернулся.

– А ты не задержишься здесь? – спросил Лето.

Фримен повернулся обратно, привычным жестом прикрыл лицо платком, поправил что-то под одеянием. Прежде чем вуаль скользнула на место, Пол успел заметить у подбородка нечто похожее на тонкую трубку.

– Для этого есть причины?

– Мы воздадим тебе честь, – сказал герцог.

– Честь требует, чтобы я побыстрее оказался вдали отсюда, – ответил фримен. Он еще раз глянул на Айдахо, обернулся и широкими шагами прошел мимо стражи у дверей.

– Если и остальные таковы, мы и Вольный народ будем хорошо служить друг другу.

Айдахо сухо проговорил:

– Сир, они все такие.

– Ты понимаешь, что следует делать, Дункан?

– Я теперь – ваш Посол к Вольному народу, сир?

– Дункан, от тебя много зависит. Нам нужно успеть набрать, по крайней мере, пять батальонов этих людей, пока сардаукары еще не свалились нам на головы.

– Это будет нелегким делом, сир. Вольный народ весьма независим. – Поколебавшись, Айдахо добавил: – Сир, вот еще что. Один из тех наемников, которых нам удалось захватить в плен, пытался снять это лезвие с нашего мертвого друга – фримена. Он говорит, что Харконнены предлагали награду в миллион соляриев любому, кто принесет целый крис.

Подбородок Лето дернулся – движение выдало явное удивление.

– Зачем же им так понадобились эти ножи?

– Их вырезают из зуба песчаного червя, они неотъемлемый знак принадлежности к Вольному народу. С таким ножом человек с полностью синими глазами может попасть в любой ситч. Мне мешало отсутствие такого ножа. Но об этом знали заранее. Сам я не похож на людей из Вольного народа, но…

– Питер де Врие, – сказал герцог.

– Человек дьявольской хитрости, милорд, – заметил Хават.

Айдахо спрятал нож вместе с ножнами под рубаху.

– Береги нож, – сказал герцог.

– Понимаю, милорд. – Он похлопал по висевшему на поясе передатчику. – Сообщу о себе при первой возможности. У Сафира есть код и мои позывные. Используйте боевой язык. – Он отсалютовал, обернулся и поспешил следом за вождем ситча.

Шаги его гулко отдавались по коридору. Лето и Хават глянули друг на друга с пониманием. Оба улыбались.

– Следует еще много сделать, сир, – сказал Холлик.

– А я отрываю вас от работы, – заметил Лето.

– У меня есть еще сообщение об аванбазах, – сказал Хават, – доложить в другой раз, сир?

– Оно долгое?

– Не слишком. Среди фрименов говорят, что во времена Пустынной ботанической испытательной станции здесь, на Арракисе, было построено более двух сотен этих аванбаз. Предположительно, все они были покинуты, но есть сообщения, что сперва их герметически закупорили.

– Со всем оборудованием? – спросил герцог.

– Так сообщал Дункан.

– И где же эти базы? – поинтересовался Холлик.

– Ответ на этот вопрос неизменно один, – ответил Хават, – Лайет знает.

– Бог знает, – пробормотал Лето.

– Возможно, все не так плохо, сир, – возразил Хават. – Вы слышали, как Стилгар употребил это имя? Словно бы говорил о реально существующем человеке.

– «Служит двум господам сразу», – проговорил Холлик, – как будто цитата из какой-то священной книги.

– Подумай и, без сомнения, вспомнишь.

Холлик усмехнулся.

– А этот судья перемены, – сказал Лето, – императорский эколог Кайнс… ему-то положено знать об этих базах?

– Сир, – предупредил Хават, – Кайнс служит Империи.

– Ну, до Императора далеко, – сказал Лето. – Мне нужны эти базы. Они должны быть набиты всякими материалами, которые мы могли бы использовать для починки рабочего оборудования.

– Сир! – начал было Хават. – Эти базы по закону принадлежат файфу его величества.

– Известно, что здесь дикие ветры и непогода могут просто уничтожить что угодно, – сказал герцог. – Этим предлогом легко воспользоваться. Мы всегда можем сослаться на погоду. Свяжись с этим Кайнсом и, по крайней мере, установи, существуют ли аванбазы.

– Занимать их опасно, – сказал Хават. – Дункан ведь уверял, что эти базы, даже сама мысль об их существовании, имеют глубокое значение для фрименов. Мы оттолкнем их, заняв эти базы.

Пол глянул на лица вокруг: все собравшиеся члены штаба сосредоточенно внимали каждому слову – мнение герцога их явно встревожило.

– Послушай его, отец, – тихо сказал Пол. – Он говорит правду.

– Сир, – обратился к нему Хават. – Эти базы могли бы полностью обеспечить нам ремонт оборудования… и все же они вне пределов нашей досягаемости… по стратегическим соображениям. Делать подобные жесты, не имея точной информации, опрометчиво. Кайнс облечен судебной властью Империи. Этого не следует забывать. А фримены прислушиваются к его мнению.

– Тогда это следует делать осторожно, – сказал герцог, – пока я лишь хочу знать, существуют ли эти базы.

– Как вам угодно, сир. – Холлик сел, опустив глаза.

– Ну ладно, – сказал герцог. – Мы хорошо знаем, какая нас ждет работа. Мы многому научились. У нас есть и некоторый опыт. Мы знаем, что сулит нам успех, понимаем его альтернативу, у всех есть задания… – Он глянул на Холлика. – Гарни, разберись с контрабандистами.

– «Изыду я к возмутившимся, что обитают в пустынях», – нараспев проговорил Холлик.

– Ну, хоть бы раз поймать этого парня нагишом – без цитаты!

Вокруг стола, натужно, как показалось Полу, захихикали.

Герцог обернулся к Хавату:

– Организуй на этом этаже еще один командный пост разведки и связи, Сафир. Когда все будет готово, я хотел бы увидеть тебя.

Хават приподнялся, огляделся, словно пытаясь отыскать поддержку у сидящих. За ним потянулись к выходу остальные. Люди торопились, стучали стульями, в смятении сбивались в группы.

«Все закончилось полной сумятицей», – подумал Пол, глядя в спины уходящим. Раньше заседания штаба всегда проходили и заканчивались в куда более решительном тоне. Нынешнее совещание не закончили, оно завершилось словно само по себе, как бы скончалось от собственных противоречий, чтобы не перейти в общий спор.

Впервые Пол позволил себе подумать о возможности поражения… не из страха, нет… и не опасаясь пророчества Преподобной Матери – просто оценив самостоятельно ситуацию.

«Отец блефует, – подумал он. – Наши дела складываются не лучшим образом».

И Хават… Пол припомнил поведение старого ментата на заседании… еле заметные колебания, явные признаки беспокойства.

Что-то глубоко встревожило Хавата.

– Лучше оставайся-ка здесь до утра, сын, – сказал герцог. – Рассвет уже скоро. Я извещу мать. – Он медленно и скованно поднялся на ноги. – Можешь составить в ряд несколько стульев и вздремнуть.

– Я не слишком устал, сир.

– Ну, как хочешь.

Герцог заложил руки за спину и принялся расхаживать вдоль стола.

«Как пойманный зверь», – подумал Пол.

– Ты собираешься вместе с Хаватом обдумывать вопрос о предателе? – спросил Пол.

Встав против сына лицом к темным окнам, герцог проговорил:

– Мы столько раз уже обсуждали это.

– Старуха говорила весьма уверенно, – сказал Пол, – да и та записка, которую получила мать…

– Мы предприняли ряд предосторожностей, – сказал герцог, окинув комнату диким затравленным взором. – Оставайся здесь, я хочу поговорить с Сафиром о командных пунктах. – Он повернулся и вышел из комнаты, коротко кивнув страже.

Пол все глядел на место, где только что стоял отец. Оно было пустым… оно было пустым даже тогда, когда герцог еще стоял там. Ему припомнились слова старухи: «…но для отца – ничего».

В тот самый первый день, когда Муад'Диб ехал со своей семьей по улицам Арракина, многие у дороги припоминали пророчества и легенды и осмеливались прокричать: «Махди!» То было не утверждение – вопрос, – тогда они могли только надеяться, что он-то и есть обещанный Лисан аль-Гаиб, Голос Извне. Внимание их было обращено и на мать: все слышали, что она из Бинэ Гессерит, а значит, и сама подобна Лисан аль-Гаибу.

Принцесса Ирулан. «Книга о Муад'Дибе»

Сафир Хават в одиночестве ожидал герцога в угловом помещении, куда его проводил часовой. В соседней комнате шумели: связисты устанавливали свое оборудование, налаживали его, но здесь было относительно тихо. Пока Хават поднимался из-за заваленного бумагами стола, герцог успел оглядеться. В комнате с зелеными стенами кроме стола было три гравикресла с поспешно споротым вензелем барона, оставившим темное пятно на выгоревшей ткани.

– Кресла проверены и вполне безопасны, – сказал Хават. – А где Пол, сир?

– Я оставил его в конференц-зале. Надеюсь, что он все-таки отдохнет, если я не буду мешать.

Хават кивнул, подошел к двери в смежную комнату и закрыл ее, заглушив треск разрядов и пощелкивание электронных устройств.

– Сафир, – сказал герцог, – меня интересуют запасы специи, собранные Императором и Харконненами.

– Милорд?

Герцог поджал губы:

– Как известно, склады можно разрушить.

Он поднял руку, не давая Хавату возразить:

– Не стоит трогать Императора. Втайне он будет доволен, если у Харконненов возникнут затруднения. Кстати, разве может барон объявить, что погибли запасы, которых, как он уверял, у него не существует?

Хават покачал головой:

– У нас не хватает людей, сир.

– Возьми кое-кого у Айдахо. Быть может, и кто-нибудь из Вольного народа захочет развлечься космическим путешествием. Рейд на Гайеди Прим… Такая диверсия, Сафир, дает ряд тактических преимуществ.

– Как вам будет угодно, милорд.

Хават отвернулся, герцог заметил, что старик взволнован, и подумал: «Быть может, он все еще считает, что я не доверяю ему. Он должен знать, что я уже и так осведомлен о предателе. Лучше… да, лучше развеять его страхи немедленно».

– Сафир, – сказал он, – ты относишься к числу тех немногих, кому я могу полностью доверять. Есть еще одно дело, которое следует обсудить. Ты и сам знаешь, сколько усилий мы оба с тобой прилагаем, чтобы избежать проникновения предателей в войска… Но у меня два новых сообщения.

Хават обернулся и поглядел на него. Лето повторил все, что слышал от Пола.

Но старый ментат не углубился, как следовало ожидать, в расчеты, а только еще более разволновался.

Лето внимательно глядел на него и наконец сказал:

– Ты о чем-то умалчиваешь, старина. Я заметил это уже на заседании штаба – ты волновался. Так что же ты не решился выложить перед всем штабом?

Запятнанные сафо губы Хавата сжались в узкую прямую линию, лишь крошечные морщинки разбегались от них. Почти не шевеля этими губами, он произнес:

– Милорд, я не знаю даже, как и приступить…

– Сафир, мы с тобой получили не по одному шраму друг за друга, – проговорил герцог. – Сам знаешь, что ты можешь говорить мне все.

Хават, не открывая рта, подумал: «Потому-то я и люблю его. Он – человек чести и заслуживает полной преданности, в том числе и моей. Почему именно мне приходится делать ему больно?»

– Ну? – требовательно произнес Лето. Хават пожал плечами:

– К нам попал клочок записки. Мы отобрали его у курьера барона. Записка предназначалась для агента по имени Парди. У нас есть все основания считать, что Парди возглавлял здесь подполье, оставленное Харконненами. А содержание записки… может иметь или громадные последствия, или никаких… Как сложится…

– И что же было в столь важном послании?

– Это просто обрывок записки, милорд. Часть микрофибра с обычной разрушающей капсулой. Мы успели остановить действие кислоты, когда часть записки еще осталась целой. Но текст ее весьма располагает к размышлениям.

– Да?

Хават тронул губу:

– Она гласит: «…ее никогда не заподозрит, а когда удар нанесет ему любимая рука, одного сознания этого будет достаточно для его гибели». Записка была запечатана подлинной печатью барона, я установил это.

– Предмет твоих подозрений очевиден, – проговорил герцог вдруг ставшим ледяным голосом.

– Я бы скорее дал отрубить себе руки, чем согласился бы причинить боль другим, – сказал Хават, – что если…

– Леди Джессика, – сказал Лето, чувствуя, как гнев душит его. – А из этого Парди извлечь какие-нибудь факты вы не смогли?

– К сожалению, когда мы перехватили курьера, Парди уже не было в живых, а курьер, естественно, даже понятия не имел о том, что в письме.

– Конечно.

Лето покачал головой: «Что за скверная история! Она не предательница. Нет! Этого не может быть… Я знаю свою женщину».

– Милорд, если…

– Нет! – отрубил герцог. – Ты ошибаешься, и…

– Но мы не можем так просто пренебречь этой запиской, милорд…

– Мы вместе уже шестнадцать лет! И за это время у нее было столько возможностей для… Кстати, ты сам тогда проверял и ее, и школу.

Хават с горечью проговорил:

– Теперь известно, что мои глаза не все видят.

– Говорю тебе, это невозможно. Ведь Харконнены хотят уничтожить сам род Атрейдесов… значит, и Пола. Уже пытались. Разве станет женщина злоумышлять против собственного сына?

– Быть может, она злоумышляет не против сына. И вчерашнее покушение всего лишь ловкий обман…

– Такой обман невозможен.

– Сир, считается, что ей неизвестно собственное происхождение… но что, если на самом деле она его знает? Может быть, она сирота и в этом виноваты Атрейдесы?

– Отомстить мне она могла бы давным-давно. Подсыпать яду в питье, или воткнуть в бок стилет. У кого еще было для этого больше возможностей?

– Но Харконнены хотят погубить вас, милорд, – не просто убить. В канли это разные вещи. Такая месть будет шедевром рядом с прочими.

Плечи герцога поникли. Он закрыл глаза, лицо сразу стало усталым и старым. «Не может быть, – подумал он. – Эта женщина открыла мне все свое сердце».

– Как можно вернее погубить меня, если не посеять в моей душе подозрения к любимой? – спросил он.

– Это объяснение я учел, – сказал Хават. – И все же…

Герцог открыл глаза, поглядел на Хавата и подумал: «Пусть подозревает. Подозревать не мое – его дело. И если будет казаться, что я поверил этой лжи, быть может, выдаст себя кто-то другой».

– Что ты предлагаешь? – прошептал герцог.

– Пока неусыпный надзор, милорд. За ней следует наблюдать постоянно. Я пригляжу, чтобы все было незаметно. Для такого дела идеально подходит Айдахо. В его группе есть молодой человек – мы обучаем его, – который может оказаться идеальным послом к Вольному народу. У него дар дипломата.

– Не следует ставить под угрозу наши связи с фрименами.

– Конечно же, нет, сир.

– А как насчет Пола?

– Быть может, разбудить доктора Юэ?

Лето повернулся спиной к Хавату:

– Оставляю это на твое усмотрение.

– Посмотрю по обстановке, милорд.

«По крайней мере, на него можно рассчитывать», – подумал Лето и произнес:

– Пойду пройдусь. Если я потребуюсь, ищите меня внутри периметра. Охрана может…

– Милорд, пока вы не вышли, я хочу передать вам некую видеоленту. На ней результаты анализа религии Вольного народа в первом приближении. Я исполнил – вы не забыли? – вашу просьбу.

Герцог остановился и проговорил, не поворачивая головы:

– Подождать эта лента не может?

– Безусловно, милорд. Вы спросили тогда, что там кричат. Это было слово «Махди». Им они называли молодого господина. Когда они…

– Называли Пола?

– Да, милорд. Здесь бытует легенда, точнее, пророчество, что однажды они обретут вождя, сына Дочери Гессера, который поведет их к истинной свободе. Обычная легенда о Мессии.