Полная версия
– У нее хорошо получается, – из тренерской вышел Нильс Сандберг и остановился рядом с Эсбеном. – Она любит покричать, но дети ее и без этого слушают. Здравствуй, Эсбен. Увидел тебя в окно. Какими судьбами? Неужели решил покататься?
– Вроде того, но не сейчас. Я пришел одолжить коньки. Еще мне нужна клюшка.
Нильс улыбнулся.
– Хоккей, значит?
Эсбен отвел взгляд от Сив, рассекающей лед, посмотрел на Нильса.
– Да. Мартен Янссон пригласил меня поиграть с ним и его приятелями.
– А, Мартен. Да, они с ребятами часто играют, но предпочитают стадиону озеро. Я все зову их к нам, но они отказываются. Говорят, что на озере дышится лучше.
– Их там много? Кто играет.
– Нет. Куда уж там. Раньше они тренировались два на два, но один парень из участка переехал осенью. Теперь они вечно подыскивают кого-то четвертого для компании, – ответил Нильс. – Пойдем. Подыщем тебе что-нибудь.
Они прошли мимо двух небольших раздевалок и оказались в длинной комнате, где в ряд были выставлены клюшки и коньки. На длинной лавке Эсбен заметил коробку, набитую шайбами.
– Выбери себе подходящие коньки, а я найду приличную клюшку, – сказал Нильс. – Когда присмотришь что-то, вон в той коробке в углу возьми наколенники и налокотники. Тебе бы вообще полное обмундирование не помешало.
– Мартен тоже играет при полном обмундировании? – Эсбен иронически сощурился.
Нильс потряс в руке одну из клюшек.
– Мартен все выходные проводит на льду. Он собаку на этом съел. А ты сколько на коньках не стоял, парень? То-то и оно.
Эсбен не стал спорить, но ничего, кроме коньков, клюшки и перчаток не взял. Нильс посмотрел неодобрительно, но решил не навязывать свое мнение.
– Можете рассказать мне о ваших полицейских?
– Стало интересно, кто будет надирать тебе задницу на льду? – хохотнул Нильс.
– Очень.
– Во-первых, Исаак Лофгрен. Многие считают его хорошим парнем, но мне кажется, что он чересчур заносчивый. Сам родом из Мальмё. Мне рассказывали, что в прошлом он занимался подрывниками, получил ранение от какого-то мексиканца и перебрался сюда, чтобы передохнуть. Он вечно грызется с вашим новым соседом Альваро.
– Из-за чего? Из-за того, что он родом из Мексики?
Нильс покивал.
– Ага. Расистов никто не любит. Вот что я скажу.
Они вышли на улицу и медленно пошли к воротам.
– Кто еще?
– Еще девушка. Александра. Она местная. Старше тебя лет на шесть или около того. Александра брала у меня частные уроки пару лет назад. Теперь отлично катается.
Эсбен вышел за ворота.
– Спасибо за помощь, Нильс.
– Не сломай клюшку и не ударь в грязь лицом. Когда-то ты был моим лучшим нападающим.
На этом они расстались, и Эсбен неторопливо пошел обратно. Он не успел отойти далеко, когда его нагнала Сив. Она со всей силы хлопнула его ладонью по спине.
– Отец сказал, что ты не успел далеко уйти, а я как раз закончила.
Ее щеки все еще были красными, голос немного охрип.
– Привет. Всех детей успела распугать?
Сив возвела глаза к небу.
– Зато они чему-то научатся. Ты домой?
– Вообще-то нет, – Эсбен потряс коньками. – Я иду на озеро.
– Да, отец сказал, что ты снова решил встать на лед. Наши копы бросили тебе вызов? – она явно старалась его задеть.
– Они настолько хороши?
– Вообще-то чертовски.
– Ты когда-нибудь тренировалась с ними?
– Пару раз, да. Однажды мы с Александрой сделали ребят всухую.
Сив затолкала волосы под шапку и зашагала быстрее.
– Знаешь, я бы составила тебе компанию на озере, но я просто умираю от голода, – поделилась она.
Можно подумать он ее звал.
– Какая жалость.
Сив толкнула его плечом.
– Но я почти уверена, что ты справишься без меня.
Вместе они дошли до развилки. Сив махнула ему рукой, крутанулась на ботинках с высокой подошвой и исчезла в темноте.
На озере стояла такая глубокая тишина, какая бывает только ночью. Было безветренно и холодно. Эсбен взглянул на часы на запястье. Половина девятого. Природа бывает обманчива. Первым делом он осмотрелся и выудил из сугроба пустую банку из-под газировки. Она будет его шайбой. Эсбен оставил вещи на снегу, переобулся и вышел на лед. Ему вдруг показалось, что кто-то приделал ему чужие ноги. Он неуверенно заскользил вперед и едва удержался от падения. Это ничего. Шаг за шагом. Ему не нужно учиться. Ему нужно только вспомнить. Эсбен задышал ровнее, разогнался, а потом выставил конек боком и резко затормозил. Он катался около получаса. Когда ноги перестали казаться ему деревянными, а тело немного расслабилось, он вернулся к вещам на снегу, взял клюшку и банку. На протяжении двух следующих часов он отрабатывал удары, кружил по льду, вспоминая, как правильно делать подсечки. К концу тренировки вымоталось только тело, но не дух. Эсбен чувствовал себя так, словно только что преодолел Эверест.
Он завалился на снег, упал прямо на спину, раскинул руки и уставился в чернильное небо с россыпью звезд. До чего же ему этого не хватало. Эсбен вспомнил тот день, когда решил бросить хоккей; вспомнил, как тяжело ему это далось. В тот момент Эсбену казалось, что у него из груди вырвали сердце. Теперь оно вернулось на место и билось с такой силой, что было больно дышать. И ему нравилась эта боль. Ее хотелось сохранить и носить в груди вечно. Эсбену стало жарко, он сел и расстегнул куртку. Ноги гудели. Завтра утром он едва ли сможет встать, но такие мелочи его не волновали его в эту секунду.
В кармане зазвонил телефон. Кайса.
– Прости, я не рассчитывал, что так задержусь. Скоро буду дома.
– Что у тебя с голосом?
Эсбен зажал трубку между плечом и ухом и потянулся к ботинкам, чтобы переобуться.
– В смысле?
– Как будто бежишь от кого-то.
– Я просто катался.
– Катался? На коньках?
– Ага.
Кайса не смогла скрыть радости в голосе, когда воскликнула:
– Неужели! Ты на стадионе?
– Нет. Я ходил на озеро. Нильс одолжил мне коньки и клюшку.
– С ума сойти. Я столько лет пыталась вытащить тебя на лед, а стоило вернуться в Раттвик…
– Я уже иду домой.
Он отключился. Ему не хотелось говорить о том, почему он бросил хоккей. Не хотелось говорить о том, почему Мартен Янссон был единственным в мире человеком, способным заставить его к этому вернуться. На все были свои причины. Он думал о них, когда шел к дому. Вспоминал о принятом когда-то решении и о том, что подтолкнуло его к этому. В тот день Нильс разочаровался в нем, в своем лучшем нападающем. Он уговаривал Эсбена не бросать хоккей, уговаривал его еще раз подумать. Но тогда он все решил. Думать было не о чем. Он сделал это из-за Клеменса. Тренировки скрадывали слишком много времени. Ребята из команды – тоже. Клеменс никогда ничего не говорил, но Эсбен видел его переживания. Клеменс боялся, что теряет друга.
На полпути Эсбен почувствовал усталость и вновь ощутил холод. Коньки, зажатые в руке, показались ему самой тяжелой ношей. Он перехватил их поудобнее, закинул на плечо и вновь поднял глаза к небу. В Мальмё таких звезд не сыщешь. Их не бывает в больших городах. Порой самое маленькое скрывает в себе гораздо большие вещи. Нужно только суметь это отыскать. Иногда нужно хорошо постараться, но результат будет того стоить.
Эсбен вдруг осознал, что теперь для него не имеет значения, как пройдет тренировка в четверг. Ведь все самое важное вернулось к нему этим вечером, когда он до рези в глазах и до ломоты в теле, как сумасшедший, метался по озеру. Вспышка. Вспышка. Вспышка. Что-то резко встало на место. Эсбен больше не позволит этому потеряться.
Бывают такие минуты, когда хочется побыть наедине с собой подольше. Это чувство нельзя объяснить, но каждый хотя бы раз в жизни испытывал его. Эсбен остановился перед крыльцом и сел прямо на заснеженные ступени. Он подумал, что следующим вечером обязательно придет на озеро вновь. Даже если боль в мышцах будет сильной. Все равно. Он преодолеет ее.
Кайса выглянула в окно и увидела тень на крыльце. Сначала она хотела выйти и позвать брата внутрь, но подумала и не стала этого делать. Если кто-то сидит у входной двери, но не торопится заходить в дом, то не стоит его беспокоить. Возможно, что этот человек думает о чем-то важном.
Поэтому Кайса улыбнулась и задернула шторы.
ГЛАВА 5
ПРЯТКИ
ноябрь, 2004 год
София отложила в сторону «Природу пространства и времени»31, когда в прихожей послышались шаги. Она поправила диванные подушки и пошла навстречу племянникам. Для нее это было чем-то новым. Следить за временем. Ждать, когда хлопнет дверь. После долгих лет, проведенных в уединении, было трудно привыкнуть к иному. Она не думала, что в ее жизни вновь появится смысл.
– Как прошли уроки? – спросила София, принимая из рук племянников тяжелые рюкзаки, набитые учебниками.
– Хорошо! Учитель по литературе похвалил мое сочинение, – похвасталась Кайса, расстегивая куртку. – Он читал его на весь класс.
– Это всегда приятно, когда твою работу ценят, – сказала София, – а как твои дела? – она взглянула на Эсбена.
Эсбен качнулся на носках и вздохнул.
– Мы писали контрольную по математике.
– И что же?
– Не думаю, что я справился хорошо. Я совсем не понял тему.
София вздернула брови.
– Почему не попросил меня объяснить?
Эсбен пожал плечами. Математика ему не нравилась. И ему вовсе не хотелось сидеть возле Софии несколько часов, скрупулезно разбираясь в материале. Он знал, что все равно ничего не запомнит.
– Клеменс позвал нас погулять, – сказала Кайса. – Можно будет?
София взглянула за окно. На улице было солнечно, мелкой крошкой с неба сыпался снег. Редкая погода для Раттвика в это время. Обычно ноябрь мрачный и холодный, с сильными ветрами и задувающими метелями. Солнце исчезает в конце сентября и не появляется до середины апреля.
– Можно, но я хочу, чтобы сначала вы вымыли руки и пообедали.
Эсбен и Кайса послушно побрели в уборную, задрали рукава водолазок по локти и стали наперебой подставлять ладони под теплую воду.
– Зря я сказал про контрольную, да? Она ведь теперь пристанет ко мне с уроками?
– Тебе бы это не помешало. Разве нет? – спросила Кайса, промокая руки махровым полотенцем.
Эсбен скривился, обтер ладони о брюки.
– Разве нет? – передразнил сестру, выскальзывая в коридор.
Кайса замахнулась и отвесила ему легкий подзатыльник.
На столе их ждал обед. Тефтели с брусничным соусом и картофель. Свежий хлеб с семенами льна в плетеной корзинке.
– По какой теме было сочинение? – спросила София, присаживаясь на стул напротив племянников.
– По «Бегущей к звездам», – ответила Кайса, обмакивая ломоть хлеба в соус. – Про мальчика, которого бросила мама. 32
– Но у него был хороший отец. Правильно?
Кайса улыбнулась.
– Отец и друзья.
– Это славная история. Мне она всегда нравилась куда больше, чем «Пеппи Длинныйчулок».
– «Пеппи» совсем для детей, – отмахнулась Кайса.
Для детей. София пристально посмотрела на племянницу. Ей захотелось возразить, сказать, что они с Эсбеном ведь в самом деле все еще дети. Она почти сказала это, но не смогла. Иной раз детство оканчивается быстрее положенного и с этим ничего нельзя сделать. Как бы ни хотелось.
Эсбен первым встал к раковине, чтобы намыть тарелку. Кайса сразу за ним. София в молчании наблюдала за их невысокими фигурами.
– Я хочу, чтобы вы вернулись до темноты, – сказала она, пока племянники надевали ботинки в коридоре.
– Поняли, – ответил Эсбен, дергая за дверную ручку.
– Мы вернемся, – пообещала Кайса.
Клеменс ждал их на дороге у своего дома. Он хмурился от яркого солнца и пинал снег носком ботинка. Шапка то и дело сползала ему на глаза, поэтому Клеменсу постоянно приходилось подтягивать ее вверх. Когда рядом послышались голоса Эсбена и Кайсы, он отвлекся от снежного бугра под ногами. Счастливая улыбка озарила его лицо.
– Привет! – радостно воскликнул Клеменс и снова поправил шапку.
Эсбен хлопнул друга по плечу в знак приветствия и завертел головой.
– А ты чего пса не взял? Обещал же, что возьмешь.
Клеменс грустно вздохнул.
– Его Мартен увел на прогулку. Подозреваю, что он сделал это нарочно, потому что я ему утром говорил, что хочу взять Руне.
– Ничего. В следующий раз возьмешь, – постаралась подбодрить его Кайса. – Куда пойдем?
Клеменс открыл рот, чтобы позвать друзей в лес, но удержал язык за зубами. Они уже несколько раз гуляли там. Клеменс боялся, что Эсбену и Кайсе наскучило в лесу. К тому же, каждый раз они помогали ему выслеживать и фотографировать птиц. Клеменс опасался, что они посчитают его чудаком, которому больше ничего не интересно.
– Не знаю. У вас есть идеи? – спросил он, стараясь не коситься в сторону леса.
Эсбен помолчал, потом передернул плечами. Ему хотелось прогуляться до стадиона, взглянуть на тренировку хоккеистов, но он знал, что это расстроит Клеменса.
– Давайте просто пойдем вперед? – предложила Кайса.
По большему счету ей было все равно, в какую сторону идти. Кайсе просто хотелось насладиться теплым днем и провести время в компании брата и друга.
Они двинулись вперед по тропе, рассказывая друг другу разные истории. Раннее детство Эсбена и Кайсы проходило в большом городе, поэтому они с любопытством слушали рассказы Клеменса о том, как дед таскал их с Мартеном на охоту.
– Я терпеть не мог ходить с ними, но выбора не было. Мартену нравилось, а я никогда не видел в этом чего-то классного. Со временем я научился переживать такие дни, потому что увлекся птицами. Дедушка учил Мартена стрелять, а я сидел где-нибудь у палатки и прислушивался к птичьему пению.
Эсбен хмыкнул.
– Убивать кого-то не круто! – с жаром добавил Клеменс. Он весь подобрался, насупился и явно был готов защищать и пернатых, и себя.
– Конечно, – поспешил согласиться Эсбен. – Ты прав.
– Так грустно, когда это делают для развлечения, – тихо сказал он, – но я верю, что однажды охоту навсегда запретят. Во всех странах. Во всем мире.
– А еще у людей отрастут крылья, и они улетят жить на Марс, – не удержался Эсбен.
Клеменс вспыхнул.
– Не слушай его, – поспешила вмешаться Кайса. – Это очень хорошая мечта.
– Почему ты всегда просишь всех, чтобы они меня не слушали? – недовольно спросил Эсбен.
– Потому что ты все время говоришь глупости.
– Очень смешно. Спасибо тебе, Кайса. Я век этого не забуду.
– Он любит драматизировать, – шепнула Кайса в сторону Клеменса. – Очень.
Клеменс только рассмеялся. Это не было похоже на настоящую ссору. Эсбен и Кайса постоянно подтрунивали друг над другом, но в этом не было ничего злого. Ему нравилось проводить время в их компании.
Дети шли вперед. Солнце светило ярко. Слишком уж ярко для этой поры. Кайса вырвалась вперед. Она же первой и почувствовала, что за ними наблюдают. Кайса остановилась и осмотрелась по сторонам. Она ощутила не страх. Скорее, это было нечто, больше похожее на беспокойство.
Эсбен и Клеменс озадаченно уставились на Кайсу.
– Ничего не чувствуете? – спросила она. – Что-то странное.
Клеменс тоже завертел головой.
– Ты о чем?
– Не знаю, но…
Эсбен обернулся и встретился взглядом с женщиной с темно-рыжими волосами. Она сидела на крыльце дома, который Эсбен мгновенно узнал.
– Это та старуха, – прошептал он. – Как ее там? Клеменс, ты нам про нее рассказывал.
– Эмилия Фальк.
– Что ей от нас надо?
Клеменс повел плечом, а потом смело зашагал к дому.
– Идем и спросим
– Спросим? Вот так вот?
– Что такого?
– Не знаю, но… разве она не сумасшедшая? – Эсбен поднял руку, чтобы покрутить пальцем возле виска, но вовремя опомнился, поэтому просто неловко подергал себя за капюшон.
Эмилия Фальк все еще не сводила с них глаз. На ней была тонкая куртка грязно-желтого цвета. На ногах – по резиновому сапогу. Один – красный, другой – зеленый в белый горошек. Она совсем не двигалась.
– Да нет же, – быстро зашептал Клеменс. – То есть… она не какая-то там психованная. Просто странная. И мысли у нее странные. Рассказывает много чепухи, но ничего опасного или страшного. Не бойтесь.
Эсбен насупился.
– Я и не боюсь, – буркнул он. – Пошли.
Кайса и Клеменс обменялись быстрыми улыбками.
Эмилия не шелохнулась, когда они подошли ближе. Только в ее взгляде что-то переменилось. Он будто стал теплее.
Клеменс вежливо поздоровался и представил женщине своих новых друзей.
– Эсбен… Хорошее имя. Сильное, – медленно проговорила Эмилия, и ее губы растянулись в слабой улыбке. – И Кайса. Мне нравится.
Эсбен поджал губы. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше. Он посмотрел на сестру, их взгляды встретились, но Кайса лишь покачала головой. «Отлично. Просто отлично. Так я и мечтал провести день», – раздраженно подумал Эсбен. Однако негодования его никто не заметил. Кайса с любопытством посматривала на Эмилию. Клеменс то и дело вертел головой, как какая-нибудь птичка.
Эмилия протянула к ним руки и качнулась вперед, сопровождаемая скрипучим звуком. Детям не удалось разобрать: так проскрипели ее кости или же звук издало дерево неподалеку от дома.
– В лес ходить нельзя. Вам это известно? – спросила она, ладонями касаясь локтей Кайсы и Клеменса.
Эсбен, повинуясь безотчетному инстинкту защищать сестру, вцепился в ее локоть с другой стороны и попытался оттащить от Эмилии. Кайса одарила брата суровым взглядом и осталась стоять на месте.
– Почему нельзя? – вежливо спросила она.
– Блуждающие огни. Заведут так далеко, что сгинете в самой чаще. Сперва вам покажется, что вы рядом, но на самом деле будете уходить все дальше и дальше. Не ходите в лес. Нельзя, – Эмилия несколько раз покачала головой и улыбнулась. – Будьте послушными. Тогда ничего плохого не случится.
– А вы их видели? Эти огни, – спросил Клеменс, испытующе глядя на Эмилию.
– Видала. Постоянно их вижу, но близко не подхожу. Можно совсем голову потерять и с ума спятить.
Эсбен не сдержался и тихо фыркнул.
– Будь здоров, дорогой, – сказала Эмилия, которая не сумела отличить смешка от чихания.
Кайса яростно зыркнула на брата.
– Он будет. Спасибо.
– Кто-то еще видел блуждающие огни? – вновь спросил Клеменс. Ему нравились такие истории. Он не видел в них ничего плохого. Их с Мартеном бабка была хорошей рассказчицей. В основном она пересказывала им старые сказки, но время от времени вспоминала и местные легенды.
Эмилия пропустила его вопрос мимо ушей. Она поерзала на месте, вытянула шею и несколько секунд пристально всматривалась за спины детей.
– В лес ходить нельзя, – вновь заключила она. – Особенно по зиме нельзя. Ветра там злые и голодные. Заскребут вас, зацарапают. Не вернуться домой из чащи зимнего леса.
Эсбен откашлялся.
– И что? Целую зиму никто в лес носа не кажет? – мысленно он вообразил себе предупреждающий знак у тропы, ведущей в лес: «осторожно, злые ветра!»
Эмилия вновь не услышала вопроса. Или просто сделала вид.
– Вам здесь не холодно? – спросила Кайса, когда повисло молчание. Тонкая куртка Эмилии не внушала ей доверия.
– Мне-то? Нет. Бывает и холодно, но я тогда в дом ухожу сразу. Только сейчас мне тепло. С вами вот поговорила – еще теплее стало.
«Она, должно быть, очень одинокая», – с грустью подумала Кайса.
Клеменс выступил вперед.
– А что это такое? Откуда огни берутся?
Эмилия посмотрела ему прямо в глаза.
– Предвестники беды. Предвестники смерти. Видеть их – дурной знак. Лучше не встречаться с ними вовсе.
Они постояли возле Эмилии еще немного, потом распрощались с ней и двинулись дальше, горячечно обсуждая такую непредвиденную встречу.
– Слушай, ты бы мог вести себя нормально? – Кайса тут же накинулась на Эсбена.
– А я и вел!
– Неправда. Ты все время корчил из себя идиота.
– Это я-то корчил? По-моему, это вы двое рты разинули и слушали, как вам лапшу на уши вешают.
Клеменс весело рассмеялся.
– Да интересно же! Ладно тебе. Тебе не понравились истории?
– Не знаю, – пробормотал Эсбен.
– Ты сейчас очень похож на моего брата, – сказал Клеменс, – а Мартен, между прочим, зануда страшный. Ты тоже такой?
– Ничего я не зануда.
– Это с каких пор? – улыбнулась Кайса.
– Ой, идите вы! – прервал их Эсбен. Он попытался сохранить угрюмое выражение лица, но губы его сами собой растянулись в улыбке.
Они добрались до мемориала, установленного в честь восстания полка Густава Васы33, и остановились передохнуть. Клеменс достал из кармана куртки половину белого шоколада в фольге, разделил плитку на три части и поделился с друзьями.
– Вам здесь вообще нравится? – спросил он, рассматривая сверкающий снег под ногами.
– Мне нравится, – сказала Кайса. – Здесь хорошо. Сначала было тоскливо и странно, но теперь лучше. Я хочу сказать, что это не так-то просто – привыкать к жизни в таком маленьком городе после Стокгольма.
– Вообще дикость, – добавил Эсбен, отламывая небольшую дольку шоколада от своей части. – Другой мир.
– Хороший или плохой? – осторожно поинтересовался Клеменс.
– Хороший, – ответил Эсбен. – Конечно же, хороший.
Клеменс счастливо улыбнулся. Сердце его забилось чаще при мысли о том, что его друзьям нравится место, где он родился и вырос. Он просто не мог представить себе жизни в том большом мире, который скрывался за плотными лесами Раттвика. Клеменс знал о существовании крупных городов. Они с семьей несколько раз выбирались в Стокгольм, другие оживленные города он видел в новостях по телевизору. Такая жизнь была ему не по душе. Клеменс не боялся ни шума, ни скорого темпа жизни, но ценнее и ближе Раттвика для него не могло быть города. Он любил быть вблизи природы, ему нравилось засыпать, вслушиваясь в перешептывание ветра меж деревьев в лесу, нравилось здороваться с соседями, проносясь летним утром на стареньком велосипеде мимо их домов, нравилось бродить вдоль озера зимой, зарывшись носом в теплый шарф. Этот мир действительно был хорошим. Самым лучшим. Клеменс был рад, что друзьям удалось увидеть Раттвик таким, каким его видел он сам. Или почти таким.
Домой Эсбен и Кайса, как и обещали, вернулись засветло. Они поужинали, почистили зубы и уже готовились ко сну, когда Эсбен случайно проболтался Софии о встрече с Эмилией. Он понял, что допустил ошибку сразу же, потому что выражение лица Софии изменилось в ту же секунду, когда она услышала о «блуждающих огнях».
– Бог ты мой! – воскликнула она в полном негодовании. – Это все полнейшая чушь! Ничего страшного ни в лесу, ни за лесом нет.
– Мы знаем, что это выдумки, но…
– Почему вас вообще понесло разговаривать с этой проклятой старухой?
Кайса почувствовала, как вспыхнули щеки.
– Просто мимо шли.
– Мимо шли? Хороша отговорка! Что еще она успела вам рассказать?
– Больше ничего, – быстро сказал Эсбен.
– Только это, – кивнула Кайса.
София рухнула в кресло и сделала глубокий вдох. Она терпеть не могла всех этих фантазий, всей этой небывальщины. Ей и в голову не могло прийти, что взрослый человек может верить в подобное, а еще хуже – рассказывать такое детям. София потерла лицо ладонями, потом взглянула на племянников. Они неловко жались друг к другу плечами, переминаясь с ноги на ногу.
– Чтобы больше я вас у дома Эмилии не видела.
– А ты и не видела… – негромко сказал Эсбен, но тут же стушевался, перехватив сердитый взгляд Софии. – Ладно.
– Ладно?
– Мы больше туда не пойдем.
– Еще не хватало, чтобы мои племянники слушали всякую ерунду! Вот будут вам кошмары по ночам сниться – ко мне не прибегайте.
София поднялась с кресла и принялась яростно взбивать подушки на кровати. «Им просто не хватает занятий. Здесь скучно. Раттвик – не Стокгольм. Ничего удивительного, что они бродят, где попало…», – думала она. Дети сидели молча. Поначалу они были уверены, что не сделали ничего ужасного, но с каждой секундой все больше верили в обратное. София смягчилась.
– Хорошо, – сказала она. – Хорошо. Мы друг друга поняли, правда? Вам здесь скучно? Если хотите, мы можем сходить к озеру.
Кайса покачала головой.
– Нет. Нам нескучно. Просто мы не подумали, что делаем что-то плохое.
– Вы и не сделали, Кайса. Просто я переживаю за вас. Беспокоюсь о том, чтобы вы не попали в беду, не угодили в дурную компанию. Я хочу, чтобы вы были в безопасности.
София присела на постель между детьми и обняла их. Кайса прижалась щекой к ее плечу. Они просидели так несколько минут. В тесноте и полном молчании.
– Я сказала, что в лесу нет ничего страшного. Это не так, – серьезно сказала София. – Я имела в виду, что там нет ничего… странного, но в глубине живут дикие звери. В лесу можно заблудиться и пропасть. Я не хочу, чтобы вы гуляли там одни. Это понятно?
