Из крови и пепла

И это лишь два из многих побочных эффектов коричневато-белого порошка.

– Это правда.

Несколько секунд Виктер молчал, и я знала, что его размышления так же тревожны, как и мои.

Мне не верилось, что убийство – дело рук Последователя, хотя такие раны можно нанести чем-нибудь вроде ножа для колки льда. Тем не менее очень трудно перерезать человеку яремную вену и при этом не забрызгать кровью все вокруг. Но еще больше озадачивали мотивы. Чем поможет делу Последователей создание ран такого типа? Единственное известное мне существо, способное нанести такие раны, противоречит всему, во что верят Последователи.

– Рилан мне рассказал.

Я вскинула брови.

– Что?

Он устремил на меня глаза цвета морской воды.

– Рилан рассказал о лорде Мэзине.

У меня внутри все оборвалось. Я отвернулась. Не то чтобы я забыла стычку с лордом, просто это было не самое значительное или тревожное событие за последние пару часов.

– Поппи, он что-нибудь сделал? – спросил Виктер.

Жар залил мое лицо удушливой волной, и я прижалась щекой к оконному стеклу. Я не хотела об этом думать. Никогда не хотела. Подкатывала тошнота и эта… дикая неловкость, от которой кожа казалась липкой и грязной. Я не понимала, почему так себя чувствую. Я не виновата в том, что привлекаю внимание лорда, и даже если бы я старалась его привлечь, он все равно поступает неправильно. Но когда я думала о том, как нахально он прикасается ко мне, хотелось содрать с себя кожу.

И я не хотела думать о том, как благодарна была крикам служанки, хотя понятия не имела, чем они вызваны.

Я отбросила все эти мысли, чтобы вернуться к ним позже. Скорее всего, перед сном.

– Он не сделал ничего, просто приставал.

– Правда?

Я кивнула. Это далековато от правды, но я ведь жива и здорова. А что Виктер сделает с правдой? Ничего. Он достаточно умен, чтобы это понимать.

На его скулах заиграли желваки.

– Надо, чтобы он оставил тебя в покое.

– Согласна. Но я могу с ним справиться.

Вроде того.

Мне не хотелось думать, насколько близка я была к тому, чтобы натворить что-нибудь непростительное. Если бы я вытащила кинжал и воспользовалась им, надежды для меня не осталось бы. Но, боги, я бы не испытала ни капли вины.

– Можешь, но не должна, – ответил Виктер. – И ему следовало бы знать.

– Следовало, и он, скорее всего, знает. Но, наверное, ему плевать. – Я развернулась и оперлась на подоконник. – Знаешь, я видела ее в комнате, видела, как она… лежала. Это навело меня на мысль, что с ней кто-то был, по ее желанию или нет.

Он кивнул.

– Целитель, который осматривал ее тело, считает, что перед смертью у нее была физическая близость, но не обнаружил следов борьбы. Ни засохшей крови, ни кожи под ногтями. Но уверенности у него нет.

Я поджала губы.

– Думаю, Последователям нет смысла оставлять такие раны, даже если бы они могли сделать их… аккуратно. Что это за послание? Единственное существо, которое могло сделать с ней такое, это…

– Атлантианец, – договорил Виктер, поймав мой взгляд.

Я кивнула, довольная тем, что это произнес он, а не я.

– Герцог должен это знать. Любой увидевший эти раны решил бы так и задался вопросом, зачем Последователям делать то, что легко соотносится с атлантианцами.

– Вот почему я не думаю, что это был Последователь, – сказал Виктер, и мою грудь сдавило. – Я думаю, что это был атлантианец.

* * *

То, что по замку Тирман свободно разгуливает Последователь, вызывало тревогу. Но мысль о том, что сюда проник незамеченным атлантианец, в самом деле ужасала.

Я хотела найти какое-нибудь доказательство того, что у нас с Виктером паранойя, и поэтому на рассвете, когда в замке было тише всего, а мою комнату снаружи охранял Рилан, спустилась на первый этаж и прокралась мимо пугающе тихой кухни.

Как только взойдет солнце, можно будет не волноваться, что я наткнусь на лорда Мэзина или какого-нибудь Вознесшегося.

Войдя в пиршественный зал, я свернула налево, ко второй двери, где я встречаюсь со жрицей Аналией на еженедельных уроках. Войдя внутрь, я посмотрела через тускло освещенный коридор на комнату напротив, где нашли Малессу.

Дверь была закрыта.

Отведя от нее взгляд, я поспешила к голому деревянному стулу, увидев на нем книгу, которую не чаяла когда-либо читать по собственной воле.

В основном потому, что я, наверное, уже миллион раз читала «Историю войны Двух Королей и королевства Солис».

Я поднесла ее к единственному окну, к слабым лучам восходящего солнца, и быстро открыла. Осторожно листала тонкие страницы, зная, что если порву хоть одну, жрица Аналия будет весьма недовольна. Нашла нужную главу. Здесь было всего несколько абзацев с описанием облика атлантианцев, их особенностей и способностей.

К сожалению, все здесь лишь подтверждало то, что я уже знала.

На самом деле я никогда не видела атлантианца – по крайней мере, я так думала, в этом и крылась проблема. Атлантианцы выглядят как смертные. Даже вымерших вольвенов, когда-то живших в Атлантии, можно было легко спутать со смертными, хотя таковыми они никогда не были. Атлантианцы славились способностью смешиваться с людьми, чтобы покорять их и охотиться на них, – что делало их смертоносными и опытными хищниками. Атлантианец может пройти мимо меня, а я этого не пойму. Как не поймут и Вознесшиеся. Боги почему-то не приняли это во внимание, давая Благословение.

Я просматривала текст, и мне в глаза бросилось одно слово, от которого у меня сжался желудок. Клыки. Я перечитала этот отрывок, хотя и знала, о чем идет речь.

«Между девятнадцатым и двадцать первым годами чистокровные атлантианцы утрачивают детскую уязвимость, и злой дух в их крови активизируется. В этот период, по мере возмужания, отмечается ошеломляющее возрастание силы и способности исцеляться от большинства смертельных ран. Также отмечается, что до войны Двух Королей и истребления вольвенов исполнялся связующий ритуал между атлантианцем определенного класса и вольвеном. О такой связи мало что известно, но считается, что данный вольвен был связан обязательством защищать атлантианца.

У истинных атлантианцев два верхних клыка превращаются в звериные, удлиняются и заостряются, но неопытный глаз не заметит ничего необычного».

Я вспомнила ранки-проколы на шее Малессы. Клыки атлантианцев не такие крупные и заметные, как у Жаждущих, но герцог мог приказать проверить рты всем в замке.

Следует признать, это было бы вторжением в личное пространство.

Я стала читать дальше.

«После появления клыков начинается следующая фаза взросления, когда атлантианцев охватывает жажда. До тех пор, пока удовлетворяются их неестественные запросы, они почти не стареют. Считается, что один год смертных равнозначен тридцати годам атлантианца. Самым старым из известных атлантианцев был Циллиан Да’Лаон, отметивший перед смертью 2702-й календарный год».

Это означает, что атлантианец может выглядеть лет на двадцать-тридцать, а на самом деле ему свыше ста лет. Возможно, двести или даже больше. Но они все равно стареют, в отличие от Вознесшихся, которые благословлены богами и замирают на том возрасте, в котором получили Благословение. Самым старым Вознесшимся на вид больше тридцати, и они могут жить целую вечность.

Тем не менее и атлантианцы, и Вознесшиеся живут так невероятно долго, что они близки к бессмертным – к богам.

Такая продолжительность жизни казалась мне непостижимой. Я покачала головой и продолжила читать.

«В это время атлантианцы способны передавать злой дух из своей крови смертным, создавая злобных хищников, известных как Жаждущие. Они имеют некоторые общие физические особенности со своими создателями. Это проклятие передается через отравленный поцелуй…»

Отравленный поцелуй не имеет ничего общего с соприкосновением губ. Атлантианцы делают то же, что и Жаждущие, только… не так грязно. Атлантианцы кусают и пьют кровь смертных, чтобы жить.

Невероятное долголетие, сила и способности к исцелению обусловлены их основным источником пищи – смертными. Я содрогнулась.

Существо, которое укусило Малессу и питалось ее кровью, должно быть атлантианцем. Это объясняет отсутствие пролитой крови и то, что она была такой неимоверно бледной.

Но не объясняет, почему атлантианец свернул ей шею и убил до того, как распространится проклятие. Почему атлантианец не позволил ей обернуться? Опять же, укус в том месте, которое нелегко спрятать. Сам укус – предупреждение всем, кто его видел.

Среди нас живет атлантианец.

Закрыв книгу, я аккуратно положила ее обратно на стул, размышляя. Мое Вознесение произойдёт в девятнадцатый день рождения – атлантианцы достигают зрелости примерно в этом возрасте. Меня это не слишком удивляло. В конце концов, наши боги когда-то были их богами.

Но атлантианцев боги больше не поддерживают.

Выйдя из комнаты, я направилась было к кухням, но мой взгляд упал на комнату, в которой нашли Малессу. Нужно вернуться в свои покои до того, как слуги приступят к обычным делам, но я поступила иначе.

Я подошла к этой двери, обнаружила, что она не заперта, и повернула ручку. Не успев подумать, что я делаю и куда иду, шагнула внутрь. К счастью, настенные светильники отбрасывали в комнату неяркий свет.

Кушетка исчезла, на ее месте было пусто. Кресла остались, как и круглый кофейный столик, на нем какая-то цветочная композиция. Я прокралась вперед, не зная, что вообще ищу и пойму ли, если это что-то найду.

Кроме пропавшей кушетки, похоже, тут все осталось на своих местах, но в комнате было странно холодно, словно открыты окна. Хотя по эту сторону пиршественного зала окон вообще нет.

Что здесь делала Малесса? Читала книгу, ждала какую-то другую леди-в-ожидании? Или леди Ишервуд? Или она пробралась сюда, чтобы встретиться с кем-то, кому доверяла? Или ее застали врасплох?

По спине пробежала дрожь. Не знаю, что хуже – когда предают или застают врасплох?

На самом деле знаю. Хуже, когда предают.

Я сделала шаг и, посмотрев под ноги, резко остановилась. Что-то виднелось под ножкой кресла. Нагнувшись, я вытащила этот предмет из-под кресла. Склонив набок голову, я погладила большим пальцем гладкую и мягкую белую поверхность.

Этот был… лепесток.

Ощутив его аромат, я сдвинула брови. Жасмин. Как ни странно, мой желудок скрутило. Обычно этот запах мне нравился.

Выпрямившись, я посмотрела на вазу с цветами. В композиции были несколько белых лилий, но никакого жасмина. Я нахмурилась и перевела взгляд на лепесток. Откуда он взялся? Качая головой, подошла к букету, приткнула лепесток к остальным цветам и в последний раз окинула взглядом комнату. На кремовом коврике не было никаких пятен, а он бы точно испачкался, если бы здесь пролилась кровь.

Я понятия не имела, что делаю. Если тут были улики, их убрали, а если не убрали, то у меня нет никакого опыта в их поисках. Я просто хотела что-нибудь сделать или найти доказательство, которое отметет наши худшие опасения.

Но здесь нечего делать и нет ничего, что опровергло бы самое очевидное предположение. Что я думаю о правде? Да, она часто бывает пугающей. Но правда дает власть.

А я не из тех, кто прячется от правды.

* * *

Без приключений я вернулась в свою комнату и оставалась там до вечера, точно как и в любой другой день.

Меня навестила Тони – ненадолго, пока ее не позвала одна из хозяек. Никого не изолировали, но я подумала, что нападение, по крайней мере, замедлит приготовления к Ритуалу.

Конечно, это была глупая мысль. Я сомневалась, что Ритуалу может помешать даже землетрясение.

Я долго размышляла над тем, что случилось с Малессой. И чем больше думала о том, почему герцог солгал, уверяя, что нападение совершил Последователь, тем больше его решение обретало смысл. Просто он поступил так же, как и Филлипс, гвардеец с Вала, который не хотел говорить о гибели Финли, чтобы не сеять страх и панику.

Но это не объясняет, почему герцог не был честен с королевскими гвардейцами. Если среди нас есть атлантианец, гвардейцы должны быть к этому готовы.

Вознесшиеся могущественны и сильны, однако атлантианцы тоже обладают этими качествами. Быть может, даже в большей степени.

Незадолго до заката в дверь постучал Рилан.

– Не хочешь сходить в сад? Я решил спросить.

– Не знаю. – Я посмотрела на окна. – Думаешь, все будет хорошо?

– Да, – кивнул он.

Мне в самом деле нужно подышать свежим воздухом и отвлечься от размышлений. Просто… не знаю. Не прошло и суток после убийства Малессы, и тем не менее сегодня самый обычный вечер.

– Нечего здесь сидеть, – сказал Рилан, и я перевела взгляд на него. – Разве что ты сама этого хочешь. То, что случилось вчера с бедной девушкой и лордом, не имеет никакого отношения к тому, что доставляет тебе радость.

Я слегка улыбнулась.

– А тебе, наверное, надоело стоять в коридоре.

– Возможно, – усмехнулся Рилан.

С широкой улыбкой я шагнула назад.

– Сейчас, только надену вуаль.

Собралась я всего за пару минут. На этот раз по пути в сад нам никто не помешал; разве что останавливались и пялились слуги. Пока я шла к одному из своих любимых мест на территории замка, все мои тревоги и навязчивые мысли, как обычно, улетели прочь. Когда я попала в обширный сад, мой разум успокоился и я забыла обо всех заботах.

Я не думала о Малессе и атлантианце, который пробрался в замок. Меня не преследовал образ Агнес, держащей обмякшую руку мужа, или то, что произошло в «Красной жемчужине» с Хоуком. Я даже не думала о предстоящем Вознесении и о том, что сказал Виктер. В Садах Королевы я просто… жила настоящим вместо того, чтобы погружаться в прошлое или думать о будущем с его бесконечными «а что, если».

Не знаю, почему сады так назвали. Насколько мне известно, королева очень давно не была в Масадонии, но я полагала, что герцог с герцогиней назвали сады в ее честь из верноподданнических чувств.

Пока я жила с королевой, я ни разу не видела, чтобы она ступала в роскошные дворцовые сады.

Я посмотрела на Рилана. Обычно единственной опасностью, с какой он мог столкнуться, был внезапный ливень, но сегодня он держался более настороженно, чем когда-либо. Он непрестанно окидывал взглядом многочисленные тропинки. Раньше я думала, что он скучает на таких прогулках, но Рилан никогда не жаловался. Виктер же, в отличие от него, все время ворчал, что мы могли бы заняться чем-нибудь более полезным.

Если подумать, Рилану могли нравиться эти вылазки, и не только потому, что ему надоедало стоять в коридоре возле моей комнаты.

По саду пронесся холодный ветер, зашелестел листвой и задрал край моей вуали. Как бы мне хотелось ее снять. Она была достаточно тонкой, чтобы видеть сквозь нее, но несколько затрудняла прогулки в сумерках и в слабо освещенных местах.

Я прошла мимо большого фонтана в виде статуи из мрамора и известняка, изображающей Деву в вуали. Из кувшина в ее руках струилась вода со звуком, напоминающим плеск волн в бухтах моря Страуд. Под водой поблескивало множество монет – подношений богам, чтобы те исполняли желания.

Я приблизилась к дальней части сада, где внутреннюю стену, отделяющую замок Тирман от города, скрывала небольшая, но густая рощица жакаранды. Деревья были высокими, больше пятидесяти футов, и в Масадонии их круглый год усеивали воронкообразные цветы лавандового оттенка. Только в самые холодные месяцы, когда случались снегопады, лепестки опадали, покрывая землю фиолетовым морем. От жакаранды захватывало дух, однако я ценила эти деревья не только за красоту, но и за их пользу.

Они скрывали провалы в стене, которыми мы с Виктером часто пользовались, чтобы незаметно выбираться в Рощу Желаний.

Я остановилась перед массой переплетенных вьющихся стеблей, которые взбирались вверх по соединенным деревянным решеткам такой же высоты, что и жакаранды. Подняла голову к стремительно темнеющему небу и затем устремила взгляд вперед.

Рилан остановился рядом со мной.

– Вовремя мы.

Я улыбнулась уголками губ.

– Успели.

Всего через несколько секунд солнце уступило место луне. Последние солнечные лучи угасли на стеблях. Сотни бутонов задрожали и медленно раскрылись, выпуская пышные лепестки цвета беззвездных небес.

Ночные розы.

Закрыв глаза, я вдохнула слабый сладкий аромат. Сильнее всего они пахли, когда раскрывались, и потом на рассвете.

– Они прекрасны, – заметил Рилан. – Они напоминают мне…

Его слова перешли в сдавленный хрип.

Раскрыв глаза, я обернулась, и крик ужаса застрял у меня в горле. Рилан, споткнувшись, отшатнулся назад. Из его груди торчала стрела. У него на лице отразилось недоверие.

Он поднял подбородок и прохрипел:

– Беги. – Из уголка его губ потекла струйка крови. – Беги.

Глава 7

– Рилан!

Я бросилась к нему, чтобы подхватить, но у него подогнулись ноги. Он был слишком тяжел, и я упала вместе с ним, стукнувшись коленями о землю. Даже не заметив удара, я прижала ладони к ране Рилана, пытаясь остановить кровь. Я отпустила чутье, ожидая ощутить боль.

– Рилан…

Какие бы слова я ни собиралась произнести, они замерли у меня на языке, оставив вкус пепла.

Я… я ничего не почувствовала, и это было неправильно. Ему должно быть очень больно. Я могла бы помочь. Могла забрать боль, но ничего не чувствовала, и когда опять посмотрела ему в лицо, я не хотела видеть того, что увидела. Его глаза были распахнуты и невидяще устремлены в небо. Я потрясла головой, но его грудь под моими руками не двигалась.

– Нет, – прошептала я. Кровь превращалась в лед и снежную слякоть. – Рилан!

Ни ответа, ни какой-то иной реакции. На дорожке под ним расплывалась лужа крови, просачиваясь в символы, вырезанные в камне: круг, пронзенный стрелой посередине. Бесконечность. Власть. Королевский герб. Я надавила на грудь Рилана, отказываясь верить… Мои дрожащие руки стали мокрыми от крови.

Позади, как раскаты грома, раздались шаги.

Я повернулась. В нескольких футах от меня стоял человек с луком. Его лицо скрывал капюшон.

– Дева, будешь делать что я скажу. – Голос мужчины звучал как шорох гравия. – Тогда никто не пострадает.

– Никто? – выдохнула я.

– Ну, больше никто не пострадает, – поправился он.

Я уставилась на него, а грудь Рилана под моими ладонями по-прежнему не двигалась. В душе я знала, что она больше никогда не поднимется. Он умер, еще не успев упасть на землю. Его больше нет.

Меня пронзила боль, такая резкая и настоящая. Что-то горячее ударило в мои вены и хлынуло в грудь, заполняя пустоту. Руки перестали дрожать. Страх и потрясение исчезли, сменившись гневом.

– Встань, – приказал он.

Я осторожно поднялась. Мое платье, пропитавшееся кровью Рилана, прилипло к коленям в тонких лосинах. Сердце замедлилось, а рука скользнула в прорезь на боку платья. Это он убил Малессу? Если так, то он атлантианец, и если я на что-то надеюсь, нужно быть быстрой.

– Уходим отсюда, – сказал он. – Ты не пикнешь и не будешь доставлять мне проблем. Не будешь, Дева?

Мои пальцы сжались на гладкой, холодной рукоятке кинжала. Я покачала головой.

– Хорошо. – Он шагнул ко мне. – Не хочу причинять тебе боль, но если ты дашь мне повод, я не буду колебаться.

Я не шевелилась. Жар моей ярости бушевал внутри, вырываясь на поверхность. Рилан погиб из-за меня. Как мой телохранитель он исполнял свой долг, но он погиб из-за того, что этот мужчина решил меня захватить. Малесса, возможно, подверглась нападению и была убита. Но зачем?

Если он атлантианец или Последователь, я нужна ему для выкупа. Я привыкла к новостям такого рода. Например, в Триречье похитили трех Вознесшихся. Вернули их по частям.

Но сейчас намерения этого человека меня не волновали. Значение имело только то, что он убил Рилана, который так же восхищался ночными розами, как и я. И не исключено, что он же убил Малессу, столь небрежно и неуважительно оставив ее тело на всеобщее обозрение.

– Вот и хорошо, – ласково проговорил он. – Умница. Ты сообразительная. Будь такой и дальше, и все пройдет для тебя безболезненно.

Он потянулся ко мне…

Выхватив кинжал, я ринулась вперед и вонзила клинок ему под руку.

– Что?..

Я очутилась у него за спиной и схватила его за плащ. Ударила кинжалом в спину, целясь, куда учил Виктер.

В сердце.

Хотя и застигнутый врасплох, он действовал стремительно, уклонившись в сторону. Но недостаточно быстро, чтобы избежать кинжала. Клинок вонзился глубоко в бок, на считаные сантиметры промахнувшись мимо сердца, и хлынула кровь.

Он завопил от боли. Этот звук напомнил мне собачий вой. Я выдернула кинжал, а из его горла вырвался совершенно другой звук. Раскатистое рычание, от которого у меня все волоски на теле встали дыбом.

Такой… нечеловеческий звук.

Я крепче сжала кинжал, поглубже вгоняя его в чужую спину. Мужчина развернулся. Я не заметила его кулака, пока моя челюсть и край рта не вспыхнули болью, сбив мне прицел. Во рту появился металлический привкус. Кровь. Кинжал вонзился в бок мужчины. Глубоко. Но недостаточно глубоко.

– Сука, – прохрипел он и еще раз врезал мне кулаком по голове.

Удар был внезапным и ошеломительным. Я шатнулась назад, перед глазами заплясали звезды, а затем потемнело. Я чуть не упала, удержавшись на ногах лишь усилием воли. Я знала, что если упаду, то уже не поднимусь. Виктер учил меня и этому.

Быстро моргая, я пыталась прояснить зрение. Мужчина развернулся ко мне. Капюшон с него упал. Он был молод, всего на несколько лет старше меня, с лохматыми темными волосами. Он прижимал руку к боку, и кровь сочилась между его пальцев.

Он быстро истечет кровью. Наверное, я задела что-то жизненно важное.

Хорошо.

Оскалившись со звериным ворчанием, он встретился со мной взглядом. Даже в лунном свете я увидела его глаза. Они были цвета замерзшей воды. Бледные, серебристо-голубые.

– Ты за это заплатишь, – прорычал он. Его голос стал еще более скрипучим, словно ему в горло набили камней.

Я подобралась. Инстинкт говорил, что если я побегу, то он погонится за мной, как любой хищник. А если я останусь близко, то смогу лучше прицелиться.

– Еще один шаг ко мне, и в третий раз я не промахнусь мимо сердца.

Он рассмеялся, и я похолодела. Его смех был слишком глубоким, каким-то нечеловеческим.

– Я сдеру кожу с твоих слабых, хрупких костей. Мне плевать, зачем ты ему нужна. Я искупаюсь в твоей крови и буду пировать твоими внутренностями.

Ко мне подкрался страх, но я не позволила ему укорениться.

– Звучит восхитительно.

– О, еще бы. – Он улыбнулся и шагнул ко мне. Его зубы были перепачканы кровью. – Твои крики…

Откуда-то из рощи раздался резкий, пронзительный свист, и мужчина замолчал. Он остановился, его ноздри раздувались. Свист повторился, и злодей задрожал от ярости. Он сделал шаг назад, кожа вокруг его рта побелела.

Я наблюдала за ним, не моргая и крепко сжимая кинжал, но мои ноги подкашивались.

Он подобрал упавший лук и, морщась, выпрямился. Опять встретился со мной взглядом.

– До скорой встречи.

– Жду не дождусь, – ответила я сквозь зубы.

Он осклабился.

– Будешь умничать, воздам тебе по заслугам.

Сомневаюсь, что мне понравится такое воздаяние.

Пятясь, он зашел за розы, развернулся и припустил прочь, быстро растворившись в густых тенях под деревьями. Я осталась на месте, судорожно дыша, готовая к тому, что это какая-то уловка и он ждет, когда я повернусь спиной. Не знаю, сколько я так простояла, но к тому времени, как поняла, что он не вернется, дрожь дошла до кистей рук.

Я медленно опустила кинжал. Мой взгляд упал на пятна крови в том месте, где он стоял. Сделав еще один короткий вздох, я посмотрела на розы. На лепестках цвета оникса блестели капли крови.

Я затряслась с головы до ног.

Усилием воли я заставила себя развернуться.

Рилан лежал на том же месте, безвольно раскинув руки, с потухшими глазами. Я открыла было рот, чтобы заговорить, но не смогла. Да и все равно не знала, что сказать.

Я опустила взгляд на кинжал в своих руках. В горле зарождался надрывный крик.

Возьми себя в руки. Возьми себя в руки.

Надо позвать кого-нибудь к Рилану. Он не должен лежать здесь вот так, и нельзя, чтобы меня видели с окровавленным кинжалом. Никто не должен знать о том, что я сражалась с нападавшим. Я сжала дрожащие губы.

Возьми себя в руки.

В какой-то миг дрожь прекратилась и сердце замедлило темп. Я по-прежнему не могла вдохнуть полной грудью, но шагнула вперед, наклонилась и вытерла клинок о штаны Рилана.

– Прости, – прошептала я. От чувства вины по коже побежали мурашки, но это нужно было сделать. Я убрала кинжал в ножны. Голова и лицо болели. – Я приведу к тебе кого-нибудь.

Ответа не было. И больше никогда не будет.