Полная версия
Персия. Рождение и крах древней сверхдержавы
В Мидии Астиаг также распространил свою власть на всех племенных ханов, лишив их автономии и утвердив порядок абсолютной власти по месопотамскому образцу, при котором он правил единолично. Он окружил себя постоянно растущей системой тщательно продуманных придворных ритуалов и сложного бюрократического управления, с помощью которых намеревался скрыться от общественного внимания, создав своего рода «таинство монархии», которое исправно служило царям Месопотамии на протяжении тысячелетий. Но этот отвлеченный стиль правления был чужд практическому кочевому племенному образу жизни, и неудивительно, что знать Астиага плохо на него отреагировала. Некоторые из вельмож зашли так далеко, что вступили в союз с Киром Персидским, в котором они видели более сдержанного, традиционного правителя. Один мидийский сановник Гарпаг приложил все усилия, чтобы завоевать расположение Кира, вступив в сговор с другими мидийскими вельможами. Письмо от Гарпага было тайно провезено в Персию через мидийский пограничный контроль зашитым в тушку зайца.
«Сын Камбиса, – писал Гарпаг, – боги следят за тобой. Убеди персов восстать и выступить против мидян, ибо мидийская знать будет первой, кто покинет Астиага и присоединится к тебе».
Шпионы Астиага были повсюду, и вскоре до царя дошли слухи о восстании в сердце Персии. Легенда рассказывает о том, как однажды ночью Астиаг, находясь в своем дворце в Экбатанах, вызвал наложницу, чтобы она развлекла его. Девушка исполнила песню, чтобы его позабавить. «Хотя дикий кабан был во власти льва, – пела она, – он отпустил его в свое логово; там он стал сильнее и причинит льву много горя». – «Что это за дикий кабан?» – спросил царь. Улыбаясь, наложница ответила: «Кир Персидский».
Чтобы противостоять угрозе восстания, Астиаг счел благоразумным заключить союз с главами некоторых влиятельных мидийских семей, важнейшим из которых был дворянин Спитама, который был введен в ближайшее царское окружение благодаря женитьбе на дочери Астиага по имени Амитида. Ее приданым было не что иное, как сама Мидия. Это был хитро рассчитанный ход со стороны Астиага: благодаря браку с Амитидой Спитама стал предполагаемым преемником своего тестя, в то время как притязания Кира на Мидию как внука Астиага (Мандана и Амитида были родными или единокровными сестрами) в результате мгновенно ослабли.
Неудивительно, что мысли Кира естественным образом обратились к захвату силой того, в чем ему было отказано по праву крови. Он заручился поддержкой персидских племен, расширив свое влияние на мардов, сагартиев, а также на племена панфиалеев, дерусиев и карманиев. Он также договорился о помощи с дахами и дербиками, двумя могущественными членами сакской племенной конфедерации. По мере того как он устанавливал свою власть по всей Персии, к нему присоединялись влиятельные ханы. В их числе оказались Эбар, очень способный полководец, привносящий холодную эффективность в любое дело, за которое брался, и Фарнасп, человек, который обладал значительным авторитетом, тесно сотрудничая с Аншанской династией, и, как следствие, был одним из богатейших вельмож Персии. Кир воспользовался талантами, богатством и преданностью Фарнаспа, женившись на его дочери Кассандане, женщине, которая до конца своей жизни оставалась главной его любовью.
Она родила ему нескольких детей, в том числе двух сыновей-наследников, Камбиса (названного в честь его деда) и Бардию, и двух дочерей – Атоссу и Артистону.
Фарнасп и Кассандана были членами почтенного древнеперсидского клана, известного как Ахемениды, представители которого, вероятно, поселились в окрестностях Персеполя еще в 900 г. до н. э. У них были славные предки. Основатель их династии Ахемен был овеян легендами. По слухам, в детстве его взрастил орел на вершине одной из гор Загроса – очевидно, это местная вариация мидийского сказания о Зале и волшебной птице. То, что Киру удалось заручиться поддержкой Ахеменидов и даже жениться на дочери этого древнего дома, стало крупным успехом в его борьбе против Астиага. В детях Кира текла кровь Теиспидов и Ахеменидов, что дало им завидную персидскую родословную. Связь Кира с Ахеменидами еще более укрепилась, когда Аршама, виднейший ахеменидский предводитель, вместе со своим молодым и энергичным сыном Гистаспом также присягнули на верность Киру и Теиспидам Аншана. Таким образом, Кир заручился верностью всех Ахеменидов.
Всего за пять лет племена Персии объединились под знаменем Кира Аншанского и признали его своим сюзереном и царем. Во время обширного собрания племен в Пасаргадах Кир обратился к своим союзникам с волнующими, пророческими словами. «Мужи Персии, – произнес он, – внимайте мне. Я тот, кому суждено взять на себя ваше освобождение, и я верю, что вы достойны мидян в войне, как и во всем остальном. Я говорю вам правду. Не медлите, а сбросьте ярмо Астиага немедленно!»
Увещевая, убеждая и вынуждая персидские племена объединиться под его руководством, Кир, как мастер многозадачности, одновременно вел переговоры с новым царем Вавилона Набонидом о заключении союза против Астиага, их общего врага. Это был трудный процесс, учитывая, что к Набониду, одному из величайших эксцентриков в истории, было практически невозможно найти политический подход. Подлинный религиозный фанатик, Набонид занял трон Вавилона после того, как юный царь Лабаши-Мардук, преемник Навуходоносора II, был убит в результате заговора всего через девять месяцев после коронации.
Неизвестно, сыграл ли Набонид какую-либо роль в его смерти, но вскоре после этого он был избран новым царем Вавилона, несмотря на то что являлся, в лучшем случае, лишь побочным членом царской семьи. Арамей родом из Харрана в Северной Сирии, Набонид был сыном Набу-балатсу-икби, «мудрого князя и наместника», и Адда-гуппи, влиятельной почитательницы бога Сина, которая долгое время служила жрицей и была ревностной поборницей культа бога Луны. Необыкновенная 104-летняя жизнь этой выдающейся женщины зафиксирована в корпусе автобиографических надписей, высеченных во дворе храма Сина, в которых она похваляется тем, как Син посетил ее во сне и предсказал славное царствование Набонида. Как следствие, придя к власти, ее сын посвятил свою жизнь возведению храмов и проведению ритуалов в честь бога, который столь его возвысил. Он даже превратил храм Мардука в Вавилоне в святилище Сина. Это деяние привело к беспорядкам по всей Вавилонии.
Тем не менее Кир смог использовать фанатизм Набонида во благо, побудив царя послать войска в Харран, чтобы освободить местный храм от мидян, которые занимали священный город на протяжении целого поколения. Однако прежде чем армия Набонида достигла Харрана, в 553 г. до н. э. Астиаг вывел свои войска из Сирии и отозвал их обратно в Мидию, чтобы подготовиться к действиям против Персии. Чтобы отпраздновать возвращение Харрана в руки Вавилона, Набонид заказал надпись, сохранившуюся на цилиндре из обожженной глины, где рассказывается о приснившемся Набониду сне, в котором боги Вавилонии повелели ему восстановить храм Сина в Харране и который, что примечательно, предсказал победу Кира над Мидией:
«Умман-манда [вавилонское сокращение от «варвары Мидии»] и царей, которые выступают на их стороне, больше нет. Мардук заставит Кира, царя Аншана, своего малого слугу, выступить против него [Астиага] со своим малым войском. Он изгонит умман-манда, распространившихся так широко; он захватит Астиага, царя умман-манда, и уведет его в плен в свою землю».
В течение двух лет, между 553 и 551 гг. до н. э., Кир и его войска углублялись в земли Мидии, решительно приближаясь к Экбатанам.
К ним примкнул Гарпаг, который сдержал свое обещание поддержать Кира, и многие другие мидийские вельможи, перешедшие на сторону Кира и приведшие ему войска. Вскоре к персам присоединились гиркании, парфяне и саки, которые также восстали против Астиага в поддержку Кира. Однако гористая местность, в которой находилась Мидия, оказалась препятствием для их продвижения, а суровые зимы ограничили сезон военной кампании всего шестью месяцами. Весной 550 г. до н. э. армия Кира вернулась на родину персов, разбила лагерь вокруг Пасаргад и попыталась перегруппироваться для нового нападения на Мидию. Именно тогда Астиаг нанес удар. Мидийское вторжение в Персию было направлено на то, чтобы раз и навсегда положить конец восстанию Кира. Персы изо всех сил стремились справиться с огромным числом врагов, которые, сытые, хорошо отдохнувшие и хорошо снабженные, атаковали волна за волной. Начав было отступать в горы за Пасаргадами, персидские солдаты остановились как вкопанные, когда их женщины распахнули свои одежды, продемонстрировав гениталии, и закричали: «Куда это вы направляетесь, трусы?! Вы хотите заползти обратно туда, откуда пришли?» Именно из-за этого в последующие десятилетия всякий раз, когда царь Персии приезжал в Пасаргады, он, как сообщается, преподносил золотые подарки храбрым местным женщинам.
Битва при Пасаргадах, одно из самых значимых событий в истории Ирана, длилась целых два дня. Обе стороны сражались долго и мужественно. Но, собрав силы для последнего рывка вперед, персы и их союзники сумели атаковать боевые порядки мидян, которые превратились в хаотичную кучу. Персы захватили поле боя, и внезапно Астиаг обнаружил, что всеми покинут, поскольку его ведущие полководцы подняли мятеж и сдались Киру. Клинописная вавилонская хроника описывает эти события так:
«Войска восстали против Астиага, и он был взят в плен. Они передали его Киру. Кир двинулся на Экбатаны, царский город. Серебро, золото, товары и имущество, которые он увез из Экбатан в качестве добычи, он отправил в Аншан».
Расположившись в Экбатанах в роскошном царском шатре, сделанном из прочной грубошерстной красной ткани, но изнутри украшенном парчой и красивым шелком ручной росписи, победоносный Кир восседал на троне своего деда и держал в руках скипетр, принимая почести мидийских вождей и их племен, которые приветствовали его как царя мидян и персов. Кир решил, что в мирное время мидяне должны быть на равных с персами. Впоследствии, на протяжении всего периода правления Ахеменидов, мидяне регулярно назначались на высокие посты при персидском дворе. Иноземцы, как правило, не делали различий между мидянами и персами – так, для греков слово «мидийский» часто было единственным термином, используемым в отношении обоих народов.
Кир щедро вознаградил Гистаспа, Эбара и своих сторонников-Ахеменидов. Он великодушно принял эмиссаров из Гиркании, Парфии и страны саков, которые пали ниц к его ногам и предложили Киру верность, которая когда-то принадлежала Астиагу. Побежденного царя выставили напоказ в цепях перед его бывшими подданными, а затем отвезли в Аншан, где он снова был выставлен на всеобщее обозрение к удовольствию персидского населения. Все древние источники сходятся во мнении, что к Астиагу отнеслись с поразительным снисхождением, хотя подробности его последних лет разнятся. Геродот писал, что Кир держал Астиага при своем дворе до конца его жизни, в то время как греческий историк Ктесий, который почерпнул сведения из историй, услышанных им в Персии, настаивал на том, что тот был назначен правителем провинции Парфия и позже убит Эбаром, который всегда рассматривал его как политического противника. Обстоятельства смерти Астиага, к сожалению, неизвестны. Однако его зять Спитама не пережил взятия Киром Экбатан – он был быстро ликвидирован вместе со своими детьми Спитаком и Мегаберном, двоюродными братьями Кира. Их мать Амитида, тетя Кира, внезапно оказалась бездетной вдовой, но как царевна Мидии она тем не менее все еще обладала политическим весом. Понимая, что она может быть схвачена и взята в жены любым негодяем-мидянином, вынашивающим политические амбиции, Кир сам женился на ней и включил ее в свой постоянно расширяющийся гарем. Прибыв в Персию вместе со своим новым мужем, Амитида воссоединилась с Манданой, которая одновременно приходилась ей старшей сестрой и свекровью. Таковы были последствия политики династических браков.
* * *Падение Астиага Мидийского оказало глубокое влияние на ближневосточную политику. Для вавилонян оно означало отсрочку иноземного вторжения. Набонид покинул Вавилон и поселился в богатом пустынном оазисе Тема в Аравии, где он мог поклоняться Сину, не отвлекаясь на государственные дела. Во время его десятилетнего духовного затворничества (553–543 гг. до н. э.) в оазисе был благоустроен полномасштабный царский комплекс, большая часть которого была обнаружена во время недавних раскопок. В отсутствие Набонида в Вавилоне правил его сын Валтасар.
Тем временем в Лидии, царстве, простиравшемся от Эгейского побережья Малой Азии до реки Галис в Центральной Анатолии, Крез, шурин Астиага, который унаследовал лидийский трон в 560 г. до н. э., оплакивал его поражение. Крез правил из акрополя высокоразвитого города Сарды, его армия господствовала в Западной Анатолии, а его огромное богатство, в основном добытое в результате грабежа греческих городов-государств, еще в древности вошло в поговорку. Именно Крез первым создал биметаллическую систему чеканки монет, в которой монеты из чистого золота и чистого серебра чеканились отдельно (в фиксированном соотношении 3 к 40), заменив единую монету из природного сплава – электрума. И именно Крез принес в дар дельфийскому оракулу Аполлона около 117 золотых слитков, чашу из чистого золота (и еще одну из серебра), золотую статуэтку льва, еще одну статуэтку женщины и бесчисленные безделушки. Все тот же Крез финансировал строительство великого храма Артемиды в Эфесе, одного из семи чудес древнего мира. Одним словом, Крез был немыслимо богат, вопиюще состоятелен и абсолютно не стеснялся выставлять свое богатство напоказ.
Богатство Лидии, без сомнения, привлекало Кира, но персидский царь был гораздо более заинтересован в подавлении любых отголосков мидийского сопротивления, которые могли возникнуть в царстве Креза. Его также влекла перспектива территориальной экспансии и выгоды, которые могли быть получены от свержения Креза. Со своей стороны, Крез, как сообщает Геродот, тоже «стремился расширить свои территории и подготовил экспедицию в Каппадокию, уверенный в успехе в свержении власти Кира и персов».
Сокровище, подаренное Крезом храму в Дельфах, дало ему возможность обратиться за ответом к знаменитой жрице – оракулу Аполлона, через которую бог давал свои пророчества. Крез спросил бога, следует ли ему идти войной на персов. Оракул ответил: «Если Крез отправится на войну, он сокрушит великое царство» (по крайней мере, так записал Геродот). Обрадованный этим ответом и не задумываясь над его двусмысленным толкованием, осенью 547 г. до н. э. Крез пересек реку Галис, вступив на территорию, которая теперь находилась под властью персов.
Кир быстро нанес ответный удар, и его войска столкнулись с Крезом в Птерии (вероятно, район древнего города Хаттусы на южной оконечности равнины Будакёзю). Там произошла жестокая, но еще не окончательная битва. Крез отступил и распустил свою армию, основу которой составляли хорошо оплачиваемые наемники. Он не ожидал, что Кир будет вести кампанию зимой в морозной глуши Анатолийского нагорья. Но именно так Кир и поступил. Его выносливые воины, закутанные в куртки и штаны из воловьей кожи и овчины, в погоне за лидийскими солдатами пробирались сквозь глубокие снега под пронизывающим ветром на своих миниатюрных, выносливых нисейских лошадках, их походное снаряжение и оружие везли на спинах верблюды. Крез был удивлен внезапным прибытием Кира на равнину Фимбрары близ Сард, где их войска снова встретились в битве. Пересадив свою кавалерию на вьючных верблюдов, запах которых так напугал лидийских лошадей, что те отказались атаковать, Кир разгромил кавалерию Креза на поле боя. Крез бежал и укрылся в укрепленном акрополе над Сардами, откуда посылал отчаянные мольбы своим союзникам на Ионийском побережье. Но через две недели, в конце декабря 547 г. до н. э., осада была прорвана, и лидийский царь попал в плен.
Судьба Креза стала предметом различных преданий. Много десятилетий спустя Геродот сообщал, что Кир сохранил Крезу жизнь, привез его ко двору в Персии и в дальнейшем ценил его как царского советника. Ктесий утверждал, что Кир отдал побежденному царю большой город Барнину близ Экбатан, которым ему было позволено править как полунезависимой вотчиной. Однако согласно другой версии, которая, вероятно, более близка к правде, Крез последовал практике многих царей, потерпевших поражение, выбрав самосожжение и сгорев вместе со своей женой, дочерями и слугами на огромном погребальном костре.
Греческий поэт Вакхилид, современник Креза, верил, что жизнь царя унес ритуал массового самоубийства, и в победной оде, которую он создал вскоре после этого, живо описал самосожжение Креза (хотя в кульминационный момент царь уносится на небеса по приказу богов):
«Когда настал тот неожиданный день, Крез не собирался больше ждать слез рабства. Он приказал соорудить погребальный костер перед своим внутренним двором, обнесенным бронзовыми стенами, и взошел на тот погребальный костер вместе со своей дорогой женой и прекраснокудрыми дочерями; они безутешно рыдали… Он приказал рабу подойти и поджечь деревянное сооружение. Его дочери вскрикнули и простерли руки к матери, ибо смерть наиболее ненавистна смертным, когда она у них перед глазами. Но когда сверкающая сила ужасного огня начала пробиваться сквозь дерево, Зевс навел на него темную дождевую тучу и принялся гасить золотое пламя».
Однако фрагментарный клинописный текст из Вавилона приводит убедительные доказательства того, что Крез действительно умер в Сардах в начале 546 г. до н. э.:
«В месяце нисанну[7] Кир, царь Парсу [Персии], собрал свою армию и переправился через Тигр ниже Арбелы. В месяце айяру[8] он выступил в страну Лууд-ду [Лидия]. Он убил ее царя, забрал его владения, [и] разместил [там] собственный гарнизон».
Вслед за Сардами пали и города на побережье Ионийского моря. Они быстро признали персидскую гегемонию, запросили мира и предложили дань Киру, который позволил им сохранить остатки самоуправления. С этого момента каждым ионийским городом управлял грек, местный уроженец, которого выбирал и контролировал персидский начальник. С любыми восстаниями, подобными тому, что возглавил лидиец по имени Пактий, которому Кир поручил собирать дань с прибрежных городов, расправлялись безжалостно – было не время для милосердия. Гарпаг, самый важный мидийский союзник Кира, был поставлен во главе всех персидских войск в Малой Азии и правил там от имени Кира, наделенный громким титулом «командующий моря».
Этот титул был принят им близко к сердцу, поскольку в течение следующих четырех лет он систематически покорял город за городом вдоль побережья Малой Азии, «подчиняя себе все народы без исключения», как писал Геродот.
Когда Гарпаг встал у власти над Западом, внимание Кира вернулось на Восток, и его взор упал на Вавилонию с ее вассальными территориями в Сирии, Иудее и Израиле, Финикии и некоторых частях Аравии. После добровольного изгнания Набонида в Аравию Неовавилонская империя оказалась в состоянии правительственного кризиса. В редкий миг просветления, на семнадцатом году своего правления, царь вернулся в Вавилон и обнаружил, что город пребывает в упадке, его храмы заброшены, а ритуалы не исполняются. Отношения между Вавилоном и его правителем не были благоприятными, но когда Набонид услышал о скором приходе Кира в Вавилонию, он превзошел все ожидания от себя как лидера. Набонид собрал свои войска и повел их на север под предводительством своего сына Валтасара, который расположил армию недалеко от города-крепости Опис, на берегах реки Тигр, всего в 80 км от Вавилона.
В сентябре 539 г. до н. э. Кир вступил в Вавилонию и устремился прямиком на Опис. В пути его перехватил почтенный вавилонский вельможа по имени Угбару, правивший обширной территорией на северных границах Вавилонии и выступавший против непредсказуемого правления Набонида. На месте он предложил услуги своих войск и свою полную лояльность Киру. Между двумя лидерами был заключен пакт, и солдаты Угбару повели персов к Опису. Битва перед стенами города была недолгой, но жестокой. Вавилонские войска были уничтожены, многие воины пытались бежать с поля боя, но были убиты. Бесчинства охватили и сам город, стоило персидским захватчикам прорваться через его стены, убивая мужчин, женщин и детей в безумной кровавой бойне, которая явно имела целью продемонстрировать, что ждет непокорных, на примере города, настроенного решительно сопротивляться персам. Из Описа была вывезена огромная добыча, а тела погибших, в том числе царевича Валтасара, сложены на улицах и оставлены гнить на жарком солнце.
Следующим от рук персов пал древний город Сиппар. Он был взят без боя 6 октября. Затем Кир отправил Угбару в Вавилон. Вблизи города тот встретил разбитые остатки армии Набонида. Вавилонские солдаты поспешно укрылись в Вавилоне, поскольку Набонид, не надеясь защитить свою столицу, бежал на юг, в Борсиппу.
* * *12 октября 539 г. до н. э. могучие ворота Вавилона распахнулись, и армия Кира Персидского величественной процессией, беспрепятственно, не встречая сопротивления, вошла в сердце города и двинулась к возвышающемуся зиккурату бога Мардука. Кир восседал на прекрасном белом жеребце, а рядом с ним следовал его двадцатилетний сын Камбис, который присоединился к Киру, чтобы приобрести свой первый опыт в завоеваниях (Камбису было важно обучиться тонкостям построения империи). Кира сопровождали его старый друг Эбар и новоприбывший Угбару, чье присутствие рядом с завоевателем должно быть сильно раздражало вавилонян. Для них Угбару был ненавистным коллаборационистом, предателем Вавилона и его богов.
Если со стороны вавилонян не наблюдалось сцен ликования, то и противодействия оказано не было. Царила пугающая тишина, нарушаемая лишь ритмичной поступью солдат Кира, цоканьем лошадиных копыт и редким ржанием или фырканьем животных. Услышав сообщения о резне в Описе, вавилоняне решили поступить по-своему и не оказывать сопротивления персам, когда те вторглись в древний город. Кир проинструктировал свою армию, ни грабежей, ни беспорядков быть не должно, но, несмотря на это, вид завоевателей, пусть и спокойных внешне, производил на вавилонян ошеломляющее впечатление.
Какой высокой наградой был для Кира Вавилон! Вавилон, «Жемчужина городов», с его широкими проспектами, дворцами, храмами и садами, общественными площадями и рынками, а также домами, плотно прижатыми друг к другу на извилистых улочках, не имел равных в древнем мире по своим размерам и великолепию. Это был единственный мегаполис древности, кипевший жизнью.
На протяжении своей долгой и зачастую жестокой истории город много раз подвергался нападениям и разрушениям, но после каждого осквернения он заново восставал из руин, выглядя еще более величественным, чем прежде. За десятилетия, предшествовавшие персидскому завоеванию, Вавилон получил новую жизнь благодаря царю Набопаласару и его сыну Навуходоносору. Оба они не жалели средств на его прославление. Выросли массивные крепостные стены, служившие городу достаточной защитой. Навуходоносор соорудил глубокий ров между стенами Вавилона, чтобы внутренний город-крепость, остров треугольной формы, где располагался старый город и особо почитаемый храм Мардука, получил дополнительную защиту. Особое великолепие Вавилон приобрел со строительством так называемых Северного и Южного летних дворцов Навуходоносора. Фасады его царских резиденций были богато украшены кирпичами цвета ляпис-лазури, покрытыми такой глазурью, что они блестели на солнце, как зеркала. И повсюду, повсюду были помещены изображения крадущихся львов, несущихся быков и шагающих драконов – мифический зверинец, олицетворяющий вавилонскую царскую власть. А в северо-восточном углу большого южного дворца находились знаменитые Висячие сады, еще одно из семи чудес древнего мира, построенное, как позже говорили, Навуходоносором для своей мидийской супруги царицы Амитиды, чтобы напоминать ей о горах ее иранской родины.
Десятилетия подражания ассирийской политике грабежа и требования дани с побежденных правителей привели к тому, что казна Вавилона полнилась награбленным. В нем хранились богатые трофеи, которые когда-то украшали храм Яхве в Иерусалиме, – серебряные курильницы и золотая мебель, церемониальная чаша для омовения, известная как «Расплавленное море», а также гобелены, драпировки и ковры. Стремясь пополнить свою коллекцию иудейских реликвий, в 597 г. до н. э. Навуходоносор депортировал в Вавилонию самого царя Иудеи Иоакима, а также не менее 10 000 его подданных. Последствия вавилонского пленения оказались глубокими и далеко идущими. Пленение превратило иудеев в евреев. Из простого народа, попавшего в плен, они превратились в Народ Книги. Из одной из многих наций, обреченных на уничтожение, они превратились в вечно выживающих. В этом процессе Киру Персидскому предстояло сыграть значительную роль.